1.2.5. Киммерийцы «Одиссеи» и номады «Илиады»
|
Таким образом, можно заключить, что в момент написания «Одиссеи» ее автор не имел никаких сведений о киммерийцах, кроме их имени. Такая ограниченность информации, видимо, объясняется тем, что они первоначально не интересовали греков сами по себе и упоминались лишь как одна из деталей, связанных с Эей - Колхидой, соседями которой они и были в действительности. Образ этого народа, подразумеваемый гомеровским словоупотреблением, противоречит не только его реальному облику, известному нам по другим данным, но и тому представлению о киммерийцах, которое существовало во всей более поздней античной традиции, начиная с момента реального знакомства греков с киммерийцами. Данный вывод может служить одним из ориентиров для датировки самих поэм Гомера, во всяком случае «Одиссеи». Гомеровское представление о киммерийцах могло существовать лишь до непосредственного столкновения греков, или их соседей лидийцев, с киммерийцами59. Как свидетельствуют данные ассирийских текстов, нападения киммерийцев на Лидию и прилегающие области начались самое позднее в конце 670-х гг. до н. э.60 Эта дата и является terminus ante quem для написания «Одиссеи».
В связи с этим следует отметить еще один гомеровский пассаж, который косвенно связывали с киммерийцами и пытались использовать для датировки поэм. Речь идет об упоминании в «Илиаде» Гигейского озера (Γυγαίη λίμνη) в Лидии (В 865, Τ 390 — 391). В этом упоминании предлагалось видеть указание на датировку поэмы временем после смерти лидийского царя Гига (т. е. не раньше второй половины VII в. до н. э.), поскольку предполагалось, что свое название озеро получило от имени царя после его смерти61. В действительности связь между именем лидийского царя и названием озера далеко не так очевидна. Этимология имени Γύγης (аккад. Guggu) неясна и существуют серьезные основания предполагать его нелидийское происхождение62. Наиболее вероятным представляется его происхождение от греческого названия хищной ночной водяной птицы, которую упоминает Дионисий в своем сочинении о птицеловстве (De aucup. II, 17): Και γύγης όρνις έστιν... ος τους όρνεις έν νυκτι κατεσθίει τους αμφιβίους — «и есть птица гигес... которая ночью пожирает водоплавающих птиц»63. В таком случае ничто не мешает предполагать, что от названия этой птицы, независимо от имени царя и раньше его, было образовано и название озера (где водились эти редкие птицы?). Кроме того, известен и мифический тезка лидийского царя — один из трех сторуких великанов, помогавших богам в их борьбе с титанами и упоминаемый уже Гесиодом (Theog. 617 — 628). Его имя, разумеется, невозможно возводить к имени лидийского царя, что ослабляет и предположение о связи последнего с названием озера. Наконец, ничто не мешает предполагать, что имя Γύγης (или соответствующий апеллятив), независимо от их происхождения, существовали в лидийском языке в эпоху, предшествующую времени известного нам царя, а если так, то название озера могло быть от него образовано и гораздо раньше. Таким образом, наличие хоть какой-то связи между основателем лидийской династии Мермнадов и названием озера в Лидии крайне сомнительно, а следовательно упоминание озера в «Илиаде» не может служить основанием для ее датировки. Кроме того, важно отметить, что не может быть и речи о тождестве образа киммерийцев «Одиссеи» и доителей кобылиц «Илиады» — они противостоят друг другу как по этнографическому облику, так и по объему известной информации. В первом случае эпическому автору известно реальное название реального далекого народа, однако этим его информация исчерпывается, и ее недостаток восполняется по аналогии с греческим общественным устройством. Во втором дается вполне достоверное этнографическое описание, однако о названии описываемого народа умалчивается. «Илиада», более ранняя поэма, дает при этом вполне реалистичное описание кочевников, подразумевающее достаточно хорошее знакомство с ними хотя бы понаслышке. Описание это передает настолько характерные черты кочевнического быта («доители кобылиц млекоеды»), что отождествление упомянутого Гомером народа с кочевниками скифского облика ни у кого не вызывало сомнения ни в древности, ни в новое время. В то же время автор более поздней «Одиссеи», в эпоху которого у греков, очевидно, было больше информации о Северном Причерноморье, описывает киммерийцев предельно абстрактно и в полном противоречии с их реальным этнографическим обликом. Невозможность отождествления «доителей кобылиц» «Илиады» с киммерийцами «Одиссеи» является важным аргументом в пользу европейской локализации первых, которая и так предпочтительна перед азиатской (см. выше, 1.1.11). В самом деле, их азиатская локализация основывается на допущении того, что в момент написания «Илиады» грекам уже были известны номады (киммерийцы или скифы), появившиеся в конце VIII в. до н. э. на далеких северо-восточных границах Урарту и Ассирии, причем известны достаточно хорошо, чтобы автор «Илиады» смог описать их этнографические особенности. Однако именно это основное допущение и оказывается безосновательным. Даже автору более поздней «Одиссеи» об этих номадах, кроме имени киммерийцев, не было известно ничего. Следовательно, греки получили сведения о евразийских номадах, которые использовал автор «Илиады» уже во второй половине (а возможно даже середине) VIII в. до н. э., не с востока, из Азии, а с севера. «Доители кобылиц» «Илиады», таким образом, скорее всего локализуются на севере, где-то за Петром, в районе северо-западного Причерноморья, тогда как киммерийцы «Одиссеи» — на востоке, в юго-восточном Причерноморье. Можно заключить, таким образом, что кочевники северо-западного Причерноморья, впервые ставшие известными грекам, не назывались киммерийцами. Каково было их самоназвание, мы не знаем, однако нет ничего невероятного в том, что они называли себя скифами. Последние археологические исследования свидетельствуют о том, что во второй половине VIII в. до н. э. в Приднепровье и Поднестровье уже существовала археологическая культура, генетически связанная с культурой позднейших скифов. Эта культура, определяемая как первый этап раннескифской культуры64, отражает тот характерный и для более поздних скифов кочевнический хозяйственно-культурный тип, на который намекают использованные в «Илиаде» эпитеты. Можно полагать, следовательно, что под гомеровскими доителями кобылиц и млекоедами скрывается западная группа носителей первого этапа раннескифской археологической культуры. Нам неизвестно, использовал ли этот народ самоназвание «скифы» или подобные ему, однако в современной археологической условной терминологии речь идет именно о ранних скифах. Реальные исторические киммерийцы стали известны грекам, видимо, позже, в результате их разорительных вторжений сначала во Фригию, а затем Лидию и Ионию. В период же написания «Одиссеи» о них еще не было никаких сведений, кроме самого племенного названия. «Илиада» и «Одиссея», следовательно, содержат упоминания двух разных евразийских кочевнических народов, ставших известными грекам понаслышке еще до непосредственного столкновения с ними. Сведения об одном из них, более определенные, дошли с севера, возможно, через посредство фракийцев. Сведения о другом, киммерийцах — с востока, причем были они крайне скудными. 59 Ср. Lavagnini 1935, 255-262; Eisenberger 1973, 168; Parker 1995, 9—10. Вопреки В. Паркеру, нет, однако, никаких оснований считать, что автор «Одиссеи» имел в виду в данном случае Северное Причерноморье. Так же считал и Б. Лаванини, который датировал текст «Одиссеи» до начала вторжений в Малую Азию, которое относил примерно к 720 г. до н. э. Ср. также Ruijgh 1995, 23-24, однако вопреки его мнению неосведомленность Гомера не обязательно свидетельствует об эпохе, предшествующей VIII в. дон. э., поскольку греки обосновались на берегах Понта не в середине VIII в. до н. э., как он считает, а более чем на сто лет позже, см. ниже, 1.3.6. Характер упоминания киммерийцев во всяком случае не может указывать на осведомленность автора «Одиссеи» о Черном море или свидетельствовать в пользу его датировки VII в. дон. э., как полагает, например, Crielaard 1995, 234 — 235, 274. Ballabriga 1998, 145-146 находит в этом упоминании подтверждение своей датировки «Одиссеи» VI в. до н. э., считая его аллюзией на вторжения киммерийцев в Малую Азию, что, как я пытался показать, прямо противоречит его содержанию. При этом он справедливо указывает в качестве своих предшественников Феопомпа (FGrHist 115 F 205) и некоторых эллинистических авторов, которые основывали свои историко-литературные штудии на синхронизмах между древними поэтами и упоминаемыми ими реалиями и историческими событиями (см. ниже, 2.1.1, о таких штудиях Каллисфена). Соответственно, они считали Гомера современником киммерийских вторжений, основываясь на этом тексте. Об этой традиции см. von der Mühll 1959, 145-151. 60 Ivantchik 1993, 95-97; Иванчик 1996, 100-102. Ср. теперь новые издания текстов «анналов» Ашшурбанипала редакции Е: Onasch 1994, 11, 51-53; Boiger 1996, 181-183, 217-218 и HT (LET): Onasch 1994, I, 110-111, II, 80-84. Эти редакции содержат наиболее ранние и наиболее подробные сообщения о посольстве Гига к Ашшурбанипалу. 61 Dickie 1995, 39-40. 51. Замечу, кстати, что гибель Гига от рук киммерийцев датируется не 652 г. до н. э., как полагает автор, а 644 г. дон. э., см. Ivantchik 1993, 103—105; Иванчик 1996, 109—110, с предшествующей литературой, ср. ниже, 2.1.0. 62 См. о связанных с ним проблемах Ivantchik 1993, 137— 139; Иванчик 1996, 143—145, с литературой. 63 Ср. Neumann 1961, 69-70. 64 Kossack 1987, 43-84; Медведская 1992, 86-87; Иванчик 2001, passim. |
загрузка...