Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама




Алла Александровна Тимофеева.   История предпринимательства в России: учебное пособие

4.1. Подъем российского предпринимательства в пореформенный период, его социальный состав

   К началу реформ 1860-х годов российское предпринимательство достигло значительных успехов, несмотря на сложные условия, в которых оно развивалось. Было создано крупное промышленное производство, достаточно стабильно развивался его сектор, основанный на вольнонаемном труде. На подъеме находилась хлопчатобумажная промышленность, ряд других отраслей, связанных с широким рынком. Происходило движение купеческого капитала и частично банковского навстречу капиталу. Начинается железнодорожное строительство, складываются предпосылки для становления кредитной системы, все активнее используются русскими деловыми людьми современные формы и инструменты предпринимательства (акции, векселя, облигации), растет их интерес к биржевой деятельности и созданию акционерных обществ. Однако налицо и глубокие противоречия, обострившиеся в развитии отечественного предпринимательства в предреформенные десятилетия. С одной стороны, здесь развиваются достаточно передовые и современные формы деловой активности, с другой стороны, существует исключительно обширный и мощный сектор, основанный на внеэкономическом принуждении и подневольном труде. Крайне неэффективно и непроизводительно использовались огромные ресурсы труда и капитала, поэтому социально-экономическая база для развития свободного предпринимательства во всех сферах экономики была узкой и недостаточной: господство крепостничества сдерживало развитие рынка рабочей силы, способствовало сохранению во многих местах натурального хозяйства, препятствовало естественному развитию деловой активности миллионов крестьян, особенно в сфере товарного земледелия и животноводства.

   Общенациональная драма военного поражения в Крымской войне (1853–1856 гг.) отразила в первую очередь общую неэффективность хозяйствования, выразившуюся колоссальным финансовым дефицитом, который за годы войны вырос с 52 до 307 млн рублей серебром и поставил страну на грань банкротства.

   За полвека не изменилась доля России в мировом товарообороте: в 1800 г. – 3,7 %; в 1850 г. – 3,6 %.Вполне очевидным было и то, что зарождавшаяся сеть железных дорог не могла «питаться» одним земледелием; необходим был промышленный и торговый капитал для удовлетворения государственных нужд. Предстоящее освобождение крепостных крестьян – будущих наемных рабочих (число их по переписи 1858 г. -34 % населения в целом по стране) – могло стать важным средством для привлечения отечественных и иностранных капиталов в русскую промышленность.

   Стала очевидной необходимость освобождения страны от крепостной системы. В 1862 г. праздновалось тысячелетие Руси; именно к этой дате приурочили отмену крепостного права. 19 февраля 1861 г. императорский манифест провозгласил наступление новой эпохи в истории России. Положение Александра II «О крестьянах, вышедших из крепостной зависимости»,[94] заложило основу разрушения патриархального феодального уклада. Крепостное право на крестьян, водворенных в помещичьих имениях, и на дворовых людей отменялось навсегда. Таким образом, крестьяне, составляющие подавляющее большинство населения страны, получили свободу и немного земли – за определенную выкупную плату, рассроченную на несколько десятков лет. На бывших крепостных были распространены общие положения гражданских законов. Им были предоставлены права приобретать в собственность любое имущество, отчуждать его, закладывать, завещать и прочее. Они могли заключать договоры, принимать на себя обязательства и подряды, заниматься торговлей без получения торговых свидетельств и уплаты пошлин, открывать и содержать промышленные, ремесленные и торговые заведения. Крестьяне теперь могли записываться в цеха, вступать в гильдии, производить и продавать ремесленные изделия и в деревне, и в городе. Крестьянин получал права юридического лица по гражданским, административным и уголовным делам. Он мог переходить в другие сословия, отлучаться с места жительства, поступать в учебные заведения. Крестьянин мог переуступить свой земельный надел членам своего сельского общества, именно тогда и было провозглашено право выхода из общины при выполнении оговоренных условий. Все эти изменения имели огромное значение для развития буржуазных отношений. Значение реформы в целом в том, что она устранила препятствия на пути развития производительных сил, формирования рынка свободной рабочей силы, кадров предпринимательства. Происходит процесс классообразования в деревне, но подавляющее большинство крестьянства было практически лишено возможности стать фермерами и вести хозяйство коммерческого типа. У них просто не было необходимого капитала для приобретения сельскохозяйственной техники, породистого скота, улучшенных семян и т. п. В конце XIX в. русский крестьянин покрывал за счет хлебопашества лишь от четверти до половины своих потребностей. Некоторое развитие товарных отношений в деревне было связано по преимуществу с необходимостью для крестьян продавать свою продукцию для уплаты податей за счет сокращения собственного потребления. Наконец, за 40 лет после реформы население страны увеличилось почти вдвое, и в основном за счет крестьянства. Этот демографический взрыв также привел к ухудшению жизни сельских масс.

   Не удивительно, что постепенно нарастала волна крестьянского недовольства. В начале XX в. она вылилась в крупные аграрные волнения. Но это был скорее «русский бунт, бессмысленный и беспощадный» (если использовать выражение Пушкина), чем сознательные классовые выступления. Вместе с тем, непосредственными результатами реформы стал пусть медленный, но рост урожайности зерновых, увеличение товарности сельского хозяйства, рост продукции вывозной торговли, бурный процесс районной специализации, активная распашка свободных земель в Заволжье, на юге Украины. Товаризация крестьянского хозяйства имела результатом ускоряющийся процесс буржуазного классообразования в деревне. Медленно происходит буржуазная эволюция помещичьего хозяйства.

   Значительная часть дворянства, несмотря ни на какие льготы, оказалась неспособной перестроить свои хозяйства по-капиталистически. Огромные суммы, полученные с крестьян в качестве выкупных платежей (к 1906 г. около 2,5 млрд руб.), были в значительной их части промотаны в игорных домах или на курортах Западной Европы. К началу 1900-х гг. помещики продали более 1/3 принадлежавших им до реформы земель.

   Аграрная реформа, хотя и была главной, но лишь составной частью реформ, вошедших в историю как Великие реформы.[95] Большое значение имели земская, городская, судебная, военная реформы, сыгравшие положительную роль в совершенствовании инфраструктуры страны, поощрявшие активность купечества и зажиточного крестьянства, что способствовало повышению мотивации предпринимательства. Характерной чертой этого времени стало динамичное развитие промышленной предпринимательской активности, не скованной крепостным правом и сословными ограничениями. Объем промышленного производства за 1860–1890 гг. вырос в 7 раз, а за последнее десятилетие XIX в. увеличился еще в два раза: по темпам роста Россия опережала ведущие западные страны, занимая по темпу увеличения вначале третье место после США и Германии, в 1890-х гг. – второе место в мире. Второй этап промышленного переворота не был длительным и завершился в 1890-х гг. Опережающими темпами шло развитие тяжелых отраслей промышленности, особенно новых: нефтедобычи, нефтепереработки, каменно-угольной.

   Если говорить о различиях в уровне развития предпринимательства и промышленности внутри обширного Российского государства, то зонами наиболее интенсивного развития предпринимательства и крупной машинной индустрии были Центральный промышленный район России, Украина, Прибалтика. Относительно медленно развивались предпринимательство и промышленность в остальных районах России, в Финляндии, на Кавказе, в Белоруссии. И наконец, немало районов страны сохраняли в рассматриваемый период патриархально-родовые либо полуфеодальные формы общественной жизни: Татария, Башкирия, Казахстан, Таджикистан, Узбекистан, часть Сибири. В итоге на рубеже XIX–XX вв. в стране сложились следующие восемь основных промышленных районов: Московский, Петербургский, Польский, Южнорусский – Украинский (Криворожско-Донецкий), Уральский, Бакинский, Юго-Западный и Закавказский.

   Тем не менее, по душевым показателям промышленного развития наша страна продолжала отставать от экономически наиболее развитых государств, лишь в отдельные периоды сокращая свое отставание.

   Развитие частного предпринимательства, рыночного хозяйства в дореволюционной России отличалось рядом особенностей. Россия относилась к той группе стран (Германия, Италия, Япония), которые с некоторым опозданием, во втором эшелоне, приступили к индустриализации своей экономики и, как следствие, вынуждены были часто опираться в своем утверждении не столько на экономические, сколько на административные методы. В экономическом развитии России большую роль играло государство, основная ставка делалась не на хозяйственную свободу, как в Англии и США, а на государственное вмешательство в экономику и государственное регулирование. Отсюда – жесткая подчиненность предпринимательской деятельности не только погоне за прибылью, но и более общим задачам, а также равнодушие предпринимателей к низкой эффективности хозяйствования. В пореформенный период государство в России продолжало сохранять абсолютистский характер, не порывало с традициями «опеки» предпринимательской деятельности путем административного надзора и всевозможной регламентации бизнеса, а также поддержки предпринимательской деятельности лишь помещиков и дворян. Государство опиралось при этом на мощную финансовую систему во главе с Госбанком и мощный государственный сектор. Последний охватывал, кроме таких традиционно казенных отраслей, как почта, телеграф, транспорт, оборонная промышленность и др., также горнорудное производство, металлургические предприятия, нефтедобычу. В главной отрасли российской экономики – сельском хозяйстве – казенными были примерно 40 % земельных фондов, а по отдельным губерниям, например Вологодской и Архангельской, до 85–99 %. Правда, основная часть казенных земель сдавалась в аренду крестьянам. Таким образом, в пореформенной России действиям государства была присуща определенная двойственность. Правительство, с одной стороны, сдерживало стихийные процессы капиталистического роста, что проявилось, в частности, в существовании в России разрешительной системы учреждения промышленных и иных коммерческих предприятий; с другой стороны, оно проводило протекционистскую политику по отношению к отечественной промышленности, защищая ее при помощи таможенных пошли от зарубежной конкуренции, а также содействовало железнодорожному строительству и созданию обслуживавших его промышленных производств.

   «Акционерная горячка», «грюндерская (учредительная) лихорадка», охватившие хозяйственную жизнь страны с 60-х гг. XIX столетия, особенно ощутимо сказались именно в сфере железнодорожного строительства. На втором месте по удельному весу акционерного капитала находилось хлопчатобумажное производство, на третьем – промышленные компании. К концу века это соотношение изменилось: на первое место вышли промышленные, на второе – железнодорожные компании.

   Первые железные дороги России (Санкт-Петербург – Царское Село, 1835–1837 гг., 25 верст; Санкт-Петербург – Москва, 1842–1851 гг., 604 версты) были сооружены исключительно казенным способом. Постепенно на первые роли в железнодорожном деле вышли русские предприниматели – П. И. Губонин, П. Г. Дервиз, С. И. Мамонтов, С. С. Поляков, Н. Ф. Мекк, С. И. Мальцов, П. М. Обухов, Н. И. Путилов, Н. П. Башмаков. Тщательно разработанный в 1862 г. талантливым ученым и инженером П. П. Мельниковым проект единой сети железных дорог России предусматривал широкое участие в его осуществлении именно российских предпринимателей, и этот расчет полностью себя оправдал.

   Первой чисто «русской» железной дорогой стала Московско-Курская, которая была построена «весьма капитально», как отмечал П. П. Мельников (ставший в 1865 г. первым в России министром путей сообщения), и обошлась всего в 62 тыс. руб. за версту, в то время как английская компания просила 97 тыс. Затем железные дороги вступали в строй одна за другой: Курско-Киевская, Киевско-Балтийская, Елецко-Орловская, Козлово-Тамбовская, Рязанско-Уральская и др.

   Для характеристики развернувшегося в России железнодорожного бума показателен следующий пример. По предложению одного из «отцов русских реформ», военного министра Д. А. Милютина, в России за 10 лет (1865–1875 гг.) должно было быть построено не менее 5 тыс. верст железных дорог. Эта цифра, казавшаяся многим современникам завышенной, на деле оказалась превзойденной в два с лишним раза. Было построено и сдано в эксплуатацию не 5 тыс., а 12,5 тыс. верст.[96]

   Железнодорожное строительство как выгодная сфера предпринимательства сопровождалось коррумпированностью, взяточничеством, разоблачительными публикациями об авантюристах, «рыцарях удачи» из стран Европы и т. д.

   Однако «государево око» зорко следило за высоким качеством железнодорожного строительства, которое не только соответствовало сложившимся к тому времени мировым стандартам, но во многих случаях и превосходило их.

   Начав перевод страны на капиталистический путь развития, русское правительство неустанно инициировало приток капиталов в эту сферу, что дало убедительные результаты: в 1913-м предвоенном году общая протяженность железнодорожной сети России составляла 72 тыс. км. Небезынтересно отметить в этой связи, что к середине 80-х гг. этот показатель (с включением в него пока «не состоявшегося» БАМа) составил 144 тыс. км. Это означает, что российские предприниматели XIX – начала XX вв. за 55 предоктябрьских лет построили железных дорог столько же, сколько СССР почти за 70 лет.

   Но громадные пространства России уменьшали и почти сводили на нет эти абсолютные показатели: Североамериканские Соединенные Штаты (так тогда именовались США) – тоже отнюдь не маленькая страна, но там к началу века на 1000 км2 приходилось 37 км железных дорог, во Франции – 87 км, в Англии – 117, в Бельгии – 245 км, в России – всего 10 км шоссейных дорог. К тому же пассажирское движение на западных железных дорогах по своей интенсивности в 15–35 раз превосходило российские показатели, хотя по темпам абсолютного прироста новых железнодорожных линий дооктябрьская Россия заняла первое место в мире, что, в свою очередь, способствовало развитию сопутствующих отраслей промышленности – горнодобывающей, топливной, машиностроительной и т. д. Была поправлена и скудость железных дорог: к 1904 г. их общая длина в России поднялась до 16,5 тыс. верст, что, к сожалению, втрое меньше длины больших шоссейных дорог островной Англии и в 20 раз меньше протяженности французских шоссе.

   Речное судоходство к концу века было представлено 2099 пароходами (1847 г. – всего 12), но около 9000 речных судов на реках были непаровыми: баржи, барки, гусяны и пр. Начало XX в. ознаменовалось появлением на Волге теплоходов, то есть судов с двигателями внутреннего сгорания.

   В добывающей промышленности на первые места выдвинулась добыча таких важных энергоносителей, как каменный уголь и нефть. Уже с 1873 г. началась эра русского керосина (ранее он назывался фотоген или осветительное масло – результат заводской переработки нефти). Уже к 1882 г. добыча нефти поднялась до 819 тыс. т. (в 1872 г. – 24.5 тыс. т.), а производство керосина выросло в 13,5 раза и достигло 221 130 т. Бакинские нефтепромышленники вытеснили импортный керосин и даже проникли на мировой рынок нефти. Добыча нефти до 1872 г. велась примитивным рытьем колодцев, бурение скважин позволило проникнуть в более глубокие слои и колоссально повысить выход продукта. Переработка же нефти велась на 100 заводах, продукция которых была представлена осветительными и смазочными материалами и остаточным мазутом. Доля России на мировом рынке керосина составляла около 25 %, смазочных масел – 50 %. Одним из видных производителей нефтепродуктов в 1896 г. были братья Нобель-Альфред и Людвиг.

   Каменный уголь был открыт в России еще в 1698 г. на берегах Донца, но систематическая разработка угольных месторождений началась в 1855 г. Эксплуатация угольных бассейнов резко усилилась в связи со строительством железных дорог.

   За 40 лет добыча каменного угля выросла почти в 60 раз (с 155.5 тыс. т. до 12 194,1 тыс. т.), но это не удовлетворяло растущего спроса, хотя и позволило сократить долю импорта с 29 до 20 %.

   Нельзя не назвать и новое, перспективное направление – электроэнергетика. Электрические лампочки А. Н. Лодыгина, П. Н. Яблочкова, электросварка Н. Н. Бенардоса и Н. Г. Славянова стали достоянием всего мира.

   Черная металлургия развивалась не столь успешно: одна из причин застоя – дешевизна труда, а отсюда – слабое внедрение техники. Другая причина кризиса – новые технологии получения чугуна на Западе. Нельзя не отметить и постоянный рост потребностей в металле в условиях промышленного переворота.

   Ощутимый рост производства наметился в последние десятилетия XIX в., в это же время началось ускоренное развитие сталелитейной промышленности: государственные железнодорожные заказы, таможенный протекционизм в железнодорожном строительстве обеспечили резкое увеличение объемов производства рельсовой продукции.

   Определяющей при оценке степени индустриализации страны является машиностроение. За 30 пореформенных лет стоимость выпускаемой машиностроительной продукции увеличилась с 7 до почти 50 млн руб. Но темпы роста производства машин были недостаточными. Крупнейшими статьями российского импорта были машины и хлопок. Причем, ввоз машин резко возрастал в периоды промышленных подъемов, оттесняя на второе место ввоз хлопка, который преобладал в остальное время. На импорт машин обычно указывают в подтверждение отсталости России. Однако вопрос этот сложнее, чем может показаться в действительности. Машиностроение, наряду с черной металлургией, было наиболее передовой в техническом отношении отраслью российской промышленности. Но развитие машиностроения, тесно связанное с железнодорожным строительством и расширением водных путей сообщения, приобрело по преимуществу транспортное направление. Только в 1900-е гг. началась его переориентация на производство земледельческих машин и орудий, электродвигателей и пр. В Россию ввозились из-за границы главным образом производственные машины и заводское оборудование, а также сельскохозяйственная техника. Оценивая значение этого импорта, следует отметить, что в годы промышленных подъемов 90-х годов XIX в. и кануна мировой войны, когда рост производства средств производства обгонял рост производства предметов потребления, доля продукции отраслей группы «А» в валовой продукции промышленности России поднималась почти до 2/5. Между тем в развитых индустриальных государствах она не превышала 1/3. Это значит, что темпы индустриального роста страны были столь высокими, что внутренние возможности производства средств производства даже при максимальном их напряжении оказывались недостаточными для поддержания таких темпов. Импорт машин в России свидетельствовал, следовательно, не столько об отсталости страны, сколько об интенсивности ее преодоления.

   Россия стала второй страной после Англии, где были созданы собственные паровозы, весьма значительными были достижения в судостроении, активно развивалось и военное судостроение: к концу XIX в. были построены мощные корабли («Пересвет», «Ослабя», «Три святителя»), водоизмещение которых было более 12,5 т.[97]

   Грандиозный промышленный подъем последнего десятилетия XIX в. создал необходимые производственные и психологические предпосылки для эмансипации технической мысли в России. Одним из проявлений происходящих перемен явилось качественное обновление накануне первой мировой войны моделей паровозов, производившихся на российских заводах. В то время начался выпуск паровозов серий «С» и «3», прослуживших на железных дорогах нашей страны более полувека. Тогда же российские заводы стали экспортировать свои паровозы за границу.

   К концу XIX в. производством паровозом занимались 8 заводов, вагонов – 13. Отечественное паровозо– и вагоностроение удовлетворяло более % потребности железных дорог в подвижном составе.

   О начавшемся превращении России из страны, воспринимающей готовую зарубежную технику, в страну, способную прокладывать новые пути технического прогресса, свидетельствует также активная роль российских заводов (Коломенского, «Людвиг Нобель») в промышленном освоении производства дизель-моторов и в разработке их модификаций, предназначенных для использования в качестве судовых двигателей. На этой основе в России в 1900-е гг. впервые в мире началась и получила широкий размах постройка речных теплоходов. Впечатляющими были также достижения в самолетостроении. В 1912–1913 гг. Русско-Балтийский завод приступил к производству крупных многомоторных самолетов конструкции Сикорского – «Русский Витязь» и «Илья Муромец», представлявших собой реальный шаг к созданию транспортной и пассажирской авиации. Оценить по достоинству этот факт помогает один любопытный документ. 19 марта 1913 г. английское посольство в Петербурге обратилось к министру иностранных дел России со следующим меморандумом: «Правительство его величества желает получить те сведения касательно русского аэроплана „Илья Муромец“, которые российское правительство могло бы сообщить ввиду возможного приобретения подобных аппаратов для британского флота».

   Совсем иные процессы происходили в это время в легкой промышленности. В 1859–1863 гг. наиболее развитую отрасль поразил сырьевой кризис, вызванный гражданской войной в США. Цены на хлопок выросли вдвое, а иногда и в три раза. Стало необходимо создание в России собственной сырьевой базы. Русские предприниматели сделали немало для акклиматизации качественных сортов хлопка, сначала в Закавказье, затем в Средней Азии. К концу столетия среднеазиатский хлопок существенно потеснил на российском рынке американский. Собственная сырьевая база позволила существенно расширить производство. При этом новым стало образование так называемых комбинатов на месте ранее отдельных прядильных, ткацких и красильно-набивных фабрик. Владельцы ткацких фабрик в условиях хлопкового голода и, следовательно, высоких цен на пряжу стали сами готовить для себя эту пряжу, дополняя ткацкое производство прядильным. В результате и получались комбинаты, объединявшие полный цикл хлопчатобумажного производства, в среднем на комбинат приходилось более 3000 рабочих и продукции на 4–5 млн руб. К концу XIX в. Россия занимала четвертое место в мире по потреблению хлопка, опережая по темпам роста хлопчатобумажной промышленности многие страны.

   По-прежнему медленно развивалась льно-пеньковая промышленность, хотя Россия производила более 70 % льна, поступавшего на мировой рынок. Основную массу полотна на рынок давали кустари (75 %), и даже накануне первой мировой войны половина льняной промышленности оставалась на стадии кустарного производства: это – часть натурального крестьянского хозяйства, а труд женский не оценивался в деньгах. Замедление темпов этой отрасли объяснялось дешевизной хлопчатобумажных тканей и слабым проявлением промышленного переворота. Шерстяная промышленность в первые десятилетия после 1861 г. испытывала застой, так как в суконном производстве традиционно преобладали крепостные помещичьи мануфактуры, но со второй половины 80-х гг. темпы роста отрасли повысились за счет Польши, где было изготовлено 40 % шерстяных тканей империи. Шелковое производство находилось на высоком технологическом уровне. Около 300 шелковых фабрик (это в 3 раза больше, чем в начале XIX в.) выпускали качественную продукцию, но в основном на внутренний рынок: на мировом были такие сильные конкуренты, как Япония, Китай, Франция.

   Значительных успехов добилась Россия в развитии пищевых производств: свеклосахарного, маслобойного, мукомольного и т. д. Развитие свеклосахарной промышленности способствовало подъему кондитерского производства. Молочное производство быстро стало превращаться из домашнего в рыночное. К 1917 г. в стране насчитывалось примерно 3 тыс. артельных маслодельных заводов.

   Мировое признание получает русский фарфор М. С. Кузнецова, хрусталь Н. А. Бахметьева, парфюмерное производство француза-москвича Генриха Брокара, пивоваренные заводы И. Е. Липского, табачная фирма И. В. Гусева – всех не перечесть!

   Выдающимся предпринимателем был С. И. Мальцев. «История почти всех производств России связана с именем Сергея Ивановича Мальцева, – писал известный русский писатель Н. П. Мельников-Печерский. – Будь это в Париже, ему бы поставили памятник в назидание потомкам».

   Компания Мальцева объединила 11 металлообрабатывающих и механических заводов; 8 фабрик по изготовлению стекла, хрусталя и посуды; 4 винокуренных и пивоваренных завода; рудники, каменноугольные шахты, маслобойные мельницы, кирпичные заводы, лесопилки и др. Совокупный капитал компании в 6 млн руб. был разделен на 24 тыс. акций, из которых 21 тыс. принадлежала С. И. Мальцеву и его детям, 2 тыс. – его ближайшим родственникам, а оставшиеся были распределены между 130 пайщиками (акционерами). На мальцевских заводах впервые в России прошли «обкатку» передовые промышленные технологии. Именно здесь была введена в строй первая в России мартеновская печь; на мальцевских заводах в 1841 г. стали выпускать рельсы для будущей Николаевской железной дороги, а затем паровозы и вагоны. Здесь обрели жизнь первые в России паровые машины, первые винтовые двигатели, первые в России пароходы, локомобили и многое другое. Определение «впервые» применимо не только ко многим видам продукции мальцовских заводов, но и к организации социальной жизни. Еще до великих реформ 60-х гг. XIX столетия на всех заводах С. И. Мальцева был введен 8-часовой рабочий день. По распоряжению С. И. Мальцева, для рабочих его заводов постоянно строились кирпичные дома на 3–4 комнаты с приусадебными участками, школы и больницы, ремесленные училища, в которых обучалось свыше полутора тысяч детей и подростков. Если к этому добавить более чем достойную зарплату рабочих мальцовских предприятий, их почти всеобщую грамотность и тщательно соблюдаемый высокий моральноэтический уровень отношений в быту и на производстве, нетрудно понять, почему в печати того времени мальцовский промышленный округ часто назывался царством труда.

   Широко известны и другие титаны русской промышленности – В. А. Кокорев, П. И. Губонин, Рябушинские, Коноваловы, Путиловы.[98]

   Революционные события 1905–1907 гг. имели негативные последствия для экономики страны: заметно ослабла активность предпринимателей, уменьшился торговый оборот. Из-за стачек сократилось промышленное производство, были уничтожены материальные ценности – промышленные здания, железнодорожные сооружения, инфраструктура.

   1900–1908 годы в российской экономике можно охарактеризовать как период некоторого спада, или, скорее, застоя, причем это наблюдалось не во всех отраслях. Общее развитие промышленного производства все же продолжалось, но проходило очень неравномерно. Например, выплавка чугуна снизилась на 3 %, зато производство стали увеличилось на 24 %, нефтедобыча упала на четверть, но добыча угля выросла в 1,5 раза. За эти годы количество занятых рабочих увеличилось на 21 %, а общий выпуск промышленной продукции – на 37 %, что можно оценить как общее повышение производительности труда. В целом за период с 1890 по 1913 гг. производительность труда в промышленности выросла в четыре раза.

   В 1909–1913 гг. начался новый экономический подъем, который охватил практически все народное хозяйство страны. Особенно быстрыми темпами возросло производство промышленной продукции. Россия по этому показателю опережала такие развитые страны Запада, как Англия, Франция, Германия, США. За этот период общий среднегодовой прирост промышленной продукции составил 9 %. Производство чугуна выросло на 64 %, стали на 82 %. Поступления от промышленного производства в национальном доходе почти сравнялись с поступлениями от аграрного сектора, а продукция промышленности покрывала 80 % внутреннего спроса.

   В 1913 г Россия произвела 5,3 % мировой промышленной продукции. Она вплотную приблизилась по абсолютному объему промышленного производства к Франции (6,4 %), превзойдя ее по выплавке стали, производству машин и хлопчатобумажных тканей, но ее отставание от стран США, Германии и Великобритании было очень большим. Что касается производства промышленных изделий на душу населения, то Россия находилась на уровне таких стран, как Япония, Италия и Испания.

   Первая мировая война нарушила нормальное функционирование российской промышленности. Милитаризация экономики вызвала гипертрофированный рост предприятий, производивших оружие, боеприпасы и военное снаряжение, за счет всех остальных. Нараставшая диспропорция между военным и гражданским производством в конечном итоге привела к экономическому краху. В 1917 г. производство упало на одну треть.

   При переходе к капитализму состав и положение слоя предпринимателей существенно изменились.

   Состав буржуазии пополнялся дворянами: бывший помещик вкладывал полученные за поместье деньги в ценные бумаги, акции; другие основывали собственное дело. Численность предпринимателей выросла за счет государственных чиновников, инженеров: Дервиз, небогатый чиновник, секретарь в Сенате, стал одним из крупнейших железнодорожных воротил; владелец Путиловского завода – Николай Иванович был инженером-кораблестроителем и т. д. Капиталистическое преобразование коснулось и гильдейского купечества. Вместо трех было оставлено только две гильдии: к первой относилась оптовая торговля, ко второй – розничная. Нормально без гильдейского свидетельства человек не мог заниматься предпринимательской деятельностью, а купить его мог любой житель страны и даже иностранец.

   Предприятия купцов сохраняли семейный характер. Следуя требованиям времени, они основывали «товарищества», замкнутые семейные группировки, создаваемые для укрупнения производства на базе уже имеющихся капиталов. В нашей литературе почти не было положительных образов купцов, да и представители «высших» слоев относились к ним с некоторым презрением. Предпринимательство в то время, по меткому выражению одного из исследователей, развивается на двух уровнях: «на горе» и «под горой».[99] Предпринимательство «на горе» связано с государством, сюда входят представители родовой аристократии и чиновники аппарата. «Под горой» вырастает предпринимательство на базе кустарных промыслов, лавочников. Потомственное купечество оказывается между этими двумя полосами: оно не приемлет новшеств, лишено авантюрности, не имеет возможности обогащаться за счет казнокрадства, потому не входит в «верхний» уровень. Крупные же капиталы отрывают купечество от «низшего» уровня.

   Социально-психологический облик купечества во многом определялся теми историческими условиями, которые сложились еще со времен Московской Руси. В России не сформировалось третьего сословия, подобного европейскому, так как здесь был слишком силен гнет государства.

   Все это вкупе с неблагоприятными условиями для коммерции в России (громадные расстояния, плохие дороги, узость внутреннего рынка, нехватка наличности, преобладание бартера, отсутствие в течение долгого времени правильной системы кредита и бухгалтерии и т. п.) приводило к тому, что в стране слабо шел процесс складывания традиций предпринимательской деятельности. Известный американский экономист Самуэль Барон подсчитал, что в России в XVII–XIX вв. лишь одна купеческая семья из 4 могла продолжать дело в течение двух поколений и лишь одна из 15 – более чем в двух поколениях.

   В целом русские купцы, так же как и ремесленники, обитавшие в городах, лишенных городских вольностей, не стали теми бюргерами, которые в Европе стояли у истоков образования предпринимательского класса.

   Особую группу предпринимателей составляли иностранцы. После отмены крепостного права в хозяйство страны хлынул иностранный капитал. Российский рынок был для иностранцев весьма привлекателен, так как из-за пошлин цены на товары были выше, чем за границей: вместо товаров можно было ввозить капиталы, строить заводы и т. д. Таким образом, вопрос о роли и месте иностранных капиталов в России заслуживает особого внимания.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Игорь Муромов.
100 великих кораблекрушений

Игорь Мусский.
100 великих зарубежных фильмов

Дмитрий Самин.
100 великих композиторов

Наталья Юдина.
100 великих заповедников и парков

Хельмут Грайнер.
Военные кампании вермахта. Победы и поражения. 1939—1943
e-mail: historylib@yandex.ru