Сварог, отец Огня и Даждьбога. Семаргл. Прародители Сварога: Крът и Сытиврат
Все это части Гефеста[25], Или же: Это фрагменты орфических гимнов Гефесту – божественному кузнецу древних греков. Сам Единый-Рудра также мыслился антропоморфно (Шветашватара Упанишада, III, 3): «3. (Имеющий) повсюду глаз и повсюду лицо, повсюду руку и повсюду ногу, сотворив небо и землю, Единый бог выковывает (их) руками и крыльями». Однако, не исключено, что слово «выковывает» – скорее, аллегория переводчика. В буквальном смысле этим мог заниматься Тваштар, непосредственный ведический «предшественник» славянского Сварога. «10. Тваштар, имеющий все формы…» (РВ I, 13); «19. Бог Тваштар, обладающий всеми обличьями Савитар[26], дал процветание потомству, многократно породил (его), и все эти существа – его (потомство)» (РВ III, 54); «4. …Бог, овладевший вселенной, – Тваштар, единодушный с божественными женами» (РВ II, 31); «9. Ведь Тваштар – могучий (творец) видов – Он создал всех животных. Пожертвуй нам их процветание!» (РВ I, 188). Тваштар Ригведы, этрусский Велханс, греческий Гефест, римский Вулкан, балтские Телявель или Калвайтис (Калвелис)… наконец, славянский Сварог – все это, на наш взгляд, имена одного и того же бога-кузнеца, демиурга, преобразователя первозданного Мира на разных индоевропейских языках. Сходен с ним и карело-финский кузнец-демиург Ильмаринен, «небесный вековечный кователь», который сковал над Землей свод Неба, отделяющий семь небес Мира бога Укко от Земли, же выковал Солнце и Месяц. «Сварог происходит от санк. Svar – светить, сиять, блестеть. Suar – значит: 1) солнце, 2) солнечный свет, солнечное сияние; 3) светлое пространство вверху, небо, как местопребывание праведников и богов. Чрез прибавление суффикса происходит Svarga, которое означает: 1) имя прилагат. – идущий по небу, находящийся в небесном свете, небесный; 2) имя существительное небо, преимущественно как местопребывание богов и блаженных, чему явно соответствует наш Сварог. Итак, Сварог управлял движимым, облачным небом. Следовательно, Сварог и небо обозначение одного и того же понятия» (Гальковский, т. 1, с. 15–19). Санскритское svaru означает «стрела», а стрелы бога сопоставляют либо с лучами света, либо с молниями, которые тоже есть небесный свет или огонь. Это мнение известного русского фольклориста А. Н. Афанасьева (Афанасьев, 1996, с. 193). В Ипатьевскую летопись вставлен отрывок из славянского перевода «Хроники» Иоанна Малалы: (В год 6622 (1114)). «…И после потопа и после разделения языков «начал царствовать сначала Местром, из рода Хама, после него Иеремия [т. е. Гермес. – Авт.], затем Феост [т. е. Гефест. – Авт.], которого и Сварогом называли египтяне. В царствование этого Феоста, в Египте упали клещи с неба, и начали люди ковать оружие, а до того палицами и камнями бились. Тот же Феост закон издал о том, чтобы женщины выходили замуж за одного мужчину и вели воздержный образ жизни, а кто впадет в прелюбодеяние, тех казнить повелел. Потому и прозвали его бог Сварог»… «Прежде же женщины сходились с кем хотели, точно скот. Когда женщина рожала ребенка, она отдавала его тому, кто ей был люб: “Это твое дитя”, и тот устраивал праздник, и брал себе ребенка. Феоста же этот обычай уничтожил и по становил одному мужчине одну жену иметь и жене за одного мужа выходить; если же кто преступит этот закон, да ввергнут его в печь огненную»… «Того ради прозвали его Сварогом, и чтили его египтяне. И после него царствовал сын его, по имени Солнце, которого называют Даждьбогом, 7470 дней, что составляет двадцать лунных лет с половиной. Не умели ведь египтяне иначе считать: одни по луне считали, а другие <… > днями годы считали; число двенадцать месяцев узнали потом, когда начали люди дань давать царям. Солнце царь, сын Сварогов, то есть Даждьбог, был сильным мужем; услышав от кого-то о некоей богатой и знатной египтянке и о некоем человеке, восхотевшем сойтись с нею, искал ее, желая захватить ее (на месте преступления) и не желая отца своего закон нарушить, Сварога. Взяв с собою мужей нескольких своих, зная час, в который она прелюбодействует, ночью в отсутствие мужа застиг ее лежащею с другим мужчиною, которого сама облюбовала. Он схватил ее, подверг пытке и послал водить ее по земле египетской на позор, а того прелюбодея обезглавил. И настало непорочное житье по всей земле Египетской, и все восхваляли его». Но мы не будем продолжать рассказ, но скажем вместе с Давыдом: “Все, что пожелал, сотворил Господь на небе и на земле, в море, во всех безднах, подымая облака от краев земли”» (ПСРЛ, т. II). Именование Даждьбога Солнце-царем – буквальный перевод скифского имени Колоксай. После появления трудов Б. А. Рыбакова с большой долей вероятности можно также говорить о том, что упомянутая Геродотом пара «Таргитай–Колоксай» и пара «Сварог–Даждьбог» восходят к единому мифу. Бог-кузнец вооружает своих сыновей-воинов, но в первую очередь бога-громовника: Тваштар[27] – Индру. Возможно, славянский Сварог точно также вооружает Перуна (?). В украинских преданиях и сказках кузнец (Кузьма-Демьян или даже больше – единый персонаж с двойным именем Козьмодемьян) выковывает первый плуг и запрягает Змея, на котором и пропахивает гигантские борозды – Змиевы валы (древние укрепления в Среднем Поднепровье). Не исключено, что с мифом о герое-кузнеце связан образ легендарного основателя Киева – Кия: его имя созвучно со словом «кый» – обозначением дубинки или, быть может, кузнечного молота (ср. «ковать»)[28]. Кузьма-Демьян, как хорошо сегодня известно, – имя Сварога под христианской «маской» (см., напр.: Серяков, 2004). Нет сомнений в том, что и Даждьбог – это Свет-Сварожич. О Вулкане (то есть Гефесте) как об отце лучезарного Аполлона говорит и Цицерон (Цицерон, 1997). В белорусском фольклоре (однако, сравнительно позднем) проводится параллель между «Божычем» и «светлым солнцем Дажбогом». Божыч выступает как сын Перуна и его жены Громовицы. Праздник Каляды рассматривается как рождество Божыча, пик борьбы подземного царя Карачуна и распорядителя морозов Зюзи с самим Перуном. Зюзя перевоплощается в медведя и, сопровождаемый метелями, гоняется за женой Перуна. Громовица прячется от преследователей и рождает Дажбога (Беларуская мiфалогiя, 2006, с. 131–132). Но Огонь-Сварожич – отнюдь не Даждьбог, потому что Солнце и Огонь несколько разные сущности. Они, видимо, соотносятся как Савитар и Агни. Ведь и Агни (Огонь) – блистательный и неукротимый сын Тваштара (РВ I, 95, 2–5; III, 4, 9; VIII, 102, 7). Однако Свет тоже бывает разный. «Бог богов» Свентовит воплощает Белый Свет, а молодой Даждьбог – свет солнечный. Как уже было сказано выше, молнии – традиционное оружие бога-громовника (громовика), хотя и не его одного. Бог-кузнец Тваштар, отец бога огня Агни, выточил оружие Индре (РВ, 1,95.2; 1,52.7; 1,61.6). На основе параллели с «Ригведой», как мы уже заметили, можно предположить, что «создателем молний» у славян тоже был кузнец, которого звали Сварог, отец Огня-Сварожича, кующий перуны Громовнику. Тому находятся и не столь уж отдаленные фольклорные и мифологические параллели. Хтонические киклопы куют молнии и Зевсу, не исключено, что тем же занимается и Гефест, выковывающий оружие Богам и героям. «Муза, Гефеста воспой, знаменитого разумом хитрым! Вместе с Афиною он светлоокою славным ремеслам людей на земле обучил…» (Гомеровский гимн Гефесту: Эллинские поэты…) Согласно «Прорицанию вельвы», одним из первых деяний асов стало изготовление кузнечных орудий. Правда, ковали они вначале исключительно золото. Значит, символически тогда и был «Золотой век». В отреченных книгах Золотой век отождествляется с царствованием Гермеса – (И)еремия, после которого настает царствование Сварога-Гефеста-Феоста и век же лезный: «О Ермии. По смерти же Дыеве сына Кронова царствова в Италии сын его Еремии лет 45. Бе же муж хитр и умуоучен, иже изобрете руду златую перве и ковати злато… » (Креховская палея, 1985). Впрочем, деяния Феоста приписывают и Ермию (Гермесу): «Ермий от древних царей по разделении язык во скоре бысть, прежде Авраама великаго. Сей повеле во своем царствии мужу едину жену держать, и добродетели его ради спадоша ему железная клещи с небесе. Ими же коваша орудиа на противникы» (О еллин ских мудрецах, 1985).  Получив от бога-кузнеца оружие, культурный герой или иной бог многократно увеличивает собственную мощь. То же происходит, когда Тваштар вытачивает ваджру – «дубину победной силы» – для Индры (РВ I, 52; I, 61; I, 85). Индра убивает Вритру и освобождает похищенные им воды. В русских сказках кузнец с сыном (позднее Кузьма и Демьян) выковывают герою (Ивану, Никите, Покатигорошку и т. п.) палицу, которую тот с легкостью мечет: вначале (испытывая) в небо, а потом в змееобразного противника при походе в Навий мир, за речку Смородину. Справив оружие герою, идущему для свершения подвига по ту сторону Калинова моста или реки Смородины или спускающемуся в Пекельное царство, кузнец с напарником, в которых угадываются черты Сварога и, возможно, его сына Огня, помогают ему справиться с могучей ведьмой-воительницей (Змеихой, пролизывающей железные двери кузнецов насквозь), преследующей героя. В «Слове св. Григория на просвещение, надписываемом како первое погани суще языцы служили идолом», переводчик вставляет в текст произведения имена известных ему славянских богов: «Тем же богом требу кладоуть и творят, и словеньскый язык, вилам, и мокошьи, диве. Пероуноу херсоу, родоу и рожаници, оупирем и берегыням, и переплутоу, и верьтячеся пьют емоу в розех, и огневи сварожицю молятся, и навьмь мевь творять…». Н. М. Гальковский справедливо указывает: «Сближение Сварога с Гефестом, если всмотреться в него, сделано летописцем не случайно. Гефест по понятию греков был искусный кузнец. До наших дней сохранилась подблюдная песня, имеющая какое-то мифологическое значение, о кузнеце с тремя молотами, которого девушка просит сковать подвенечный убор – золотой венец, перстень и булавочку, иначе говоря, устроить ее брак. Имеем в виду общеизвестную “Идет кузнец из кузницы”. В слове Христолюбца огонь называется Сварожичем. Не произошел ли Сварог от Сварожич. Суффикс [29]-ич обозначает отчество*, принадлежность кому-нибудь, например: Иванов-ич (сын Ивана). Предполагаем, что слово Сварожич могло существовать раньше Ивана, т. е. сын раньше отца. Засвидетельствованное древними памятниками у балтийских славян именование бога солнца[30] и бога огня у русских одним и тем же именем Сварожич говорит в пользу предположения, что название Сварог существовало раньше, чем Сварожич, если не как наименование бога неба, небесного круга или, что наиболее вероятно, как название божества первобытного несозданнаго огня, творца мира…» (Гальковский, т. 1).  На наш взгляд, притяжательное прилагательное не может появиться ранее существительного, как признак не может появиться раньше сути. В «Слове некоего Христолюбца…» (из Златой Цепи, XIV в.) двоеверных христиан упрекают, что они «веруют в перуна и в хорса и в мокошь и в Сима и в Рьгла и в вилы… и огневися молять, зовуще его Сварожицем и чесновиток богом творять…» Но если Сварожич – отчество Огнебога, то каково же имя его? Вообще в вопросе о Семаргле авторы не смогли прийти к единому мнению. Один из авторов (Д. Гаврилов) склонен полагать, имя бога огня – Симаргл-Семаргл-Семургл-Семаергл-Самарглъ («За ним кликну Карна, и Жля поскочи по Руской земли, Смагу мычючи в пламяне розе» (Слово о полку…)). Оно может восходить к древнерусскому «смага», то есть «огонь» (ведическое Агни). Это неординарное предположение идет вразрез не только с мнением Б. А. Рыбакова, но и с приведенным выше «Сима и в Рьгла и в вилы… и огневися молять». Если думать, что Сим и Рьгл есть Семаргл, то при чем тут «огневись»? Д. А. Гаврилов считает, что, поскольку Огонь присутствовал на капищах в живом и явном виде, то собственно Огнебогу-Семарглу вовсе не обязательно ставили чуры и столпы. Сам огонь и был его символом. Вторую часть имени Семаргла-Симаргла (-ръглъ, -ръгл,– ргл) Д. А. Гаврилов возводит к слову «рыгать (рыгати)». Таким образом, с его точки зрения, имя этого бога означает «пламенем, огнем рыгающего (пышущего пламенем) летучего смока». На русальных браслетах присутствует образ крылатого полупса-полузмея. В русских заговорах он известен, как пенежный, то есть огненный змей. В любом случае, вопреки Б. А. Рыбакову, Симаргл едва ли тот же персонаж, что Переплут[31]. В тот же смысловой ряд встает и известный заговор: «От огненного змея, летающего к женщине, которая по нем тоскует (370) Втыкают в порог и во все щели избы траву мордвинник и затем говорят: Как во граде Лукорье летел змей по поморию, града царица им прелыцалася, от тоски по царе убивалася, с ним, со змеем, сопрягалася, белизна ел умалялася, сердце тосковалося, одному утешению предавалася – как змей прилетит, так ее и обольстит. Тебя, змей, не боюся. Господу Богу поклонюся, преподобной Марии Египетской уподоблюся, во узилища заключуся. Как мертвому из земли не вставать, так и тебе ко мне не летать, утробы моей не распаляти, а сердцу моему не тосковати. Заговором я заговариваюсь, железным замком запираюся. каменным тыном огораживаюсь, водой ключевой прохлаждаюся, пеленой Божией Матери покрываюсь; аминь» (Симбирск, у., зап. В. Юрлов, арх. общ. – по Л. Н. Майкову).  И. Е. Забелин полагал, что Сим и Регл восходят к ассирийской основе и означают поклонение огню. А. С. Фаминцын интерпретировал Ерьгла как Ерыла, то есть Ярило, оставив Сим необъяснимым. У Н. М. Гальковского слово Симаргл понято как Семи-Ярило (предполагая что так назван идол Ярилы с семью головами). Неординарной точки зрения придерживается Л. Р. Прозоров, который вслед за А. С. Фаминцыным считает имя Семарьгл ошибкой переписчиков, принявших одну буквы «ы» за две – «ьг». Таким образом, следует читать Сем Ерыл или Сим Ярила (Прозоров, 2006б, с. 238– 239). В. Я. Петрухин, рассматривая пантеон Владимира довольно, на наш взгляд, поверхностно, рассуждает так: «При этом учрежденный Владимиром в Киеве пантеон едва ли мог представлять собой реальное средоточие религиозного культа, собрание богов с дифференцированными функциями. Судя по лингвистическим реконструкциям, основанным на значении теонимов, функции божеств этого синкретического пантеона дублировались и пересекались – Хорс и Дажьбог воплощали солнце, Дажьбог и Стрибог давали и “простирали” благо. Симаргл, если сопоставлять его с Сэн мурвом, вообще “выпадал” из высшего “божественного” уровня, будучи химерическим существом, собакой с птичьими крыльями, вестником богов, но не персонажем одного с ними ранга. Показательно вместе с тем, что Симаргл замыкает список мужских “божеств” – далее следует единственный женский персонаж пантеона, Мокошь, чье имя определенно связано с представлениями о плодородной влаге, “матери – сырой земле”; таким образом, находит себе объяснение и место Симаргла – посредника между небесными богами и богиней земли. Летописный список богов, очевидно, не был конструкцией древнерусского книжника, а воплощал древнерусскую языческую космологию – летописные списки имен (этнонимов, антропонимов) вообще отличались особой точностью передачи традиции и особой структурой, когда список начинался с главного (обобщающего) персонажа и т. д.» (Петрухин, 2004, с. 250). Широко распространено также стремление вывести имя божества из слав. сrьмя и считать покровителем всходов (Рыбаков, 1987). В академической науке наиболее распространено мнение о том, что имя Симаргл есть раннее, едва ли не скифской поры, иранское заимствование (ср. с крылатым псом Симаргом/Синмурвом; подробнее см.: Васильев, 1999). Кто прав? Вопрос пока остается открытым… Богом жертвенных мест и огня на них, вероятно, считали отца Сварога Кръта (Кродо). Обращает внимание сходство его имени со словом «крада», то есть жертвенный огонь и подношение, принесенное на такой огонь. Согласно «Mater Verborum», дед Радегаста-Сварожича («Radihost vnuk Krtov») отождествлялся с Сатурном (Чешскiя глоссы…). Вероятно, «крады» предкам и есть то, за чем следит сей древний бог. Не исключено, что к его ведению относятся и погребальные костры.  Любопытно в этой связи обратить внимание на следующее: словен. krуљnja, диал. krуsna «носилки для груза», чеш. kr?sna, krosna – то же, польск. kro?na «рама для ношения стекла», русск. кросно (ткацкий станок) (Фасмер). Мы сознательно выбираем западнославянские параллели (по региону почитания Кродо). Со всем уж натянутым, хотя и небезынтересным, представляется здесь значение польского kro?na, ибо небо славянами на разных этапах развития мыслилось не только выкованным из железа или меди, но и стеклянным. Арабский автор Ибн Русте в труде «ал-А’лак ан-нафиса» при описании обряда самоубийства славянских жен земли Ва.ат (предположительно, имеются в виду вятичи) сообщает: «Все они поклоняются огню» (Гаркави, 1870). Нельзя здесь не обратить внимания на растиражированное ныне утверждение современного белорусского автора Л. Т. Мирончикова, который с опорой на А. Гильфердинга утверждает, что «у древних славян не существовало поклонения этой стихии. И понятие огня передавалось термином “цяпло” (“раздуў цяпло” с помощью трута, “загасiў цяпло”). Отсутствие у славян традиций поклонения огню и образу, подобному “Агни”, обусловливалось различием погребальных традиций у славян и индоевропейцев. Индоевропейцы-скотоводы имели традицию сжигать умерших на огне, и дым представлялся той дорожкой, по которой душа умершего отправлялась в небо. <…> У славян, этническое формирование которых связывалось с оседлым земледелием (кочевого скотоводства они не знали), погребальная традиция выражалась в том, что на дно ямы в качестве подстилки укладывали сено или солому, зарывали умершего, делали холмик и ставили деревянный знак, но чаще сажали деревце. Погребальная традиция славян не требовала обряда, связанного с огнем, поэтому не нужен был и мифологический образ огня» (Мирончиков, 2004, с. 5–6). Когда бы не расхожесть и не массовые тиражи подобных, неизвестно на чем основанных, «игр сознания» и пусть других, но не более «научных» домыслов, о них и вспоминать бы не стоило. Нам остается лишь порекомендовать автору или его последователям включить в список изученной литературы труды А. В. Арциховского, В. В. Седова и «хотя бы» того же Б. А. Рыбакова, который, несмотря на нашу критику в его адрес, был и остается крупнейшим отечественным ученым – историком и археологом. А еще лучше автору самому хотя бы раз поучаствовать в археологических раскопках средневековых славянских поселений и некрополей, дабы установить, поклонялись славяне огню или нет. На собственном опыте заметим, что деятельная помощь археологам весьма проясняет ум и упорядочивает понимание того, как и чем жили наши предки[32].  Возвращаясь к проявлениям почитания огня, мы придем к заключению о правомерности допущения, что Огонь-Сварожич или некий Крът следят за погребением на костре. Кродо, кстати, считали и богом саксов. Остатки его культа были прослежены в Гарце. Истукан Кродов стоял на высокой, поросшей лесом горе. Это был старик с обнаженной головой, голыми ногами он стоял на рыбе, опоясан был шерстяною белой повязкою, держал в одной руке колесо, а в другой сосуд с цветами и плодами (dey gr?te D?vel tour Harzborg). Наличие колеса указывает, скорее всего, что этот бог связан со временем, со сменой сезонов. На это же указывают плоды и цветы в его руках. Поскольку венеды (так германцы именовали западных славян) чествовали его на Радуницу, не вызывает сомнения связь его и с миром предков. Известна также хорватская поговорка «не все пойдем в Кротово царство, иные к черту». Она может указывать, что царство Кродо перекликалось с «благими временами» римского Сатурна или «островами блаженных» греческого Кроноса, где пребывают тени лучших из героев и титанов. Возможно, он, подобно Сатурну, мог отождествляться и с переменой эпох, «золотым веком» славян. Крът вобрал в себя все хтониче ские черты, оставив Сварогу во владение свет, огонь и «эфир». Такое при изменении пантеона вообще происходит довольно часто. Некогда великие и древние боги-демиурги сменяются более молодым поколением богов, как было, например, у древних греков, когда поколения Урана (небо) и Кроноса заменили Олимпийцы во главе с громовником Зевсом. Как следствие разве что в «Mater Verborum» осталось упоминание некоего бога по имени Сытивратъ (Sytivrat), который также может быть сопоставлен с Сатурном, предшест вующим Перуну-Юпитеру, и который свергнут с Олимпа оружием громовника: Saturnus. Saturnum pagani illum esse ajunt qui primus ab Olimpo venit arma Jovis fugiens. Индра оттеснил самого Тваштара: Из Ипатьевской летописи следует, что Сварог также утвердил некоторые законы, регулирующие семейные и брачные отношения, потому он бог брака, и в наших русских сказках, равно и в заговорах, кует кузнец свадебки и судьбы в виде волоса, способствуя прибавлению рода русского. Иначе говоря, Сварог выступает в роли «упорядочивателя» мира, культурного героя, известного многим индоевропейским народам. «20. Когда же придут к нам жены, Тваштар с прекрасными ладонями пусть наделит (нас) сыновьями!» (РВ VII, 34). Тваштар способствует зачатию плода на микрокосмическом уровне точно так же, как он творит и Мироздание на макрокосмическом. «12. Прекрасно действующий, прекраснорукий, отзывчивый, соблюдающий закон Бог Тваштар пусть даст нам (все) это на помощь… » (там же). C чудесным Кузнецом, выковывающим волос-судьбу, мы встречаемся в мифе о Святогоре, которому Кузнец ее указал в виде спящей за тридевять земель в горной хижине девушки-богатырки. В любовных заговорах с призывами-прошениями сковать свадебку, приковать добра молодца обращаются в период двоеверия к Кузьме и Демьяну (Чародейство. Волшебство…, 1998). В России день Кузьмы и Демьяна относился преимущественно к числу девичьих праздников. Девушки снимали загодя избу, где собирались справлять кузьминскую вечеринку, ходили по домам, собирали продукты к ужину и сообща варили пиво. «Ссыпчины» эти устраивали преимущественно для себя, но к вечеру приглашали парней, и тогда начиналось веселье – совместные игры молодежи, ухаживания и «жениханье» (Славянская мифология…, 1995). Кузьминки – куриная смерть. На это обращает внимание М. Л. Серяков, проводя параллели со словами авторов средневековых поучений против язычества, сокрушающихся о том, что идолам своим славяне приносят в жертву много кур (Серяков, 2004, с. 32–33). Кстати, и второй Сварожич – Даждьбог – неким связан образом со свадьбами. По сообщению В. Н. Топорова, «в песне с Волыни “князь” (жених) по пути на свадьбу встречается с Дажьбогом на восходе солнца» (Славянские древности…, т. 1, с. 209). Здесь существенны три мотива – пути Даждьбога, его покровительство (участие) в свадьбе и соотнесение жениха с Солнцем. Итак, Сварог – соединитель, связыватель, культурный герой, учитель и просветитель. Он же – породитель (отец) значительного числа богов не только восточных, но и западных славян. Это явно указывает на древность его почитания. Не исключено, что на каком-то этапе небесный коваль Сварог действительно воспринимался как бог-Творец (по меньшей мере, демиург «второго поколения»). |
загрузка...