Ранний Созидательный период, или период Культа

Кукуруза появилась в Перу одновременно со сложной формой глиняной посуды для церемониального использования и религиозным культом, который, вероятно, установился около 1000 г. до н. э. и несколько позднее, примерно в IX столетии до н. э., потребовал постройки внушительных зданий. Все известные участки раскопок этого периода принадлежат отдельной форме культуры Чавин, северная прибрежная разновидность которой иногда называется Куписнике. Есть некоторые причины полагать, что новые черты этой культуры были делом иммигрантов. Древние обитатели продолжали жить на территории некоторых из их первоначальных участков, где их присутствие может быть выявлено постоянством старых типов бытовой глиняной посуды, но вновь прибывшие народы навязали последним свою религиозную систему. Продовольствие, получаемое из моря, в то время было все еще важным, и некоторые поселения, оставившие после себя большие объемы культурного мусора, все еще находились на побережье. Другие располагались по краям речных долин, но их центральные части, которые позже стали столь важными, были все еще не заняты, вероятно, потому, что фермеры пока не могли справиться с зарослями и болотами, окаймлявшими реки. Мусорные кучи в Анконе и Супе, на центральном побережье, чуть к северу от Лимы, находились на значительном расстоянии от любой культивируемой земли, но, в случае с Анконом, расстояние в 10 километров от моря, должно быть, перевесило это неудобство. Современные перуанские индейцы преодолевают близкие и длинные расстояния пешком, и их предшественники, вероятно, делали то же самое.

В долине Виру, единственной области, где серьезно изучались постоянные поселения, население было маленьким и участки небольшими. Сохранилось не много целых зданий, в основном же это закрепленные в глине грубые каменные основы нескольких маленьких прямоугольных или неправильных по форме комнат. Горшок в форме дома представляет собой прямоугольное остроконечное здание с тонкими стенами, но более толстым основанием и соломенной крышей. Стены этих зданий сделаны, вероятно, из самана или тростника. Подземные здания, схожие с сооружениями более раннего периода, но выровненные саманом вместо булыжника, все еще строились в Уака-Приета в долине Чикама.

Маловероятно, но даже к концу этого периода хоть какое-нибудь развитие ирригации и культивирование растений наблюдались в маленьких, расчищенных под пашню, исключительно благоприятных для сельского хозяйства местах, не обязательно находившихся около жилья. В дополнение к кукурузе культивировались новые растения – арахис, аллигаторова груша (авокадо), тыквы и маниока. Люди имели собак, так, например, мумифицированные останки маленькой собачки коричневого цвета были найдены на кладбище в Супе. Там находили и лам, к тому времени уже почти совсем одомашненных, о чем тоже свидетельствуют раскопки в Супе, а на церемониальном участке в долине Виру были также обнаружены и останки жертвенных животных. Их присутствие доказывает, что между жителями этих мест и теми, кто жил в горах, существовала связь, так как ламы не живут постоянно на побережье, и это свидетельство находит свое подтверждение в присутствии их шерсти в текстильных изделиях более поздней части этого периода.

Сохранилось относительно немного образцов тканей этого времени, и в основном все они выполнены из хлопка. Подавляющее большинство из них – прямоугольные куски миткалевого переплетения с разными дополнениями, например, когда одна отдельно взятая нить основы переплетена сразу с двумя нитями утка и наоборот, или же две нити основы переплетаются с двумя же нитями утка. Наиболее распространенные образцы имеют окрашенные полосы основы, но встречаются также и окрашенные полоски утка, и клетчатая материя, представляющая собой комбинацию и того и другого. Рисунок уголками, создающими прямоугольный орнамент, достигался введением добавочных нитей или использованием лоскутов по типу гобеленной техники, хотя настоящие гобелены, в которых уток покрывает собой основу, встречаются редко.

Разноцветные лоскуты соединялись вместе переплетением соседних нитей утка, обвиванием их вокруг общей нити основы или же отделялись друг от друга разрезами келим (kelim), все эти особенности характерны для более поздних гобеленов. В Супе обнаружили несколько замечательных образцов, выполненных в истинной технике гобелена, с изображением головы, объединяющей в себе черты кондора и кошки, что является типичным для чавинского стиля. Довольно необычны гобелены с хлопковым утком, поскольку закрыть такими нитями основу весьма затруднительно, и в более поздние периоды для этих целей использовали шерсть. Другой тип ткани – марля, но ее находки очень редки. Станочное ткачество было в то время обычным явлением, и метод свивания, как самый обычный для изготовления плетеных изделий, похоже, совсем вышел из употребления. В отличие от техники, применяемой ранними фермерами, используемые нити теперь пряли, для чего использовали глиняное веретено.

Исходя из тех небольших свидетельств, которыми мы располагаем, можно предположить, что одежда этих людей была весьма примитивна. Текстильные изделия, найденные в могилах, представляют собой всего лишь прямоугольные саваны. Один горшок, найденный Ларко на кладбище северного побережья, изображает человека в набедренной повязке и в головном уборе; другой, изображающий кормящую мать, не совсем ясен, но все же можно разглядеть, что верхняя часть тела была голой, если бы не головной убор, похожий на вуаль, спадающую на спину. Возможно, люди наносили на тело татуировки, так как глиняные клейма для этого также были найдены в могилах.

Далее мы рассмотрим их церемониальные центры, религию и искусство. Основной объект поклонения людей – кошачий бог, прототипом которого, должно быть, являлась пума, или ягуар, или, возможно, оба этих животных сразу. Ягуар живет только в тропических лесах, но пума обитает на всей территории Южной Америки, так что в целом более вероятно, что именно пума поражала воображение народов нагорья и побережья.

Рис. 4. Кошачий бог с украшениями в виде змеиных голов. Гравировка на каменном фризе в Чавине. Длина 3 фута и 3 дюйма. (По данным Беннетта.)

По сравнению с обычными жилищами по крайней мере некоторые из религиозных зданий были большими и впечатляющими, хотя вокруг них селилось мало народу. Предполагается, что храмы строились сравнительно небольшим числом квалифицированных мастеров, а в сборе и подготовке материалов им помогали большие массы людей, которые собирались время от времени на религиозные праздники. Индейцы Анд всегда очень увлекались подобными паломничествами, святыни в Копакабане в Боливии являются общеизвестным тому примером, и разумно полагать, что эта привычка сохранилась с ранних времен.

Наиболее известный из подобных центров находился в Чавин-де-Уантар, давшем свое имя культуре Чавин. Он лежит у притока реки Мараньон, к востоку от водораздела, ограничивающего Кальехон-де-Уайлас, в северной горной местности и представляет собой массивные здания прямоугольной формы, похожие на платформы, расположенные вокруг центрального двора. Они переменно облицованы толстой и тонкой кладкой из тесаного камня, в которые насажены на шипы массивные человеческие головы с кошачьими клыками. Здания испещрены галереями и палатами на втором или третьем уровне и связаны между собой лестницами и скатами.

С этого участка было взято много высеченных из камня фигур, и все они в некоторой степени наделены кошачьими чертами, в основном клыками и когтями. Другая группа предметов состоит из плит с гравированными рисунками, главным образом с упавшего фриза, который прежде окружал здания; и, кроме простых кошек, на них можно увидеть причудливые сочетания кошек с другими животными – например, в форме кондоров и змей с кошачьими клыками. Наиболее примечательной в этом плане является высокая стела, известная как камень Раймонди и находящаяся теперь в Национальном музее в Ла-Магдалена-Виеха, около Лимы. На стеле изображена фигура с кошачьей мордой, держащей по одному искусно сделанному посоху в каждой когтистой руке. От ее головы исходит чудовищный придаток, поднимающийся вверх и состоящий из ряда фантастических морд с кошачьими клыками и выглядывающих с обеих сторон змей. В одной из галерей здания Тельо обнаружил стоящий камень, по форме более или менее напоминающий сужающуюся книзу призму с выгравированной кошачьей мордой с клыками и другими характерными особенностями.

На этом участке также была найдена глиняная посуда, и в целом она имеет довольно простые формы, где наиболее типичен открытый шар с плоским дном, хотя кувшины с узким горлышком или бутылочные формы также весьма обычны. Более сложная форма посуды, например, с ЦТ-образным носиком, которая будет описана в связи с участками северного побережья, тут является редкой. Все изделия монохромные, красного, коричневого или черного цвета, они могут быть украшены надрезами, царапинами, нанесенными ногтями, ровными рядами проштампованных точек, нанесенными кистью черточками или же накладными полосками. Узоры, выполненные с применением этих техник, обычно геометрические, типа треугольников и прямоугольников или же кривых линий, и в последнем случае они могут быть частями природного орнамента, который не может быть увиден на этих фрагментах. Часто встречаются также такие элементы, как точка и круг. Эти узоры могут быть сделаны с помощью штриховки, перекрестной штриховки^[1] или штамповки. Изменчивость в цвете изделий объясняется недостаточной и неравномерной подачей кислорода в процессе обжига, хотя, несмотря на это, посуда тверда и хорошо обожжена.

Изолированные каменные скульптуры, связываемые с культурой Чавин, были найдены в различных частях северного горного массива, но наиболее важный участок этой области лежит вне самого Чавина в верхней части бассейна реки Хекетепеке – Кунтур-Вази. Сведений о нем почти нет, известно только, что он представляет собой трехскатную пирамиду, венчающую холм и ранее поддерживавшую храм некой неопределенной формы. Отдельные резные орнаменты, найденные около этого места, связаны с предметами из участка Чавин, так же как и глиняная посуда чавинского типа. В могилах там были найдены золотые украшения с кованым рельефом и бирюзой, но пока неясно, являются ли они современными предметам из участков Чавин. Глиняные черепки обобщенного чавинского типа были найдены в малых количествах в самых низких стратиграфических уровнях в бассейне Кахамарки, расположенной на восток по водоразделу от водосборного бассейна Хекетепеке, но помимо надрезов они украшены еще и красно-белой живописью, и поэтому очень вероятно, что они принадлежат немного более позднему периоду.

Наиболее обширные открытия чавинского культурного слоя на северном побережье сделаны Рафаэлем Ларко в долине Чикама и соседних долинах, которые он назвал Куписнике, в честь маленькой долины, где он обнаружил свои первые находки. Большинство его материала взято из кладбищ, в которых он произвел раскопки, и их богатство указывает, что многие из могил были местами погребения важных людей. Могилы представляли собой ямы различных форм, изредка выровненные грубыми камнями, тела же обыкновенно захоранивались в согнутом положении, лежа на спине или на боку. Часто в них находились сосуды с носиком U-образной формы – тип редкий на чавинских участках в других местах, он, возможно, делался специально для похорон. Сосуд с носиком U-образной формы достаточно долго был в обращении в северной прибрежной области и, кроме двух перерывов, присутствует там вплоть до времени испанского завоевания. Он также имеет плоское дно, и наличие этих двух особенностей отличает эту область от южной части побережья по всей археологической последовательности. Сосуды с U-образным носиком из Куписнике отличаются от подобных сосудов более поздних периодов своей массивностью. Сами же кувшины очень разнообразны по форме: от сферических, которые могут иметь гравированные орнаменты, иногда включающие кошачьи клыки и глаза, до форм, изображающих людей, животных, плоды и другие объекты, некоторые из них были сделаны по шаблону. Так, на одном рисунке изображено лицо старухи – яркая иллюстрация возможностей моделирования таких форм.

Другая могила, находящаяся в этой области, содержит в себе каменные пластины и шары, гагатовые зеркала, раковины, бирюзовые кулоны и бусинки, костяной шпатель и кольца, большинство из которых украшены гравировкой с изображением кошачьих морд или клыков, что свидетельствует об определенной силе культа. Во многих могилах имеются маленькие мешочки, полные красной краски, составленной из глины со следами ртути и свинца, – ею окрашивали кости, когда плоть распадалась; эта особенность привела сначала к ошибочному предположению, что похороны осуществлялись два раза. Вторичные похороны, когда кости помещались в окончательное место погребения уже после распада и удаления плоти, являются исключительными для Перу в любое время истории этой страны, фактически наше знание об этой практике предполагает, что этого ритуала тут не существовало вообще, хотя он и имел место, и притом весьма часто, на эквадорском побережье, и, по сути, это одна из многих особенностей, которые разграничивают археологию этих двух регионов.

В долине Чикама не обнаружилось ни одного здания чавинского типа, но некоторые фундаменты, как полагают, принадлежали церемониальным зданиям этого периода. В соседней долине Виру были найдены основания грубых каменных стен простого прямоугольного храма с двумя низкими помостами со ступеньками, ведущими к одному из них. Это место в основном интересно наличием захоронения четырех лам, найденных на территории храма. Все, кроме одной, имели поводки, а у некоторых были связаны ноги, и не приходится особенно сомневаться, что животные были принесены в жертву.

Далее к югу в долине Непенья имеются руины более внушительных зданий в Сьерро-Бланко и Пункури. На первом участке имеются каменные стены с рельефными орнаментами из глины, окрашенными в красно-коричневый и зеленовато-желтый цвет, изображающими кошачьи глаза и клыки чавинского типа, а также гравированная и полированная черная глиняная посуда. В Пункури имеется террасная платформа с широкой лестницей, на середине которой на лапах, выполненных из камня и глины, стоит окрашенная кошачья голова. В ее лапах – захоронение, как полагают, принесенной в жертву женщины. Выше – обмазанные глиной стены, сложенные из конических саманов, с гравированными орнаментами чавинского типа.

В расположенной далее на юг долине Касма находятся руины подобного же типа. В Моксеке и Палька это террасные, облицованные камнем пирамиды с каменными лестницами. Руины в Моксеке имеют ниши, содержащие глиняные рельефы, каменные конические саманы с изображениями кошек, змей и людей чавинского типа, окрашенные в белый, желтый, черный и красный цвет. На участке Палька была найдена темная одноцветная глиняная посуда и лопаточка из кости с вырезанной на ней головой змеи чавинского типа с кошачьими чертами.

В той же самой долине на участке Сьерро-Сечин расположено прямоугольное здание, состоящее из ряда наложенных друг на друга платформ с центральной лестницей, с каждой стороны которой на уровне основания идет ряд грубых стел, чередующихся с меньшими по размеру камнями, более или менее квадратными по форме, стоящими парами или тройками друг на друге. Там также можно увидеть замечательный барельеф с изображением медведя. На большинстве из стел изображены люди в набедренных повязках и конических шляпах с посохами или дубинами, с непокрытой головой, без оружия, в угнетенных позах (один из изображенных, как может показаться, разрублен на две части), так создается впечатление, что изображены покорители и покоренные. На меньших камнях изображены в профиль рассеченные человеческие головы, подобные трофеям охотников за головами, – самый ранний пример черты, обычной для перуанского искусства. Одна из стел имеет двойную колонну из таких голов, изображенных анфас. На участке также было найдено некоторое количество глиняной посуды чавинского типа, и, хотя ее орнаменты не имеют никаких кошачьих черт и не похожи на чавинские, небольшие предметы с различных частей побережья связывают эти два стиля, и у них, судя по всему, один возраст.

И в Непенья и в Касма участки изучены очень Неполно, их археологическая последовательность недостаточно исследована, чтобы можно было говорить, что Сечин принадлежит чавинскому периоду, но, по мнению большинства археологов, он более ранний, чем участки Моксеке и Палька. Некоторые авторы догадались, что может быть некоторая связь между гравюрами Сечин и рядом камней, изображающих так называемые барельефы Лос-Данзантес в Монт-Альбане, в мексиканском штате Оаксака. Ввиду других свидетельств можно предположить, что между Мексикой и Перу в это время поддерживался определенный контакт, но в то же время нельзя утверждать, что наблюдается какое-то близкое подобие в технике резьбы из этих двух мест.

К югу от Касма не было найдено никаких участков, которые можно с полной уверенностью назвать церемониальными. Но, тем не менее, там на побережье имеются руины поселений в форме раковин и мусорные кучи, простирающиеся далеко на юг до окрестностей Пачакамака, к югу от Лимы. Из них единственными детально изученными являются уже упомянутые выше участки в Анконе и Супе. Значительное кладбище недавно было обнаружено перуанскими археологами около Анкона, оно дало много экспонатов, сделанных из древесины, кости и камня, нашли там также корзины, глиняную посуду и хлопковый текстиль. Глиняная посуда из этого места подобна чавинской и состоит главным образом из чаш и фляг, особо можно отметить то, что сосуды с носиком U-образной формы, столь характерные для Куписнике, здесь очень редки. Каменные предметы представляют собой пестики, цилиндрические ступы с гравированным орнаментом и конструкции из пластин на четырех ножках; среди изделий из древесины встречаются чаши, прямоугольные блюда и коробки, из кости – шила и шпатели. Многие из этих предметов украшены кошачьими орнаментами чавинского типа.

В этот период не было найдено никаких металлических предметов, кроме золотых. Тонкий сморщенный фрагмент кованого листа из золота обнаружен в Супе, а также кованый кусок золота в Виру, но дальше на север, в Чонгояпе, в долине Ламбай-еке, были найдены более интересные предметы. Там обнаружили головные повязки, наручники, шпульки, пинцеты, кольца и другие вещи со сложным барельефом чавинских орнаментов на металле; в их изготовлении использовались сварка и спайка. Имеется также несколько предметов из серебра. Считается, что чавинская религия и художественный стиль этой области относятся к более поздней дате, чем на юге, и этот факт объясняет относительную сложность упомянутых металлических предметов. Некоторая поддержка этой теории обеспечивается тем, что между глиняной посудой чавинского типа и более поздними типами посуды, найденной в могилах в Пакатнаму в долине Хекетепеке, прослеживается явная связь.

Предлагаются два объяснения существования местных вариантов чавинской культуры. Первое – то, что наблюдалась известная локальная специализация с основным упором на резьбу по камню в Чавин-де-Уантар, сложную глиняную посуду в области Чикама, металлургию на далеком севере и т. д. Второе – то, что причинами наблюдаемых различий является несовпадение по времени. Продолжительность исследуемого периода неизвестна, но раскопки в Виру увеличили точность датировки. Как я уже сказал, специфический участок в Сечине, вероятно, более ранний, чем Моксеке и Палька в той же самой долине, где полихромная живопись на рельефах может указывать на время, приближающееся к поздней культуре Мочика с ее известной отличительной особенностью – полихромными фресками. Кунтур-Вази, как полагают, также является более поздним участком, чем Чавин-де-Уантар. Обе эти причины, вероятно, сыграли свою роль в наблюдаемых отличиях, но мы можем лишь строить предположения относительно степени их влияния, пока не будут проведены детальные исследования, подобно выполненным в Виру, и в других областях.

Таким образом, мы имеем свидетельства распространения чавинской культуры по широкой области на северном нагорье, северном и центральном побережье, но пока ни в каком другом месте в Перу она не была найдена. Эту культуру определяет наличие схожих типов глиняной посуды, религия с поклонением животным, где основные позиции удерживал культ кошки. Есть множество церемониальных центров, среди которых можно увидеть значительные отличия, и каждый, кажется, представлял ядро группы рассеянных поселений, но нет свидетельств того, что центры были объединены какой бы то ни было политической организацией. Оружие не является обычным для этой культуры; рельефные и зубчатые каменные булавы и полированные каменные копья были найдены в могилах области Чикама, также использовались метательные копья, и единственный длинный лук из пальмового дерева нашли в Анконе. Укрепления неизвестны, поэтому борьба между сообществами едва ли сводилась к чему-то большему, чем местный набег, и гравюры в Сечине указывают, что охота за головами, возможно, играла определенную роль в этих стычках. У маленького населения, сосредоточенного в нескольких рассеянных поселениях, не может быть никакого соревнования за землю, которое так часто вызывает войны.

Остается один важный вопрос: откуда же пришли люди, принесшие с собой кукурузу, церемониальную глиняную посуду и культ кошек? Тельо, например, поддержал существующее мнение, что чавинская культура, изначально зародившись в амазонских лесах, прибыла на побережье с гор, но недавние исследования показали, что вряд ли какая высокоразвитая культура могла когда-либо пребывать в этих лесах. Другие исследователи предположили, что художественный стиль получил свое развитие на самом побережье, но свидетельства, предъявленные Бердом, о том, что чавинская глиняная посуда появилась в долине Чикама одновременно с кукурузой, содержит убедительные аргументы, указывающие на то, что весь комплекс был, вероятно, привнесен из некоего заграничного источника.

Указания на то, где же искать его корни, возможно, были недавно найдены вдали от Перу. В Тлатилко, близ Мехико, есть участок, относящийся к Формирующему периоду, который демонстрирует много черт, присущих чавинской культуре, особенно это наглядно видно на примере глиняной посуды. Даже заявляли, что некоторые глиняные черепки из этих двух областей настолько похожи по технике изготовления и художественному оформлению, что трудно отличить их друг от друга, и даже такие высокоспецифичные особенности, как U-образной формы носик и зигзагообразный штамповочный рисунок, были найдены в обоих местах. А наличие деформации в передней затылочной части головы, отмеченные в обеих областях, может оказаться больше чем просто совпадением. Присутствие черт кошачьего культа в искусстве также были характерной особенностью ольмекской культуры Мексики, которая имела большое влияние на развитие искусств в Тлатилко. Этот участок не имел точной датировки, но предполагается, что он относится где-то к середине Формирующего периода Мексики и, стало быть, является ровесником чавинской культуры.

Не стоит, однако, думать, что культуры этих двух областей идентичны, и наше внимание должно быть обращено к их двум главным различиям. Насколько мы можем судить, в Мексике не было зданий, сопоставимых по масштабу с сооружениями чавинской культуры во времена расцвета Тлатилко, и конечно же не найдено ни одного подобного здания непосредственно в самом Тлатилко. Как и другие мексиканские участки Созидательного периода, Тлатилко отличается изобилием глиняных статуэток, и это при том, что они практически отсутствуют в районах Перу, относящихся к Созидательному периоду.

К югу от Тлатилко есть большие неисследованные пространства, но уже начинают появляться некоторые свидетельства о связи этих двух областей. В Гондурасе, в Плайа-де-лос-Муэртос в долине Улуа есть участок, глиняная посуда которого очень близко напоминает посуду из Тлатилко. Это участок также находится далеко от Перу, но совсем недавнее открытие у реки Бабахойо на прибрежной равнине Эквадора обещает выявить дальнейшие связи между этими территориями. Глубокие раскопки на этом участке, проведенные доктором Клиффордом Эвансом и его женой, а также сеньором Эмилио Эстрадой, представили взору исследователей глиняную посуду, которой присущи многие особенности, обычные для мексиканских и перуанских областей.