2.6.6. «Проскифская» традиция. Помпей Трог, Арриан, Мегасфен и их источники

Наряду с этими «проегипетскими» традициями о Сесострисе, восходящими в конце концов к греко-египетскому фольклору, в античной литературе прослеживается традиция с противоположной тенденцией, сообщающая о поражении египетского царя от скифов.

В наиболее полной форме она представлена, вероятно, в сочинении Помпея Трога (fr. 36а —b Seel = lord. Get. 6; Just. I, 1,6; II, 3, 8 — 18). Он рассказывает о том, что египетский царь Vezosis объявил скифам войну, поскольку хотел их подчинить. Однако в битве у Фасиса он потерпел поражение и был вынужден бежать в Египет, бросив свое войско. Скифы, царем которых был Tanaus, стали преследовать его, но захватить Египет им помешали болота (Just. II, 3, 14) или построенные египетским царем против набегов эфиопов (?) укрепления (lord. Get. 6). На обратном пути скифы покорили Азию и заставили ее платить себе дань (по Иордану, они подчинили Азию своему другу, мидийскому царю по имени Сорн). При этом они пребывали в Азии 15 лет и вернулись обратно после того, как оставшиеся дома скифские женщины пригрозили им, что если те немедленно не вернутся, то они заведут детей от соседей. Часть скифов, однако, осталась в Азии, и от них произошли парфяне и бактрийцы (по Иордану; о скифском происхождении парфян ср. также: fr. 157 Seel = Just. XLI, 1, 1 — 2). После этого похода Азия платила скифам дань в течение 1500 лет, пока ассирийский царь Нин не прекратил выплаты. Все эти события, таким образом, относятся к глубочайшей древности — за 1500 лет до правления первого ассирийского царя Нина (Just. I, 1, 6 — 7; II, 3, 8 — 18).

Соответствующий рассказ Помпея Трога известен не только в сокращении Юстина, но и в независимом от него переложении Иордана: его главный источник Кассиодор пользовался, судя по всему, самим трудом Помпея Трога, а не эпитомой Юстина⁶⁹. Напротив, Орозий в пересказе событий, связанных со скифами, очевидно, пользовался именно сокращением Юстина, которому он следует почти дословно (Adv. pag. I, 14-15), изменяя лишь даты, которые заимствует в основном у Иеронима (Евсевия). Так, он отказывается от юстиновской (троговской) датировки Везосиса и его войны со скифами временем до Нина — очевидно, потому, что нигде больше не нашел упоминаний о таком царе, а Нин всеми единодушно считался первым царем Азии. Кроме того, при датировке этих событий временем за 1500 лет до Нина, как это делает Юстин, оказалось бы, что они относятся еще к допотопному времени, поскольку Иероним, а вслед за ним принимавший его датировки Орозий, относили потоп ко времени только за 942 года до Авраама, и соответственно, Нина (332 F). Последнего он, в соответствии с датировкой Евсевия, относит ко времени за 1300 лет до основания Рима (Oros. Adv. pag. I, 4, 1). Такое изменение датировок ведет за собой и существенные содержательные изменения. Орозий не только опускает сообщение о том, что Азия платила скифам дань в течение 1500 лет, но и датирует неудачный поход Везосиса и последовавшее нашествие скифов за 480 лет до основания Рима. Видимо, причиной такой датировки была датировка у Евсевия /Иеронима похода амазонок на Афины 807 (армянская версия Евсевия) или 809 (Иероним) годом Авраама, т. е. примерно за 450 лет до основания Рима. Поскольку этот поход произошел, когда царицами были дочери первых цариц амазонок, то появление амазонок и связанные с этим в рассказе Помпея Трога события (убийство их мужей скифов, а перед тем второе скифское нашествие, см. Just. II, 4, 1 — 33) должны датироваться одним поколением (т. е. примерно 30 годами) раньше. Орозий, таким образом, хронологически объединил два разных похода скифов (сознательно или по ошибке меняя текст Юстина), которые, по мнению Помпея Трога, были разделены многими столетиями. Правда, при этом он не стал перерабатывать текст Юстина, чтобы придать связность своему рассказу, и воспроизвел его почти дословно. В результате такого сокращения в тексте появилась нелепость — машинально скопированные у Юстина слова medio tempore (I, 15, 1), которые имели смысл при датировке, даваемой Юстином, потеряли его у Орозия, когда датировка была опущена⁷⁰.

Имя фигурирующего в рассказе Помпея Трога египетского царя Vezosis/Vesosis (Vesosis: lord. Get. 6, Vezosis: Just., с вариантами в рукописях: Vezoris, Vizosis, Vexosis, Vesois, Vesore, Vizores, Vexos-sis71), как справедливо заметил еще А. фон Гутшмид, является искажением одной из форм имени легендарного египетского царя Сесостриса. Очевидно, еще Помпей Трог ошибочно прочел в своем источнике ΟЄϹΩϹІϹ вместо ϹЄϹΩϹΙϹ. Аналогичным образом объясняется и имя скифского царя Tanausis (lord. Get.)/Tanaus (Just.) — это, видимо, также неправильное чтение: ΤΛΝΛϒϹΙϹ вместо ΙΛΝΔϒϹΙϹ⁷². Возникновение второго искажения облегчилось, вероятно, ассоциацией с названием северопонтийской реки Танаис⁷³.

Что касается датировки Везосиса/Сесостриса у Помпея Трога, то она не соответствует ни геро-дотовской традиции (по Геродоту он — примерно современник Миноса, живший за два поколения до Троянской войны), ни хронологии, идущей от Манефона (через Африкана к Евсевию). Согласно последней, Нин синхронизируется с началом XVI египетской династии, а Сесострис, относящийся к XII династии, хотя и датируется раньше его, но не на 1500, а примерно на 950 лет. Датировка Помпея Трога, однако, весьма близка датировке Дикеарха⁷⁴ (за 2500 лет до взятия Трои и за 2943 года до первой Олимпиады, учитывая, что Троя была взята в 7 год правления Нила). По хронологии Помпея Трога, владычество мидийцев до победы над ними Кира (дата хронографов: первый год LV Олимпиады, т.е. 560 г. до н. э.) продолжалось 350 лет (Just. I, 6, 17), предшествовавшее ему владычество ассирийцев — 1300 лет (I, 2, 13; 3, 6), т.е. Нин, первый ассирийский царь, подчинивший Азию, правил за 1650 лет до Кира и за 1434 года до первой Олимпиады. Правление Везосиса / Сесостриса но Помпею Трогу датируется, следовательно, за 2934 года до первой Олимпиады, т.е. расходится с датировкой Дикеарха всего на девять лет. Возможно, эта разница объясняется различием между началом и концом завоеваний Сесостриса, которые, по Диодору, длились девять лет. Использование Помпеем Трогом или его источником сочинения, лежащего в основе рассказа Диодора, проявляется и в некоторых других деталях (см. ниже), в частности, видимо, из него происходит форма имени египетского царя Σεσόωσις, искаженная у Помпея Трога в Vezosis. Таким образом, автор источника Помпея Трога использовал, кроме прочих данных, и хронологические конструкции ранних перипатетиков, в частности Дикеарха, и именно на них основывается абсолютная датировка скифо-египетской войны в его сочинении.

Очевидно, той же традиции следовал и Арриан в своих «Парфиках». Соответствующее место его сочинения сохранилось в весьма кратком пересказе Фотия (FGrHist 156 F 30 = Parth. Fr. 1,3 Roos = Phot. Bibl. 58, 17b): Πάρθους δέ φησιν έπϊ Σεσώστριδος τοϋ Αιγυπτίων βασιλέως και Ίανδύσου τοΰ Σκυθών από της σφών χώρας Σκυθίας εις την νύν μετοικήσαι — «(Арриан) говорит, что при Сесострисе, царе египтян, и Иандисе, (царе) скифов, парфяне переселились из своей страны Скифии в нынешнюю страну». Единство источника в данном случае подтверждается сходной формой имени скифского царя, победителя Сесостриса / Везосиса: как уже указывалось, Tanausis у Трога — скорее всего искажение именно формы Ίανδύσι/ος, которая в источниках более не встречается. В то же время между Помпеем Трогом и Аррианом имеется расхождение в имени египетского царя: форма этого имени у первого согласуется с диодоровской, тогда как у второго использована стандартная форма Σέσωστρις. Вероятно, во втором случае эта форма нормализована в соответствии с общепринятой в греческой литературе.

Общий источник Арриана и Помпея Трога не может датироваться раньше, чем конец III в. до н. э., поскольку в его рассказе, очевидно, существенное значение имеет возведение к скифам парфян, причем имеются специальные указания на то, что они создали собственное царство (Just. II, 1, 2; 3, 6). В то же время вторжение парнов в Парфию, последовавшее затем отделение Парфии и Бактрии от державы Селевкидов и создание державы Аршакидов приходится, видимо, на правление Селевка II (246-226 гг. до н. э.). Говорить о мощном царстве парфян и интересоваться их происхождением эллинистические авторы начали, очевидно, не раньше II в. до н. э. Что касается бактрийцев, которые упоминаются у Помпея Трога вместе с парфянами, то о создании собственного царства бактрийцев на развалинах греко-бактрийского царства можно говорить примерно с рубежа II—I вв. до н. э. (впрочем, возможно, что упоминая царство бактрийцев, Помпей Трог имеет в виду именно греко-бактрийское царство, ср. Just. XLI, 6). Однако датировать источник Помпея Трога позже этого времени совсем не обязательно — вполне возможно, что он в данном случае сам модернизировал его сведения, добавив бактрийцев в тех случаях, когда источник говорил лишь о парфянах, для вящей славы скифов и их потомков. Датировка источника Арриана и Помпея Трога не ранее LI в. до н. э. не означает, однако, что и традиция о победе скифов над Сесострисом должна относиться к тому же времени. По всей вероятности, автор этого сочинения связал с парфянами уже известную ему традицию о могуществе скифов, и в частности об их победе над египтянами.

Подтверждением этого является тот факт, что данная традиция в какой-то форме была известна уже Мегасфену. В сохранившихся изложениях фрагмента его сочинения, который относится к этим событиям, нет, правда, прямого указания на войну египтян и скифов. Данный фрагмент (FGrHist 715 F 11), сохранился в двух очень близких вариантах у Страбона (XV, 1, 6) и Арриана (Ind. 5, 4 — 7). Мегасфен здесь утверждает, что до Александра никто из чужеземцев, кроме Диониса и Геракла, не совершал походов в Индию. Затем перечисляются древние завоеватели, которые покоряли разные территории, но не Индию. Арриан называет египтянина Сесостриса, скифа Идантирса и ассириянку Семирамиду. Страбон прибавляет к ним эфиопа Тахарку и халдея Навуходоносора (Ναβοκοδρόσορος). О Сесострисе сообщается, что он покорил большую часть Азии и напал на Европу, но вернулся восвояси, после чего непосредственно следует сообщение о том, что скиф Идантирс, отправившись из Скифии, покорил многие народы Азии и дошел до Египта. Дальше идет рассказ о Семирамиде, что свидетельствует, вероятно, о том, что Мегасфен помещал соответствующие события раньше ее правления, как и Помпей Трог. Несмотря на то, что прямое указание на причинно-следственную связь между походами Сесостриса и Идантирса отсутствует, можно предполагать, что в оригинале она имелась⁷⁵. Об этом как будто говорит указание Страбона, согласно которому Сесотрис дошел «до Фракии и Понта» при отсутствии упоминания Скифии среди покоренных им территорий. Кроме того, Идантирс/Иандис как вождь скифского похода в Азию известен лишь в связи с Сесострисом, а в двух более поздних походах скифских царей звали по-другому. В этом фрагменте, однако, не обязательно усматривать полемику с известным из Диодора рассказом о завоевании Сесострисом Индии, хотя это и не исключено. Однако в дошедшей до нас форме фрагмент не дает оснований утверждать, будто Мегасфен вел такую полемику — вполне вероятно, что он просто перечислял великих завоевателей доалександровой эпохи, отмечая, что никто из них не завоевывал Индию. В этом отношении характерно упоминание здесь Кира — традиция о завоевании им Индии отсутствует, так что полемизировать в данном случае Мегасфену было не с чем.

Несмотря на то, что связь Мегасфена с рассматриваемой традицией более чем вероятна, вряд ли он был источником сведений Помпея Трога и Арриана о скифо-египетской войне⁷⁶. Против этого свидетельствуют отличия формы имен как египетского, так и скифского царей, хотя несомненно, что подразумеваются одни и те же персонажи. Кроме того, вряд ли Мегасфена специально интересовало изложение скифской праистории — он упоминает разных завоевателей походя, в связи со своим утверждением о том, что индийцы до Александра ни с кем не воевали.

Итак, можно считать, что в основе сообщений Помпея Трога и Арриана лежит сочинение некого позднеэллинистического автора, относящееся ко времени не раньше II в. до н. э. Ему уже была известна традиция о войне Сесостриса со скифским царем Идантирсом и о походе последнего до границ Египта, которую знал также Мегасфен. Эту традицию он скомбинировал со сведениями о скифском происхождении парфян и бактрийцев, создав им тем самым легендарную праисторию, что вполне соответствует духу эллинистической учености. По-видимому, этому автору было известно также сочинение, легшее в основу первой книги Диодора (Гекатей Абдерский), где излагалась история походов Сесоосиса. Он использовал содержавшиеся там сведения, заменив «проегипетскую» тенденцию этого сочинения «проскифской» (теперь, соответственно, и пропарфянской), которая уже содержалась в традиции о победе Идантирса над египтянами.

По-видимому, именно отсюда происходит экзотическая форма имени египетского фараона, встречающаяся в античной литературе крайне редко. Кроме названных авторов, она засвидетельствована еще у Плиния (Plin. N.h. XXXVI, 74)⁷⁷. В соответствующем пассаже он перечисляет египетские обелиски, установленные в Риме, и среди них называет обелиск Nencoreus Sesosidis Alius (видимо, Аменемхет Небкауре, сын Сенусерта I)⁷⁸. Возможно, тот же Сенусерт упоминается несколько выше (XXXVI, 65) под именем Sesothes как создатель четырех обелисков в Гелиополе. Эти сообщения явно происходят из независимого хорошо осведомленного источника. Точность передачи имен египетских фараонов (включая и принятую в эллинистическом и римском Египте форму транскрипции имени Сенусерта) свидетельствует о том, что источник сообщения Плиния владел египетским языком — скорее всего речь идет просто о передаче египетской надписи на обелиске. О том же свидетельствует и отсутствие каких-либо сведений исторического или фольклорного характера об упоминаемом царе. Вероятно, сообщение Плиния никак не связано ни с греческой литературой, ни с греко-египетским фольклором, и восходит непосредственно к некому знатоку египетской письменности.

Видимо, из того же общего источника Помпея Трога и Арриана происходит и пространный пассаж, касающийся спора о том, какой из народов древнейший — египтяне или скифы (Just. II, 1). Здесь сначала излагаются соображения в пользу древности египтян, затем — в пользу древности скифов, и последним отдается предпочтение. Аргументы в пользу большей древности скифов по сравнению с египтянами приводит также Иоанн Лид (Io. Lyd. De mens. Ill, 1), причем один из них сходен с приведенным Трогом: воды Средиземного моря происходят из Скифии («из гиперборейского Океана»). Непосредственно затем следует сообщение о происхождении парфян от скифов с прямой ссылкой на Арриана (FGrHist 156 F 32). Вряд ли можно сомневаться, что весь этот пассаж заимствован Иоанном Лидом именно у Арриана (не обязательно непосредственно), хотя, конечно, и подвергся существенной переработке⁷⁹. Следовательно, пассаж, излагающий дискуссию о старшинстве египтян и скифов, был известен не только Помпею Трогу, но и Арриану, и имелся в их общем источнике.

Философские и физические аргументы этого пассажа и само его построение достаточно характерны для эллинистической учености и риторики. Он обнаруживает, например, явное сходство с рассуждениями о возникновении жизни в Египте или Эфиопии, изложенными у Диодора (I, 7—10; III, 2, 1-2)⁸⁰.

Вторую главу второй книги Помпея Трога занимает рассказ об обычаях скифов, которому предшествует определение географического положения Скифии. Согласно этому тексту, она растянута на восток и ограничена с одной стороны Понтом, с другой Рипейскими горами, а «со спины» (a tergo) — Азией и рекой Фасис. Таким образом, Скифия помещается в Европе, а границей между Европой и Азией считается Фасис. Это же географическое представление отражено и далее — скифы нападают на Везосиса на своей границе, на реке Фасис. Это указание границы между Европой и Азией существенно для определения источников троговского рассказа, поскольку оно принадлежит ограниченному кругу авторов раннего времени. Границу между Европой и Азией по Фасису проводят Геродот (IV, 45) и Эсхил (Fr. 191 Nauck/Radt, ср. Plato Phaed. 109b), однако в эллинистическое время это представление, очевидно, полностью вытесняется предложенным еще Гекатеем Милетским определением границы по Танаису и Меотиде (ср. Agathemer. 1,3 = GGM Π, 472).

Затем следует идеализированное описание быта скифов-кочевников. Они не возделывают землю, а кочуют со своим скотом, живя в повозках, в которых перевозят жен и детей. Они презирают золото и серебро, питаются молоком и медом; они не знают пороков и среди них торжествует справедливость, основанная на скромном образе жизни и отсутствии зависти к другим. Благодаря своему суровому образу жизни скифы непобедимы. Остаются скифы верными себе и позже: покорив Азию, они обкладывают ее лишь умеренной данью, которая служит знаком их превосходства, а не платой за победу (modico tributo magis in titulam imperii quam in victoriae praemium inposito: Just. II, 3, 15), или даже вовсе отказываются от этой дани в пользу дружественного мидийского царя (lord. Get. 6). Это описание скифских нравов находится полностью в рамках идеализирующей скифов традиции, основоположником которой был Эфор (см. выше, 1.1.4). По-видимому, именно к нему в конечном итоге и восходит данный пассаж. В самом деле, описание быта скифов у Помпея Трога/Юстина обнаруживает множество общих черт с описанием идеальных скифов у Эфора (FGrHist 70 F 42 = Strabo VII, 3, 9; FGrHist 90 F 104 = Ιο. Stob. Anth. Ill, 1, 200; FGrHist 70 F 158 = Ps.-Scymn. 851 — 858 Diller = F 15a Marcotte = Anon. Peripl. P. E. 49, 11 ν 15-26, 132 Diller). Эфоровские скифы справедливы, живут на повозках, не пользуются деньгами, все, включая жен и детей, имеют в общей собственности, питаются молоком и сыром. Благодаря своему образу жизни они непобедимы, и никто не мог их покорить. Оба описания скифов практически совпадают.

Не противоречит этому предположению и то, что мы знаем о географических представлениях Эфора. Прямых сведений о том, считал ли Эфор границей Европы и Азии Фасис, не сохранилось, однако косвенные данные позволяют сделать такое заключение. Как известно, Эфор в своем описании Скифии широко пользуется данными Геродота (см. выше, 1.1.4), хотя часто их видоизменяет. Так, он по-иному, чем Геродот, использует термин Σκύθαι. Если для Геродота скифы — лишь народ, обитающий в «скифском квадрате», ограниченном с востока Танаисом и Меотидой, а с севера — землей агафирсов (Hdt. IV, 100), то Эфор включает в число скифов и геродотовских андрофагов, живущих далеко к северу, и савроматов, отделенных от скифов Танаисом (Strabo VII, 3, 9; ср. Ps.-Scymn. 849—865 Diller = F 15а Marcotte). В то же время описание всех этих скифов, включая и савроматов, живущих за Танаисом, дается в четвертой книге («Европа») его «Истории». Таким образом, Танаис для Эфора — не граница Европы и Азии, а европейская река, на обоих берегах которой живут различные скифские народности.

Кроме того, имеется еще одна деталь, сближающая рассказ Эфора с общим источником Арри-ана и Помпея Трога. Иоанн Лид, заимствовавший свой материал в этом месте у Арриана (см. выше), говоря о споре о старшинстве между египтянами и скифами, ссылается на Анахарсиса (De mens. Ill, 1). В то же время Эфор, говоря о «справедливых скифах», видимо, посвятил достаточно много места рассказу об Анахарсисе, которого он включал в число семи мудрецов и которому приписывал ряд изобретений (Strabo VII, 3, 9; ср. Ps.-Scymn. 859-860 Diller = F 15а Marcotte). Впрочем, Анахарсис был слишком популярной фигурой, очень часто упоминавшейся разными авторами в связи со скифами, чтобы здесь можно было с уверенностью говорить о какой-то зависимости. Можно заметить также, что и Аммиан Марцеллин, использование которым источника, восходящего в конечном счете к Эфору, также засвидетельствовано (см. выше, 1.1.4), принадлежит к узкому кругу авторов, сообщающих о споре скифов и египтян о старшинстве (XXII, 15, 2). Вряд ли здесь может идти речь о простом совпадении — слишком специфичен сюжет.

Рассказ о войне скифов и египтян у Помпея Трога тесно связан с предыдущим изложением скифских обычаев и является по существу иллюстрацией тезиса о скифской непобедимости. То, что битва скифов и египтян происходит на Фасисе, лишний раз свидетельствует о единстве повествования. Можно предположить поэтому, что и рассказ об этой войне восходит к Эфору. В самом деле, традиция об этой войне известна уже Мегасфену (см. выше) и, следовательно, существовала раньше его времени. Можно предположить, что весь рассказ о победе скифов над египтянами создал именно Эфор, целью которого было подтвердить тезис о непобедимости скифов, основанной на их образе жизни. Главным его источником здесь продолжал оставаться Геродот, отмечавший, что скифов трудно победить (IV, 46, 2 — 3, об этой традиции см. выше, 1.1.3), однако не утверждавший абсолютную их непобедимость. Эфор, усиливший трезвую констатацию Геродота до утверждения, что скифы άμαχοι και ανίκητοι, должен был опровергнуть рассказ того же Геродота об их покорении египетским Сесострисом (Hdt. II, 103, 110). Основываясь на геродотовских рассказах о походе Дария против скифов и о 28-летнем господстве последних в Азии, он сконструировал свой рассказ об еще одном, более древнем, походе скифов, каждая деталь которого дублирует события одного из двух геродотовских рассказов. Сесострис при попытке напасть на скифов потерпел такое же поражение, как позже при такой же попытке Дарий. Как и Дарий, он бежал, бросив часть своего войска. Последнее обстоятельство дало возможность объяснить и то, почему египетские воины остались в Колхиде — сам Геродот признается, что он не может точно сказать, почему это произошло (II, 103). Скифы же после этого совершили такой же поход в Азию, как и позже, когда их царем был Мадий, также дойдя до границ Египта. Как скифские женщины изменили своим мужьям из-за их долгого отсутствия во время второго похода, так же пригрозили поступить и женщины во время первого. Даже имя вождя этого сконструированного скифского завоевания было просто взято из геродотовского рассказа — скифов возглавлял Идантирс, двойник победоносного противника Дария⁸¹.

Можно полагать, следовательно, что традиция о победе скифов над египетским Сесострисом и последующем завоевании ими Азии восходит в конечном счете к Эфору⁸². В рамках своей идеализации скифов Эфор усилил уже имевшееся в традиции представление об их непобедимости и, поскольку оно отчасти противоречило данным его основного источника по скифам, Геродота, сконструировал рассказ о том, что на самом деле в скифо-египетской войне победили не египтяне, а скифы⁸³. Именно этот рассказ имеет в виду Мегасфен, говоря о скифском Идантирсе как великом завоевателе.

Однако наряду с ранними чертами (например, проведение границы между Европой и Азией по Фасису) в рассказе Помпея Трога имеются и черты явно более позднего происхождения (возведение к скифам парфян и бактрийцев, использование поздней формы имени египетского царя). Эти черты объясняются, очевидно, тем, что рассказ Эфора не раньше II в.до н. э. подвергся обработке некого эллинистического автора. Этот автор, такой же, как Эфор, «скифофил», а также, вероятно, и «парфянофил»⁸⁴, дополнил рассказ предшественника некоторыми новыми материалами. Так, ему принадлежит добавление сообщений о том, что парфяне (возможно, также бактрийцы, если упоминание последних не восходит к Помпею Трогу) — потомки скифов, оставшихся в Азии после ее покорения Идантирсом. Видимо, такое добавление облегчалось и тем, что Эфор, вслед за поэтом V в. дон. э. Херилом Самосским, которого он цитирует, считал среднеазиатских саков переселенцами (άποικοι) скифов (Strabo VII, 3, 9). Существенным (хотя, возможно, и не сознательным) изменением было то, что эфоровская идеализация лишь одного скифского народа оказалась перенесена на обобщенный образ всех скифов. Возможно, что этот автор использовал также источник первой книги Диодора (Гекатея Абдерского?), откуда он заимствовал среди прочего форму имени египетского завоевателя Σεσόωσις. Кроме того, вероятно, к нему восходит искажение имени скифского царя Ίανδύσος вместо Ίδάνθυρσος. Неясно, было ли оно сознательным (для того, чтобы отличать древнего царя от современника Дария). Имя Идантирса в греческой литературе подвергалось постоянным искажениям и существует во множестве различных форм (Ινδάθυρσις Megasth.; Ιδανθούραν Clem. Alex. Strom. V, 8, 44, 2 (ex Pherec. Ler. ?, см. выше, 1.1.3); Έανθύρσος, Ύδανθυρσος, Ύδανθηρσος mss. Plut. Мог. De Stoic, repug. 20, 1043c = Chrysipp. Fr. 691 Arnim; Antyri, Anthyri lord. Get. 10; Ianthyri, Iamciri, Lamiri Just. II, 5, 8 и т. д.), так что такое искажение могло произойти и невольно. Кроме того, видимо, тому же автору принадлежит и абсолютная датировка скифо-египетской войны, которая основывается на датировке правления Сесостриса Дикеархом. Именно этой датировкой объясняется и сообщение о полуторатысячелетней гегемонии скифов в Азии, которая должна была заполнить промежуток между двумя известными восточными царями — египетским Сесострисом/Сесосисом и основателем Ассирийской державы Нином. Скорее всего, к этому автору восходит и изложение спора о старшинстве между скифами и египтянами, если оно не содержалось уже у Эфора (ср. его физические спекуляции, связанные с Нилом: FGrHist 70 F 65 и интерес к возрасту народов: F 109). Сочинение этого иранофильского автора послужило источником Помпею Трогу и Арриану, труд первого из которых дошел до нас в независимых друг от друга переложениях Юстина и Кассиодора (Иордана), а второго — в кратком резюме Фотия.

⁶⁹ Seel 1955, 10-14.

⁷⁰ Arnaud-Lindet 1990, XXVII, 63. Издатель считает изменение юстиновской даты результатом ошибки; на мой взгляд речь идет о сознательной переработке, целью которой было привести сообщаемые им сведения в соответствие со Священным писанием и разработанной на его основе хронологией Евсевия/Иеронима.

⁷¹ Seel 1956, 41; Seel 1985, 3.

⁷² Gutschmid 1894, 27. П. Кречмер (Kretschmer 1936, 18-20) предполагает, напротив, что форма Ταναυσις является исходной, а Ίάνδυσις — ее искажение. Это предположение невозможно принять, поскольку оно игнорирует свидетельство Мегасфена (см. ниже), принадлежащее той же традиции, а также и учитывая изолированность формы Tanausis/ Tanaus.

⁷³ Ср. Marquart 1895, 516, где предполагается, что речь идет о сознательном изменении имени по аналогии с гидронимом.

⁷⁴ Ср. Gutschmid 1894, 100-101.

⁷⁵ Й. Маркварт (Marquart 1895. 516) отрицает наличие такой связи, указывая, что по Мегасфену Сесострис завоевал всю Азию. Скифы, однако, для Помпея Трога, как и для многих других авторов, начиная с Геродота — обитатели Европы, так что никакого противоречия здесь нет.

⁷⁶ Вопреки Д. Ашери (Asheri 1990, 51), который предполагает также, что возникновение этой традиции связано со скифским походом в Азию VII в. до н. э. Это предположение в высшей степени невероятно.

⁷⁷ Ср. еще упоминание царя с тем же именем у Тацита (Ann. VI, 28), где сообщается о появлении в Египте птицы Феникс в 34 г. (консулат Павла Фабия и JI. Вителлия). Птица, по сообщению Тацита, должна появляться с перерывами в 500 лет, согласно мнению одних, или 1461 год, согласно мнению других. Перед тем она появлялась в правления Птолемея III (247 —221 гг. до н. э.), что, правда, многими отрицается, Амасиса (около 568-525 гг. до н. э.) и Сесосиса. Источник сообщения неясен.

⁷⁸ Ср. Helck 1956, 36.

⁷⁹ См. подробно Wittig 1910, 18-25.

⁸⁰ О рассуждениях этого рода см. Gutschmid 1894, 78 — 79; Sporri 1959, 209-210, passim; Sporri 1961, 63-82; Theiler 1982, 183-185. Ср. Marquart 1895, 517-519, где отмечены параллели между текстами Помпея Трога и Диодора. Этих параллелей, однако, недостаточно, чтобы говорить о единстве источника, как то делает автор. Крайне сомнительно и предположение, что соответствующие пассажи Диодора, а тем более его рассказ о Сесоосисе, заимствованы у Агатархида.

⁸¹ К. области фантастики относится предположение о том, что в основе рассказа о завоевании Сесострисом Скифии лежит эпизод, связанный с нашествием «народов моря» на Египет: Montet 1947, 76 — 77. Автор предполагает, что во второй части имени Идантирса скрывается название одного из «народов моря», Trs и на основании этого странного сопоставления приписывает этому народу, как и позднейшим тирсенам, с которыми он его отождествляет (их имя, кстати, пишется Τυρσηνοί, а не Θυρσενοί, как полагает П. Монте), скифское происхождение. Эту конструкцию (М. Малез оценивает ее как «ingenieuse»: Malaise, 1966, 266, п. 4) трудно определить иначе, как курьез.

⁸² Предположение о том, что рассказ Помпея Трога о скифах восходит к Эфору, уже высказывалось: Neuhaus 1882, 15-21. Автор делает ряд интересных наблюдений, но его предположение о том, что повествование Помпея Трога целиком восходит к Эфору, невозможно принять. В особенности это невероятно для сообщения о происхождении парфян: Neuhaus 1882, 19 (см. ниже).

⁸³ Подобное обращение с источниками вовсе не уникально в античной литературе: замена утверждения традиции на прямо противоположное встречается в ней достаточно часто. Так, например, младший современник Эфора Дурис Самосский, вопреки традиции о супружеской верности Пенелопы, утверждает, что она не просто изменила Одиссею, но спала со всеми женихами (FGrHist 76 F 21, возможно, из сатировской драмы или комедии). Д. Лайонс (Lyons 1997, 141) замечает по этому поводу, что достаточно было существования негативной традиции (о том, что некого события не было) для появления позитивной (о том, будто это событие на самом деле произошло). Это утверждение близко к истине, хотя, конечно, для изменения традиции требовались и другие, более существенные, причины.

⁸⁴ А. фон Гутшмид (Gutschmid 1894, 96-97) полагает, что Помпеи Трог излагает персидскую традицию, некую «persische Nationalsage». С этим предположением невозможно согласиться как потому, что этот рассказ прежде всего имеет проскифскую направленность, а мидийцы упоминаются в нем походя лишь однажды, персы же не упоминаются вовсе, так и потому, что он имеет множество черт, выдающих его литературное греческое происхождение. Предположение, что источником материала Помпея Трога были Περσικά Динона (фрагменты см. FGrHist 690) также кажется совершенно не аргументированным. Этому предположению противоречит и ранняя дата Динона (вторая треть IV в. до н. э.).

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 7726

загрузка...

Другие книги по данной тематике