Глава 2. Мистика света крови

Но вернемся к Альфреду Шулеру. Почему же Шулера назвали последним немецким катаром? Напомним, Альфред Шулер родился в 1865 году в Майнце, месте, которое еще в начале XII века было заселено катарами. До наших дней дошли даже остатки их кладбищ. Монах Экберт Шонау, будучи еще молодым каноником, в 1140 году оказался в этих местах. Здесь он впервые познакомился с катарами, которые были очень распространены в Рейнской области Германии. Местные катары, подобно католикам, пытались вести свою миссионерскую деятельность. Позже Экберт Шонау использовал приобретенные им в Майнце знания, для того чтобы писать речи, обличающие альбигойскую ересь. Во время процессов и массовых казней он отмечал: «Они шли на мучительную смерть от огня не просто бесстрашно, но даже с какой-то радостью». Шулер с детства интересовался этим сюжетом, хотя его родители и не были коренными жителями этих мест.

Его интерес укрепился, когда он познакомился с литературой, посвященной тайным наукам, которая в изобилии издавалась в XIX веке. Пожалуй, решающую роль здесь сыграли книги Генри Папюса, который, кстати, обращался в письмах к Шулеру не иначе, как «господин и мастер». Сам Пагаос был человеком, который проявлял к катарам и гностицизму далеко не просто праздное любопытство. В 1907 году он основал Гностическую католическую церковь, которая появилась после раскола Неоальбигойской церкви, учрежденной в 1890 году в Париже его помощником Жюлем Дониэлем.

Переписка Шулера с Папюсом началась в 1899 году и длилась почти полтора десятилетия. Влияние Папюса на Шулера было несомненным. В одной из статей Шулера можно было прочитать о всезнающем мастере с обликом змеи, который продолжал толкование Библии. В опубликованной ранее «Зеленой тетради» Папюса можно было найти такой отрывок: «Человек осознавал источники всего плодородия и ел со своей женой прекрасные плоды и с благословения мастера отдыхал на них. Они вступили из жизни грез в осознанную и самостоятельную жизнь детей света. Они почитали память мастера в облике змеи». О подобном почтении мы могли узнать у ряда средневековых философов. Кроме этого, в ряде произведений Шулера находятся места, в которых он позитивно отзывается о змеях:

О, позвольте по-новой пожертвовать нас

сладкому змеиному богу,

место Эроса будит священный озноб.

Или другой фрагмент:

У того мага в черной мантии,

что стоял у колонны со змеями на груди?

Или вот еще одно из возможных заимствований. Выдержка из высказываний Шулера о музыке: «Даже музыка, которая сопровождает званые обеды, здесь восстановлена в первоначальном исходе. Она звенит в сладком благозвучии как вибрирующая струна, натянутая между этим и потусторонним миром. Это исходный пункт всей музыки». А вот что писал Папюс в своей «Зеленой тетради»: «Струны, которые натянуты как ось между этим и потусторонним, всегда вибрируют в сладком благозвучии». Из «Зеленой тетради» Папюса Шулер позаимствовал и формулировку о «Великой Телесме».

Несомненно, что Шулер черпал свои знания о гнозисе и гностицизме поначалу главным образом из тетрадей Генри Папюса. Но со временем его познания расширялись. Один очевидец вспоминал, что как-то рылся в архиве Шулера: «Он содержал большой список оккультных работ, который был либо составлен самим Шулером, либо, по меньшей мере, откуда-то переписан. Основные части этого материала касались высокопоставленных масонов и теософии. В нем упоминалась, прежде всего, идея Е. П. Блаватской о „семи формах сознания“… Упоминался французский неогностик Элифас Леви, немецкий теософ Франц Хартманн и оккультист Карл Кизеветтер». Несмотря на интерес к оккультной тематике Альфред Шулер очень негативно и даже враждебно относился к масонству. Достаточно одной цитаты: «Масон как протокозел иудаизма».

Шулер проявлял интерес и к тамплиерам, которые из-за их поклонения бородатой голове, именуемой Бафометом, были сожжены на костре. Он объявлял рыцарей-храмовников скрытыми гностиками. Вполне возможно, что у них имелись связи с катарами и исламскими гностиками. Возрождение тамплиерского учения официально произошло в конце XIX века, когда Карл Келлер и Франц Хартманн основали в 1895 году оккультный «Орден восточных тамплиеров». В 1905 году его руководство перешло к Теодору Ройссу, а позже к англичанину Алисетру Кроули. Во многом ритуалы «Ордена восточных тамплиеров» были восприняты уже упоминавшейся «Гностической католической церковью». Что касается ориентации Шулера на французских тамплиеров, то именно она послужила предпосылкой для экспорта этого учения в Германию. Традиционно считалось, что гностическая традиция передавалась по следующей линии: катары — тамплиеры — розенкрейцеры — масоны. Но во многом подобное предание являлось профаническим. В действительности же цепочка передачи гностических традиций от поздней Античности к произведениям Шулера осталась сокрытой. Она была тайной. Шулера считали последним немецким катаром, так как именно он ясно воспринял в своих произведениях традицию французских гностиков и альбигойцев, да к тому же, в отличие многочисленных представителей неогностицизма, он действительно верил в то, чему учил. Людвиг Клагес, которому Шулер жаловался, что его высасывает какой-то вампир, повсюду рекламировал влияние катаров на произведения своего друга.

Тот же Клагес сообщал следующее о подготовке к серии докладов о сущности Рима, «Вечного города»: «Я превратил мое участие в добычу материала (например, о стоиках) и повторному изучению каждого доклада». В своих докладах Шулер непосредственно обращался к гностическому «Евангелию от египтян». «Я заканчиваю это рассмотрение несколькими местами из так называемого „Евангелия от египтян“, которое, перемещенное в этот круг идей, обретает новое значение. Иисуса спросили, когда придет его царство, он ответил: Когда два станет одним, а внешнее (то есть смесь субстанций в теле) станет внутренним (смесью субстанций в свете), но не будет ни мужским, ни женским». После этого последовала ссылка на три вида бесполости, приведенные в Евангелии от Матфея: «Он же сказал им: не все вмещает слово сие, но кому дано; ибо есть скопцы, которые из черва материнского родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сами себя сделали скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит».

В своем докладе, называвшемся «Дома жизни», Шулер привел в качестве доказательства проникновения христианства в дворцы римских императоров граффити, на котором изображался распятый мужчина с головой осла. Подпись к рисунку гласила: «Алексаменос молится своему богу». Клагес указывал, что речь идет о смешанной сущности, которая почиталась христианской сектой гностиков, которая приравнивала Христа к египетскому Сету. Речь идет уже о знакомых нам сетианцах.

Но пока вернемся к некоторым фактам биографии Шулера. Как мы помним, он познакомился с Дерлетом в 1894 году. Это был человек, который не только проповедовал агрессивный, почти орденский католицизм, но и был прекрасно знаком с другими религиозными течениями. Впервые гностическое влияние он ощутил после знакомства с сэром Жозефом Пеледаном, гроссмейстером ордена розенкрейцеров и храма Грааля. Несколько позже Дерлет, подобно Шулеру, познакомился с Генри Папюсом. Именно Дерлет подсказал Шулеру одну интересную мысль. В своем докладе «Термы, игры, солнечный ребенок и цезаризм» Шулер указывал на возможность пролития крови для овладения светом противника. Чтобы понять «Кровавые ритуальные убийства», он очень рекомендовал изучить труды баварского философа Баадера. Франц Бенедикт фон Баадер (1765–1841) родился и умер в Мюнхене, где совместно с Якобом Бёме изучал теософию. В своем окружении он считался гностиком, хотя на самом деле всю жизнь оставался католиком. Именно Баадер был одним из тех мостиков, которые вели к немецкому идеализму.

Подводя некоторые итоги, можно смело утверждать, что Шулер соприкоснулся с гностиками и французскими катарами только благодаря контактам с Генри Папюсом. Подобное же можно сказать и о Дерлете. Клагес, который сам интересовался гностиками, принимал участие в подготовке самого знаменитого доклада Шулера «О сущности Вечного города». Кроме этого, он занимался изучением различных теософов, которых Шулер цитировал в своих произведениях.

Но все вышеперечисленное — это только, так сказать, внешние признаки того, что Шулер был гностиком и катаром. Внешние признаки должны быть подтверждены некими внутренними убеждениями, которые проще всего найти в произведениях Шулера. Не надо ходить далеко — остановимся на уже упоминавшемся докладе «О сущности Вечного города», одной из задач которого являлось гностическое просвещение публики: «Мои речи „О сущности Вечного города“ полны психического содержания. Они обращены к душе, а не к интеллекту. Они несут психические колебания и пытаются найти внутренние источники света у слушателей. Они — эротические поклонники, их намерение совокупиться и родить свет, то есть совершить религиозное действие».

Шулер должен был «оплодотворить» слушателей своими словами, которые должны были пробудить в них внутренний свет. Он действительно обращался к душе, а не к рассудку. Считалось, что после этих докладов слушатели могли самостоятельно пробудить в себе свет. Некоторые из своих докладов Шулер заканчивал словами: «Пришло время имени, облаченному в плоть, открыть тайну лампы и помчаться на упряжке Гелиоса над свежими трещинами дымящейся пашни, приближая душевное зарево». Понятие «лампы» относится к древней гностической традиции и встречается уже в оригинальных манихейских трактатах.

Шулер считал, что символами света могут быть не только определенные драгоценные камни, но и курица. «Белая курица является символом телесматического светильника души. Это — курица души… куриная мистерия». Понятие телесма (от греческого xeXeiv — завершение) впервые встречается у легендарного мага Гермеса Трисмегистаса. Он употребил его своей книге «Таблица Смарагда», на которую опирались многие средневековые гностики. Сама книга до сих пор остается загадкой. Нет никаких указаний ни на время, ни на место ее появления. Возможно, она была написана самими гностиками в VI–VIII веках нашей эры. Завеса таинственности над ней — это всего лишь предосторожность, дабы их не уличили в обмане. Так или иначе, но гностическая традиция представляет Гермеса, самого старого из всех «философов» (не путать с греческим божеством), в качестве автора этого документа. Имеется два представления о Гермесе. Некоторые делают его египтянином; но, провозглашая его современником Платона, они нарушают всю хронологию. Другие утверждают, что он — король греков, который находился в Константинополе, но это запутывает ситуацию еще больше, чем первое утверждение.

Сама таблица утверждала, что во внутреннем мраке вещей сокрыто определенное излучение мирового духа, основными инструментами которого являются солнце и луна; а сам он существует в неком влажном паре. Эта мощная сила включена во все земные вещи, именно она является созидателем совершенства вещей и всего мира. Эта сила является определенным переваривающим, совершенствующим все вещи фактором, в котором нашли взаимодействие небо и земное расположение вещей. Эта сила — квинтэссенция всех вещей, отнятое мракам сокровище мира, очищенное от всего земного осквернения. «Таблица Смарагда» является не чем иным, как изложением учения об этой превосходной сущности, которую называли «Эликсир жизни» (Elixir vitae), пятой эссенцией. Именно от этого словосочетания произошло нынешнее понятие «квинтэссенция». И здесь мы непосредственно соприкасаемся с алхимией. Дело в том, что пятой эссенцией в алхимии называлась особая сущность, которая существовала наряду с землей, огнем, воздухом и водой. Отвлекаясь от высоких материй, хотелось бы привести еще одно свидетельство проникновения гностицизма в нашу современную жизнь. Вспомните фильм Люка Бессона «Пятый элемент»…

Но если все живые существа происходят из источника света, являются ли они одинаковыми в телесматическом свете? Как эти представления отразились на политических взглядах Шулера? Лучше всего о политических воззрениях Шулера знал Клагес: «…он не был ни радикальным противником марксизма, ни врагом противников имущих; он только хотел правильно употребить деньги последних. Он не мог никогда ощущать какой-то бедности и появлялся в обществе с естественной честью мужчины, который, кажется, не знал ничего о будничных трудностях». Но тем не менее у Шулера находится формула, данная молодому рабочему, которая не лишена определенного революционного потенциала: «Советую ли я повышать заработную плату? Сокращать рабочий день? Лучше уж фабрики, охваченные огнем!» И мы опять видим у Шулера навязчивую идею о сожжении. При этом он не отказывался от своих религиозно-гностических представлений. «В общественной жизни нет ни владельцев, ни собственности, так как владение светильником является общим. Все живут во всем. Именно поэтому доисторическому времени абсолютно чуждо понятие собственности. В Средневековье стыдились владения и, как бы оправдываясь, называли его „солнечный лен“… Так как каждое целое является чувством солидарности, само собой разумеется, надо правильно понимать это слово. Признаки старой расы сохранил единственный первобытный народ современности — русские. Основываясь на телесматических колебаниях, они пытаются снести карточный домик эволюции». Удивительно, что мюнхенский эзотерик Шулер в качестве примера свидетеля телесматических колебаний приводит русский народ. Здесь невольно напрашивается связь с Папюсом, который некоторое время находился при дворе Николая II. Но это вовсе не значит, что Шулер благодаря своему гностически-мотивированному эгалитаризму примкнул к левому политическому лагерю. Напротив, Французскую революцию, социал-демократию и анархию он классифицировал как «выход наружу нижних загноившихся масс». Проблема, которую он связывал с Французской революцией, это была оценка расправы с аристократами, особыми носителями света. Во «Дворянстве труда» он писал: «Гильотина этой позорной расы трещит на благородных позвоночниках. Последнее извращенно-половое преступление против света и души».

Вообще Шулер мечтал заменить традиционную школу с ее аналитическо-абстрактными предметами на интернаты с раздельным обучением мальчиков и девочек. Разумеется, в них не должно быть целевой установки на формирование мужественности, так как свелось бы исключительно к функциям мужчины, которые предъявлял прогресс, но вредно сказалось на магическом аспекте. Шулер видел в современной ему школе только матрицу для мозгов, которая пагубно воздействовала на психические возможности. Вместо этого он выступал за юношеские дома, в которых во время периода полового созревания чувственная деятельность превратилась бы в таинственную, свидетельствующую о свете мистерию: «Центр внимания арийских юношеских домов, несмотря на удаленность во времени, очень узнаваем как по внешней, так и по внутренней структуре — чувственно-трансцендентные мистерии самой ранней любви». Там юноша на основе его чрезвычайно высокого светлого потенциала стал бы «завершением в себе». Его больше нельзя было бы рассматривать как неполноценного человека. Молодежь по причине ее «радости освещения» становилась самоцелью. Конечно, из этой достаточно пространной теории очень сложно было бы вывести конкретную педагогическую теорию, но определенные отголоски идей Шулера мы опять же находим у национал-социалистов. Взять хотя бы популярный в конце 20-х годов лозунг: «Национал-социализм мобилизует молодежную волю». Там, как и в мечтах Шулера, не было совместного обучения, школьная программа не была ориентирована на перегрузку знаниями. А элитарные учебные заведения (Наполас, школы Адольфа Гитлера), которые были построены по образцу юношеских домов…

Определение света и божественности у Шулера можно найти в стихотворной форме. Так, например, в одном стихотворении он обращается к предполагаемой родине своих предков:

Из конца пути свет

между древесиной и металлургическим заводом

освещает самое последнее божественное бытие.

Другая строфа может интерпретироваться как перемещение космической борьбы между светом и тьмой:

Живут — двое из Вселенной, отмежевавшиеся от общего, бессмертные, которые знакомы как враги: туманные искры вспарывают ночь, произведенные на свет волею случая.

Шулер также обращался к классическим метафорам гностицизма, каковой являлась, например, жемчужина в раковине. Образ души, закованной в теле.

Я — свет, пропитанный ночью…

Я — жемчужина, наполнившая раковину

Я — опьянение, омолаживающее этот мир.

Я — жизнь.

Начало строфы «я являюсь кем-то» можно найти не только в стихотворении Георге «Я один и меня двое», но и в различных античных гностических текстах. Эта формулировка, присущая богам и пророкам, присутствует у Шулера и в другом месте:

Мой вихрь пожара страстно жаждет вашей крови.

Ваших красных хлебных ручьев из сердец.

Меня не спеша выпивает светлая жизнь.

Во время одного из своих погружений в прошлое Шулер видел «за воротами истории» светлое райское государство. Современность же виделась ему в характерной для гностицизма манере — пустота, мрак, холод и мучение. Так как выглядело будущее? Человека ожидало «грядущее царство света». Но как достигнуть его? Это было возможно только после избавления от телесного покрова, скрывавшего свет. Здесь мы видим классические гностические идеи: тело препятствует вступлению в царство света и должно быть оставлено как надоевший костюм. Или, по-другому, просветленного человека окружают эфирные одежды — покров каждого живущего.

У Шулера мы находим также часто встречаемый в гностических системах взгляд о спасителе в облике «солнечного ребенка». «Я допускаю, что время от времени сущность жизни выступает в виде ребенка, который время от времени поднимается из большого прилива народов, тогда должен наступать перелом жизни, касающийся всего человечества таинственный мировой переворот, восход солнца для новой жизни». Однако как действуют эти всегда пассивные «солнечные дети», которые на всю жизнь остаются детьми? «Поляризация солнечного ребенка перемещает наружу более активную сущность, которая словно окружает его, которая, так сказать, образует внутренних придворных солнечного ребенка». После этого, окруженный сиянием, которое Шулер назвал «розовым Кольцом», солнечный ребенок рассылал во все стороны мощные потоки своей силы, которая напоминала по форме солнечное колесо (свастику). Шулер вел здесь речь о сверхчеловеческой форме, которую он никак не мог забыть, сравнивая ее с последним взглядом на Содом. И здесь мы видим традиционное для сетианцев представление о Содоме как царстве, созданном из семени великого гностика Сета.

Шулер видел светлого носителя, солнечного ребенка и в Иисусе: «В то же время передо мной возникают образы нового приключенческого романа: пустыня верхнего Египта. Время действия: теряющее силу язычество. Окончательная победа бесполого, наполненного солнечной эссенцией Иисуса». Шулер изображал Иисуса как бесполого, в некоторых версиях как оскопленного, так как солнечный ребенок обладал андрогинной природой.

В какой же связи находились солнечный ребенок и центр света? Согласно идеям Шулера, солнечный ребенок был идентичен богу с пламенным семенем, создавшим ядро Вселенной. Следовательно, центр света и солнечный ребенок едины; центр света может также рассматриваться как божество, которое производит солнечного ребенка.

У Шулера мы видим также представления различных гностиков о том, что души людей собирались на Луне, чтобы затем быть доставленными на Млечный Путь. Собранием на Луне душ (света) объяснялось возрастание Луны. Затем души людей воссоединялись с центральным метафизическим светом. Шулер использовал эти гностические мотивы в своих произведениях: «Затем их взгляд нырял в полный диск Луны на переполненном звездами небе. Казалось, что от чистой священной страсти их души отправятся туда». На то, что дальше происходило на Луне, намекает одна формулировка: «Лунный свет капал жемчужинами на тропинку, вымощенную кирпичами». Жемчужина, как мы помним, считалась у гностиков стандартной метафорой души. То есть в определенной степени души умерших могли в виде света возвращаться обратно на землю.

Кстати, о Луне: заместитель фюрера Рудольф Гесс после Нюрнбергского трибунала, который приговорил его к пожизненному заключению, держал на стене своей камеры карту Луны. Это было вызвано вовсе не его любовью к астрономии. Он верил, что именно оттуда, с Луны, придет его спасение, последний батальон СС. Это было не просто совпадением. Было общеизвестно, что Гесс был увлечен средневековой мистикой. Вальтер Шелленберг написал о нем в своих мемуарах: «Он часто цитировал целые абзацы из книг прорицателей, таких как Нострадамус и прочих, имена которых я не помню». Другие утверждали, что Гесс был одержим мистическим умерщвлением плоти — одна из практических составляющих гностицизма. Нет никаких сведений, что Рудольф Гесс был знаком с Альфредом Шулером, но будущий заместитель Гитлера, проживавший в Баварии, увлекавшийся мистикой и гностицизмом, скорее всего, был не просто знаком с идеями Шулера, но и присутствовал на его публичных выступлениях.

Несмотря на некоторые эгалитарные заявления, Шулеру было присуще традиционное элитарное гностическое мышление. Перед началом своего доклада о Вечном городе он заявил своим гостям, что не придет никакой ценности бурлящим человеческим массам. Не менее последовательно он воспринял идею о трехчастном делении человечества. Материалистических хюликов он назвал экзотериками. Вследствие своей материалистичности он считал их крайне поверхностными. Классического физика он именовал «религиозным дилетантом», он был в равной степени зависим и от знаний, и от церкви. Пневматики — совершенно другой тип людей. В силу своею природного стремления они склонны к внутренним переживаниям. Именно эти люди должны были находиться в центре всех его идей. Именно они являлись ключом к расшифровке всех событий. Переживание для Шулера — это познание собственного света, собственной божественности. Это знание, связанное с восприятием дуалистического деления мира, с его борьбой между светом и мраком, которое объясняет исторические события, бывшие следствием борьбы двух начал. Шулер далеко не случайно употребил в отношении пневматиков формулировку «в силу своего природного стремления». В его понимании класс пневматиков имел вполне конкретное биологическое выражение, хотя и не ограничивался представителями одного или нескольких этносов.

Однако, если истинное познание доступно от природы далеко не каждому, то и тайный язык должен был стать уделом лишь гностической элиты. Шулер не раз заявлял, что изъял бы из тайного языка слова «Телесма» и «телесматический». Шулер попытался даже придать гностическую трактовку такому естественнонаучному понятию, как электрон. «Подумайте о вибрирующем комплексе света, состоящем из бесчисленного количества активных и пассивных электронов, вспыхивающих от взаимного трения. Это флюиды неутомимого движения, которые являются основной субстанцией Вселенной. Эти флюиды создают нимб, ореол творческой силы, который окружает нас и всё сущее… Как я предполагаю, эта субстанция идентична „большой Телесме“ и изображается аналогичным способом. Ее спасающая преображенная сила располагается в крови». Как видим, для Шулера понятия: электрон, флюид, Телесма и кровь — были почти идентичными. Это можно увидеть в описании герметической литургии, которую практиковал Шулер. «После того, как они произнесли слова молитвы, они целовали друг друга и шли, чтобы есть священную (очищенную) еду, не содержавшую никакой крови». Неудивительно, что многие гностики были вегетарианцами. Для них кровь была местонахождением божественной души. Они опасались, что при приеме пищи свет души будет рассеян, ядро души или «семя ангела» могло разделиться и стало бы еще больше переплетенным с материей тела. «Когда волна крови делается просветленной, то я называю ее существующей жизнью. Это обозначение представилось мне вместе с моими переживаниями». Следовательно, Шулеру самому казалось, как просветленная кровь, некий кровавый светильник переполняли его. «Обладание светом — это наше участие в абсолютной жизни… С другой стороны, складывается впечатление, что такой свет связан с течениями из Вселенной, в которых он должен быть распространен. Находящиеся в свете испытывают эти потоки как пришедший из космоса холодный озноб. Но, соединяясь с эссенцией (сущностью) крови, они приобретают радостное тепло». Следовательно, во Вселенной имеется центр света, из которого на человека снисходят эти «флюиды» и «потоки». Шулер описывал это так: «Я называю субстанцию, хлынувшую из Вселенной, — космической. Эрос Космогонос кажется мне поздним символом такого происхождения». Теперь мы можем понять, почему мюнхенских философов, сплотившихся вокруг Шулера, называли космистами. Очевидно, Шулер видел в богах символическую реализацию реальных процессов. Во всех гностических системах общим является космическое содержание. Является ли происхождение природы неповторимым? Шулер ощущал «озноб», например, когда «внезапная идея, как светящаяся искра, воодушевляла на творческое действие. Это телесматическая сила потревожила личность». Тот же самый доклад «О сути Вечного города» только внешне касался античной метрополии. На самом деле Шулер вещал о причастности телесмы к земным событиям.

А вот еще одно показательное место в произведениях Шулера. В «Триптихе Эроса» он достаточно быстро нашел причину строгой христианской морали — еврейский «сифилис»: «Христианская дегенерация. С ее чумной моралью. С ее стыдом. С ее еврейским сифилисом». Странно, но в конце XIX века сифилис считался «французской болезнью», а вовсе не еврейской. Не эта ли мысль Шулера породила некоторые пассажи Гитлера в «Майн кампф»? «Борьба против сифилиса требует борьбы против проституции, против предрассудков, против старых укоренившихся привычек, против многих старых представлений, устаревших взглядов и, прежде всего, против лживого святошества, укоренившегося в определенных слоях общества». Гитлер также провозглашал сифилис еврейской болезнью. Многие исследователи считали, что это было следствием того, что в юные годы Гитлера заразила этой болезнью еврейская проститутка. Версия более чем надуманная. Есть более простое объяснение — а именно знакомство с идеями Альфреда Шулера.

Но вернемся к душе человека в гностическом представлении. Переселение души было составной частью гностической веры. Обремененная душа путешествует после смерти от тела к телу, пока не познает свою светлую, божественную сущность. Только после этого она сможет освободиться от оков очередной телесной тюрьмы. Гностики предусматривали возможность как непосредственного переселения душ, так и ее унаследованную «пересылку». В зависимости от той или иной гностической системы предпосылкой для воссоединения со светом являлось либо осознание душой собственной божественности, либо исключительно благочестивый образ жизни. Некоторые системы говорили о существовании «промежуточного неба» или «Новой земли», которые располагались на пути к высшему небу. Души, попавшие туда, могли вернуться обратно на грешную землю в новое тело. Катары пошли еще дальше. В своей религиозной системе они установили, что может происходить переселение душ животных, что связано с так называемой теплой кровью. Конкретные упоминания касались лошадей и ящериц. Упоминания о связи души и крови мы можем найти и в Библии в «Книге Левита» (17,11–14): «Потому что душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает. Потому Я и сказал сынам Израилевым: ни одна душа из вас не должна есть крови, и пришелец, живущий между вами, не должен есть крови. Если кто из сынов Израилевых и из пришельцев, живущих между вами, на ловле поймает зверя или птицу, которую можно есть, то он должен дать вытечь крови ее и покрыть ее землею. Ибо душа всякого тела есть кровь его, она душа его». Катары объясняли также связь души и тела человека: «Душа человека не является ничем иным, как чистой кровью». После смерти душа принудительно покидает тело человека. Но почему она воплощается в новом теле или просто остается бестелесной? Катары объясняли это так. После смерти душа, покинувшая тело, начинает истязаться воздушными демонами, а потому она ищет защиту в новой телесной оболочке. Только чистые (катары) могли тут же воссоединиться со светом. Ни один из катаров не должен был после смерти возродиться в телесном облике.

В условиях того, что душа человека могла возродиться в зверином теле, было предусмотрено особое отношение к животным. Но находим ли мы уважительное отношение к животным у Шулера? Для него всемирная история развивалась во главе с мужчиной — движущей силой эволюции. В процессе своего развития мужчина был обуреваем борьбой противоположностей. Шулер не мог смириться «с уничтожением какого-либо вида фауны и флоры», которое стало результатом несбалансированного бытия мужчины, которое грозило превратить Землю в лунную пустыню, так как мужчинами в основном двигали корыстолюбие и убийственной страсть. Клагес был свидетелем специфического отношения Шулера к миру животных. Он описывал маленькую квартиру, в которой жил Шулер со своей матерью, как фантастическое жилье. По нему бродил породистый черный кот Мориц, который чувствовал себя хозяином этой территории. Любовь Шулера к животным распространялась не столько вширь, сколько вглубь. В глазах животного Шулер видел собственную душу, а потому строил отношения с ним как с возлюбленной. Именно этим объяснялись долгие беседы… с котом Морицем. Из животной пищи Шулер ел только рыбу. Катары в свою бытность отказывались от убийства и потребления мяса мертвых животных, так как те были, подобно людям, носители света. Но это не распространялось на рыб, которые были порождены не светом, а водой.

Но вернемся обратно к переселению душ. Сегодня многие люди, в том числе и христиане, находившиеся в состоянии клинической смерти, описывают светлый тоннель. Христианская церковь во многом разделяла такое мнение.

Именно по длинному тоннелю, состоявшему из света, души христиан попадали в Царство Небесное. Такое воззрение нередко иллюстрируют картины Иеронима Босха. В качестве примера можно привести одно из его творений, созданных около 1500 года для дворца венецианского дожа, — «Подъем в небесный рай». На картине можно увидеть ангелов, которые сопровождают души людей на небо по некому подобию огромного светлого тоннеля. До сих пор не понятно, был ли Босх тайным катаром и гностиком, или же его картины были продиктованы исключительно христианским учением.

Какую же позицию занимал Шулер в вопросах переселения душ? Клагес рассказывал, что Шулер считал жизнь «открытой» только при условии взаимосвязи между миром живущих и умерших. Жизнь была бы «закрытой», если бы подобная связь была оборвана, «запечатана». Однажды Шулер заявил: «Только мертвые являются квинтэссенцией жизни. Только перешагнувшие порог смерти, чтобы испытать телесму и ядро света, возвращаются обратно, чтобы призвать живущих к свету жизни. Однако [вновь] родиться они могут там, где наступила смерть, а потому… юная, освобожденная, жизнь приносит даже мертвым дрожь блаженства. Это — открытая жизнь. Закрытая жизнь воспрещает возвращаться мертвым, она запечатывает потусторонний мир, превращает небо в закрытую сущность». Этот свет молодости казался Шулеру принципом реинкарнации.

В старости в теле одновременно с утратой половой функции растет светоносный продукт. Именно он подготавливает «возвращение души домой». Для Шулера это было неким способом наследственным воспоминаний: «Кто жил в телесме, тот знает, что в воспоминаниях он может увидеть самые древние времена… Это моя теория о переселении душ и о возрождении». Сам себя Шулер определял всего лишь как «слабо горящую лампу». Но этого ему вполне хватало, чтобы погружаться в прошлое и повествовать о нем своим гостям. Переселение душ могло бы показаться незначительным сюжетом в учении Шулера, если бы не одна фигура, рейхсфюрер СС, Генрих Гиммлер. Только учение Шулера может объяснить, почему глава «черного ордена» считал себя новым воплощением, реинкарнацией короля Генриха II («Генриха-Птицелова»). Это было не просто тайной мечтой или фантазией, а вполне оформившимся убеждением, которое привело к появлению в Третьем рейхе особого культа «Генриха-Птицелова».

Или вот другая тема, на первый взгляд не имеющая никакого отношения к национал-социализму: гермафродит. Клагес не раз описывал попытки Шулера постигнуть античное понятие о гермафродите. В античном бесполом или двуполом ураническом, первобытно-изначальном существе Шулер видел отражение сущности просветленного человека. Немецкие романтики XIX века излагали свои смелые мечты об утраченной «андрогинности» первобытного мира. Это подтолкнуло Шулера к мысли о происхождении исчезнувшего человека. Благо, что в гностической литературе имелось достаточно «сведений» по этому вопросу. Кроме обозначения андрогинной сути высшего божества, имелись вполне определенные упоминания о гермафродите: «Когда Проноя увидела ангела, то она полюбила его. Однако он ненавидел ее, так как она была во мраке. Однако она хотела обнимать его, но не могла сделать это. Когда она не смогла удовлетворять свою любовь, она излила свет на землю. В тот же день этот ангел [предшественник первобытного человека] был назван „светлым Адамом“. Он стал „светлым человеком крови“.. Из этой первой крови возник Эрос, который был и мужчиной и женщиной… Когда все боги и их ангелы увидели Эроса, то они полюбили его. Когда он возник среди них, то зажег в них свет. Как от одной лампы зажигается свет во многих лампах… так на земле возникло первое желание». Или другой отрывок: «Когда София бросила каплю света, та стекла в воду. Тотчас человеку стало очевидно, что он — и мужчина, и женщина. Та капля сначала сформировалась в женское тело. Она приняла облик матери, которая породила андрогинного человека, которого греки называют гермафродитам. Евреи же называют его мать Евой, что значит жизнь».

Шулер в своем докладе в о «солнечных детях» приводил своеобразную экзегезу древних египетских мифов о том, как боги оплодотворяли сами себя или производили на свет андрогинных детей без отца. Шулер считал, что в любом сюжете, где повествовалось о рождении ребенка без отца, речь шла о появлении на свет гермафродита.

Телесматическая эссенция, согласно взглядам Шулера, не была чем-то единым. Она делилась на пассивную женскую часть и мужскую активную. Свет появлялся в результате «взаимного соития» этих частей. Шулер называл этот процесс «вечной свадьбой». А потому, чтобы человек полностью просветлился, в нем должны были быть представлены и мужская, и женская субстанции. «Мужская сущность и женская сущность по отдельности мертвы». Однако разделение полов все-таки произошло, что привело к исчезновению космической ячейки. Вину за это Шулер перекладывал на мужчин, «агентов эволюции»: именно мужчина как творческое начало изгоняет из своего сердца Бога.

В тексте одного из своих докладов Шулер писал: «Ни мужчина, ни женщина. Все породил один. Никто из существующих не порождал свет. Никто не повелевает светом… Из него жизнь катится золотыми спиралями. Широкой вращающейся свастикой». Несколько десятилетий спустя после написания этих строк под знаком свастики будут производиться новые гермафродиты. Сначала лишат пола (стерилизуют) наследственно больных людей. Затем «расово неполноценных». Но этим действиям, какими бы они чудовищными ни были, находится вполне логичное объяснение. Но никто не в состоянии ответить, почему нацистский режим стерилизовал преступников, проходивших по некоторым уголовным статьям. В целях перевоспитания? А может, для пробуждения внутреннего света?..

Гностики вообще уделяли особое внимание размножению, так как именно оно служило пленению душ в земном теле. Неудивительно, что у гностиков существовало множество половых ограничений. У катаров, например, половое сношение считалось дьявольским процессом, а в беременной женщине находился бес. Поэтому катары запрещали даже в случае крайней необходимости прикасаться к беременным — это было строго-настрого запрещено. Но здесь речь шла вовсе не о дискриминации женщин и враждебном к ним отношении. Среди альбигойских «совершенных» были даже женщины. В представлении катаров, сатана создал и мужчину и женщину, а потому в определенной степени они были равны. В итоге верующим катарам сексуальные извращения и половые отношения между супругами преподносились как одинаково тяжкие проступки. Попытка катарского епископа Филиппа провести реформу и провозгласить, что сексуальные отношения даже для «совершенных» не являлись прегрешением, закончилась полным провалом.

Как мы помним, Шулер верил в существование двух состояний жизни: «открытой» и «закрытой». Признаками открытой жизни являлись: чувство удовлетворения, переполненности, пассивность, наслаждение настоящим моментом, остановка времени, чувство абсолютного бытия. В этом описании открытой жизни мы видим слово «пассивность». Нечто подобное мы могли бы найти в книге манихейских псалмов: «Дайте вашим рукам спокойствие… Суетливость, царящая на земле, только причиняет вред». Подобные наставления давались чуть ли не для всех повседневных видов деятельности. В манихейской исповедальной книге можно обнаружить принципы ненасильственности: «Если из-за меня люди сражались или арестовывались, или были вынуждены переносить оскорбления и унижения, если я применил к четвероногим животным силу, ударил их, или только запланировал сделать зло дичи, птицам, земным или водяным животным или… — я у всех прошу прощения».

«Закрытая жизнь», по Шулеру, определялась следующими характерными чертами: активностью, закалкой, нуждой, упорной работой, жаждой деятельности, воспитанием к работе, исполнением долга. Этим состоянием руководило стремление к каким-то достижениям, направленным в будущее. Оно было переполнено беспокойством. Во времена, когда господствовала «закрытая жизнь», ценились не столько полнота жизни или красота личности, сколько работоспособность во имя перспективных целей. «Закрытая жизнь» как бы была направлена наружу, и соответственно этому появлялось чрезмерное размножение. «Внутренняя жизнь» ощущалась вообще как аскетизм, как избавление от телесного покрова во имя достижения цели. В данной ситуации стремление к размножению Шулер считал «порывом к материализации». Закрытая неким «черным магом» жизнь вращалась лишь вокруг сексуального размножения, биологического воспроизводства будущих поколений.

Но, с другой стороны, «черному магу» противопоставлены «производители света», которые жертвуют его человечеству. Но по мере того, как набирал силу порыв к биологическому размножению, терялась возможность «внутреннего зачатия людей». Духовная жизнь в этих условиях была направлена исключительно на блокирование биологического влечения: кастрация, искусственная феминизация, католическая церковь с ее обетом безбрачия — целибатом. Далее Шулер указывал на связь между католическими монастырями и традиционным «римским юношей с длинными струящимися локонами», а также с «царством света христианских ангелов». Он вел речь прежде всего об эзотерическом значении «молодой крови», но ни в коем случае не о развратных намерениях в отношении бесчисленных мальчиков и девочек, окружавших римских императоров. Они являлись для него некими донорами силы света: «С одной стороны, мы имеем мальчиков, с другой стороны, девочек, а между ними деспот, выкачивающий из них свет». Особая юная жизнь именовалась Шулером не иначе, как Грааль — источник света.

Появление на исторической сцене Лютера значило для Шулера наступление новой исторической эпохи. Виттенбергский скандал фактически подписал приговор светоносному христианству. Верх одержал темный человек (материалист) и биологическое влечение. Человек превратился в машину не только в рамках своей профессии. На место духовной свадьбы с ее светлым и святым браком духовенство поставило морализаторство, а само превратилось в неких врачей. Вандализм достиг своего пика. Все, что отклонялось от общепринятой нормы, тут же попадало в учебники по психиатрии. Свет стал признаком безумия. Гомосексуализм, в древности считавшийся индивидуальным средством для пробуждения света, изгонялся из культуры и искусства. Шулер вновь обратился к теме однополых отношений. Теперь они имели для него ценность, так как они не содействовали размножению и заключению еще одной души в тело.

Вопреки широко распространенному мнению, Шулер ни в коем случае не был душевнобольным фантазером. Наоборот, по сравнению со многими из своих современников он проявлял склонность к поразительно четкому анализу древности и современности. Историческая картина, созданная Шулером, рассматривала «доисторический» период как эпоху, когда весь физический мир был проникнут светом. Эту эпоху можно было назвать райской. Ей противопоставлялись периоды истории, которые характеризовались «откачиванием» света. Шулер выдвинул гипотезу, в которой предположил, что периоды изобилия света сменялись эпохами его вытеснения, «как ночь сменяет день, как увядание приходит на смену цветению». Однако подробности подобных взлетов и падений нельзя найти ни в одном гностическом произведении. Сам же Шулер ссылался на учение Эмпедокла, который различал во времени два периода: полный любви (афродистический) и переполненный ненависти. Но как Шулер представлял себе детали космического центра света, который ассоциировался с плеромой и царством изобилия света у катаров? «Снаружи перед калиткой истории находится центр мощнейшего света, к которому стремятся в одинаковой мере все люди». Но, оказавшись по другую сторону «калитки», люди попадают под воздействие другой силы, движущей историю, — прогресса. Но на самом деле естественнонаучный прогресс является лишь одним из «агентов» силы, которая действительно противодействует свету. Господство той или иной силы предопределяет наступление «открытой» или «закрытой» жизни. Именно эти понятия в основном характеризуют сменяющие друг друга исторические эпохи. «Я обозначаю время озарения как открытую жизнь, время помрачения как закрытую жизнь». Между тем темный век прогресса как бы выступает в роли катализатора новой вспышки, когда свет должен проявиться в еще более чистой форме. Подобные модели очищения были вовсе не чужды гностикам. Некоторые гностические группы настаивали на поедании светоносных блюд, например, арбузов, с целью аккумуляции света перед новой вспышкой. Символом новой светлой, открытой жизни Шулер сделал свастику. Именно он впервые ввел ее в широкий обиход в Германии. Но гитлеровская свастика несколько отличалась от символа, который употреблял Шулер. Последняя вращалась в другую сторону и имела на конце каждого из изогнутых лучей три точки.

Вероятно, Шулер принял французскую манеру изображения гамматического креста. Сама свастика встречалась в десятках древних культур, начиная от Индии, заканчивая Римом. Но нигде мы не могли найти три точки на ее лучах. Зато эти три пресловутые точки встречаются в манихейской живописи по шелку, найденной в оазисе Турф. Эти изображения датируются где-то VIII веком. В манихейской традиции крест с тремя точками на каждом конце назывался «крестом света». Позже подобные изображения можно было обнаружить на катарских барельефах. «Крест света» до сих пор изображен на флаге французской провинции Лангедок, являвшийся центром катарской религии. Шулер не раз говаривал, что «огромные цепи звезд обвивают центр света». Именно эта фраза может объяснить значение трех точек. Шулер трансформировал манихейский «крест света» в особый знак — свастику (вращающийся центр света), несущую по три точки (цепи звезд) на каждом из своих лучей. В этом символе он совместил свои гностические и космические представления.

Современный Шулеру мир виделся ему как самая низшая точка в развитии человечества. Он говорил о «колебаниях черного колеса над земным шаром». Но с другой стороны, он не терял надежды, что даже в источниках чумы можно было найти здоровые симптомы. Растущая дрожь от приближающегося света говорила о нарождающемся гермафродите. Впрочем, его оптимизм не был таким лучезарным, когда Шулер ставил вопрос о конце истории. Среди катаров циркулировали самые различные версии конца света. Было представление о сгорании земли. В другой версии она распадались на элементы первоначального хаоса. Другие верующие полагали, что в один момент настанет предел спасенных душ, так сказать, будет исчерпан лимит. Те, кто не сможет к этому моменту воссоединиться со светом навсегда, останется на земле, пребывая в бессмысленном круговороте жизней. Сама же земля превратится в ад. К тому же к пребыванию на адской земле будут приговорены все иудеи. В гностической системе Шулера они являлись самим порождением тьмы. Шулер всегда презрительно относился к евреям. За их жизнью он видел действия Кроноса, бога времени: «Этой расой управляет ужасный Кронос, который всегда разрушал Вселенную. Когда же, наконец, дети Зевса устранят эту гадость?» Шулер умер в 1923 году и не смог увидеть, как его «ученик» Гитлер последовал этому совету.

Как мы помним, Шулер всегда определял местонахождение света в человеке в его крови. Говоря о римских амфитеатрах, он повествовал вовсе не о том, как во время гладиаторских боев противники пытались уничтожить друг друга. Он говорил о попытке влить в свою кровь еще одну частицу света. Именно для того и нужно было кровопролитие. «Вследствие чего лишаются души? Местонахождение души, пламенного флюида — это человеческая кровь. Именно поэтому [гладиаторы] пытались вскрыть противнику желудочек сердца. Они открывали пламенный светильник и становились сопричастными к этому кровавоубийственному светильнику».

Антисемитизм Шулера, так восхитивший юного Гитлера, всегда носил специфический характер. Его неприязнь к евреям никогда не носила расово-национальный характер. Его произведение «Человек Триас. Язвы Иуды» ясно указывает на исключительно религиозно обоснованный антииудаизм. В определенной мере Шулер шел в традиции христианского антисемитизма, возлагая на евреев вину за смерть Христа. Но в его трактовке они распяли андрогинную сущность, великий источник света. Вторую стадию «еврейской эпидемии» Шулер увязывал с началом Реформации. В своих выступлениях он не раз назвал Лютера евреем. «Внутри высохшей язвы иудаизма возникли: моральная полиция и пасторское государство». «Наследие нового создания ячейки света» (так Шулер назвал Ренессанс) было отравлено евреями. В конце XIX века Шулер почувствовал приближение нового андрогина. Раймонд Фурнесс в своей книге «Дети Заратустры» вполне определенно говорил, что «Шулеру был чужд тогдашний иррациональный пангерманизм. Его „антисемитизм“, хотя и был непростителен, но он, тем не менее, принадлежал к совсем другой категории, нежели гитлеровская ненависть к евреям». Герд-Клаус Кальтенбруннер в своей статье «Альфред Шулер: между Рильке и Гитлером» также подчеркивает, что Шулер не воспринимал расовый антисемитизм. Вольфганг Фроммель в книге «Альфред Шулер. Следы языческого гнозиса» приводил высказывание еврея Карла Вольфскеля: «Антисемитизм Шулера — это типично гностическая установка… Он хотел спасти европейскую историю и „открытую жизнь“ от разрушительной еврейской рациональности и морализаторства, как он полагал, навязанных Яхве. Но был абсолютно чужд вульгарному погромному антисемитизму».

Хотя такое мнение разделяли далеко не все. Например, Вилли Гаас в своей статье «Литературные родоначальники мюнхенского антисемитизма» возлагал именно на Шулера ответственность за геноцид евреев в Третьем рейхе: «Тот, кто занимается изучением истоков антисемитизма во время пребывания Гитлера в Мюнхене, не должен забывать странный эпизод, который произошел в эзотерико-поэтических кругах Германии и элитарном салоне дома Брукмана, крупного книгоиздателя, который начал с самого низменного и вульгарного антисемитизма, что в итоге закончилось уничтожением немецких евреев. Под этим эпизодом мы подразумеваем дружбу Стефана Георге с Альфредом Шулером…» Этому высказыванию вторили и другие исследователи: «Это [национал-социализм] был посев Шулера, который взошел и привел к грехопадению Германии».

Сам Шулер отзывался о евреях как о «сдохшей козлоподобной падали». Козлоподобным, как правило, представляли сатану, а потому демонизация евреев представлялась Шулеру логичным шагом в борьбе между светом и тьмой. Впрочем, несмотря на подобные высказывания, в частной жизни у Шулера никогда не возникало никаких проблем с евреями. Он не возражал, чтобы они присутствовали среди слушателей — хотя очень часто бурно и невыдержанно реагировал на своих чисто немецких последователей.