XXII. "Птенцы гнезда Петрова" в свете исторической правды
|
Долгорукий, человек эпохи Тишайшего Царя, сравнивая Петра с его отцом, сказал: "Умные государи умеют и умных советников выбирать и их верность наблюдать". Умел ли выбирать себе умных и честных советников Петр? Нет, никогда не умел. Его правительство по-своему нравственному и деловому признаку несравненно ниже правительства его отца, про которое историк С. Платонов писал: "Правительство Алексея Михайловича стояло на известной высоте во всем том, что ему приходилось делать: являлись способные люди, отыскивались средства, неудачи не отнимали энергии У делателей, если не удавалось одно средство, — для достижения цели искали новых путей. Шла, словом, горячая, напряженная деятельность, и за всеми этими деятелями эпохи, во всех сферах государственной жизни видна нам добродушная и живая личность царя". Петра постигла судьба всех революционеров: его соратники почти все нравственно очень неразборчивые люди: для того, чтобы угодить своему владыке они готовы на все. Своего главного помощника Александра Меньшикова он аттестует так в написанном Екатерине письме: "Меньшиков в беззаконии зачат, в грехах родила мать его и в плутовстве скончает живот свой". Птенцы "Гнезда Петрова", по характеристике историка Ключевского, почитателя "гения" Петра, выглядят так: "Князь Меньшиков, отважный мастер брать, красть и подчас лгать. Граф Апраксин, самый сухопутный генерал-адмирал, ничего не смысливший в делах и не знакомый с первыми зачатками мореходства ... затаенный противник преобразований и смертельный ненавистник иностранцев. Граф Остерман... великий дипломат с лакейскими ухватками, который в подвернувшемся случае никогда не находил сразу, что сказать, и потому прослыл непроницаемо скрытным, а вынужденный высказаться — либо мгновенно заболевал послушной томотой, либо начинал говорить так загадочно, что переставал понимать сам себя, робкая и предательски каверзная душа... Неистовый Ягужинский... годившийся в первые трагики странствующей драматической труппы и угодивший в первые генерал-прокуроры сената". Назначенный Петром местоблюстителем патриаршего престола Стефан Яворский на глазах молящихся содрал венец, с чудотворной иконы Казанской Божьей Матери. Говорил, что иконы — простые доски. Неоднократно издевался над Таинством Евхаристии. "Под высоким покровительством, шедшим с высоты Сената, — пишет Ключевский, — казнокрадство и взяточничество достигли размеров небывалых раньше, разве только после". При жизни Петра "птенцы гнезда Петрова" кощунствовали, пьянствовали, крали где, что могли. Один Меньшиков перевел в заграничные банки сумму, равную почти полутора годовому бюджету всей тогдашней России. В "Народной Монархии" И. Солоневич ставит любопытный вопрос, что бы стали делать в окружении Петра люди, подобные ближайшим помощникам царя Алексея, как Ордин-Нащокин, Ртищев, В. Головнин и другие. И приходит к выводу, что этим даровитым и образованным людям не нашлось бы места около Петра, так как не находится места порядочным и образованным людям современной России в большевистском Центральном Комитете. Всякая революция есть ставка на сволочь и призыв сволочи к власти. Всякая революция неизбежно имеет своих выдвиженцев. Эти выдвиженцы состоят обычно из людей без совести. Увлеченный Западом, "Петр, — по справедливому выражению И. Солоневича, — шарахался от всего порядочного в России и все порядочное в России шарахалось от него". Поставим вопрос так, как ни один из наших просвещенных историков поставить не догадался, — пишет И. Солоневич, — что, спрашивается, стал бы делать порядочный человек в петровском окружении? Делая всяческие поправки на грубость нравов и на все такое в этом роде, не забудем, однако, что средний москвич и Бога своего боялся, и церковь свою уважал, и креста, сложенного из неприличных подобий, целовать во всяком случае не стал бы. В Москве приличные люди были. Вспомните, что тот же Ключевский писал о Ртищеве, Ордин-Нащокине, В. Головнине — об этих людях высокой религиозности и высокого патриотизма, и в то же время о людях очень культурных и образованных. Ртищев, ближайший друг царя Алексея, почти святой человек, паче всего заботившийся о мире и справедливости в Москве. Головнин, который за время правления царицы Софьи построил в Москве больше трех тысяч каменных домов и которого Невиль называет великим умом "любимым ото всех". Блестящий дипломат Ордин-Нащокин, корректность которого дошла до отказа нарушить им подписанный Андрусовский договор. Что стали бы делать эти люди в "Петровском гнезде"? Они были бы там невозможны совершенно. Как невозможен оказался фактический победитель шведов — Шереметев. Шлиппенбах (по Пушкину — "пылкий Шлиппенбах"), переходит в русское подданство, получает генеральский чин и баронский титул и исполняет ответственные поручения Петра, а Шереметев умирает в забвении и немилости и время от времени тщетно молит Петра об исполнении его незамысловатых бытовых просьб". Петр совершил революцию. А судьба всякой революции строить "новую прекрасную жизнь" руками самой отъявленной сволочи. Этот закон действовал и в "Великой" французской революции, в февральской, действует в большевистской. Действовал он и в Петровской. И выдвиженцы, выдвинутые Петром, были немногим лучше выдвиженцев Сталина. При жизни Петра они хищничали напропалую. Что стали делать после смерти Петра "птенцы гнезда Петрова"? На этот важный вопрос Ключевский дает весьма четкий и выразительный ответ: "Они начали дурачиться над Россией тотчас после смерти преобразователя, возненавидели друг друга и принялись торговать Россией как своей добычей". |
загрузка...