1.1.10. Обзор древних толкований гомеровского пассажа
|
Подводя итог, следует подчеркнуть, что в разобранном пассаже гомеровской «Илиады» первоначально отсутствовала какая-либо идеализация северных варваров. Гомер упоминал два народа, первый из которых определен им как «доители кобылиц-млекоеды», что достаточно точно отражает реальный этнографический облик причерноморских кочевников. Второй народ, видимо, помещавшийся Гомером на краю земли, за этими коневодами, и названный «абии, справедливейшие из людей», в отличие от первых был идеальным образом вроде гипербореев или эфиопов. Оба народа были разграничены и различались. Именно так понимали гомеровский текст его читатели в архаическое и классическое время — без тени сомнения отождествив первый народ со своими современниками скифами, они отнюдь не отождествляли с ними абиев, которых считали идеальным мифическим народом. Такое понимание гомеровского текста отразилось в гесиодическом «Каталоге женщин» и особенно явно в эсхиловской трилогии о Прометее. Не противоречат ему данные и других авторов.
В IV в. до н. э. меняется отношение к данному тексту Гомера. Он привлекает пристальное внимание эллинистических ученых, которые его комментируют и толкуют, часто используя при этом в качестве аргумента, подтверждающего их никак напрямую с данным текстом не связанные теории. Они достаточно легко отходят от естественного и традиционного понимания текста, часто привнося в него новый смысл и не останавливаясь даже перед его «исправлением». Среди многочисленных текстов, связанных с комментариями гомеровского пассажа, можно выделить несколько традиций. Эфор, создавая, очевидно, под влиянием платоновских идей свою коммунистическую утопию, приписал ее некому вымышленному им идеальному народу, якобы существующему среди дикарей-скифов. Гомеровский текст был им использован в качестве свидетельства об этом народе. Соответствующие пассажи Эфора сохранились в пересказе Страбона (FGrHist 70 F 42 = Strabo VII, 3, 9), Псевдо-Скимна (850-857 Diller) и Николая Дамасского (FGrHist 90 F 104 = Io. Stob. Anth. Ill, 1, 200). К эфоровскому же тексту, вероятно через ряд посредников, восходит и один пассаж Аммиана Марцеллина (XXIII, 6, 61-62). Из этих текстов становится ясно, что Эфор называл свой идеальный народ галактофагам и, а слово άβιοι в гомеровском тексте считал эпитетом к нему. Он считал, что Гомер упоминает два народа: «дивных гиппемолгов» и «галактофагов, άβιοι и справедливейших из людей». Для такого толкования текста Эфор отвергает его традиционное понимание, предложив довольно искусственную трактовку, а скорее всего, и вовсе изменяет чтение, добавляя еще один союз τε в 6 строку. Принимаемое им чтение выглядит следующим образом: γλακτοφάγων άβίων τε δικαιοτάτων τ άνθρώπων. Видимо, только начиная с Эфора можно говорить об идеализации скифов — попытки обнаружить подобную идеализацию в более раннее время являются лишь экстраполяциями данных более поздних и более многочисленных источников на более ранние. Несмотря на то, что эфоровское понимание текста было довольно влиятельным, оно совсем не стало общепринятым. Вторая значительная традиция истолкования гомеровского пассажа представлена именами филологов александрийской школы, Эратосфена, Аристарха и Аполлодора, занимавших, вероятно, в этом вопросе общие позиции. Мнение этих авторов известно благодаря передачам их слов в гомеровском словаре Аполлония Софиста, раде схолий и у Страбона. Александрийские филологи защищали точку зрения об ограниченности географического кругозора Гомера, из которого исключали, в частности, не только Северное Причерноморье, но и Дунай. Для обоснования этой точки зрения им также пришлось пойти на отказ от традиционного понимания данного пассажа «Илиады» и объявить гомеровские народы вымышленными и не имеющими никакого отношения к реальным скифам. Они возражали против включения в текст Эфором дополнительного союза τε и считали слово «абии» этнонимом, а «млекоеды», как и «справедливейшие из людей» — эпитетами к нему. Возможно, в понимании гомеровского пассажа этими авторами имелись некоторые различия, но все они были в этом согласны и отделяли два первых слова άγαυών ιππημολγών от последующих. Видимо, идеализирующий эпитет «справедливейшие из людей» они по смыслу относили ко всем — двум или трем — гомеровским народам. Кроме двух названных, наиболее авторитетных, традиций — эфоровской и александрийской — существовали и другие. Так, у Стефана Византийского и в схолиях сохранилось анонимное толкование, согласно которому первое слово άγαυών следует понимать как этноним, а все последующие — как эпитеты к нему, то есть речь идет об «агавах, доителях кобылиц, млекоедах и ненасильниках, справедливейших из людей». Еще один вариант толкования текста был предложен Посидонием (FGrHist 87 F 104). Он, как и Эфор, создает некую утопию, уже скорее в пифагорейском духе, и приписывает ее на этот раз не скифам, а дунайскому народу мисийцев или мезийцев. Как ранее Эфор, он использует гомеровский текст для обоснования существования этого народа, причем ему приходится все упомянутые в 5 и 6 строке слова понимать как эпитеты к названию мезийцев. Это, конечно, еще одно, причем, пожалуй, наиболее грубое, насилие над гомеровским текстом, однако, похоже, Посидоний в данном случае не вникал в филологические тонкости. Сам Страбон излагает не только чужие толкования данного пассажа, но и свое собственное. Его способ обращения с гомеровским текстом, пожалуй, не слишком отличается от остальных, с той лишь разницей, что теория, которую он доказывает, касается самого Гомера и состоит в утверждении его всезнания. Поэтому он склонен, в соответствии с традиционным пониманием, толковать данный текст как упоминание скифов (к которым добавляются и его современники сарматы). На скифов, причем на весь народ, переносится эфоровская идеализация, с той разницей, что Страбон, в отличие от Эфора, относит ее к далекому прошлому, когда скифы были еще не развращены греческой цивилизацией. Кроме названных, существовала и тенденция рационализации гомеровского свидетельства при его использовании без явного насилия над текстом. Такой подход представлен именами малоизвестного историка Диофанта и последовавшего за ним Александра Полигистора. Эти авторы считали, что Гомер говорит о двух разных народах, причем оба, в отличие от ранних авторов, отождествлялись ими со скифами. При этом в данной традиции отсутствовала какая-либо идеализация скифов и авторы стремились, наоборот, «деидеализировать» даже явно идеальный гомеровский народ абиев, локализовав его на географической карте и включив в картину исторических событий (отказ от участия в походе амазонок). Наконец, последняя традиция, вероятно, восходит к одному из участников походов Александра, оставивших их описание. Свидетельство этого автора в частично переработанном виде сохранилось у Арриана, Курция Руфа и в схолиях к «Илиаде». В одном из эпизодов его сочинения упоминалось посольство азиатских скифов, которое те прислали Александру во время его пребывания в Средней Азии. Эти азиатские скифы, в реальности посольства которых нет оснований сомневаться, были отождествлены с гомеровскими абиями. В данном случае, вероятно, речь должна идти о созвучии в названии, вызвавшем гомеровские ассоциации у автора сочинения об Александре, или даже о ранней описке. Использование гомеровского текста в данном случае самостоятельного значения не имело. |
загрузка...