Г. М. Бонгард-Левин, Э. А. Грантовский. Скифы и славяне: мифологические параллели

Проблема скифо-славянских связей неоднократно привлекала внимание исследователей — лингвистов, историков, археологов. К этой тематике не раз обращались представители русской культуры — древние летописцы, затем М. В. Ломоносов, историки России М. М. Щербатов, Н. М. Карамзин, поэты В. Я. Брюсов и А. А. Блок. Интерес к скифам во многом определялся поисками древних истоков культуры славян и их прародины. В конкретных деталях эти построения большей частью не соответствуют строгим критериям современной науки, но тем не менее они отразили реальный исторический факт — взаимосвязи скифских и древнеславянских племен.
Скифы, как известно, по языку принадлежали к «иранской» ветви индоевропейских народов (в отечественной науке это положение было подробно аргументировано Вс. Ф. Миллером). Генетическое родство, восходящее к эпохе индоевропейской общности, было самым ранним этапом длительной истории контактов предков славян и скифов. Позднее связи продолжались в эпоху формирования индоиранской (арийской), а затем собственно иранской группы племен, с одной стороны, и славян — с другой. О таких связях свидетельствуют многие арийско- и ирано-славянские языковые изоглоссы¹.

Следующая эпоха контактов относится уже к собственно скифской эпохе. Не случайно, «скифский материал» античных историков и надписей из греческих городов Северного Причерноморья был объектом изучения не только иранистов и скифологов, но и славистов. Так, М. Фасмер — автор широкоизвестного «Этимологического словаря русского языка» свое исследование о прародине славян начал с рассмотрения данных о скифо-иранском языковом элементе в Северном Причерноморье². Важные данные о языковых контактах племен «скифского мира» с предками славян зафиксированы в осетинском языке — наследнике скифо-сарматских диалектов. В осетинском обнаружены характерные сходства с рядом индоевропейских языков Европы — балтийскими, германскими и некоторыми другими. Совпадения со славянским, как отмечает исследовавший эти сходства В. И. Абаев, значительно превосходят сепаратные связи осетинского с любым иным индоевропейским языком³.
Разные по времени свидетельства лингвистики документируют связи ираноязычного населения южнорусских степей с другими индоевропейскими племенами Европы, и прежде всего со славянами, связи, которые отражают широкий спектр материальной и духовной культуры. Значительно сложнее выявить факты таких сходств на нелингвистическом материале — по данным археологии, фольклора, религии и мифологии, и тем более соотнести предполагаемые совпадения с конкретными историко-культурными реалиями и определенной исторической эпохой.
Основные данные о скифах и их культуре сохранились в античной литературе, и прежде всего в трудах Геродота. Важное мзсто в его «скифском логосе» занимает легенда о происхождении скифов (IV. 5—7), которая многократно привлекала внимание исследователей⁴. Отдельные сюжеты и детали этой легенды нашли отражение и у ряда других античных авторов (Диодор, Валерий Флакк, Алкман и др.), но у Геродота она представлена, как единое целое и является своего рода фольклорной записью, сделанной античным ученым со слов скифов. В любом случае этот рассказ Геродота служит первоклассным источником для изучения местной скифской традиции.

Согласно Геродоту, скифы утверждают, что у первого человека — сына Зевса и дочери речного потока родились три сына: Липоксай, Арпоксай и самый младший—Колаксай. Однажды с неба упали золотые предметы; братья увидели их, но лишь младшему удалось овладеть золотом; и тогда старший согласился отдать ему царскую власть. Далее у Геродота говорится, что от старшего брата Липоксая произошли скифы, которые называются авхатами, от среднего — Арпоксая — катиары и траспии, а от младшего — Колаксая — паралаты. Колаксай стал первым царем Скифии и считался предком всех скифских царей. Когда он разделил владения на три царства между своими сыновьями, золото стали хранить в главном, самом большом из них, как священную реликвию берегли и особо почитали.
Ученые предлагали самые различные толкования легенды о происхождении скифов, ее общего сюжета и отдельных мотивов, в том числе о трех братьях — сыновьях первочеловека и происходивших от них «родах» (ysdog, Геродот IV. 6). В этих «родах» обычно видели скифские племена и часто отождествляли их с основными племенами, или народами, Скифии (в том числе с царскими скифами), о которых Геродот рассказывает в другом месте своего труда (IV. 17—20; по отношению к этим племенам, или народам, употреблен термин вяп'од). Согласно другой интерпретации⁵, в легенде о происхождении скифов речь идет о происхождении социальных групп скифского общества, являвшихся потомками упомянутых трех братьев.

Этническая интерпретация базировалась, в частности, на изменении, которое в течение долгого времени вносилось в рукописный текст Геродота. Исходя из этого исправления, Геродоту приписывали положение о том, что, согласно утверждению скифов, от Колаксая произошли «царские (скифы), которые называются паралатами», что как бы документировало мнение об идентичности паралатов с царскими скифами и соответственно «родов», ведущих начало от братьев Колаксая, с другими племенами, или народами, Скифии. Однако предлагаемое измепение оригинального текста Геродота не имеет под собой ни текстологического, ни реальных исторических оснований. Напротив, все содержание этого рассказа Геродота свидетельствует в пользу дошедшего до нас рукописного текста, в котором говорится, что от самого младшего из братьев — Колаксая произошли «цари, которые называются паралатами» (к тому же «паралаты» греческого текста также соответствуют обозначению царей, царской династии в иранской традиции: «парадаты»)⁶.
Данное прочтение служит одновременно еще одним подтверждением правильности социальной трактовки всего этого сюжета и роли Колаксая в легенде как основателя царской власти и династии скифских царей.

Пристальное внимание исследователей привлекали также имена Колаксая и его братьев. Уже давно было установлено, что вторая часть их имен передает иранское слово «хшай»: повелитель, владыка, царь (К. Мюлленхоф, Вс. Миллер и др.). Но в целом значение имен интерпретировалось по-разному. Нам представляется наиболее убедительной трактовка, согласно которой в этих именах отражено представление о трех сферах космоса: верхней (небесной, солнечной), средней и нижней (земной, подземной); каждый из братьев выступал, таким образом, как «владыка» одной из них. Имя младшего, Колаксая, при этом этимологизируется как «Солнце (или небо) — царь»⁷.
Такая интерпретация, основанная на данных иранистики, может быть подтверждена славянской традицией. На это обратил внимание академик Б. А. Рыбаков в своих книгах «Геродотова Скифия» и «Язычество древних славян». К числу наиболее популярных русских, украинских и белорусских сказок принадлежит сказка о трех царствах; одно из них — золотое достается младшему из братьев: он рождается на заре, при восходе солнца, и имя его обычно «солнечное», связано со светом, зарей. Отмечая различные сюжетные соответствия скифской легенды славянским сказкам (состязание братьев, победа младшего и т. п.), Б. А. Рыбаков справедливо соотносит этого героя восточнославянского фольклора с мифологическим образом скифского Колаксая — «победителя в состязании за обладание золотыми общенародными реликвиями», «устроителя царства». Он привлекает также важное для древнеславянской мифологии свидетельство русской Ипатьевской летописи под 1114 г. о Дажьбоге: «Солньце цесарь, сын Сварогов, еже есть Дажьбог, бе муж силен...», «от него же начаша человеци дань давати цесарем» (т. е. считалось, что при Дажьбоге были установлены институты царской власти). Согласно Б. А. Рыбакову, в сербских сказаниях тот же персонаж («Дабог») называется «царем на земле», «сильным, как господь бог на небесах»; древнерусские князья считались потомками Дажьбога («Слово о полку Игореве»)⁸.
Приведенные материалы указывают на то, что в славянской мифологии существовал персонаж, соответствовавший образу скифского Колаксая и называвшийся царем-солнцем: «Солньце-цесарь». Эта параллель является дополнительным и весомым аргументом в пользу трактовки имени Колаксая как «Солнце-царь».

Обратимся к именам двух других братьев. Имя Арпоксая значит: «Владыка глубины»; первая часть, «Арпо», соответствует осетинскому «арф» (с закономерным более поздним осетинским «ф» из древнеиранского «п»): «глубокий», «глубина» (воды и земли); то же слово входит в название Днепра: от Данапр (Данаприс античных и византийских авторов) — «Река глубокая»⁹. Восходящая к «апра» скифское «арпа» и осетинское «арф» отражает метатезу в группах из согласного плюс «р», характерную для части скифо-сарматских диалектов, а также для осетинского; лингвистические данные показывают, что вообще все имена, которые называет Геродот в легенде о происхождении скифов, являются иранскими, но отражают закономерности одного из скифских диалектов, во многом близкого осетинскому языку¹⁰. Последнему, как и ряду скифо-сарматских диалектов, был свойствен переход «ри» в «ли» (такие примеры многочисленны; та же особенность объясняет форму имени «аланов» и устаревшее, фольклорное название осетин и нартовских героев «аллон» — от древнего «арии», «ариана»)¹¹. Эта закономерность показывает, что «Липа» —в имени Липоксай должно соответствовать форме «Рипа» в других, более архаичных скифских диалектах¹². Слово <>то можно связать с названием Рипейских гор греко-скифской традиции: Рипа у более ранних, Рипеи у более поздних греческих авторов. В античной литературе это название засвидетельствовано впервые, начиная с сочинений тех авторов (Алкман, Гекатей и др.), которые уже имели реальные сведения о Скифии и заскифских областях¹³. То же слово в форме ripa, rip встречается в древнейшем памятнике индоариев «Ригведе»; в одном из ее гимнов (III. 5) оно употребляется при обозначении «вершины земли» или «горы»¹⁴.

Таким образом, есть все основания полагать, что имя Липоксай означало «Владыка горы».
Вышеприведенные данные свидетельствуют о существовании в скифской «модели мира» представления о трех сферах космоса: верхней — небесной, солнечной; нижней — водной или подземной и средней — надземной, которая символизировалась горой¹⁵. При обосновании этого принципиально важного для скифологии положения были привлечены, как мы видели, и параллели из славянской мифологии. Вместе с тем можно утверждать, что сходная «модель мира» была характерна также для культуры (в том числе и мифологии) древних славян. Об этом не раз писал и говорил Б. А. Рыбаков.
Истоки таких общих представлений могут восходить к глубокой древности, вплоть до эпохи индоевропейского единства, но в оформлении и развитии идей, связанных с этой космологической концепцией, безусловно, немалую роль сыграли историко-культурные контакты славян с их ираноязычными соседями уже в скифскую эпоху.

¹Meillet A. Le vocabulaire slave et le vocabulaire indoiranien//Rev. etudes slaves, P., 1930. T. 6; Arntz H. Sprachliche Beziehungen zwischen Arisch und Baltoslawisch. Heidelberg, 1933. (Indogerm. Bibl,; 3. Abt., Bd. 3); Burrow T. The Sanskrit language L., 1955. Ср. рус. пер.: Барроу Т. Санскрит. М., 1976. С. 22-26.
²Vasmer М. Untersuchungen tiber die altesten Wohnsitze der Slaven: Die Iranier in Stidrussland. Leipzig, 1923.
³Абаев В. И. Скифо-европейские изоглоссы. М., 1965.
⁴Подробнее см.: Раевский Д. С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. М.. 1977; Нейхардт А. А. Скифский рассказ Геродота в отечественной историографии. Л., 1982.
⁵Christens en A. Les types du premier Homme et du premier roi dans l'histoire legendaire des Iraniens. Stockholm, 1917. Pt. 1. P. 136-137; Dumezil G. La prehistoire indo-iranienne des castes//J. Asiat. 1930. T. 216; и др. В советской литературе это положение развивалось Э. А. Грантовским и Д. С. Раевским.
⁶Грантовский Э. А. Индоиранские касты у скифов//XXV Междунар. конгр. востоковедов: Докл. делегации СССР. М., 1960. С. 4 и след., 17 и след.; Он же. Проблемы изучения общественного строя скифов //Вестн. древн. истории. 1980. № 4. С. 145. Эти чтения и перевод, в течение многих десятилетий обычно не признававшиеся издателями и переводчиками Геродота, теперь наконец приняты (см.: Доватур А. И., Каллистов Д. П., Шишова И. А. Народы нашей страны в «Истории» Геродота: Тексты. Перевод. Комментарии//Древнейшие источники по истории народов СССР. М., 1982. С. 100, 101.
⁷Эта этимология была предложена В. И. Абаевым в кн.: Осетинский язык и фольклор. М., 1949. Т. 1. С. 242 и след.
⁸Подробнее см.: Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия. М., 1979. С. 233. 238; Он же. Язычество древних славян. М., 1981. С. 434; 529 и след.
⁹Дополнительный аргумент в пользу этой этимологии в связи с упоминанием у Валерия Флакка скифского легендарного персонажа Апра привел Д. С. Раевский (Очерки идеологии... С. 68 и след.).
¹⁰См.: Грантовский Э. А. Индоиранские касты у скифов. С. 7 и след., 20; Он же. О восточноиранских племенах кушанского ареала//Центральная Азия в кушанскую эпоху. М., 1975. Т. 2. С. 82, 83, 91; Грантовский Э. А., Раевский Д. С. Об ираноязычном и «индоарийском» населении Северного Причерноморья в античную эпоху II Этногенез народов Балкан и Северного Причерноморья: Лингвистика. История. Археология. М., 1984. С. 50-52.
¹¹А баев В. И. Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания: Древнеиранские языки. М., 1979. С. 334; Он же. Скифо-европейские изоглоссы. С. 35 и след.; Он же. Историко-этимологический словарь осетинского языка. М., 1958. Т. 1. С. 47 и др.; Harmatta /. Studies in the history and language of the Sarmatians II Acta antiqua et archaeol. 1970. T. 13. P. 58, 77-82.
¹²К истории вопроса см.: Раевский Д. С. [Рецензия]//Вестн. древ, истории. 1976. № 4. С. 132, 133.— Рец. на кн.: Бонгард-Левин Г. М., Грантовский Э. А. От Скифии до Индии. М., 1974.
¹³Подробнее см.: Бонгард-Левин Г. М., Грантовский Э. А. От Скифии до Индии.
¹⁴Там же. С. 86-90.
¹⁵Об этой системе скифских представлений см.: Раевский Д. С. Модель мира скифской культуры. М., 1985.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 6704

загрузка...

Другие книги по данной тематике