Поход к Дону князя Игоря Святославовича

23 апреля 1185 г., во вторник, из ворот Новгорода Северского выехал Игорь Святославович. Этот князь был праправнуком Ярослава Мудрого, и от роду ему шел тридцать четвертый год. Игорь был молод и искал славы.
Из «Троубечка» (Прубчевска) в поход выступил брат Игоря Всеволод. Из Рыльска выехал племянник Игоря Святослав Ольгович. Из Путивля вышел сын Игоря Владимир, а из Чернигова от Ярослава Всеволодовича подошел в помощь полк, шедший под рукой «Ольстина, Олексича, Прохорова вноука».
Когда полки подошли к Северекому Донцу, «...тогда Игорь възре на светлое солнце и виде отъ чего тьмою вся своя воя прикрыты» («Слово о пълку Игореве...»). Это было солнечное затмение. Мужи Игоревы поникли головами и сказали князю: «Се есть не на добро знамение». Этого не мог не понимать и сам Игорь, да только молодость взяла свое, и князь обратился к полкам с речью: «Хощу бо копие приломити конець поля Половецкаго, съ вами, русици, хощу главу свою приложити, а любо испити шеломомь Дону». Скоро Игорь подошел к реке Оскол и два дня там стоял, ожидая брата Всеволода. Этот князь подходил к Осколу от Курска. Встретившись, русские полки подошли к реке «Салнице».
На берегу Сала Игоря встретили его «сторожи», ранее посланные в степь за языком. Они сообщили князю, что впереди ездят ратные люди в доспехах и, надо либо спешить вперед, либо воротиться домой. И еще добавили сторожа князю: «Не наше есть время».
Игорь подумал с братией и решил, что вернуться без сражения срам, хуже смерти. И поехали полки через ночь в глубь степей к Дону. А в ту пору: «Уже бо беды его пасетъ птиць по дубию, влъци грозу въерожать по яругамъ, орли клектомъ, на кости звери зовуть, лисици брешуть на чръленыя щиты» («Слово о пълку Игореве...»).
Наутро в пятницу русские всадники увидели полки половецкие. А впереди, за рекой «Сюоурлия», стояли жены и дети половцев.
Игорь стал со своим полком в центр, по правую руку поставил полк брата Всеволода, а по левую руку стал полк племянника Святослава Ольговича. Впереди Игоря стали его сын Владимир и черниговская помощь с «Ольстиномъ Кооуеве».
Перед русскими полками рассыпалась цепь стрелков.
От половцев выехали лучники и, пустив по стреле, ускакали.
И воины Святослава Ольговича, Владимира Игоревича и Ольстина пришпорили коней и помчались на половцев. Полки же Игоря и Всеволода, не смешивая рядов, двинулись следом.
Вскоре половцы дрогнули и побежали в вежи.
Русские дошли до веж и «ополонились».
В наступившей ночи князья собрались на совет. Возникла идея в ночи отступить. Было известно, что половцы времени даром не теряли и сила у них собиралась немалая. Святослав Ольгович сказал, что его кони, гоняясь за половцами, устали и дорогой он отстанет. То же повторил и Всеволод.
Между тем занялась утренняя заря субботнего дня. В первых лучах солнца взорам русских князей предстало бесчисленное половецкое войско. Игорь, оглядывая ряды неприятеля, сказал братьям, что половцы собрали всех: и «Кончака, и Козоу, Боурновича, и Токсобица Колобича, и Етебича, и Терьтробича».
Русичи слезли с коней, говоря, что «убежать то можно, да черные люди (пехота) останутся, а то грех будет». И решили либо умереть, либо остаться живыми в одном месте.
Хотели русские воины, сражаясь пешими, дойти до Дона. А в то утро русские полки стояли на реке Каяле. Началась битва. Игоря ранили в руку, и она омертвела. А впереди его полка половцы ранили княжеского воеводу, и они же утащили его прочь с поля сражения. Воины Игоря опечалились.
Сеча шла весь субботний день. К вечеру в рядах русских было много раненых и убитых.
На рассвете следующего дня прочь с поля сражения побежали пришедшие из Чернигова «Ковоуеве». Игорь поскакал за ними верхом, желая вернуть. Поняв, что далеко отъехал от своих и узнан, князь снял с головы шлем и поспешил обратно к своему полку. А от бежавших вернулся лишь «Михалко Гюрговичь». Он узнал Игоря.
Вновь началось сражение. Игорь, сидя на коне, наблюдал, как бился с половцами его брат Всеволод. Полк Всеволода стал у озера в круг и молча яростно отбивал атаки степняков, прикрываясь черв ленными щитами и рубя неприятеля что было сил.
Игорь пожелал скорее умереть, чем увидеть, как падет Всеволод. И тут Игорь вспомнил свой грех. Ранее князь взял на щит город Глебов у Переяславля, и живые в городе завидовали мертвым. Игорь вспомнил, как секли мужей и оскверняли жен, и решил, что на реке Каяле он искупает грех.
Действительно, Ольговичи едва ли не каждый год приводили на Русь половцев и, борясь с князьями, напускали кочевников на русские города и села и опустошали целые волости. И сам Игорь не раз наблюдал, как союзные Ольговичам половцы уводили в степь русский полон. Во многом несчастная битва на реке Каяле была искупительной жертвой Ольговичей, и рано или поздно трагедия должна была произойти, хотя сам Игорь с братом, племянником и сыном были менее всего в том повинны. Это была трагедия для всей Руси.
«Бишася день, бишася другыи, третьего дни къ полуднию падоша стязи Игоревы» («Слово о пълку Игореве...»).
Сражение закончилось, и половцы, разобрав пленных, стали разъезжаться в вежи. Князь Игорь достался «Тарголове моужь» по имени «Чилбоукъ». Всеволода на поле сражения пленил «Романъ Кзичь». Святослава Ольговича в свою вежу повез «Елдечюкъ въ Водоурцевичехъ». Владимира Игоревича повез «Копти в Оулашевичихъ».
Там же, на поле сражения, Кончак поручился «по*свата Игоря», указав на его рану. Чилбоук не посмел отказать хану.
Немногие из пришедших с Руси к реке Каяле сумели уйти со страшного поля. И все же, когда Святослав Всеволодович пришел из Корачева, где он собирал воинов для летнего похода на Дон, к Новгороду-Северскому, Ольговичи сообщили старейшему брату о произошедшей трагедии.
Многие новости разносили купцы. Они были желанными гостями повсюду, и именно их свидетельства нередко были самыми свежими и достоверными.

Игорь Святославович был честолюбив и ушел в поход к Дону тайно, наверняка зная, что летом Святослав Всеволодович сам собирался выйти в степь со всей русской силой.
Когда Святослав Всеволодович в ладье из Новгорода-Северского приплыл в Чернигов, его уже ожидал живой свидетель несчастного похода. Это был «Беловолодъ Просовичь». Выслушав его рассказ, Святослав вздохнул, утер слезы и сказал, что дал ему господь «притомити поганыя», не смог удержать «оуности», а та своей горячностью «отвориша ворота на Роусьскоую землю».
А в ту пору по берегам реки Сейм «возмятошася городи». По всем волостям вокруг Чернигова, Новгорода-Северского, Курска и Рыльска народ стал хватать князей и избивать их дружины. Те события походили на происходившие в Суздальской земле после гибели Боголюбского. И там, и тут земли остались без твердой княжеской власти, к тому же многие из простых (черных) людей не вернулись из похода, да еще вспомнились стародавние застарелые обиды на власть, и начались восстания.
Тушить пожар Святослав Всеволодович на Сейм отправил сыновей Олега и Владимира. А в Смоленск к Давиду Ростиславовичу Святослав послал сказать, чтобы шел князь на половцев да постерег русскую землю. Давид спустился вниз по Днепру и стал у Трепо л ья.
«Изрядил» свой полк в Чернигове и Ярослав Всеволодович.
А тем временем у половцев, возгордившихся победой над Игорем, шел спор: идти ли к Киеву (и за то выступал Кончак) или идти на Сейм, где жены и дети остались без защиты и был готовый полон. Боняк и Кза настаивали на походе на Сейм. В конце концов, силы половцев разделились на две, и Кончак подступил к Переяславлю, осадил город и день бился под его стенами. Сидевший в Переяславле Владимир Глебович (внук Долгорукого) был «дерзъ и кръпокъ. к рати». Князь выехал в поле с немногими дружинниками и стал биться с половцами. Когда из города увидели, что князя обступили отовсюду, ворота распахнулись, вышла помощь и князя «отяша». А Владимир уже был ранен тремя копьями.
Из Переяславля к Святославу Всеволодовичу и Давиду Ростиславовичу поспешили гонцы, прося помощи. Святослав послал к Давиду в Треполье. Стоявшие в том городе смоляне собрали вече и заявили князю, чтобы шли до Киева, и если надо, то сражались бы. А иных битв им не нужно «оуже ся есмы изнемогле». Но помощь к Переяславлю все же шла. Когда половцы увидели, что Днепр переходят полки, над которыми развивались стяги Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславовича, они сняли осаду с Переяславля и двинулись в степь.
Отступая, половцы остановились у города Римов. И произошло несчастье. Горожане затворились в городе и сидели на деревянных городнях, глядя за ров на неприятеля. Две городни, представлявшие собой деревянные срубы, «летеста» с вала «к ратнымъ». Это был дурной знак, и горожан объял ужас.
Часть горожан, вышедшая из крепости и бившаяся по «Римьскомоу болотоу», сумела «избыша плена» (избежать плена). Те же, кто сидел в городе, «вси взяти быша».
Помощь, которую просил Владимир Глебович, двигалась медленно, ибо Святослав и Рюрик «опоздися сжидающе Двда Смол^ няны», и Римову никто помочь не сумел.
А вторая половецкая орда под началом Кза пожгла острог вокруг Путивля и повоевала села по Сейму.
Но вернемся к князю Игорю Святославовичу. Половцы приставили к нему пятнадцать своих сыновей — «сторожовъ». Кроме того, у князя было пять слуг.
Воли Игорю дали, сколько желал. Сторожа исполняли все его приказы, но следовали за князем повсюду неотступно.
Привезли Игорю и попа из «Роуси» со «стою слоужбою».
И ездил князь Игорь по степи с ястребом на плече или на руке, охотясь на дикую живность. А было ее в изобилии.
А над Сеймом на забороле крепостной стены в Путивле стояла супруга Игоря, княгиня Ярославна, и, плача и всматриваясь в неоглядные заречные дали, говорила: «О ветре, ветрило! Чему, господине, насильно вееши? Чему мычеши хиновьскые стрелкы на своею нетрудною крилую на моея лады вой? Мало ли ти бяшетъ горе подъ облакы веяти, лелеючи корабли на сине море? Чему, господине, мое веселие по ковылию развел».
Наступал новый день, и снова Ярославна выходила на заборола путивльского детинца и, плача, говорила: «О Днепре Словутицу! Ты пробилъ еси каменныя горы сквозе землю Половецкую. Ты лелеялъ еси на себе Святославли носады до плъку Кобякова. Възлелей, господине, мою ладу къ мне, а быхъ не слала къ нему слезъ на море рано».
И слезы Ярославны помогли Игорю. Среди половцев нашелся один по имени «Лаворъ». Этот человек предложил Игорю бежать на Русь. Князю мысль в сознание запала, но доверия к половцу у него не было.
Около Игоря находились его конюх и сын тысяцкого. Они и стали уговаривать князя пойти в Русь. Сказали Игорю и о том, что вернувшиеся из похода под Переяславль и Путивль половцы, по слухам, хотят убить князя и всю русь. И не будет Игорю с того «ни славы, ни живота».
Игорь тому поверил и «оуполошас» возвращения половцев с Руси.
С заходом солнца князь послал к «Лаврови» своего конюшего передать, чтобы тот с конем ждал Игоря за рекой «Тора».
Ночью сторожа Игоря напились «коумыза». Когда к Игорю подошел конюший и сказал, что «Лаворъ» его ждет за рекой, князь затрепетал, и неизвестно, чего более было в его душе — страха или нетерпения. Игорь перекрестился на образ и, подняв полог шатра, оказался под звездами.
Сторожа его, решив, что князь спит, безмятежно играли и веселились. Игорь перешел реку, сел на коня и пошел сквозь вежи.
Одиннадцать дней Игорь шел «пешь» до русского города Донца, в верховья Северского Донца. Ехать верхом по степи было слишком опасно. Князя могли заметить и поймать. И пришлось Игорю днем таиться по оврагам и двигаться, скрываясь в густой траве и в зарослях кустарника и приречных рощ, а ночью, ориентируясь по севшему солнцу, а быть может, и по звездам и луне, спешить к Донцу.
«А Игорь князь поскочи горнастаемъ къ тростию, и белымъ гоголемъ на воду, въвръжеся на бръзъ комонь и скочи съ него бусьшъ влъкомъ, и потече къ лугу Донца, и полете соколомъ подъ мылами, избивая гуси и лебеди завтроку, и обеду, и ужине» («Слово...»).
Из Донца Игорь Святославович приехал в Новгород-Северский. И были возвращению князя искренне рады на Руси.
Однако города в Посеймье волновались, и Игорь попросил помощи из Чернигова. Ярослав Всеволодович помощь обещал.
Скоро Игоря встречали в Чернигове, а спустя немного времени князь ехал по Боричеву спуску Киева «къ святей Богородици Пирогощеи». И были рады Игорю Святослав Всеволодович и сват Рюрик Ростиславович.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 5925

загрузка...

Другие книги по данной тематике