Глава 9. «Матам» – особый отдел полиции Израиля

   Когда 24 сентября 2009 года в Москве сотрудниками ФСБ РФ «с поличным за противоправные действия» был задержан первый секретарь посольства Израиля в Москве Шмуэль Полищук и в течение нескольких часов давал показания на Лубянке, то многие сразу вспомнили эпоху «холодной войны». Тогда почти каждый год кто-нибудь из сотрудников посольства США в Москве тоже попадался на противоправной шпионской деятельности (закладка или изъятие содержимого тайника, встреча с агентом и т. п.), а потом в течение нескольких часов беседовал с сотрудниками КГБ в здании на площади Дзержинского. Дело в том, что в годы «холодной войны» и после ее окончания израильские дипломаты крайне редко оказывались в эпицентре шпионских скандалов, возникших на территории нашей страны. И дело не в том, что они работали очень профессионально, просто всю грязную и опасную работу за них выполняли другие.
   Да и в сентябре 2009 года Шмуэль Полищук пострадал из-за того, что курировал деятельность израильского культурного центра в Москве в качестве кадрового сотрудника правительственного Бюро по связям с евреями СНГ и стран Балтии («Натив»). О деятельности этой организации мы подробно расскажем ниже, а пока закончим историю с израильским дипломатом.
   Он родился в 1951 году на Украине, а в 1979 году эмигрировал в Израиль. Некоторые представители правительственных кругов Израиля поспешили сообщить журналистам, что «Полищук уже много лет работает в «Натив» и является очень опытным сотрудником. По их мнению, он мог действовать только в строгом соответствии со служебными инструкциями и договоренностями, существующими между Москвой и Тель-Авивом» ^[269]. Непонятно, правда, тогда, за что его задержали сотрудники ФСБ и из-за чего он должен был спешно покинуть территорию РФ. Дело в том, что этот инцидент произошел накануне визита в Израиль первого вице-премьера России Виктора Зубкова. Поэтому Москва и Тель-Авив не были заинтересованы в этом шпионском скандале. Более того, внешнеполитические ведомства постарались поскорее замять его, а, например, израильским газетам было запрещено публиковать подробности этого происшествия. Поэтому у ФСБ были очень веские основания для задержания израильского дипломата «с поличным за противоправные действия».
   В ноябре 2009 года журналист Эли Барденштейн в израильской газете «Маарив» «озвучил» свою версию шпионского скандала. Репортер утверждает, что «сотрудники Бюро по связям со странами СНГ и Балтии «Натив» платили чиновникам МВД России за информацию о потенциальных репатриантах… В обязанности сотрудников организации, кроме всего прочего, входит проверка документов россиян, желающих репатриироваться в Израиль.
   Сотрудники «Натив» просят претендентов на израильское гражданство заполнить анкету и предоставить оригиналы документов, подтверждающих их еврейство. В том случае, если возникают сомнения в подлинности документов, проводятся дополнительные проверки. В частности, «Натив» обращается в органы записи актов гражданского состояния (ЗАГС).
   Газета «Маарив» утверждает, что во многих случаях за информацию о потенциальном репатрианте сотрудники израильского бюро давали взятку чиновникам ЗАГСа. По сведениям издания, Шмуэль Полищук, выдворенный из России в сентябре месяце, был задержан при передаче денег российскому чиновнику» ^[270].
   Бывшие сотрудники «Натив» очень удивились этой версии, так как если и был зафиксирован факт дачи взятки должностному лицу, то сумма была незначительной и провоцировать из-за нее международный скандал как-то странно. Кроме этого, информацию из ЗАГСа сотрудники «Натив» получают официально. Поэтому причина высылки находится в сфере шпионажа, а не коррупции.
   Справедливости ради отметим, что кадровые сотрудники «Натив» не в первый раз попадают в шпионские скандалы. Впервые сотрудник данной организации был выслан из СССР в 1964 году. В 1966 году были вынуждены уехать не по собственной инициативе еще несколько работников (вместе со вторым секретарем посольства Израиля Давидом Гавишем (Зальцман) ^[271] – последний был объявлен «персоной нон грата» 14 августа). Об этом эпизоде расскажем чуть подробнее.
   Согласно тексту «Справки по материалам на арестованного и осужденного за антисоветскую деятельность Дольника С. Б.», «26 мая 1966 года по статье 70 УК РСФСР арестован Дольник Соломон Борисович, уроженец г. Рудни, Смоленской области, беспартийный, по профессии картограф…
   Оперативно-следственным путем выяснено, что Дольник в 1965 году установил связь с сотрудниками израильского посольства в Москве (Гавиш, Бартов, Говрин, Биран, Кац, Равэ) и передал им ряд заранее заказанных израильской стороной материалов… Связь с сотрудниками израильского посольства в основном осуществлялась в московской хоральной синагоге, которую Дольник систематически посещал. Для удобства передач Дольник фотографировал собранные им материалы…
   При сборе клеветнической информации, которую также требовали от него представители посольства, Дольник шел на прямой подлог. Так, летом 1965 года он сфабриковал фотодокумент о так называемых фактах антисемитизма в СССР. На еврейском кладбище Дольник сфотографировал несколько памятников, затем с помощью фотомонтажа изготовил фальсифицированные снимки, на которых памятники были обезображены знаками свастики…
   За передачу израильтянам разного рода информации Дольник получал материальное вознаграждение, которое выражалось в вещевых посылках, поступавших якобы от брата Дольника, проживающего в Израиле…»

История «Натива»

   Название этой организации на иврите звучит как «Лишкат-ха-кешер – натив». Она является государственным учреждением, подчиненным главе правительства Израиль.
   Формально она была создана премьер-министром этой страны Давидом Бен-Гурионом в июне 1951 года для связи с евреями СССР и стран Восточной Европы и осуществляла координацию их борьбы за право на репатриацию и выезд на историческую родину. Официальное название «Бюро по связям с евреями СССР и Восточной Европы».
   Реально Бюро начало работать в 1952 году и стало выполнять задачи своего предшественника «МОССАД ле-Алия Бет» («Алия Бет») – организации, которая занималась содействием нелегальной иммиграции евреев в Палестину во времена британского правления.
   После провозглашения Государства Израиль в мае 1948 года «Алия Бет» оказывала помощь евреям в репатриации на Землю обетованную из тех государств, где существовали определенные запреты на выезд граждан этой национальности. Кстати, после окончания Второй мировой войны члены «Алия Бет» занимались и другими видами деятельности, которые больше свойственны спецслужбам. Например, закупками оружия для подпольной организации еврейской самообороны «Хагана», которая и стала ядром будущей армии Израиля.
   Согласно одним данным, «МОССАД ле-Алия Бет» была создана в 1937 году. Другие эксперты утверждают, что действовать она начала только в 1939 году. До провозглашения Израиля сотрудники этой структуры обеспечили нелегальный переезд в Палестину 75 тыс. евреев. Тем не менее работа «Алия Бет», которая не имела никаких связей с разведкой, с учетом юридической специфики положения евреев в СССР и в других странах организации Варшавского договора была признана неудовлетворительной, и организацию упразднили. Дело, видимо, в том, что хотя благодаря ее трудам с апреля 1945 года по январь 1948 года и удалось отправить в Палестину из Европы 63 транспортных судна, на которых находилось около 25 тыс. беженцев, 58 судов было перехвачено англичанами и только 5 тыс. иммигрантов удалось обрести новое место проживания.
   Правительство Израиля возложило на «Натив» задачу ведения разведывательной деятельности и сионистской пропаганды в СССР и в других странах Восточной Европы. Это было сделано с целью увеличения масштабов иммиграционного потока евреев в Израиль.
   «Лишкат-ха-кешер – натив» стала одной из структур разведывательного сообщества Израиля и получила для этого все необходимые атрибуты. В бюджете Тель-Авива она и финансировалась как спецслужба. Высокая эффективность деятельности «Натива» подтвердила, что создание этого ведомства для проведения операций в социалистических странах в значительной мере было оправданно ^[272].
   Автор книги «МОССАД»: история лучшей разведки мира» Иосиф Дайчман, рассказывая об истории израильской разведки, пишет:
   «В дальнейшем происходила внутренняя структуризация «МОССАД» – в 1958 году, например,… образована… строго законспирированная служба «Натив», специализировавшиеся на работе против стран Восточного Блока (восточноевропейских социалистических стран во главе с Советским Союзом. – Прим. авт.)» ^[273].
   В другом месте в указанной выше книге можно прочесть:
   «Под патронажем «Решута», одного из основных комитетов «МОССАД», активно действовала строго законспирированная служба «Натив» («Тропа»), координирующая и непосредственно осуществлявшая действия против Восточной Европы» ^[274].
   На одном из неофициальных сайтов «Натив» размещена статья Якова Пасика, где он подробно рассказывает о том, чем занималась данная организация в годы «холодной войны». Процитируем фрагменты этого любопытного документа:
   «Эта деятельность, направленная на стимулирование еврейского движения и иммиграции в Израиль, включала:
   издание и распространение материалов об Израиле, сионизме, абсорбции и учебников языка иврит;
   создание целого ряда сионистских кружков и групп или установление контактов с самостоятельно возникшими;
   установление и поддержание контактов с активистами еврейского движения и оказание помощи в их деятельности;
   оказание моральной, политической и финансовой поддержки еврейскому движению и его лидерам;
   установление контактов с российскими учеными и специалистами, знания и опыт которых представляют существенный интерес для Израиля…».
   Очень любопытное и важное признание. В лучшем случае речь идет об организации «утечки мозгов», когда ученый или специалист, обучившийся за счет государства и сделавший открытия тоже за казенный счет, уезжал в Израиль. И там новая родина получала щедрый подарок. Ей ведь не нужно было тратить средства на обучение этого человека. Такое уже было в истории России. Правда, тогда специалисты ехали к нам, а не от нас. Начался этот процесс при Петре Первом. Вторая волна – двадцатые годы прошлого века. И называлось это, если говорить современным языком, операциями научно-технической разведки.
   Допустим, что «российские ученые и специалисты», с которыми так хотели познакомиться представители «Натива», были «секретоносителями» и занимались, например, разработкой новых моделей бронетанковой техники или оборудования для ВВС. Тогда это уже попахивало шпионажем со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ведь никто не станет отрицать тот факт, что когда американские ученые-ядерщики во время Великой Отечественной войны общались с агентами или представителями советской внешней разведки и сообщали последним информацию секретного характера, то они участвовали в разведывательных операциях.
   Хотя эмиграция проживающих в Советском Союзе евреев, которые формально не имели статуса «секретоносителя», все равно приносила большие дивиденды израильским спецслужбам и в конечном счете способствовала созданию их положительного имиджа.
   Поясним, о чем идет речь. Например, в результате опроса только 5000 бывших граждан СССР, среди которых были, например, бывший техник, который служил на секретной военной базе под Москвой, сотрудник КБ Ильюшина и инженер Челябинского тракторного завода, в одном из цехов которого собирали танки, удалось получить огромный объем интересной и ценной информации. Когда их показания были проанализированы и сведены в один отчет, уместившийся на тысячах страниц, то в этом документе оказались ценнейшие сведения и о сверхсекретных советских военных объектах, и о тех новинках советской военной техники, которые только готовились запустить в производство, и о местонахождении и структуре засекреченных военных подразделений СССР. Во всяком случае, когда копия этого отчета была послана в Пентагон, там, как утверждали израильские дипломаты, «визжали от восторга и облизывали пальчики» ^[275].
   Снова вернемся к статье Якова Пасика и узнаем, чем же еще занимался «Натив» во время «холодной войны»:
   «…сбор информации о евреях в Советском Союзе, об арестах, избиениях, провокациях и пр.;
   массовая засылка вызовов от реальных и несуществующих родственников.
   Кроме того, выполнялась чисто разведывательная работа – сбор различной информации о социально-политической и экономической ситуации, состоянии Вооруженных сил Советского Союза».
   Последний абзац однозначно трактуется как шпионская деятельность со всеми вытекающими для «Натива» последствиями. Теперь понятно, почему его эмиссары на территории СССР находились в зоне повышенного внимания КГБ.
   Далее Яков Пасик пишет о том, как была организована работа «Натив» на территории Советского Союза. Разумеется, автор старается избегать любых упоминаний о разведдеятельности.
   «Натив» использовал для прикрытия своей деятельности посольство Израиля в СССР, суда торгового флота Израиля, посещающие советские порты, конференции, семинары, кинофестивали, книжные ярмарки, выставки, спортивные соревнования, культурный обмен, туризм, родственные связи и т. д.
   После разрыва дипломатических отношений между СССР и Израилем в 1967 г. в отношениях между двумя странами наступил более чем 20-летний период прямого противостояния. Работа «Натива» была значительно усложнена, хотя она продолжалась через посольство Нидерландов в Москве, представлявшее интересы Израиля в СССР. В это время центр деятельности «Натива» был перемещен в страны Западной Европы и США. Из этих стран «Натив» направлял своих эмиссаров и агентов в Советский Союз, которые привозили пропагандистские материалы и укрепляли связи с советскими евреями.
   В городах с большой концентрацией еврейского населения возникли сионистские кружки и группы, которые объединяли евреев, стремившихся уехать в Израиль. Они занимались приобщением к еврейству других евреев, изучением еврейской истории, культуры, иудаизма и языка иврит, отмечали еврейские национальные и израильские праздники, знакомились с информацией об Израиле, устраивали митинги в местах массовых расстрелов евреев, печатали и распространяли еврейский самиздат, составляли письма и обращения в советские и международные организации, организовывали собрания, семинары и демонстрации…»
   Снова прервем его монолог и обратим внимание на два важных факта.
   Во-первых, создание в городах «сионистских кружков и групп, которые объединяли евреев, стремившихся уехать в Израиль». Об этом как-то не принято говорить, но в семидесятые годы евреям, желающим уехать из Советского Союза, выездные документы оформляли оперативно. Правда, при одном условии: эти люди не были «секретоносителями». Статус «отказников», тех, кто годами пытался эмигрировать в Израиль, получали лишь те, кто по роду своей службы или работы соприкасался со сведениями, составляющими государственную или военную тайну. И часть активных членов этих «сионистских кружков и групп» составляли как раз «отказники».
   Во-вторых, организация митингов и других массовых выступлений дестабилизировала обстановку и, говоря современным языком, была великолепным средством американского PR, который был призван создать негативный образ СССР. Дескать, смотрите, как в Советском Союзе грубо нарушают права евреев.
   В начале шестидесятых годов у «Натива» появились новые задачи:
   «…оказание помощи отказникам в организации коллективных протестов, демонстраций, голодовок и др.;
   материальной и моральной поддержке отказников и их семей;
   поддержание связей отказников с международной общественностью путем сбора и передачи на Запад петиций, обращений, открытых писем, фактов о противозаконных преследованиях со стороны властей;
   создание, планирование и координация работы с международными и национальными еврейскими и правозащитными организациями по оказанию помощи советским евреям;
   формирование благоприятного международного общественного мнения через западные СМИ;
   установление связи с мировыми лидерами, которые уже, в свою очередь, доводили до сведения советского руководства просьбы и требования Запада…»
   Понятно, что перечисленные до этого задачи тоже активно выполнялись.
   «…Задача «Натива» значительно облегчилась тем, что начиная с середины 70-х годов американская администрация увидела в пропаганде идей прав человека в СССР и странах Восточной Европы не только эффективное орудие в идеологической борьбе с Советским Союзом, но и инструмент его разрушения.
   Поддержка советских евреев крепла. В первых рядах борцов за свободу советских евреев стояло американское еврейство. Активно действовали «Лига защиты евреев», «Американская национальная конференция по защите советских евреев», «Союз советов солидарности с советскими евреями», «Студенческий комитет борьбы за советское еврейство» и др. В «день национальной солидарности Америки с евреями в СССР» (13 апреля 1975 года) более 100 тыс. демонстрантов прошли по Манхэттену, среди участников были кандидаты в президенты – сенаторы Джексон и Хэмфри…» ^[276].
   Павел Полян в статье «Все прочее – резидентуры», опубликованной в декабре 2007 года в «Еврейской газете», пишет:
   «Бесспорно, главным направлением усилий «Натива» был СССР с его многомиллионным еврейским резервуаром… за полвека он провел в СССР три вполне успешные кампании: «Узники Сиона» («Еврейское движение за выезд в Израиль»), «Let my people go!..» («Отпусти народ мой!..») и «Большая алия».
   Конечно, все это «Натив» не потянул бы в одиночку, но он и не был одинок: у него были могущественные союзники на Западе, противостоявшие СССР и раскачивавшие его что было сил. Борьба за свободный выезд евреев из СССР была одним из излюбленных ристалищ «холодной войны». Например, известная поправка Джексона-Вэника хотя и не была собственной операцией «Натива», но стала мощным фактором, необычайно усилившим все его действия…» ^[277].
   А кто-то до сих пор утверждает, что в годы «холодной войны» в деятельности «Натива» не было никакой политики, только забота о тех, кто хотел эмигрировать в Израиль.
   Полковник в отставке, ветеран КГБ Яков Альтшуллер в июле 2000 года на страницах газеты «Независимое военное обозрение» рассказал другие подробности деятельности «Натива» в годы «холодной войны»:
   «Ее аппарат насчитывал всего 50–60 человек. Но на «Нативу» работали «оперативники» в посольствах и консульских учреждениях Израиля в СССР, Польше, Венгрии, Чехословакии и других государствах. Она занималась сугубо секретными агентурными операциями как в самом Советском Союзе, так и в «третьих» странах против него.
   Помимо этого, где-то в 1950 году в МИДе Израиля появляется специальный «Русский отдел» (РО) (был создан по инициативе первого руководителя «Натива» Нехимия Леванона, численность аппарата – 60 человек. – Прим. ред.), который чуть позже возглавил Нехимия Леванон, если мне память не изменяет, 1914 года рождения, служивший в 1943–1944 годах переводчиком в «Смерше». Считалось, что Леванон – полковник «МОССАДа».
   В 1957–1958 годах, после разоблачения беззаконий периода культа личности Сталина, РО принял участие в организации широкомасштабной операции (она проводилась более чем в 30 странах) по дискредитации СССР под предлогом «антисемитизма его государственной политики». Как писал в 1963 году один из будущих руководителей Всемирного еврейского конгресса ^[278] И. Лейблер, в результате этой акции удалось не только обострить отношения СССР с рядом государств, но и внести раскол в компартии Франции, Италии, Израиля и ряд других.
   После разрыва дипломатических отношений между СССР и Израилем в 1967 году оперативники РО МИДа (в центральном офисе работало около 30 человек) и «Нативы» обосновались в некоторых европейских государствах, в том числе и в Румынии (которая, как известно, имела «особую позицию» по ближневосточному конфликту), а также в посольстве Нидерландов в Москве, представлявшем в нашей стране израильские интересы…
   Создание двух не связанных с официальной разведкой органов («Натива» и «Русский отдел») для проведения специальных операций против СССР являлось абсолютно оправданным с точки зрения достижения максимальной эффективности, избежания параллелизма на специфическом направлении разведывательной работы.
   Агентом РО МИД в Лондоне в 70-80-е годы был Майкл Шернборн… Лично я подозреваю, что еще в 1947–1948 годах его завербовали сотрудники службы «Бет-алия» – предшественницы «МОССАДа» в Палестине, где Шернборн проходил военную службу в составе британского воинского контингента. Как один из «операторов» РО, он собирал оперативную информацию о происходящем в нашей стране практически в режиме реального времени и ежедневно информировал Леванона. Однако в феврале 1980 года, получив «отставку», сопровождавшуюся вручением ему специальной «почетной грамоты» «за успешную работу», Шернборн выступил с прямым обвинением Леванона и его заместителя В. Зарецкого (эмигрант из СССР, полковник «МОССАДа») в причастности к… агентуре КГБ СССР…» ^[279].
   Действительно, в ближайшем окружении Леванона на протяжении многих лет действовал агент КГБ Шабтай Калманович. Не имея доступа к оперативному делу последнего (оно хранится в архиве Службы внешней разведки РФ), нельзя определить, что именно КГБ узнал о деятельности «Натива» от своего агента.
   Разумеется, согласно официальной версии израильских спецслужб, – ничего. Об этом заявил в интервью журналисту «Огонька» бывший руководитель «Натива» Яков Кедми:
   «Да не был он в курсе наших дел. Из наших общался только с Нехемией, у которого работал, а тот всегда предпочитал слушать, а не говорить. И вообще Калманович не мог иметь доступа к секретной информации и допуска не получил бы никогда. Он был на подозрении у «Шабака» с первого дня… Еврей, из семьи отказников, и вдруг его освобождают от армии раньше срока, а потом сразу, через полгода, отпускают за границу – за какие заслуги? Естественный вопрос» ^[280].
   Подробнее о Шабтае Калмановиче мы расскажем в главе, посвященной операциям советской разведки на территории Израиля. А пока отметим лишь, что заявления Якова Кедми о том, что советский агент ничего не знал о деятельности «Натива», выглядит как стремление спасти «честь мундира».
   Интересные факты об организации отъезда евреев из Советского Союза сообщил в беседе с журналистом газеты «Красная Звезда» Александром Бондаренко военный контрразведчик генерал-майор в отставке Ефим Гордеевич Чикулаев. С 1969 по 1982 год он занимал различные должности в органах военной контрразведки Киевского военного округа. Вот что сообщил ветеран, рассказывая об этом периоде своей жизни:
   «Была очень большая и интересная работа! Мы занимались не только оперативным обеспечением всех военных вузов в городе, но и частей специального назначения, да еще и всех наиболее важных мероприятий на государственном уровне. Начиная с парадов, встречи иностранных делегаций, различных культурных мероприятий и заканчивая, конечно, футбольными баталиями. На тот период наибольший интерес, на мой взгляд, представляли два момента: первый – это массовый выезд советских граждан еврейской национальности, в том числе и военнослужащих, в Израиль; второй – создание в наших военных вузах специальных факультетов для обучения иностранных военнослужащих. Они запомнились мне потому, что пришлось, как говорится, попыхтеть весьма основательно…
   – ?Вы можете рассказать об этом более подробно?
   – ?Достоверно установлено, что в 1970-е годы израильская и американская разведки разработали специальную операцию с целью искусственно разжечь эмиграционные настроения среди еврейского населения нашей страны…
   – ?Насколько известно, «МОССАД» тогда работал в СССР только по этому направлению – чтобы, не дай бог, не было никаких шпионских скандалов, портящих имидж Израиля.
   – ?Ну вот, а потому в середине 1970-х годов, особенно после 1973-го, то есть поражения арабов в арабо-израильском конфликте, хлынул поток заявлений на выезд в Израиль. В ОВИРы для получения виз обращались бывшие и даже действующие военнослужащие, в том числе так называемые секретоносители. Выезд иных из них за границу мог нанести серьезный ущерб интересам безопасности нашей страны – ведь путем опроса выехавших из СССР разведки противника активно собирали информацию об оборонном и стратегическом потенциале нашей страны, ее Вооруженных силах.
   – ?Вы сказали о «секретоносителях». Можете рассказать, кто именно был ими, что за секреты они могли знать?
   – ?Вы знаете, каким тогда был Киев, сколько там было училищ? Это Высшее военное авиационно-инженерное – специалисты ВВС, Высшее инженерное зенитно-ракетное – специалисты ЗРВ ПВО, которые очень котировались по тем временам, Высшее общевойсковое командное – 2-й факультет данного училища готовил специалистов для Главного разведывательного управления… Во всех вузах тогда велись научные разработки, в том числе по новому вооружению и боевой технике. Естественно, что информация по этим вузам могла представлять для спецслужб противника немалый интерес. И тут вдруг представители профессорско-преподавательского и командного состава этих военных училищ собираются уезжать!
   – ?Не получалось ли так, что во всех отъезжающих вы видели потенциальных изменников, готовых сразу же помчаться в соответствующие спецслужбы, чтобы сдать имеющуюся у них информацию и, так сказать, обеспечить себе безбедную старость?
   – ?Конечно же, нет! Мы бы тогда никого не выпускали. А так на моей памяти, в общем-то, единственный случай, когда было категорически отказано в выезде руководителю одной лаборатории авиационного училища: он защитил докторскую диссертацию, тема которой представляла очень большой интерес и для нас, и для противника. Думали-гадали, и ему все-таки был дан отбой. Вот единственное, что помню…
   К тому же перед нами стояли сразу две задачи. Первое – исключить утечку информации через выезжающих за кордон специалистов; второе – найти среди них лиц, которые в последующем могли бы принести пользу для нас и нашей страны. В итоге мы с наших позиций контролировали обстановку среди потенциальных эмигрантов и имели неплохие оперативные возможности. Были интересные «заделы».
   – ?Тут все ясно – вопросов нет. Но как вы сейчас все-таки считаете: уехавшие большой ущерб нанесли?
   – ?Мы очень тщательно подходили к проблеме – с кем-то советовались, «мысли вслух» ученых мужей выслушивали. Многие факты были известны уже не только нам, но и той стороне. Так что, я полагаю, большой ущерб вряд ли был нанесен…
   – ?Кстати, как отъезжающие к вам относились?
   – ?Я бы сказал: не шибко дружелюбно. Хотя вначале они вообще не знали, что «ЧК» всем этим делом руководит. Официально этим занималось соответствующее командование, партийные и политические органы… А вот когда решался вопрос о визе, в ОВИРе прямо говорили: «Идите на Тарасовскую, дом номер 7, в Особый отдел Киевского военного округа». Представьте, возле упомянутого здания порой даже очереди выстраивались! Мой начальник тогда заявил: «Я увольняюсь в запас, Ефим, давай-ка ты займись этой проблемой…» Так что мне приходилось уходить через черный ход после 21–22 часов! Однако проблему ту решали – никуда не денешься» ^[281].
   Проблемы у «Натива» начались после распада СССР. Вот что по этому поводу пишет Яков Пасик:
   «Отмена препятствий к выезду на постоянное место жительства для евреев СНГ изменила отношение к «Нативу» в Израиле. Главными критиками и сторонниками закрытия Бюро выступают МИД и Еврейское агентство Сохнут. Они полагают, что свободный выезд евреев снимает основания для существования Бюро. Кроме того, МИД Израиля активно возражает против использования в интересах «Натива» посольского прикрытия. Израильских дипломатов раздражают претензии сотрудников «Натива» на роль главных специалистов по России. Спецслужбы Израиля также неоднократно обозначали свое негативное отношение к деятельности «Натива» в России. В частности, руководители «МОССАДа» и «Шин Бет» потребовали на закрытом заседании Кнессета весной 1998 года распустить «Натив» по причине грубого нарушения его сотрудниками своих полномочий при контактах с государственными и политическими деятелями в странах СНГ, а накопленную разведывательную информацию и созданную в СНГ агентурную сеть передать в «МОССАД». «Натив» также критиковали за разбухание штатов Бюро, произвольные добавки к зарплате под предлогом секретности, использование служебного положения в личных целях и т. п.
   Неоднократные попытки закрытия Бюро пока не увенчались успехом, но источники его финансирования были существенно сокращены. Прежде наиболее мощная государственная структура, работавшая с советскими евреями, сегодня влачит достаточно жалкое существование» ^[282].

«Натив» и бизнес на родственниках

   «Найди потребность и удовлетвори ее» – так звучит одна из аксиом современного бизнеса. Во второй половине шестидесятых – начале семидесятых годов в Израиле получил распространение необычный вид предпринимательства – оформление фальшивых вызовов от «родственников» для желающих эмигрировать из Советского Союза евреев.
   В качестве примера процитируем опубликованную в Советском Союзе в 1979 году в сборнике «Белая книга: свидетельства, факты, документы» статью под лаконичным названием «Фальшивые вызовы»:
   «Израильский так называемый общественный комитет помощи советским евреям организует в массовом масштабе вызовы в Израиль от мифических родственников. Комитет субсидируется сионистскими организациями из-за рубежа. Люди, поставившие под тем или иным вызовом свои подписи в качестве «родственников», получают денежные премии в случае приезда вызываемого в Израиль. Такса – 200 лир за душу.
   Советский писатель Цезарь Солодарь ^[283] рассказывает, что из 72 беженцев, с которыми он беседовал в Вене, лишь 19 выехали в Израиль по вызову известных им родственников. 28 человек до получения вызова не знали о существовании своих родственников в Израиле. А для всех остальных вызовы были сфабрикованы от придуманных родственников.
   В советском телевизионном фильме «Скупщики душ» ^[284] Валерий Кувент ^[285] сообщил, что фальшивые вызовы организуются не только в Израиле, но и в иных западных странах, представляющих интересы Израиля. «Я приехал из Нальчика в Москву и обратился за визами на выезд в Израиль в голландское посольство, – говорит Кувент. – Здесь вице-консул Хейнеман спросил меня:

«Кто у тебя остается в Советском Союзе?»

   Я ответил, что мать, потому что на нее нет вызова.
   «Ты не беспокойся, вызов я сейчас тебе сделаю», – ответил консул. С этими словами Хейнеман достал израильский бланк вызова, заполнил его на машинке и вручил мне. «Это государственный вызов, – сказал он, – если ты хочешь сделать вызов кому-нибудь еще, я дам тебе целую пачку, вы их сами заполните».
   Нет сомнения, что фабрикация ложных вызовов организуется государственными учреждениями Израиля. Каждый такой вызов заверен в нотариальной конторе и сопровождается соответствующими документами Министерства иностранных дел и Министерства внутренних дел Израиля.
   Невзирая на то что известны печальные судьбы уже многих жертв обмана, средства массовой информации Запада продолжают рекламировать израильские фальшивки для стимуляции выезда из СССР.
   В своих заявлениях органам внутренних дел, письмах в редакции газет, радио и телевидения советские люди выражают свое возмущение по поводу подобных фальшивок.
   Преподаватель Евсей Лоторейчук, живущий в Москве, пишет в своем заявлении для печати: «Как-то на мою квартиру пришло письмо из Тель-Авива от неизвестного мне лица с предложением вернуться на «землю предков». Я с возмущением выбросил его, так как земля моих предков – это Советский Союз. Однако вскоре администрации учебного заведения, в котором я преподаю, кто-то позвонил по телефону и предупредил, что вместо меня следует подыскивать другого преподавателя, так как я уже якобы дал согласие на жительство в Израиле. Затем по месту моей работы поступил пакет из Израиля с вызовом на мое имя. Вызов был подписан некой Рахмилевич Ольгой, живущей в Кирьят-Криници, 149, Раматган. Эта женщина выступила как моя самозваная родственница. Мне она вообще неизвестна. Я – гражданин СССР, участник Великой Отечественной войны, никогда не собирался и не собираюсь менять свою Родину. Получение подобных писем оскорбляет мое гражданское достоинство. Я обратился к советским властям с просьбой оградить меня от провокаций подобного рода».
   К фальшивому вызову приложен документ Министерства иностранных дел Израиля – разрешение на въезд: «Уважаемый г-н, согласно Вашей просьбе (?) имею честь сообщить Вам от имени министра иностранных дел, что перечисленным лицам будет разрешен въезд в Израиль в качестве эмигрантов». В их числе – Лоторейчук, 1924 года рождения.
   Подобные документы готовятся в Тель-Авиве по конвейерной системе: был бы адрес и фамилия кандидата в «новообращенные». Агентство «Сохнут» и все занимающиеся вербовкой и поставками рабочей силы в Израиль рассчитывают на то, что найдутся такие, кто пойдет на заведомый обман и отправится по фальшивому вызову заселять захваченные арабские территории.
   «Вызов», аналогичный тому, какой получил Лоторейчук, был получен профессором Института экономики Уральского научного центра Львом Коганом. В качестве его родственника выступал некий Элиазар Алеви. В своем заявлении Лев Коган пишет:
   «Никаких родственников в Израиле у меня нет. Имя Элиазара Алеви я слышу впервые. Не имею ни малейшего желания ехать в Израиль, сионизм ненавижу. Моя Родина – Советский Союз. С теми, кто проживает в Израиле, у советских евреев нет ничего общего – ни культуры, ни языка, ни идеологии. У нас диаметрально противоположный образ жизни».
   Вот адреса некоторых из вербовочных контор, которые засылают в СССР сионистскую корреспонденцию, и имена их содержателей, обозначенные на почтовых штемпелях: Раанан Виндмюллер, Аахен, Карлсграбен, 43; Ионас Боренштейн, Дюссельдорф, Штреземанштрассе, 36; Эрика Нойгрешель, Дюссельдорф, Карл-фон-Оссиецкиштрассе, 25; Михаил Фогель, Западный Берлин, Хекторштрассе, 17; Айзек Катц, Аахен, Рютшерштрассе, 48; Шварц, Аахен, Альте Маастрихтерштрассе, 46; Абрахам Вагнер, Аахен, Темплерграбен, 51» ^[286].

Скандальные гастроли

   Посещение СССР большинством иностранных эмиссаров различных сионистских организаций в годы «холодной войны» проходило по одному и тому же сценарию. Сначала гости, выражаясь официальным языком того времени, «грубо нарушали общественный порядок». Когда властям надоедало наблюдать за их деятельностью, то «хулиганов» задерживали, а потом в традициях того времени «песочили» их в советских газетах. Точно так же, как в стенгазетах в школах, институтах и на производстве ругали прогульщиков и лентяев.
   Большинство из иностранных гостей напрямую не выполняли задания «Натива», они лишь были «винтиками» в созданной этой структурой системе. Более того, многие из эмиссаров работали не ради денег (хотя большинство таких поездок оплачивалось), а ради идеи. В рассказанной ниже истории в первую очередь интересны сами методы деятельности «Натива» и аналогичных ему негосударственных структур, а лишь во вторую – сами исполнители.
   Подробно и красочно об этих приемах работы рассказано в статье из уже упоминавшегося сборника «Белая книга: свидетельства, факты, документы». Мы процитируем ее почти полностью. В отличие от большинства советских публикаций на данную тему в ней очень мало общих и эмоциональных рассуждений «о подрывной деятельности зарубежных сионистских организаций», зато много фактического материала, рассказывающего о деятельности иностранных эмиссаров. Понятно, что его авторы статьи почерпнули из документов, предоставленных им МВД и КГБ.
   «Я не исключаю, что моя организация связана с ЦРУ и ФБР, – сказал задержанный в Таллине Марк Левитт, один из руководителей сионистской организации США. (Кстати, в предыдущий визит он уже попадался с поличным.) – Моя миссия носила строго секретный характер. В Нью-Йорке меня инструктировали, что телефоны в гостиницах могут прослушиваться, как это делается у нас в Америке. При встречах и передачах материалов я должен был соблюдать конспирацию.
   Мне было поручено специальное задание – встретиться с американскими конгрессменами Грином и Ейтсом, которые находились в Советском Союзе одновременно со мной. Я должен был вывести их на контакт с соответствующими людьми, организующими выезд евреев из СССР в Израиль. Ейтс имел номера телефонов и адреса сионистских активистов. Воспользовавшись ими, я устроил конгрессменам встречу, на которой обсуждались вопросы о том, как стимулировать эмиграцию в Израиль».
   У Левитта были изъяты списки людей, проживающих в Советском Союзе, которых финансировали сионисты в целях приобщения к деятельности в пользу Израиля. Через Хельмута Эрлангера из Сан-Франциско, например, деньги направлялись Иосифу Бегуну, жителю Москвы. В списках значится адрес Бегуна и дата получения денег. Через Фрэда Кнауэра из Калифорнии финансировали другого просионистского активиста в Москве – Бориса Цитленка. Розалин Спарр субсидировала Валентина Пруссакова.
   «Я понимаю, что нарушил советский закон, – сказал Левитт перед телекамерой. – Я был под огромным влиянием сионистской пропаганды. Я прошу прощения».
   Другой эмиссар сионистов, пойманный с поличным в Киеве, – Макс Глотер из Миннесоты. Он сказал: «Я приехал в Советский Союз как турист. Перед отъездом ко мне обратились члены миннесотского сионистского комитета и попросили поговорить с некоторыми людьми, получить от них сведения и привезти полученную информацию в Соединенные Штаты. Руководитель комитета Герберт Коэн дал мне список людей, с которыми я должен был связаться в Советском Союзе. При этом присутствовал Стив Вайнштейн. Он бывал раньше в Советском Союзе, говорит по-русски, располагает связями. Вайнштейн подробно инструктировал меня, рассказал, как найти дома этих людей. Перед выездом в Советский Союз я получил от Коэна американские доллары для вручения их определенным лицам. В Ленинграде, в Москве я встретился с некоторыми из них и получил интересующую комитет информацию. Аналогичные акции планировались в Ростове и Киеве. О собранной информации и результатах выполнения задания я должен был доложить лично руководителю миннесотской сионистской организации».
   Был также изобличен прибывший в Советский Союз с аналогичными целями автотурист из Франции Франсуа Тонье. В тайниках, оборудованных под обшивкой его автомобиля, обнаружены деньги, сионистская литература, адреса лиц в различных городах СССР, которым Тонье должен был все это нелегально передать.
   В Кишиневе были разоблачены сионистские эмиссары супруги Сандберги: Джоэл – окулист, Адель – преподавательница из Майами-Бич.
   Каждый день, когда «Интурист» исчерпывал свою официальную программу, супруги спешили на улицы Кишинева. Нагрузившись молитвенниками, сионистской символикой, жевательной резинкой и прочим ходовым, как они считали, товаром, мнимые туристы начинали «ловлю душ». Сандберги останавливали прохожих, предлагали свои побрякушки и тут же приступали к разговору: «Вы еврей? Вы ведь хотите уехать в Израиль? Вас здесь притесняют? К вам ведь плохо относятся на работе, так как вы еврей? У вас в стране нет никаких свобод. Расскажите, как тяжело живется евреям в СССР. Напишите протест. Назовите фамилию и адрес, и мы пришлем вам вызов в Израиль». За «протест» Джоэл Сандберг был готов отдать весь свой наличный товар.
   В Кишиневе Сандберги ходили к некоему Марку Абрамовичу. Он добывал «факты притеснений», столь необходимые сионистской пропаганде, сообщал имена и адреса. «Факты» он придумывал сам. Имена и адреса давал реально существующие, естественно, не уведомляя об этом их владельцев, тем более не спрашивая их согласия. Из разных адресов приходят из-за границы на его имя чеки. Стандартность сумм и периодичность поступления явно выдают их источник.
   Люди, которых пытались обрабатывать Сандберги, обратились с заявлениями в местные органы, выражая свое возмущение наглой провокацией. Американских «туристов» пригласили на беседу. Им объяснили, что их действия являются не только непорядочными по отношению к гостеприимным хозяевам, но и нарушением советских законов. Сандберги рассказали, что задание получили от сионистской организации в Майами-Бич. Во всех городах (Москве, Харькове, Киеве, Кишиневе) они должны были встречаться с «активистами», давать им инструкции, собирать адреса.
   Советские органы проявили гуманность по отношению к супружеской паре из Майами-Бич. Их просто выдворили за пределы нашей страны.
   Такая же участь постигла граждан Великобритании Дэвида Блоха и Карла Мартина-Харриса.
   Сионистской литературой Блоха и Мартина-Харриса снабдил Джерри Луис, один из организаторов сионистских провокаций против деятелей советской культуры, приезжающих в Лондон. Блох и Мартин-Харрис превратили туристскую поездку в сбор информации для сионистских центров, попытались воспользоваться гостеприимством советских людей, чтобы напакостить им и выслужиться перед своими хозяевами.
   Какие же поручения были даны им перед отъездом в СССР? Об этом лучше всего свидетельствует вопросник, врученный Блоху и Мартину-Харрису перед отъездом в СССР: адрес советского гражданина, номер телефона, возраст, владение языками, обучение в школе и университете, членство в каком-либо научном обществе, опубликованные работы, особенно те, которые известны на Западе, по возможности фотография недавнего времени, последнее место работы, подробности увольнения с работы и т. д.
   Блох сказал, что должен был привезти в Англию записи и фотоматериалы для опубликования в журнале «Евреи в СССР» – антисоветском издании. Редактирует его Шиндлер…
   В Киеве Мартин-Харрис и Блох установили связь с советскими гражданами, адреса и телефоны которых узнали в Лондоне у Шиндлера, беседовали с ними в квартирах и в номере гостиницы, сфотографировали их в соответствии с заданием, снабдили сионистской литературой на русском языке.
   В Харькове им удалось видеться лишь с одним таким лицом. На этом цепочка связи сионистов из Лондона была прервана. Не состоялись и запланированные встречи в Москве и Ленинграде.
   Имена и адреса советских людей, которых должны были посетить Блох и Мартин-Харрис, собранная информация в их записных книжках были тщательно зашифрованы. Кодировались и полученные сведения. Прибегнуть к этим ухищрениям им посоветовал Джерри Луис. Он же перед отъездом снабдил их грифельными досками. «Я мог их использовать в случае, если нужно было переговорить с мистером Мартином-Харрисом в гостинице, чтобы об этом никто не услышал», – объяснил Блох.
   Подрывной характер носит и привезенная эмиссарами в Советский Союз литература. В книгах с обложками на английском языке напечатаны антисоветские тексты на русском языке.
   Блох и Мартин-Харрис признали незаконность своих действий, наносящих ущерб интересам Советского государства, принесли извинения и попросили о снисхождении.
   В мае 1977 года супруги Гринберг, приехавшие в СССР под видом туристов из США, побывали в Москве, Ленинграде, Киеве, Одессе с целью установления контактов с лицами, которым на законном основании было отказано в выезде в Израиль. При этом «туристы» стремились получить необходимую для антисоветской пропаганды информацию. В аэропорту «Шереметьево» сотрудники таможни обнаружили в ботинках «туриста» Гринберга и в вещах его жены фотопленки с переснятыми на них текстами, адресами и фамилиями интересующих американские спецслужбы лиц и другие подобные материалы» ^[287].
   Советские СМИ регулярно публиковали аналогичные по содержанию материалы. В качестве примера процитируем статью, напечатанную в журнале «Огонек» в октябре 1970 года. Процитируем ее полностью:
   «Туристическая поездка в СССР из США Артура Куэла и Линды Лебович была субсидирована сионистской организацией – так называемым американским комитетом солидарности с советскими евреями, который готовил для прессы фальшивки о якобы неравноправном положении евреев в Советском Союзе.
   В вестибюлях и ресторане гостиницы «Берлин», в которой остановились Куэл и Лебович, они настойчиво навязывали прохожим свое знакомство, задавали провокационные вопросы, затевали разговоры, содержание которых не могло не вызвать у наших людей чувства недоумения и возмущения. Советские граждане с гневом сообщали о несовместимости с нормами туризма деятельности американских студентов.
   При выезде из СССР был проведен таможенный досмотр личных вещей этих эмиссаров сионистской организации. Линде Лебович пришлось выложить на стол две проявленные и три непроявленные фотопленки, четыре блокнота с записями клеветнического характера и другие документы, свидетельствующие об их антисоветской деятельности. В тот же день на основании Конвенции Всемирного почтового союза было задержано отправление в разные страны пятнадцати почтовых открыток, на обороте которых изображен израильский ярлык с шестиконечной звездой, а внизу напечатан призыв: «Протестуйте против угнетения советских евреев!» Ярлык этот изготовлен в США по заказу Израиля. На левой стороне каждой из пятнадцати открыток сделана провокационная надпись на английском языке: «Продолжайте вашу полезную работу, так как мы нуждаемся в вашей помощи сейчас больше, чем когда-либо. Друг в СССР». Графическая экспертиза со всей бесспорностью подтвердила: все надписи исполнены Артуром Куэлом.
   А нужны эти открытки для того, чтобы получившие их сионистские организации могли бы размахивать ими перед глазами американской, канадской, австралийской, английской общественности как «достоверными документами», полученными из СССР от «угнетенных собратьев», чтобы использовать их при организации новых провокаций и нападок на Советский Союз» ^[288].

О ком заботился «Натив»

   Согласно официальной версии: о живших на территории Советского Союза евреях, которые по той или иной причине (подробно об этом расскажем ниже) решили переехать на постоянное место жительства в Израиль и которым советская власть чинила всяческие препятствия. Говоря другими словами – «отказниках».
   Если мы обратимся к официальной статистике, то обнаружим интересный факт. Согласно справке, подготовленной сотрудниками Пятого управления КГБ и направленной Леониду Брежневу 9 мая 1973 года:
   «С начала эмиграции (1945 год) по 28 апреля 1973 года из СССР в Израиль выехало 64 595 человек (с детьми до 16 лет). На рассмотрении находилось 5126 ходатайств о выезде… Отказано в выезде 2357 лицам, преимущественно осведомленным о государственных тайнах» ^[289].
   В справке, подготовленной МВД СССР и адресованной в ЦК КПСС, сообщалось:
   «С начала эмиграции (1945 год) по 1 апреля 1974 года из СССР в Израиль на постоянное место жительства выехало 96,2 тыс. человек (с детьми до 16 лет)…
   Практически удовлетворяются 95?% ходатайств о выезде в Израиль. Отказывается в выезде только тем, кто осведомлен о сведениях, составляющих гостайну.
   На 1 апреля 1974 года на рассмотрении находится 1989 ходатайств о выезде…
   Вместе с тем отмечается все больше случаев, когда лица, получившие разрешение, отказываются от выезда в Израиль (402 человека) или не являются за получением виз (1112 человек)…
   В 1973 году в адрес советских властей подано свыше тысячи заявлений от бывших советских граждан, выехавших в Израиль, с просьбой разрешить им вернуться в СССР…» ^[290].
   28 июня 1974 года зам. министра внутренних дел СССР Б. Шумилин направил члену Политбюро ЦК КПСС К. У. Черненко «Справку о выезде лиц еврейской национальности в Израиль на постоянное место жительства». Отметим, что приведенные в ней данные отличаются от процитированных выше документов. Согласно тексту этой справки:
   «С начала эмиграции (1945 год) по 1 июня 1974 года из СССР в Израиль на постоянное место жительства выехало 99,5 тыс. человек (с детьми до 16 лет)…
   Из рассмотренных за все эти годы 101,1 тыс. заявлений о выезде в Израиль отказано только 1602 чел., или 1,6?%. Таким образом, удовлетворено 98,4?% всех просьб граждан еврейской национальности о выезде в Израиль.
   Разрешение на выезд не получают только лица, владеющие только сведениями, составляющими государственную тайну, недавно прошедшие военную подготовку в Советской Армии по наиболее важным военным специальностям и являющиеся носителями военных секретов, а также лица, отбывающие наказание за ранее совершенные преступления. В некоторых случаях мы идем также навстречу отдельным гражданам, возражающим против выезда за границу близких родственников…» ^[291].
   Согласно справке МВД СССР «О выезде советских граждан еврейской национальности на постоянное место жительства в Израиль», датированной 10 февраля 1981 года, «всего за последние годы (с 1945 года) на постоянное место жительства в Израиль выехало 253 тыс. человек, вместе с детьми до 16 лет. При рассмотрении ходатайств в 1980 году отказано в выдаче разрешений 9038 чел. (за все годы 15 813 чел.)…» ^[292].
   В сентябре 1974 года консультант Отдела пропаганды ЦК КПСС Л. Оников подготовил сообщение «О выезде части еврейского населения из СССР». В этом документе он, в частности, во-первых, указал на негативные политические последствия для Советского Союза в связи с эмиграцией евреев (смысл в том, что от этого процесса выигрывают только западные страны (автор не указал на проблему «утечки мозгов»)), а во-вторых, назвал основные причины, из-за которых граждане СССР определенной национальности хотят эмигрировать из страны, где они родились, выросли, получили прекрасное образование и часто занимают высокое положение в научной и культурной элите.
   «…Факт выезда части евреев из СССР широко используется антисоветской пропагандой для подтверждения своих традиционных клеветнических утверждений о якобы бегстве людей из «коммунистического рая», о «банкротстве национальной политики Советов» и т. д. Обыгрывается и тот факт, что из США в среднем за год выезжает лишь два-три десятка евреев и что они, как правило, оставляют за собой американское гражданство. Делается акцент и на том, что часть советских евреев под предлогом выезда в Израиль на самом деле уезжает в другие страны, то есть стремится любой ценой покинуть СССР. Большие технические возможности империалистической пропаганды и богатый опыт организации антисоветских кампаний дают ей возможность довольно активно использовать этот факт для подрыва авторитета СССР, морального престижа социалистической системы.
   Выезд части еврейского населения имеет негативные последствия и для внутреннего положения в стране. Почти все евреи, в том числе и те, у которых и в мыслях нет покинуть нашу страну, а таких подавляющее большинство, пребывают в состоянии психологического напряжения, неуверенности, нервной настороженности – «что будет с ними завтра?». Это резко контрастирует со здоровым климатом морально-политического единства советского общества, которое прочно утверждалось в стране.
   Выезд части евреев в Израиль отрицательно сказывается и на настроениях других национальностей – части немцев, прибалтов, крымских татар и т. д., которые ставят вопрос: «почему евреи могут переезжать в другие страны, а мы нет?» Все это мешает интернациональному воспитанию трудящихся и, в некоторой степени, препятствует процессу идейно-политического сплочения всех классов и социальных групп советского общества.
   Отрицательные последствия выезда части евреев из СССР делают необходимым разработку и осуществление мер, направленных на устранение причин этих последствий. Разработка таких мер в значительной степени зависит от правильного уяснения мотивов, в силу которых часть евреев принимает решение о выезде из СССР.
   Выезжающих из страны евреев можно разделить на три группы. Одна – те, кто осознанно ставит цель покинуть СССР, уехать в капиталистические страны. Эта группа довольно пестра. Среди них есть откровенные противники социализма, есть сионисты или националисты иных мастей, сюда можно причислить и религиозных фанатиков, и лиц, оболваненных буржуазной пропагандой, есть и те, кто стремится воссоздать семьи. Немало среди них шкурников, мечтающих о частном предпринимательстве. Здесь же и авантюрно настроенные люди, и неудачники, рассчитывающие на лучшую участь. Отъезд такого рода лиц (за небольшим исключением) не великая для нас потеря. Чем скорее уберется из страны подобный элемент, тем будет лучше.
   Другая группа чаще всего покидает страну по эмоциональным мотивам. Наиболее распространенный из них – обиды: «не берут на работу», «не издают», «не продвигают», «не награждают», «не доверяют», «увольняют», «сокращают» (его или жену, детей, брата или свата и т. п.). Часто за такой «обидой», кроме известной еврейской мнительности, ничего нет. Но нередки случаи, когда есть основания для обиды. Иной видавший виды кадровик при выборе, кого оформлять на работу – еврея или не еврея, – еврея не возьмет – «не ошибаешься!», «а вдруг уедет в Израиль?» и т. п. Психологическая реакция на мыслимые или реальные обиды весьма устойчива и остра, особенно если учитывать «еврейский комплекс неполноценности», возросшую национальную амбицию и усилия израильской пропаганды.
   Нейтрализация подобных негативных настроений может быть достигнута улучшением разъяснительной работы местных государственных и общественных организаций, более полным учетом ими особенностей настроений среди еврейского населения. При таком подходе необоснованные претензии со стороны некоторых евреев будут разъяснены, а обоснованные разрешены положительно.
   Третья группа принимает решение о выезде из СССР после нелегких раздумий и, в отличие от первой, решается на это не сразу. В сравнении со второй группой она руководствуется не эмоциями, а, как ей представляется, «трезвым» анализом обстановки. Свое решение она пытается представить как вынужденную меру, якобы из-за безопасности своей и своих близких, и что делает она это, дескать, с большим сожалением.
   Такую позицию они обосновывают, во-первых, тем, что якобы в Советском Союзе длительное время готовится массовая расправа над евреями. Такое заблуждение выглядит особенно абсурдно в свете исторических фактов. За последние шестьдесят лет Советская власть трижды спасала евреев от массового, а то и полного физического истребления. Свержение царизма означало ликвидацию одной из самых опасных антисемитских сил. Сегодня трудно поверить в то, что всего лишь семьдесят лет назад за несколько октябрьских дней 1905 года еврейские погромы охватили 690 городов и местечек России, а жертвы исчислялись десятками тысяч убитых и покалеченных. Победа в Гражданской войне спасла евреев от физического истребления по крайней мере в пределах нашей страны. Действия армий Колчака, Деникина и других белогвардейцев не оставляют двух мнений на этот счет. Наконец, разгром германского фашизма спас евреев от полного уничтожения во всем мире. Гитлер открыто провозглашал и осуществлял свой план поголовного истребления евреев. Жертвами этого стали 6 миллионов евреев.
   Несмотря на то что эти факты широко известны всем, в том числе и евреям, в настоящее время имеет хождение бредовая мысль о возможности массовых репрессий. Такая точка зрения «подкрепляется» следующими рассуждениями: чем больше евреев уезжает из СССР, тем, естественно, больше возмущаются этим советские люди, что очень укрепляет позиции антисемитов. С другой стороны, чем меньше остается евреев в нашей стране, тем труднее им защитить себя в случае массовых антиеврейских акций. «Где гарантии безопасности евреев?» – спрашивают они. «Где уверенность, что не повторится 1948 или 1952 год?» Почему нет официальных, пусть косвенных указаний печати, успокаивающих евреев? «Почему последнее упоминание в партийной печати, да и то вскользь, о вреде антисемитизма было около 10 лет тому назад?» и т. д. Массовые антиеврейские акции в будущем неизбежны, считают они, еще и потому, что вот уже несколько лет, как им представляется, якобы идет планомерная обработка общественного мнения страны во враждебном по отношению к евреям духе. Такое не менее дикое утверждение «обосновывается» тем, что некоторые наши публикации, направленные против сионизма, на самом деле якобы обращены не против этого течения, а против всех советских евреев вообще. К тому же, говорят они, за последние годы из почти 100 наименований книг и брошюр, направленных против сионизма, не нашлось ни одной брошюры против антисемитизма. Из всего сказанного делается вывод о вынужденной необходимости покинуть СССР, обеспечить свою безопасность.
   Другое утверждение сводится к тому, что, дескать, евреи, как национальность, якобы оказались в Советском Союзе в тупике, лишены позитивной перспективы развития. Нелепость такого утверждения столь же очевидна, как и первого. На территории европейской России, где до революции проживали почти все евреи, они были из-за дискриминационной политики царизма одной из самых отсталых в культурном развитии национальностей. Сегодня евреи имеют самый высокий уровень образования в стране: у 25 проц. из них высшее или среднее специальное образование. Евреев с высшим образованием в 9 раз больше, чем среди русских, и в 12 раз больше украинцев. Хотя евреев меньше одного процента населения страны, почти 7 проц. лиц, занятых в науке, – евреи, в литературе и печати евреев 20 проц., в искусстве – 8, в медицине – 6. В 1971?/?72 г. в советских вузах обучалось 105 тысяч студентов-евреев (в Израиле, где проживает вдвое больше евреев, студентов вдвое меньше – 51 тысяча). Среди 60 тысяч советских евреев, занятых в науке, почти 22 тысячи докторов и кандидатов наук.
   Несмотря на эти разительные подтверждения реальных благ, полученных евреями в условиях социализма, среди некоторых из них бытует точка зрения, что якобы социализм обманул надежды евреев на прогрессивное решение их национальной проблемы. В 20-х годах, считают ее сторонники, была реальная надежда на социалистическое решение еврейского вопроса. Существо ее состояло в том, что для той части евреев, которые стремились к добровольной ассимиляции с другими народами, такая возможность была предоставлена. Для тех же, кто считал необходимым развиваться как национальность, также были созданы необходимые условия – имелись еврейские школы, библиотеки, театры, самодеятельность и т. п.
   Сегодня, считают они, оба этих пути полностью закрыты. 80 проц. всех евреев не знают еврейского языка – своим родным языком считают в подавляющем большинстве русский, а также других народов – узбекский, грузинский, литовский и т. д. Среди них немало лиц, готовых на добровольную ассимиляцию, на то, чтобы национальную принадлежность свою, а чаще своих детей, считать русской, но это сегодня невозможно. Те же, кто хочет приобщиться к своей национальной культуре, как это может сделать любой представитель нееврейской национальности, лишен и этой возможности – нет школ, театров и т. п., нет даже кружков по изучению еврейского языка, даже музыкальных передач по радио. Из этого делается вывод о безысходном с точки зрения национальной перспективы положении евреев и необходимости эмигрировать в Израиль» ^[293].

Сегодня «отказник», а завтра шпион

   О советских диссидентах периода шестидесятых – восьмидесятых годов написаны сотни монографий и тысячи статей. Правда, в них крайне редко сообщается о том, что иногда правозащитники были репрессированы советской властью, по крайней мере с юридической точки зрения, не за инакомыслие, а за разглашение сведений, составляющих государственную и военную тайну. Говоря другими словами, в переданных ими на Запад материалах содержались секретные сведения. И их деяния ничем не отличались от деятельности агентов иностранных спецслужб, которые занимались шпионажем осознанно.
   В качестве примера можно вспомнить историю советского диссидента и высокопоставленного израильского политика Натана Щаранского. Он родился 20 января 1948 года в Донецке. Закончил там среднюю школу, затем Московский физико-технический институт (город Долгопрудный). Будучи студентом, был членом комитета комсомола факультета.
   В 1973 году Щаранский подал документы на выезд в Израиль, но ему было в этом отказано. Он уволился из ВНИИ нефти и газа, где работал инженером-математиком, и стал зарабатывать на жизнь частными уроками. К 1975 году он стал активным участником эмиграционного движения евреев-«отказников».
   Согласно информационному сообщению, подписанному председателем КГБ Юрием Андроповым, «О враждебной деятельности так называемой «группы содействия выполнения Хельсинкских соглашений в СССР», «12 мая с. г. по инициативе члена-корреспондента Армянской академии наук Орлова Ю. Ф., 1924 г. рождения, нигде не работающего, антиобщественные элементы объявили о создании «группы содействия выполнения соглашений Хельсинкской группы в СССР.
   В группу входят следующие лица:… Щаранский Н. Д., 1948 года рождения, еврей, нигде не работающий…
   Члены «группы» осуществляют сбор материалов о якобы имеющихся случаях невыполнения Советским правительством Заключительного акта, в частности, «о нарушениях основных прав советских граждан», «преследованиях за инакомыслие» и т. п.
   Собранную по этим вопросам информацию они передают по различным каналам правительствам стран, подписавшим Заключительный акт…» ^[294]. Натан Щаранский принимал активное участие в этой деятельности.
   15 марта 1977 года он был арестован по обвинению в измене Родине и антисоветской агитации. Обвинение утверждало, что Щаранский собрал и передал на Запад списки лиц, которым было отказано в выезде из СССР в целях сохранения государственной тайны, которые содержали материалы о 1300 лицах, располагавших военными и иными секретами, и информацию о дислокации, ведомственной принадлежности и режиме секретности 200 предприятий в разных городах Советского Союза, о руководящих работниках этих предприятий. Обвинение утверждало, что Щаранский передал эти списки «агенту американской военной разведки» Роберту Тоту, работавшему в Москве «под видом журналиста». Роберт Тот опубликовал статью под названием: «Советский Союз косвенно раскрывает центры секретных работ».
   Щаранский, как утверждало обвинение, делал все это по заданию иностранных разведывательных служб, которое он, согласно тексту обвинительного заключения, получил в переданном по диппочте письме Виталия Рубина, эмигрировавшего в 1976 году и завербованного ЦРУ. Помимо этого, Щаранскому была передана по диппочте некая анкета с перечнем вопросов разведывательного характера, и Щаранский помогал Тоту устанавливать конспиративные контакты с учеными и специалистами, причастными к хранению секретной информации, и таким образом Тот получил не подлежащую публикации в открытой печати информацию, касающуюся космических и социологических исследований.
   Кроме измены в форме шпионажа, Щаранский также обвинялся в измене в форме «оказания иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР» – в том, что он «передавал за рубеж материалы, намеренно искажающие действительную картину жизни в СССР», и «призывал правительства ряда стран, чтобы они – под предлогом заботы о правах человека – оказывали непрерывное давление на Советский Союз, побуждая его изменить внутреннюю и внешнюю политику». Подобные действия были также названы антисоветской агитацией.
   Подробности противоправной деятельности Натана Щаранского можно узнать из «Открытого письма гражданина СССР кандидата медицинских наук С. Л. Липавского», которое автор документа направил в «Президиум Верховного Совета СССР, Конгресс США и Организацию Объединенных Наций». Этот документ был опубликован 4 марта 1977 года в газете «Известия». Вот что в нем сообщалось:
   «Мне нелегко было взяться за перо, но после долгих и мучительных раздумий я пришел к выводу, что должен это сделать. Может быть, мое открытое письмо раскроет глаза тем, кто еще заблуждается, кого обманывает западная пропаганда, кричащая на все голоса о преследовании в СССР «инакомыслящих» и раздувающая так называемый вопрос о «правах человека».
   Начиная с 1972 года я связал свою судьбу с лицами, которым по определенным, основанным на существующем законодательстве мотивам было отказано в выезде за границу и которые крикливо начали спекулировать на вопросе о гражданских правах. Хотя у этих лиц были различные взгляды на формы и методы действия, у них была единая платформа и единый руководитель – американская разведка и зарубежные антисоветские организации.
   Они систематически получали по неофициальным каналам инструкции, враждебную литературу, денежные средства. Их деятельностью руководили Д. Азбель, А. Лернер, В. Рубин. Поскольку я оказался своеобразным секретарем В. Рубина и хранителем архива, то был в курсе всех планов и намечавшихся акций, которые, как я понял потом, имели цель нанести ущерб интересам СССР.
   Уже в 1972 году мне стало известно, что упомянутая верхушка тесно связана с сотрудниками посольств некоторых иностранных держав и корреспондентами, аккредитованными в Москве. Наиболее устойчивые контакты были с сотрудниками посольства США Мелвином Левицки, Джозефом Преселом, а также американскими корреспондентами Питером Осносом, Альфредом Френдли и некоторыми другими.
   На квартирах В. Рубина и А. Лернера названные иностранцы, а также заезжие эмиссары антисоветских центров Шмуклер, Ноом, Маниковски и другие обсуждали и давали различные рекомендации, суть которых, по существу, сводилась к извращению проблем гражданских свобод и прав человека в СССР.
   В свое время стараниями иностранных корреспондентов нашумела история с так называемыми голодовками В. Рубина и Д. Азбеля, выдававшаяся средствами массовой информации за рубежом как отчаянная попытка привлечь внимание мировой общественности к «проблеме» выезда из СССР.
   Я как врач наблюдал тогда за В. Рубиным и Д. Азбелем в период их «голодовки». Эти «мученики» своевременно подкреплялись пищей, заведомо зная, что иностранные корреспонденты их не подведут.
   В таком же духе, в сговоре с иностранными корреспондентами, проводились различные демонстрации в виде шумных спектаклей протеста, которые затем обыгрывались западной прессой как конфликты между «инакомыслящими» и органами Советской власти.
   Главная их задача заключалась в том, чтобы оклеветать советский строй, дружбу народов СССР, создать шум «об отсутствии демократических свобод» и посеять зерно национальной розни.
   Иностранных корреспондентов не заботило то, что многие обманутые еврейские семьи, выехав в Израиль, столкнулись там с лишениями и бесправием, что многие из них бежали с «обетованной земли» и стали растекаться по всему миру. Ими руководило желание «подогреть» эмиграцию из СССР и стремление подорвать устои Советской власти. В связи с этим выдвигались различные идеи по проведению в Москве незаконных, по существу, провокационных мероприятий в виде созыва «международной конференции физиков», «международной конференции по еврейской культуре» и т. п., на которые рассылались приглашения видным зарубежным ученым, лауреатам Нобелевской премии и т. д.
   Заведомо сознавая, что они идут в обход государственных и научных учреждений СССР и потому не найдут поддержки у советских властей, авторы этих идей рассчитывали привлечь с помощью иностранных корреспондентов внимание мировой общественности к отсутствию якобы «гражданских свобод» в Советском Союзе и чинимым властями препятствиям в деле международного научного и культурного обмена.
   Поскольку такие идеи не принесли ожидаемых результатов, направленность в деятельности верхушки значительно изменилась. Обеспокоенная перспективой утраты интереса к себе со стороны зарубежных хозяев, оказывавших солидную материальную помощь, она решила объединиться с возглавляемой небезызвестным Ю. Орловым так называемой «группой по наблюдению за выполнением Хельсинкских соглашений». В состав данной группы был введен В. Рубин, а затем Н. Щаранский. Эта идея предстала в изображении иностранных корреспондентов как шаг по консолидации лиц, борющихся за «права человека» в СССР.
   В целях нагнетания напряженности в отношениях между США и СССР А. Лернер предложил организовать негласный сбор информации о тех советских учреждениях и предприятиях, которые работают на оборону, с тем чтобы убедить западные фирмы под этим предлогом прервать поставку технического оборудования в СССР. В. Рубин должен был после отъезда из СССР провести в США соответствующие консультации по этому вопросу и известить А. Лернера.
   В августе 1976 года по неофициальным каналам, через американского корреспондента Осноса, поступило письмо от В. Рубина с просьбой ускорить высылку этих сведений, чтобы поднять кампанию о запрещении продажи СССР американского оборудования. И хотя были возражения против сбора таких сведений, поскольку это уже являлось явным шпионажем, А. Лернер тем не менее поручил Н. Щаранскому и другим организовать получение такой информации и переправить ее за границу.
   Надо подчеркнуть, что вопрос об оказании необходимого содействия американцам в получении разведывательной информации по научно-технической, военной тематике и по политическим вопросам стоял всегда в повестке дня. Речь шла о помощи в этом вопросе сотрудникам ЦРУ, которые прикрывались в Москве официальными должностями, а также о поддержке пресловутой поправки Джексона к закону о торговле с СССР.
   Каким образом осуществлялась эта разведывательная кампания, проиллюстрирую на своем горьком опыте. В 1974 году на квартире Рубина меня познакомили с Мелвином Левицки, обратив мое внимание на то, что Левицки является сотрудником ЦРУ. Понимая, что его вопросы связаны со шпионажем, я проявил осторожность, чем вызвал неудовольствие Мела Левицки. На меня был сделан нажим. В январе 1975 года из США мне позвонил выехавший к тому времени из СССР Д. Азбель. Он дал понять, что я должен выполнить его просьбу и помочь лицу, которое со мной свяжется. Таким лицом оказался тот же М. Левицки. На встрече, происходившей на квартире В. Рубина, он показал мне письмо Д. Азбеля, в котором опять повторялась настоятельная просьба оказать услугу М. Левицки.
   Эта услуга заключалась в склонении к сотрудничеству с ЦРУ одного из руководителей научно-исследовательского института, расположенного в Подмосковье, являвшегося моим старым знакомым, с целью получения с его помощью важной оборонной информации. Судя по переданной мне от Левицки инструкции, закамуфлированной в специальном контейнере, американцы уже рассматривали меня как своего агента, который должен выполнять все их указания.
   Я был поставлен в весьма затруднительное положение, так как шпионаж и перспектива быть платным агентом американской разведки противоречили моим убеждениям и намерениям. Моя попытка ограничить свою связь с сотрудниками посольства США проблемой собственного выезда за границу успеха не имела.
   Требования ЦРУ по этому вопросу были однозначны. В одном из документов, переданных мне в сентябре 1975 года через особо законспирированный тайник, от имени ЦРУ говорилось:
   «…Естественно, наше правительство интересуется информацией относительно еврейского движения, по обыкновению, лучше, если эту информацию собирают другие. Мы уважаем Ваши заботы и участие в этом движении, но сосредоточением на выполнении наших требований вы можете со временем быть более эффективным в Вашей борьбе с системой…»
   Я стал понимать, что контакты с представителями ЦРУ принимают драматический оборот, особенно когда другой сотрудник посольства США, Джозеф Пресел, заявил, что он приехал в СССР, чтобы «расшатывать его устои», поддерживать связь с «инакомыслящими».
   Систематические контакты с представителями американской разведки открыли мне глаза на многое. Я более осмысленно и объективно начал разбираться в событиях, в которые меня вовлекли судьба и моя собственная непредусмотрительность. Это было тяжелым испытанием, и я рад тому, что сумел найти правильное решение.
   В связи с этим я хотел бы заявить следующее. Враги социализма и Советского государства сознательно эксплуатируют так называемый вопрос о «правах человека» в угоду империализму и мировой реакции.
   Я убедился также в том, что под личиной борцов за «права человека» маскируются авантюристы, стяжатели, главная цель которых состоит в том, чтобы за счет устраиваемых провокаций и оказания помощи реакционным силам на Западе создать себе рекламу и обеспечить постоянный заработок за границей.
   Я был свидетелем постоянной грызни за лидерство и распределение средств, получаемых из-за рубежа, между А. Лунцем, Д. Азбелем, А. Лернером. Я все более убеждался, что деятельность этих прихвостней ничего, кроме вреда, советским людям не приносит, и это не могло не тревожить меня.
   Я не являюсь участником Второй мировой войны, потому что был тогда еще ребенком. Я не видел разрушений и страданий, которые сеял фашизм по всей Европе. Однако я достаточно грамотен и имею здравый смысл, чтобы оценить те ужасные жертвы, которые понесли в этой войне народы СССР, в том числе и лица еврейской национальности. Евреи гибнут и сейчас. Однако это происходит не в Советском Союзе, а в пустынях Ближнего Востока в результате агрессии Израиля. Не в Советском Союзе, а в зарубежных странах оказались обманутыми еврейские семьи, поспешившие уехать из СССР в поисках «обетованной земли», но нашедшие унижение и страх перед будущим.
   То, что я пишу, это не пропаганда, это горькая, но справедливая правда, это та правда, которая не по газетным и телевизионным сообщениям, а по крикам души, доносящимся из далеких стран, извещает о судьбе моих бывших соотечественников и друзей, о том, как им «сладко» живется.
   Я не хотел бы говорить только о том, что разочаровался в своих прошлых идеях. Я хотел бы заявить, что приложу все свои силы к разоблачению враждебной деятельности отщепенцев и изменников Родины, которые продались ЦРУ. Я хотел бы посвятить себя борьбе за идеалы мира, дружбы народов, за социализм.
   Что касается моего обращения в конгресс США, то я просил бы его еще раз разобраться, почему ЦРУ в ущерб интересам народов США и СССР дезинформирует свое правительство, почему оно служит грязному делу разжигания вражды между народами, почему оно опирается на отщепенцев, выдавая их за героев и великомучеников…»
   В том же номере газеты «Известия» была опубликована статья, где сообщались другие подробности этой шпионской истории. Процитируем ее:
   «…В 1972 году С. Липавский, работавший ранее главным хирургом одной из областных больниц, поступил на работу в медсанчасть, обслуживающую «Главмежавтотранс». Однажды на приеме он познакомился с неким Эдуардом Шифриным. Пациент как бы невзначай стал выяснять взгляды врача относительно перспективы выезда евреев на «землю обетованную». Потом Шифрин попросил фиктивную справку о состоянии здоровья: «В Израиле, куда я собираюсь, не хотелось бы тратить лишние деньги для получения международных водительских прав. Все, что можно, неплохо бы бесплатно урвать здесь, в СССР».
   Липавский справку выдал. В свою очередь, как теперь выяснилось, Шифрин соответствующим образом аттестовал сговорчивого хирурга своим дружкам. Уезжая за границу, он «по эстафете» передал Липавского Т. Гальпериной, которая и ввела его в круг так называемых «борцов за права человека».
   Когда Липавский высказал свое недоумение по поводу того, что голодовки были заранее отрепетированными спектаклями, на которых в роли понимающих зрителей присутствовали некоторые западные журналисты, аккредитованные в СССР, Гальперина воскликнула: «Неужели вы до сих пор не поняли: если они будут голодать по-настоящему и заболеют, то некому будет руководить нашим движением!..» Гальперина и прочие «активисты» в один голос твердили, что «чем больше шума поднимется вокруг, тем значительнее окажется их заслуга перед Западом». Само собой подразумевались и неплохие дивиденды после выезда за рубеж.
   Любопытный эпизод произошел после одной из «голодовок» В. Рубина, о которой упоминается в открытом письме Липавского. Когда последний предложил сообщить иностранным корреспондентам, что здоровье Рубина находится «под угрозой», тот немедленно согласился. В этот вечер различные западные радиоголоса захлебывались рассказами о «московском мученике», а приятели устроили на его квартире сытный ужин с вином.
   Застолья, завсегдатаем которых стал Липавский, по существу были сходками для разработки антисоветских акций и инструктажей.
   Излагая в откровенных беседах с Липавским программу подрывных акций, Д. Азбель и Ко подчеркивали, что их «платформу» поддерживают в конгрессе Соединенных Штатов. Помимо достаточно известного сенатора Джексона, заодно с ним действуют бостонский конгрессмен (по совместительству католический священник) Драйнэн, конгрессмен от штата Флорида Фэссел и некоторые другие. Они вызвались стать персональными «опекунами» Липавского, а отделение небезызвестной организации «Бнай Брит» решило даже… усыновить великовозрастного хирурга.
   Тем временем ЦРУ уже начало использовать Липавского по прямому назначению – для сбора и передачи в Вашингтон сведений шпионского характера. Как явствует из вышеприведенного открытого письма, к этому его привлек американский разведчик Мелвин Левицки. Именно он вручил Липавскому вербовочное письмо ЦРУ, содержавшее наставления по сбору разведывательной информации, а также способы конспиративной связи.
   В настоящее время, завершив свою «миссию» в Москве, Мелвин Левицки подвизается в государственном департаменте США экспертом по советско-американским отношениям. Заметим, кстати, что ныне на его прежнем посту в Москве и в том же «ключе» работает первый секретарь Джозеф Пресел.
   Он сам говорит, что является специалистом по «правам человека» и осуществляет в СССР «особую миссию». Обычно он рекомендует себя «экспертом по проблемам демократического движения в Советском Союзе».
   Действуя по инструкции американской разведки, Рубин предупреждал Липавского, что все переговоры с иностранцами необходимо вести «с помощью специальных самостирающихся блокнотов». У Липавского, как явствует из его открытого письма, агенты ЦРУ старались получить закрытые сведения по военной и научно-технической тематике. Он был снабжен детальными письменными разработками о способах доставки связникам через тайники на улицах Москвы и в ее пригородах соответствующей информации. За нее «работодатели» платили наличными.
   Вот выдержки из сверхсекретных документов, которые были переданы Липавским компетентным органам (приводятся дословно):
   «Мы были ободрены содержимым в пакете и были довольны получить пленку, которая ближе к интересующей нас информации. Фотографирование является самым эффективным методом передачи такой информации, и мы желаем, чтобы вы продолжали этот метод для дополнения ваших ответов на наши вопросы во всех возможных случаях в будущем. Некие «наименования работ», к которым у «К» есть доступ (особенно клистроны большой мощности для радиолокационного наведения и разработка аппаратуры связи для подводных лодок), нас очень интересуют, и мы вас просим: постарайтесь приобрести фотографии более детальных и текущих секретных документов, имеющих отношение к одной или обеим областям».
   И далее:
   «Вдобавок, если время и обстоятельства позволят, нам нужно, чтобы вы передали больше данных относительно «К» и о характере ваших отношений с ним. Ваши детальные ответы на эти вопросы очень помогут нам лучше понять ситуацию».
   В одной из инструкций ЦРУ, названной планом связи, говорилось:
   «Просим ответить детально на все наши вопросы. Эти ответы и любые другие секретные документы, имеющиеся у вас, заверните таким же типом водонепроницаемого материала, как и прошлый раз. Положите завернутый материал в грязный мешок из ткани так же, как и в прошлый раз.
   Вам необходимо передать нам этот пакет 12 июля через тайник «Надпись». Для того чтобы достичь «Надпись», поезжайте по Ярославскому шоссе и сверните на Московскую кольцевую автомобильную дорогу (МКАД), двигайтесь в направлении против часовой стрелки к Дмитровскому шоссе примерно 2,5 км (2500 м). После того как вы проедете Дмитровское шоссе, увидите место стоянки справа от вас, обозначенное прямоугольным дорожным знаком с буквой «Р». Это место стоянки находится прямо напротив группы высоких дымовых труб. Сверните на это место стоянки и остановите вашу машину возле знака с белыми на синем со словами «На стоянке соблюдай чистоту».
   Положите ваш тканевый мешок с материалами на землю у основания правой опоры знака, стоя лицом к знаку. Мешок должен прикасаться к основанию опоры знака…»
   Прервем цитирование данного документа. Приведенные в нем инструкции по стилю написания и содержанию ничем не отличаются от директив, которые получали от ЦРУ предатели из Первого Главного управления КГБ (внешняя разведка) и ГРУ – агенты американской разведки в семидесятые – начале восьмидесятых годов ^[295].
   Снова вернемся к цитируемому документу. «Можно было бы привести и другие документальные свидетельства о занятиях некоторых «дипломатов» американского посольства в СССР. Они по горло заняты сбором шпионской информации и вербовкой агентуры из числа «диссидентов», и где уж им видеть реальную картину жизни в нашей стране, налаживать нормальные межгосударственные отношения, как это предусмотрено договоренностями в Хельсинки, на которые так любят ссылаться в Америке «ревнители гражданских прав и свобод»!
   В подобном амплуа выступает и ряд аккредитованных в Москве западных корреспондентов. В открытом письме Липавский упоминает, например, Альфреда Френдли, обитавшего в одном из домов на Кутузовском проспекте, в квартире № 315, в качестве шефа бюро журнала «Ньюсуик». Его фамилию можно перевести на русский язык как «дружески расположенный». Увы! Френдли дышал злобой и ненавистью ко всему советскому, в своих корреспонденциях постоянно искажал нашу действительность. Его сердцу были милы лишь те, кто за импортные подачки поставлял антисоветскую клевету.
   Незадолго до того, как Френдли покинул Советский Союз, в редакцию газеты «Известия» пришло несколько писем от тех, кого он пытался обработать во время своих поездок в Ленинград, Вильнюс и другие города. «Характер задаваемых этим господином вопросов, – писал читатель У., – условия, на которых он назначает встречи, инструктивный тон заставляют задуматься: действительно ли Френдли журналист или это лишь прикрытие для другой его профессии?»
   Резонный вопрос. Ответить на него поможет хотя бы такая деталь из биографии Френдли: он окончил военную школу иностранных языков (русское отделение) в городе Монтерей, неподалеку от Сан-Франциско. Известно, что это учебное заведение набирает свой контингент из американской армии и спецслужб и готовит специалистов-профессионалов для работы в ЦРУ, «Корпусе мира», ЮСИС и других подобных ведомствах. Судя по всему, для московской деятельности Френдли «крышей» стал журнал «Ньюсуик».
   С сентября 1974 года на журналистской ниве в Москве подвизался соотечественник и коллега Френдли из агентства «Ассошиэйтед Пресс» Джордж Кримски, выдворенный из СССР за деятельность, несовместимую со статусом корреспондента. До этого он однажды побывал в Москве, Ленинграде, Новгороде в качестве туриста. Уже тогда круг интересов мистера Кримски был весьма специфичен: пряча под рубашкой кассеты с отснятой пленкой, он то и дело целил объектив фотоаппарата на аэродромы и другие стратегические объекты.
   Когда в Москве был получен запрос из США о въездной визе для Кримски в качестве постоянного корреспондента АП, компетентные органы проявили добрую волю и пошли навстречу американской стороне. При этом учитывалось наметившееся улучшение советско-американских отношений, общая тенденция к разрядке. Думали, что Кримски будет честно и добросовестно выполнять свои журналистские обязанности. Однако этого не произошло.
   Кримски был уличен в систематических незаконных валютных операциях. Он как свой вращался в жиденькой среде фарцовщиков и тунеядцев, выдающих себя за «политическую оппозицию», руководил ими, стучал кулаками, требуя: «Всю информацию – только мне!» Обнаглев, выкрикивал: «Я несу за вас ответственность!»
   Своим коллегам он хвастался, что работает, как лошадь. А они, прекрасно зная повадки Джорджа Кримски, брезгливо называли его «заезженным ломовиком». На коньке, которого он давно оседлал, Кримски далеко не уехал, несмотря на довольствие из кормушек ЦРУ.
   Разумеется, подобная практика грубейшим образом противоречит не только самому понятию профессиональной журналистской деятельности, но и положениям Заключительного акта, принятого в Хельсинки, об информации, в которых, как известно, говорится, что деятельность журналистов должна быть направлена на развитие взаимопонимания между государствами – участниками Совещания, подписавшими Заключительный акт, и на дальнейшее улучшение отношений между ними.
   Западные читатели, ждущие объективной информации о жизни в Советском Союзе, оказываются обманутыми, поскольку интересы вышеуказанных господ ничего общего не имеют с журналистикой. И хотя, например, такие органы американской массовой информации, как АП, «Ньюсуик» и др., пытаются отрицать причастность своих штатных сотрудников к спецслужбам, их опровержения звучат по меньшей мере неубедительно.
   Что же касается муссируемой сейчас на Западе темы об обмене людьми и идеями, то на это можно заявить со всей определенностью: Советский Союз готов и впредь следовать духу и букве подписанного в Хельсинки Заключительного акта общеевропейского Совещания. Того же он ждет и от западных партнеров».
   Логическим продолжением публикации 4 марта 1976 года стала пресс-конференция Липавского, на которой присутствовали советские и иностранные журналисты. Вот стенограмма этого мероприятия:
   «Во встрече участвовали: корреспондент агентства «Юнайтед Пресс Интернэшнл» Джозеф Гэлловей (США), корреспондент газеты «Кельнише рундшау» Гейнц Лате (ФРГ), корреспондент газеты «Стампа» Ливио Дзанотти (Италия).
   Вопрос: Что Вы можете сказать о связях ЦРУ с так называемыми «инакомыслящими», которых Запад изображает как «борцов за права человека»?
   Ответ: В 1972 году, после моего знакомства и сближения с «видными», как их любят называть на Западе, «инакомыслящими» – Д. Азбелем, В. Рубиным и менее «видными» их единомышленниками – я стал общаться с сотрудниками посольства США в Москве Левицки, Преселом, Натансон, журналистами Френдли, Осносом и др.
   Это позволило достаточно четко уяснить, что они систематически встречались с «инакомыслящими» в целях координации их антисоветской деятельности; подстрекали их проводить различные «демонстрации» протеста, направлять тенденциозные и клеветнические письма в адрес зарубежных организаций, а также осуществлять другие акции для создания за границей впечатления о наличии в СССР некой «оппозиции».
   После общеевропейского Совещания в Хельсинки «западные дирижеры» дали сигнал фабриковать данные о якобы имеющихся в СССР нарушениях «прав человека». Именно по их подсказке Ю. Орлов при участии В. Рубина создал так называемые группы по наблюдению за выполнением в СССР Хельсинкских соглашений. Ю. Орлов, Л. Алексеева, В. Рубин, В. Слепак, А. Лернер всячески стремились создать вокруг себя на Западе шумиху. Они активно устанавливали контакты с иностранными журналистами, устраивали «пресс-конференции».
   Эти лица назойливо подчеркивали, будто все свои действия осуществляли в рамках закона, пользуясь предоставленными им Конституцией СССР правами. Действительно, этими правами они пользовались в полной мере, хотя сами говорили о нарушениях «прав человека» в СССР.
   Особенно усердствовал на ниве антисоветизма В. Рубин. Конечно, не случайной была его дружба с сотрудником посольства США в Москве Левицки. Ведь последний являлся представителем ЦРУ. Именно Рубин и его ближайший друг Д. Азбель втянули меня в сети американской разведки.
   Вопрос: Расскажите подробнее, кто и каким образом втягивал Вас в шпионскую деятельность?
   Ответ: Упоминавшиеся мною иностранцы неоднократно интересовались некоторыми сведениями, касающимися режимных НИИ, предприятий и учреждений. Особый интерес при этом проявлялся к лицам, которым по соображениям секретности было отказано в выезде за границу.
   Я хочу рассказать, как сотрудник ЦРУ Левицки привлек меня к сотрудничеству с американской разведкой. Познакомившись со мной в 1974 году на квартире Рубина, он неоднократно проводил беседы весьма специфического свойства, стараясь выведать, кто из моих знакомых работает на режимных объектах. Я довольно пространно об этом ему рассказывал.
   Однажды Рубин обронил, как бы между прочим, фразу о том, что на Западе жить не так-то просто, но, если заслужить благосклонность Левицки, он мог бы помочь, обеспечив мне там безбедную жизнь. Уже позже я понял, что не случайно при телефонном разговоре Д. Азбель, выехавший в США, предлагал с пониманием отнестись к лицу, которое обратится ко мне от его имени. И вот в феврале 1975 года я был приглашен, как обычно, на квартиру Рубина.
   Его дома не оказалось, но вскоре явился Левицки. Прежде чем начать разговор, он протянул мне два письма – рекомендательное от Д. Азбеля и другое, от американской разведки. После того как я их прочитал, Левицки сжег письмо Азбеля, а другое письмо опустил в чашку с кофе, где бумага тотчас растворилась. Во втором письме излагались правила пользования шариковой ручкой, которую Левицки передал мне.
   Я несколько раз перечитывал письмо о чрезвычайных мерах предосторожности, предписывавших развинтить ручку «Паркер» в укромном месте и извлечь из нее инструкцию ЦРУ. Именно так я и поступил позже, у себя в комнате, вооружившись линзой.
   С. Липавский показывает внешне ничем не примечательную шариковую ручку вишневого цвета, разбирает ее, извлекая из баллончика, где должна находиться чернильная паста, тончайшую микропленку, свернутую в тугой рулон. По его словам, он в течение нескольких часов до глубокой ночи изучал хитроумные наставления, разработанные американской разведкой. Они сводились к объяснению необходимости соблюдать меры безопасности и конспирации при добывании и передаче американской разведке интересующих ее сведений. Обусловливались места и способы передачи этих сведений при помощи тайников, а также запасные варианты конспиративной связи на случай непредвиденных обстоятельств.
   Сложность моего положения, говорит Липавский, заключалась в том, что лично я не имел доступа к интересующим американскую разведку секретным сведениям. Первоначально я понял предложение о сотрудничестве с американской разведкой как стремление последней знать с помощью доверительных источников о положении «диссидентов» в СССР. Эта мысль возникла в связи с тем, что Лунц, Азбель, Слепак, Лернер и другие часто ругались между собой; каждый, стараясь возвысить свою роль, лил грязь на соперников. Они же посылали высокопоставленным лицам США тенденциозную и однобокую информацию. Их бесконечные ссоры вызывали раздражение в зарубежных антисоветских организациях, в связи с чем в Москву для «разбирательства» приезжали из США их эмиссары, например Шмуклер и Ноом. Однако присланная мне очередная инструкция американской разведки содержала несколько иные требования.
   С. Липавский показывает микропленку и комментирует ее смысл. Речь идет о том, что хотя правительство США заинтересовано в сведениях об «инакомыслящих» в СССР, однако главная задача – сбор шпионской информации об обороноспособности СССР. Понимая, вероятно, мои ограниченные возможности, отмечает С. Липавский, американская разведка поручила мне завербовать одного моего знакомого, работающего в режимном НИИ, и в виде поощрения прислала авансом 400 рублей. На мою просьбу посодействовать в выезде на постоянное жительство за границу ЦРУ сообщило, что этот вопрос будет прямо зависеть от результатов сотрудничества, а проще говоря, от шпионской деятельности.
   В следующей «посылке», также переданной посредством тайника, содержалось в виде аванса уже 800 рублей, однако и требования были повышены. ЦРУ направило мне объемистый вопросник с перечислением до ста позиций по режимным объектам, различным средствам вооружения и т. п.
   Вопрос: Расскажите подробнее о том, как американская разведка осуществляла с Вами связь?
   Ответ: В ручке, переданной мне Левицки, содержалась инструкция, которая предусматривала различные варианты контактов. Особенность состояла в том, что каждая передача-приемка секретной информации должна была проходить в различных местах – то на Минской улице, то в районе проспекта Вернадского, за городом, по направлению Дмитровского шоссе и даже в центре Москвы, на Цветном бульваре.
   Эта последняя явка числилась резервной. На случай, если Липавскому трижды не удалось бы заложить материалы в тайник в обусловленные дни и часы, ему предписывалось в 21.30 пятнадцатого числа каждого месяца являться на угол Садово-Самотечной улицы и Цветного бульвара и отсюда с большой красной книжкой в руках следовать в направлении к Трубной площади.
   Далее в американской инструкции было сказано:
   «Наш человек (это может быть мужчина или женщина) подойдет к вам и спросит: «Можете ли вы сказать, как попасть к ресторану «Узбекистан»?» Вы должны ответить: «Да, но думаю, что на этой неделе он закрыт для ремонта».
   После этого он передаст вам устные инструкции, которым вы должны точно следовать. Если никто не установит контакт с вами к 22.00, покидайте район и возвращайтесь 15-го числа следующего месяца в то же время».
   Как рассказал Липавский, первый опыт секретной связи оказался неудачным: тайник под кодовым названием «Площадка» на задворках бензоколонки по Минскому шоссе, куда он явился, чтобы заложить вымазанный грязью полиэтиленовый пакет, был непредвиденно «оккупирован» чьей-то личной автомашиной. Но при второй попытке связи сбоя не произошло.
   Очередное «задание», спрятанное в полом куске желтого электрического кабеля, нужно было извлечь из тайника «Минск». Но чтобы просигнализировать о своей готовности принять пакет от американской разведки, Липавскому надлежало пройти от видовой площадки на Воробьевском шоссе примерно 75 метров и на бетонном сарайчике желтого цвета начертить соответствующий сигнал. Такой же сигнал он должен был оставить на условленном уличном фонаре как знак подтверждения получения очередной депеши.
   Именно в полый кабель были дважды запрятаны купюры советских денежных знаков, предназначенные для подкупа приятеля Липавского, от которого американские дипломаты-разведчики намеревались получить сведения секретного характера, а также первичный взнос за «работу» самого Липавского. По его словам, ему обещали повысить гонорар.
   Передача информации осуществлялась не только через тайники, но и при личных встречах с Левицки, а позднее с Преселом на квартире Рубина. При этом «разговор» происходил путем обмена записями в самостирающемся блокноте.
   В июне 1975 года, по окончании срока пребывания в СССР, Левицки вернулся в США. Прощаясь, он сказал Липавскому: «Я уезжаю, на мое место прибывает другой человек. Его имя Джозеф Пресел. В дальнейшем работай с ним».
   Первый секретарь посольства Джозеф Пресел оказался «откровенным человеком». Он без обиняков заявил, что прибыл для «расшатывания советских устоев» и является сотрудником ЦРУ. «Я ничего не боюсь, – сказал он, – у меня дипломатический иммунитет». Пресел собирал информацию о военных и военно-промышленных объектах и работающих там людях. В качестве помощницы Пресела постоянно выступала вице-консул посольства Соединенных Штатов Эйлин Натансон. Если Пресел в ходе беседы с «инакомыслящими» выпивал лишнее и забывал содержание раздобытой им информации, то на помощь приходила Натансон, которая напоминала ему на следующий день о существе разговора. Она же доставляла корреспонденцию для «борцов за права человека», получаемую по каналу дипломатической почты из США.
   Функции почтальона активно выполнял и корреспондент газеты «Вашингтон пост» Питер Оснос, который собирал и переправлял в Соединенные Штаты через американское посольство письма от «инакомыслящих», а из-за океана по тому же каналу доставлял им инструктивные «послания». В одном из таких «посланий» давалось задание от имени Рубина – собрать сведения о режимных предприятиях, на которых работали так называемые «отказники».
   Обсуждая упомянутое письмо Рубина, я прямо сказал Лернеру: «Это уже преступление». Но тот промолчал и уклонился от ответа. Позже я узнал, что он поручил Щаранскому и другим организовать получение такой информации и переправить ее за границу.
   Вопрос: В зарубежной прессе, по «Голосу Америки» и Би-би-си распространяются различные домыслы относительно того, что Ваше открытое письмо не является добровольной исповедью и признания сделаны Вами по принуждению. Что Вы могли бы сказать по этому поводу?
   Ответ: Хочу еще раз отметить, что навязанное мне сотрудничество с американской разведкой противоречило моим убеждениям и намерениям. Роковую роль в этом деле сыграли В. Рубин и Д. Азбель, которые, образно выражаясь, запродали меня ЦРУ. Я добровольно и сознательно обратился с письмом в Президиум Верховного Совета СССР и изложил основные известные мне факты о неблаговидной роли американских разведчиков, прикрывающихся статусом сотрудников посольства и журналистов. Я бесконечно благодарен советским властям, поверившим мне, что моя связь с американской разведкой была не злым умыслом, а большой ошибкой. Конечно, мое, с позволения сказать, содружество с так называемыми «инакомыслящими» не делает мне чести, но вместе с тем это позволило мне ясно понять и определить, кто есть кто. Как можно превозносить уголовника Буковского, которому протежирует сотрудник ЦРУ Левицки? Можно ли спокойно относиться к тому, что западная пропаганда объявляет «видным поборником прав человека» в СССР Слепака, законченного спекулянта и тунеядца?
   Все эти и иные факты убедили меня в том, что поднятая на Западе шумиха о «правах человека» является неприкрытым вмешательством во внутренние дела СССР и других стран социализма. Иначе представить эту кампанию невозможно. Лишнее доказательство тому – история со мной.
   Вопрос: Не могли бы Вы сказать несколько слов о себе и планах на будущее?
   Ответ: Я родился в 1934 году в Киеве, во время Отечественной войны был эвакуирован в Среднюю Азию. В Ташкенте окончил среднюю школу, медицинский институт, затем ординатуру. Защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата медицинских наук, после чего работал нейрохирургом на Севере. В 1972 году переехал на жительство в Москву.
   Я уже говорил о том, что моя собственная непредусмотрительность вовлекла меня в круг «инакомыслящих», а через них – в американскую разведку. Это было тяжелым испытанием в моей жизни. Я рад, что все уже позади. Осталась горечь моих заблуждений, и я вижу свой гражданский и человеческий долг в том, чтобы оправдать оказанное мне доверие и быть достойным гражданином своей Родины» ^[296].
   Дело Натана Щаранского обсуждалось даже на заседании Политбюро ЦК КПСС 22 июня 1978 года. Речь шла о технических деталях будущего судебного процесса. Процитируем фрагмент этого документа:
   «БРЕЖНЕВ. Тов. Андропов хотел бы проинформировать Политбюро по делу Щаранского. Предоставим ему слово.
   АНДРОПОВ… Нам нужно будет решить вопрос о суде над Щаранским, подготовка которого закончена. Как известно, было выступление Картера относительно того, чтобы Щаранского не привлекать к ответственности. Но мы не можем пойти на удовлетворение такой просьбы. Щаранский допустил преступления и должен за них нести полную ответственность. Над ним состоится суд. Но когда лучше провести суд? Может быть, его начать 10 июля, это, пожалуй, лучше. Посол СССР в США т. Добрынин рекомендует также это время.
   Мы обсудили все вопросы организации суда над Щаранским вместе с т. т. Руденко и Смирновым. Щаранский признает свою виновность, мы засекли его шпионскую деятельность и можем представить соответствующие материалы. Он привлекается по двум статьям: по статье 64 за шпионаж и по статье 70 Уголовного кодекса за измену Родине. Судить его будут в том же суде, где Орлова. Это хорошее место, клуб, аудитория будет соответствующим образом подготовлена небольшая. Щаранский отказывается от защиты. Он может ответить отказом от защитника, назначенного судом. Если он назовет другого адвоката, а он имеет право это сделать по суду, то тогда придется сделать перерыв на 5 дней. Кроме того, имеется в виду опубликовать краткое сообщение о начале суда над Щаранским. Я считаю, что нам нецелесообразно допускать на процесс каких-либо корреспондентов.
   ВСЕ. Правильно, не пускать.
   АНДРОПОВ. Каков будет приговор Щаранскому? Все будет зависеть от того, как он поведет себя. Например, Орлову имелось в виду в соответствии со статьей Уголовного кодекса дать три года, но он себя так похабно повел на суде, что суд вынужден был осудить его на 7 лет с последующей высылкой на 5 лет. Конечно, Щаранский не будет приговорен, скажем, к высшей мере, но суд установит ему строгую меру, скажем, например, 15 лет.
   Как сообщает наш посол т. Добрынин, Картер просил не упоминать о связях Щаранского с ЦРУ. Конечно, это дело суда, материалы нельзя скрывать, но, может быть, нам дать соответствующие указания т. Добрынину, чтобы он побеседовал с Вэнсом и высказал ему мысль о том, что заседание будет закрытым, но суд располагает обширными материалами о связях Щаранского с ЦРУ. Советский суд очень демократичный, но все будет зависеть от того, как поведет себя подсудимый, это тоже учитывается.
   Информация т. Андропова принята к сведению» ^[297].
   По решению суда 14 июля 1978 года Натан Щаранский был приговорен к 13 годам лишения свободы, из них 3 года он должен провести в тюрьме.
   11 февраля 1986 года Натан Щаранский был обменян на чешских агентов-нелегалов – Карла Кехера и его жену Хану (сумели стать внештатными сотрудниками ЦРУ и были арестованы в ноябре 1984 года) ^[298], а также советского разведчика Евгения Землякова, польского разведчика Ежи Качмарека и разведчика ГДР Детлефа Шарфенорта, арестованных в ФРГ.

Чем занимается «Натив» сейчас

   Ответ на этот вопрос можно найти в уже цитированной выше статье Якова Пасика. Снова обратимся к данному тексту:
   «В настоящий момент «Натив» должен удовлетворяться истощающимся потоком евреев из СНГ, работой в израильских культурных центрах и контролем за ситуацией в еврейских общинах в этих странах. В частности, сотрудники «Натива» занимаются отбором и вывозом в Израиль одаренной еврейской молодежи, активно устанавливают контакты с учеными и специалистами, знания и опыт которых представляют существенный интерес для Израиля. Попутно они продолжают заниматься сбором различной информации о положении в России и других бывших советских республиках. Эта деятельность не проходит незамеченной.
   «Шпионский скандал» разразился в 1998 году в Омске, где ФСБ выявила информатора «Натива» на оборонном заводе, ведущем разработку боевой машины XXI века – танка «Черный орел» ^[299].
   Журналист Владимир Серов утверждает, что «в Омске агентом израильской спецслужбы «Натив» был не больше и не меньше начальник технического бюро оборонного предприятия «Трансмаш», решивший приторговывать информацией о новом секретном российском танке «Черный орел». Прямо на месте, оптом и в розницу. Без посредников и наводчиков» ^[300].
   Другие подробности этого дела можно узнать из материала, размещенного на сайте «SARATOV.US». Вот что там сообщалось:
   «В Омске с середины 90-х годов официально действовало еврейское культурное общество «Шолом», заместителем председателя которого был Александр Саков, начальник технического бюро завода «Трансмаш». Одновременно он был главным редактором газеты «Шолом», издаваемой обществом. Но омская еврейская община оказалась не слишком богатой, деньги на издание газеты собирались с большим трудом, и поэтому, когда представители израильского посольства предложили Сакову оказать финансовую помощь, он не стал отказываться. В качестве ответной услуги его попросили посылать в посольство любую информацию, которую он сможет почерпнуть из местной прессы.
   В 1997 году в Омске состоялась международная выставка вооружений, военной техники и конверсионной продукции «ВТТВ-Омск-97», во время которой был показан опытный образец нового танка «Черный орел». Этот танк является модернизированным вариантом танка Т-80, но отличается от предшественника конструкцией башни, большим калибром орудия (150 мм вместо 125) и низким силуэтом (высота на 400 мм ниже серийного Т-80). Кроме того, боекомплект танка вынесен за пределы отделения экипажа, что обеспечивает большую защищенность танкистов. Присутствовавшие на выставке израильтяне обратили на «Черного орла» самое пристальное внимание в связи с тем, что он создавался специально для поставок на экспорт. Но в ходе демонстрации танк прошел в 150 метрах от трибуны и при этом был накрыт маскировочной сеткой, так что никаких деталей разглядеть не представлялось возможным. Тогда в «Нативе» приняли решение восполнить пробел при помощи Сакова.
   Однако в омском УФСБ уже знали, что Саков является информатором «Натива». Поэтому в августе 1998 года его вызвали в управление и провели профилактическую беседу, в ходе которой посоветовали не преступать определенную грань в дружеских отношениях с израильским посольством, с чем Саков выразил полное согласие. Безусловно, поскольку танк «Черный орел» является экспортным вариантом Т-80, израильтяне могли приобрести одну-две машины и необходимую техническую документацию. Но тогда бы им пришлось заплатить несколько миллионов долларов. А через Сакова они рассчитывали достать все практически бесплатно. Недаром заместитель начальника омского УФСБ Сергей Савченко заявил журналистам, что за требуемые материалы Сакову было предложено 20 тыс. рублей для дальнейшего издания газеты «Шолом» ^[301].
   Снова вернемся к статье Якова Пасика: «В 2000 году была выявлена широкая сеть платных информаторов «Натива», в задачу которых входил сбор в рамках «мониторинга» сведений о социально-политической и экономической ситуации на местах, состоянии межнациональных отношений, наличии и составе еврейских организаций, темпах и масштабах эмиграции в Израиль. Россия имеет серьезные основания видеть в «Нативе» опасную разведывательную организацию. Поэтому в 2001 году российские власти отказали во въездной визе бывшему руководителю «Натива» Якову Кедми, а в 2003 году – крупным чиновникам «Натива» Владу Лернеру и Роберту Зингеру. Провалы «Натива» были зарегистрированы не только в СНГ, но и США, а также Западной Европе» ^[302].
   Другие пикантные подробности деятельности «Натива» в России в последние годы прошлого века сообщил в своей статье Георгий Судовцев:
   «В марте 1997 года три сотрудника Бюро по связям с еврейством в СНГ (таково официальное наименование службы «Натив») были уличены в проведении деятельности, несовместимой с их дипломатическим статусом, и после детализации претензий российской стороны (чтобы не нарушать двусторонних отношений) отозваны в Израиль.
   По данным, опубликованным газетой «Гаарец», этими страдальцами оказались руководитель эмиграционного отдела посольства Ш. Карьян, первый секретарь А. Надан и второй секретарь А. Либин. Последний собирал через ведущих специалистов, евреев по национальности, информацию о российских проектах в области ядерной энергетики, склонял своих информаторов к выезду в Израиль, а Надан посетил Чечню, чтобы получить данные о состоянии российских войск, а также их вооружений, в поисках своих успев проникнуть и в закрытый для зарубежных дипломатов военный район.
   В то же время 7 апреля 1998 года от имени руководства службы «Натив» было сделано официальное заявление, что сбор секретной информации через агентуру ими прекращен еще до восстановления дипломатических отношений Израиля с бывшим Советским Союзом. Как объяснить и совместить эти два факта, если исходить из истинности того и другого? Что в случае с тремя сотрудниками «Натива» не было «сбора секретной информации через агентуру», а был просто «сбор секретной информации» и «сбор информации через агентуру», непостижимым образом разнесенный в месте, времени и источниках?
   А как тогда объяснить, что кадровый офицер «МОССАДа» Р. Динель, захваченный с поличным при контакте со своим российским агентом, оказался после отзыва из России (чтобы опять-таки не портить отношений без объявления персоной нон грата) назначенным на должность координатора информационной деятельности всего «Натива»?
   Наконец, как объяснить проведение всероссийского мониторинга под эгидой все того же «Натива» в 1993–1995 и 1997–1998 гг.? Инициатором такого мониторинга на базе московской Ассоциации иудаики еще в 1992 г. выступил ее председатель В. Энгель, и со следующего года, памятного очень многим жителям Москвы и России, информация по целому спектру проблем: социально-экономическая ситуация в РФ, межнациональные отношения и антисемитизм, еврейская жизнь, репатриация в Израиль – стала поступать заместителю Энгеля А. Рабиновичу. Со стороны «Натива» работу курировал работник все того же эмиграционного отдела посольства Израиля Ц. Шва.
   Кроме городов России: от Владивостока до Калининграда, от Пятигорска до Санкт-Петербурга, мониторинг вели жители Киева и Минска, Харькова и Ташкента.
   Проект, несмотря на масштабность, не требовал слишком значительных средств: ежемесячно он обходился бюджету «Натива» в 1200 долларов, но и эти деньги к концу 1995 года, после выборов в Государственную думу, перестали платить, видимо, сочли ситуацию в России достаточно управляемой и не требующей даже подобных расходов.
   И только в прошлом году (в 1997 году. – Прим. авт.) глас вопиющего Рабиновича был услышан: финансирование мониторинга возобновили. Но на новых, более жестких условиях. Возможно, поэтому исполнителем в масштабах РФ стал некий студент Еврейского университета, но заказчик не изменился: эмиграционный отдел посольства Израиля, на этот раз в лице его нового руководителя В. Лернера…
   В нынешнем июне (1998 года. – Прим. авт.) новый исполнитель был вызван в приемную ФСБ РФ, где после профилактической беседы написал заявление с отказом от дальнейшей работы, раскрывающее суть передаваемой с мест сотрудникам «Натива» информации. Так, например, в социальный блок входил самый широкий круг вопросов, вплоть до ситуации с преступностью и выплатой зарплат в регионах и населенных пунктах, уровня безработицы, изменений в органах власти и ходом выборов. Информаторам было предписано как можно полнее использовать открытые источники информации, что соответствует современным тенденциям в развитии разведки. Так, американское РУМО (военная разведка, аналог российской ГРУ. – Прим. авт.) уже в 1992 году разработало с этой целью куст методик, изложенный в специальном пособии. Мотивация была на сей раз практически безденежной: за хорошую работу ускоренная алия, т. е. «репатриация» в Израиль» ^[303].
   В опубликованной в августе 2003 года статье заместитель начальника аналитического управления Академии изучения проблем национальной безопасности Александр Борисович Рудаков сообщил, что «Натив» занимается «сбором информации о военно-оборонном потенциале России, ее интересах на рынках ВТС (военно-технического сотрудничества. – Прим. ред.)… Она имеет устойчивые оперативные позиции во всех стратегических сферах государства, уровнях власти и управления» ^[304].
   Руководители «НАТИВА»:
   Шауль Авигур – 1952–1970 годы.
   Нехемия Леванон – 1970–1980 годы.
   Йегуда Лапидот – 1980–1986 годы.
   Давид Бартов – 1985–1992 годы.
   Яков Кедми – 1992–1999 годы.
   Цви Маген – 1999–2007 годы.
   Наоми Бен-Ами – c 2007 года.

Биографии руководителей «Натива»

Авигур Шауль

   Родился в 1899 году в Двинске. Фамилия при рождении Мейеров. Когда он был еще ребенком, его родители переехали в городок Могилев-Подольский на Украине. С детства учил иврит. Еще в школе заинтересовался военным делом.
   Весной 1912 года вместе с матерью и сестрой Циппорой (впоследствии Ц. Шарет) прибыл в Палестину и был принят в тель-авивскую гимназию «Герцлия». В апреле 1917 года Авигур был выслан турецкими властями вместе со всем еврейским населением Тель-Авива и работал на рубке леса в районе Зихрон-Я‘акова.
   В 1918 году присоединился к сельскохозяйственной коммуне Киннерет, членом которой был до самой кончины. Большое влияние на Шауля оказал его старший друг Элиааяху Голомб – впоследствии первый командир подпольной еврейской военизированной организации «Хагана». Он стал членом сионистской социалистической партии «Ахдут ха-Авода» ^[305].
   В 1920 году он принял участие в обороне Тель-Хая от нападения арабов – в том самом бою 1 марта 1920 года, в котором погиб руководитель обороны Тель-Хая легендарный Иосиф Трумпельдор ^[306]. По словам Авигура, из Тель-Хая он «вернулся другим человеком».
   В дальнейшем он занимался организацией нелегальной иммиграции евреев в Палестину – так называемая «Алия Бет». В конце тридцатых годов принял участие в создании разведслужбы в рамках «Хаганы». В 1942 году эта разведслужба стала самостоятельной и получила название «Шай». Кроме этого, он занимался нелегальной закупкой вооружения для «Хаганы», а также строительством новых сельскохозяйственных поселений методом «хома у-мигдаль» («стена и башня») – в целях обеспечения безопасности поселенцев в условиях арабского противостояния.
   В 1942 году он посетил Иран, где занимался установлением связей с евреями – беженцами из Польши, прибывшими в Иран вместе с армией генерала Андерса, и организацией их переправки в Палестину. Находясь в Иране, Авигур содействовал становлению халуцианской деятельности в еврейской общине этой страны. Авигур принимал активное участие в подготовке парашютистов-десантников и их засылке в европейские страны, оккупированные фашистской Германией. Авигур считал эту операцию большой поддержкой в борьбе евреев на оккупированных немцами территориях и составной частью многостороннего участия еврейского народа в битве с нацистской Германией.
   По окончании Второй мировой войны Авигур прибыл в качестве главы «Мосада ле-Алия Бет» в Европу, где руководил операцией «Бриха». В результате этой операции, проводившейся в Западной и Восточной Европе и Северной Африке, в подмандатную Палестину были доставлены десятки тысяч евреев, уцелевших после Катастрофы.
   Авигур был советником Давида Бен-Гуриона по военным вопросам вплоть до создания Государства Израиль. Был одним из инициаторов и организаторов создания военной промышленности.
   В 1948 году, после провозглашения государства, он остался руководителем организации по иммиграции «Моссад ле-Алия Бет» и параллельно был заместителем министра обороны. Фамилию Авигур (отец Гура) он взял после гибели его 17-летнего сына Гура Мейерова в июле 1948 года в бою у Седжеры в Войне за Независимость Израиля.
   Авигур координировал работу во всем мире, связанную с репатриацией советских евреев в Израиль. По его предложению Давид Бен-Гурион создал специальный отдел канцелярии премьер-министра, координировавший борьбу за право евреев СССР и стран Восточной Европы на репатриацию («Натив»), и назначил Авигура его главой в 1951 году.
   Шауль Авигур обеспечивал активистов алии в Советском Союзе литературой и информацией об Израиле и сионизме. Он ратовал за развертывание радиопередач на русском языке, за издание книг, журналов и брошюр для советских евреев и об их доставке за «железный занавес».
   Он принял участие в составлении восьмитомного труда «История «Хаганы». Кроме того, Авигур написал собственную книгу мемуаров «С поколением «Хаганы». Он являлся одним из основателей Музея «Хаганы», названного именем его друга Элиааяху Голомба.
   В 1973 году «за плодотворную деятельность на благо народа и страны» Шауль Авигур был удостоен Государственной премии Израиля, в том же году Авигуру было присвоено звание почетного доктора Еврейского университета в Иерусалиме.
   Умер в 1978 году ^[307].

Бартов Давид

   Родился в 1924 году в деревня Мотоль (сейчас территория Ивановского района Брестской области Белоруссии, до 1939 года – территория Польши). Фамилия при рождении Гутенский.
   Воспитывался в доме в традиционном духе, учился в ивритской гимназии движения Тарбут ^[308] в Пинске.
   В 1941 году семья Бартова, как и многие другие семьи из присоединенных к Советскому Союзу областей, была сослана в Сибирь.
   В 1946 году Бартов вернулся в Польшу. Участвовал в организации сионистского молодежного движения и в деятельности «Брихи».
   В 1947 году переехал в Берлин, где участвовал в создании школы с преподаванием на иврите для детей из лагерей еврейских беженцев и преподавал в этой школе.
   В 1949 году прибыл в Израиль и поступил на службу в Министерство главы правительства.
   В 1953 году поступил на юридический факультет Еврейского университета в Иерусалиме. Занимал должности секретаря, затем главы канцелярии, а впоследствии юридического советника президента страны (при президентах Х. Вейцмане, И. Бен-Цви, З. Шазаре).
   В 1964 году поступил в отдел Министерства главы правительства, возглавлявшийся Ш. Авигуром и координировавший борьбу за право евреев СССР и стран Восточной Европы на репатриацию («Натив»).
   В 1964–1967 годах в качестве сотрудника этого отдела работал в израильском посольстве в Москве, где развернул энергичную деятельность по установлению контактов с советскими евреями и пробуждению в них национального и сионистского сознания.
   В 1967 году, после разрыва дипломатических отношений между Советским Союзом и Израилем, Бартов вернулся в Израиль. Был назначен мировым судьей.
   С 1967 по 1985 год – судья окружного суда и заместитель председателя окружного суда в Иерусалиме. В порядке исполнения служебных обязанностей Бартов был координатором государственных следственных комиссий, в том числе комиссии, возглавляемой председателем Верховного суда Израиля Ш. Агранатом, расследовавшей причины неудач в начале Войны Судного дня ^[309], и комиссии, возглавляемой председателем Верховного суда И. Каханом по расследованию ответственности израильских властей за события в Сабре и Шатилле ^[310]. Бартов был также членом руководящих органов различных общественных организаций и институтов, в том числе Еврейского университета в Иерусалиме.
   В 1985 году Бартов вышел в отставку с должности судьи и возглавил «Натив».
   В 1992 году был направлен в израильское посольство в Москве, где до 1994 года руководил отделом по делам репатриации на всей территории бывшего Советского Союза.
   С 1993 года Бартов возглавляет Общество по исследованию еврейских общин, под эгидой которого издается Краткая еврейская энциклопедия на русском языке и действует издательство «Библиотека-Алия».
   В 1994 году Бартов был избран председателем попечительского совета института Яд Бен-Цви.
   В 2004 году занял пост председателя общественного совета этого института ^[311].

Бен-Ами Наоми

   Родилась в 1960 году в Молдавской ССР, но затем вместе с родителями переехала в Казахстан.
   В сентябре 1973 года вместе с семьей репатриировалась в Израиль из СССР.
   В 1978–1980 годах – в Армии обороны Израиля в качестве секретаря в Генеральном штабе.
   Окончила факультет международных отношений Иерусалимского университета.
   С 1983 года – на работе в израильском МИДе.
   В 1990–1992 годах – сотрудник посольства Израиля в Лиссабоне (Португалия).
   В 1992–1993 годах работала временным поверенным в делах Израиля в странах Балтии.
   В 1996–2000 годах – в Москве, политический советник посольства Израиля.
   В 2003–2007 годах – посол Государства Израиль на Украине и одновременно в Молдавии.
   С 2007 года возглавляет «Натив».

Кедми Яков

   Родился в 1947 году в Москве.
   После окончания средней школы поступил в Московский институт инженеров транспорта.
   Начиная с января 1967 года (первый визит в посольства Израиля в Москве) пытался выехать из СССР в Израиль, в связи с чем прервал учебу в вузе. В этот же период начал самостоятельное изучение иврита.
   В 1968 году обратился в Президиум Верховного Совета СССР с просьбой лишить советского гражданства. Его прошение было удовлетворено в следующем году, после чего он репатриировался в Израиль. Продолжил учебу в хайфском Технионе (на химфаке), а затем в Тель-Авивском университете. Помимо этого, закончил Колледж национальной безопасности («Михлала ле-битахон леуми»), – одно из наиболее престижных высших учебных заведений страны.
   Служил в танковых войсках израильской армии, где впервые близко познакомился с нынешним премьер-министром Э. Бараком. Вместе с ним принимал участие в Войне Судного дня 1973 года.
   Некоторое время работал в «Сохнуте», в частности являлся представителем агентства в Вене. Помимо этого, занимал одну из руководящих должностей в «русском отделе» МИДа.
   В первые годы жизни в Израиле принял активное участие в деятельности правой партии «Херут».
   В 1978 году по рекомендации лидера этой партии и премьер-министра М. Бегина попал на службу в «Натив».
   С 1988 по 1990 год – сотрудник консульской группы израильского МИДа при посольстве Нидерландов в Москве.
   В 1992 году был назначен на должность руководителя «Натива».
   В октябре 1997 года премьер-министр Б. Нетаниягу сформировал «Специальную группу» (СГ), в компетенции которой были вопросы, связанные с иранской гонкой вооружений. СГ специализировалась на двух направлениях: российском и американском. Кедми стал одной из ключевых фигур в этой группе. Совместно с высокопоставленными представителями «Амана» и «МОССАДа» он занимался военным сотрудничеством Ирана и России. Выдвинул предложение задействовать еврейское лобби в Москве для оказания давления на российские предприятия и фирмы, сотрудничающие с Тегераном. Однако Б. Нетаниягу отклонил предложение Кедми, поручив осуществление любых контактов с российской стороной по этому вопросу министру промышленности и торговли Н. Щаранскому.
   В 1999 году оставил пост руководителя «Натива» ^[312].

Лапидот Йегуда

   Родился в Палестине в 1928 году.
   В 1947 году переехал в Иерусалим. Участвовал в Войне за Независимость, был командиром роты. После войны начал учиться в Иерусалимском университете на факультетах химии, физики и математики. Стал доктором наук по биохимии и получил профессуру в начале 70-х годов.
   С 1980 по 1986 год – руководитель «Натива» ^[313].

Леванон Нехемия

   Родился в 1915 в городе Ружена Лифляндской губернии в семье директора небольшой фабрики, участника революционного движения И. Левитана.
   В 1917 году, при приближении немецких войск, семья уехала в Пермь.
   В конце 1920 года семья переселилась в Петроград.
   В 1922 году семья Леванона уехала за границу и поселилась в Таллине. Леванон учился в школе при еврейской общине с преподаванием на русском языке, затем в еврейской гимназии.
   В 1930 году вступил в молодежную сионистскую организацию «Амана», затем в «Ха-Шомер ха-цаир» ^[314], был членом движения «Хе-Халуц» ^[315], руководил таллинским отделением движения.
   В 1935 году переехал в Латвию, возглавил рижское отделение молодежно-сионистского движения «Герцлия».
   В 1938 году репатриировался в Палестину. Вступил в киббуц Афиким.
   В 1939 году стал секретарем англо-балтийской группы, созданной в мошаве Биньямина репатриантами из Латвии, Литвы, Эстонии, Англии, США.
   В 1943 году англо-балтийская группа основала киббуц Кфар-Блюм.
   В 1945 году был направлен Еврейским агентством и организацией «Нецах – ха-Шомер ха-цаир» в Англию для работы с еврейскими молодежными сионистскими движениями и организации алии.
   В декабре 1946 года был делегатом 22-го сионистского Конгресса в Базеле.
   В июне 1948 года вернулся в Израиль, жил и работал в киббуце Кфар-Блюм. Руководил хозяйством киббуца.
   С 1952 года, со времени создания «Натива», был его сотрудником. Был направлен в Стокгольм, формально на должность дипкурьера в израильском представительстве, однако на самом деле Леванон изучал положение евреев Советского Союза и разрабатывал формы помощи им, в том числе возможности нелегального перехода через финскую границу для последующей репатриации в Израиль.
   В июле 1953 года, после восстановления советско-израильских дипломатических отношений, Леванон работал в израильском представительстве в Советском Союзе в Москве, возглавлял группу сотрудников «Натива». Устанавливал и развивал связи с советскими евреями, способствовал укреплению национального самосознания.
   В августе 1955 года, по требованию советских властей, покинул Советский Союз. Работал в отделе «Натива» «Бар», координировавшем борьбу за право на репатриацию евреев Советского Союза и государств Восточной Европы, которую вела общественность в странах свободного мира.
   В 1956 году вернулся в киббуц Кфар-Блюм.
   В 1956–1959 годах руководил там хозяйством.
   В 1960–1961 годах возглавлял «Бар».
   В 1965–1969 годах был представителем «Бар» в США.
   В 1969–1982 годах возглавлял «Натив», сыграл большую роль в борьбе за массовую алию евреев Советского Союза.
   С 1982 года работал в Кфар-Блюме ^[316].
   В 2003 году умер.

Маген Цви

   Родился в 1945 году в Советском Союзе.
   В 1960 году вместе с семьей иммигрировал в Израиль.
   С 1970 года по 1987 год работал в «Аман».
   С 1987 года сотрудник «Натив».
   После перехода в 1993 году на работу в МИД был назначен израильским послом на Украине и по совместительству – в Молдавии. Кандидатура Цви Магена была рекомендована лидером партии «Исраэль ба-Алия» Натаном Щаранским, в ведение которого передан весь комплекс израильско-российских связей после отставки Давида Леви с поста министра иностранных дел.
   В 1998 году назначен послом Израиля на Украине.
   В 1999 году стал руководителем «Натива» ^[317].

Приложение 4

Заявления советских граждан о получении ими фальшивых вызовов на постоянное жительство в Израиль

   Начальнику Самаркандского областного управления внутренних дел
   Я, Давыдова Эстер, 1919 года рождения, уроженка г. Самарканда, проживающая в настоящее время в г. Самарканде вместе с моим младшим сыном Даниилом (1952 года рождения), получила недавно вызов из Израиля на постоянное место жительства от Давыдовой Ципоры, проживающей в г. Хал-хат Ар Хабад, 163?/?23, Кирьят Малахи.
   В связи с этим я хочу сделать следующее заявление. Такой родственницы у меня в Израиле не было и нет, и я никого никогда не просила выслать мне вызов. Давыдова Ципора – моя старшая дочь, которая живет в г. Самарканде, и поэтому она выслать вызов из Израиля не могла. Так что это обман.
   Кроме того, я родилась и выросла в Советском Союзе, здесь я воспитала семерых детей. Советская власть дала им высшее и среднее образование, они работают инженерами, учителями, квалифицированными рабочими, имеют свои семьи. Другой Родины, кроме Советского Союза, я не знаю и не желаю знать.
   Поэтому прошу возвратить прилагаемые документы их отправителям.
   Эстер Давыдова,
   Даниил Давыдов

   Начальнику Самаркандского областного управления внутренних дел от Кимягарова Зальмона Абаевича, проживающего в Самарканде, работающего директором средней школы
   По почте я получил визу на выезд в Израиль. Отправитель визы является совсем незнакомым мне человеком, хотя значится в этом документе моим родственником. Расцениваю этот факт как оскорбление. С возмущением заявляю категорический протест против такой провокации. Ее организаторы не знают меня и пишут вместо Кимягаров – Кимнягаров, мой год рождения 1922, а они пишут 1923 год рождения, они даже не знают, что я женат и являюсь отцом четверых детей.
   Кимягаров

   В ОВИР МВД СССР
   Я, Гецелевич Елена, 1951 года рождения, проживающая в Москве, получила по почте вызов от «родственников» из Израиля на постоянное жительство. Я не имею никаких родственников в Израиле, а об отправителе вызова (Цунц Иегуда) впервые слышу.
   Я прошу, если это возможно, оградить меня и мою семью от подобных выпадов и дать нам спокойно жить и работать.
   Гецелевич

   Начальнику ОВИР Одесской области
   от Валентина Габучия
   Я неоднократно получал по почте вызовы на выезд в государство Израиль от неизвестного мне Розенмана Шимона, который называет меня своим родственником. Официально заявляю, что не знаю никакого Розенмана Шимона и никогда не собирался выезжать в Израиль. Прошу оградить меня от направления в мой адрес подобного рода документов, которые можно расценивать как провокации сионистов.
   В. Габучия

   В ОВИР МВД СССР
   Ко мне на дом по почте пришел вызов на постоянное жительство в Израиль. Вызов прислал Вайс Моше, которого я абсолютно не знаю, хотя он пишет, что мой родственник и хочет воссоединить свою семью с моей. У меня в мыслях не было уезжать из СССР. За границей родственников не имею. Прошу принять этот вызов, а также оградить меня от дальнейших провокаций. Было бы неплохо опубликовать в прессе мой протест и возмущение этими провокациями израильских сионистов, направленными против честных советских людей.
   Исаак Аверман, 1937 года рождения, житель Одессы, бетонщик
   Начальнику Приморского райотдела милиции
   от гр-ки Шерман Гени Абрамовны
   Никаких родственников не имею в Израиле, выезжать никуда не собираюсь, сестры никакой у меня нет. Ксензовская Шнейдель, которая прислала мне вызов из Нацерет Элиаат, Шхун Шалом, бл. 810?/?25, Израиль, ко мне никакого отношения не имеет.
   Г. Шерман

   В Дербентское управление внутренних дел
   На наше имя пришло два вызова от неизвестных нам лиц. Они называют нас своими родственниками, но это ложь. Вызовы возвращаем, так как ехать в Израиль не собираемся.
   Зоя Янкилова, 1926 года рождения,
   Михаил Янкилов, 1951 года рождения
   Начальнику управления внутренних дел Одесской области
   Я крайне оскорблен и возмущен провокационной вылазкой сионистов против меня: мне прислали вызов на постоянное место жительства в Израиль. Никаких родственников и знакомых у меня в Израиле нет. Считаю, что провокационная акция направлена на подрыв моего авторитета как руководителя больницы, куда я назначен приказом министра здравоохранения. Я – заслуженный врач Украинской ССР, кандидат медицинских наук, награжден тремя орденами и четырьмя медалями. Видимо, сионистам не нравится, что в Советском Союзе нет никакой дискриминации по национальному признаку, и они бы хотели ее инспирировать.
   Роман Марьянчик, главный врач областной больницы

   Редактору газеты «Львовская правда»
   В мой адрес пришло извещение о получении посылки на мое имя из Англии. За границей у меня никаких родственников нет. Я никого не просил о подачках. Посылку отправил обратно. Все члены моей семьи расценивают этот факт как провокационную деятельность сионистских зарубежных организаций против советских евреев. Ранее в мой адрес неизвестным мне лицом, назвавшимся моим родственником, был отправлен из Израиля вызов для выезда в это государство. У меня единственная Родина – Советский Союз, а не расистское государство Израиль.
   Сапожников М. Ш., житель г. Львова

   В редакцию газеты «Винницкая правда»
   Уважаемая редакция газеты «Винницкая правда».
   Я, Спивак Давид Семенович, работающий заведующим хирургическим отделением областного эндокринологического диспансера, получил вызов на выезд моей семьи в Израиль. Я до глубины души возмущен этим, так как Советский Союз является моей Родиной. Никаких родственников за границей я не имею, не думал и не думаю выезжать в Израиль. Вызов расцениваю как грубую провокацию против меня и моей семьи. Прошу возвратить эту фальшивку тем, кто ее прислал.
   Д. Спивак

   15 апреля 1976 г. газета «Кабардино-Балкарская правда», издающаяся в г. Нальчике, опубликовала статью о том, что сионистские организации заманивают граждан СССР в Израиль, посылая им вещевые посылки. Такая благотворительность оскорбляет и возмущает советских евреев, которые в подавляющем своем большинстве не желают иметь ничего общего с Израилем.
   Газета приводит письмо врача грозненской поликлиники № 1 Раисы Легениной, которой были присланы фальшивый вызов в Израиль (от ее несуществующих родственников) и посылка с одеждой. «Я ненавижу все, что порождает национальную рознь, ненависть между людьми, – пишет Легенина. – А именно такова политика государства, которым руководят сионисты».
   Житель Грозного Лев Самойлович получил посылку из Копенгагена от Л. Вугалтера, функционера Всемирной сионистской организации (ВСО). Самойлович отправил г-ну Альмоги в Израиль, одному из лидеров ВСО, письмо, в котором он пишет: «Мне, как и многим моим соотечественникам, известны ваши замыслы с засылкой в нашу страну так называемых «благотворительных посылок». Вы просчитались в надежде найти легковерного, польстившегося на приманку человека. Посылку я возвращаю назад вашему доверенному Л. Вугалтеру в подведомственную вам фирму в Дании. Смею вас заверить, что подачки, клеветнические измышления по поводу советской действительности вызывают у честных советских людей чувство гнева, протеста и возмущения. Получите это и от меня».
   Об аналогичной деятельности сионистов сообщила газета «Правда Востока» от 15 октября 1976 года, издающаяся в Узбекистане. Она напечатала следующее заявление Э. Михайлова, проживающего в г. Самарканде по ул. Мубаракская, 83, адресованное начальнику Главпочтамта:
   «Настоящим сообщаю, что я и мои дети работаем, живем в достатке и в подачках сионистов не нуждаемся. Пишу об этом Вам потому, что получил извещение на посылку из Израиля за № 00194?/?66288. Убедительно прошу Вас, если и впредь на мое имя будут поступать подобные провокационные посылки, то, не извещая меня, отсылайте их обратно. Кстати, моя фамилия Михайлов, а не Михаелов».
   Подобные заявления поступают на почтамты Ташкента, Самарканда и других городов Узбекистана. Фамилии, имена, отчества на посылках нередко искажены, перепутаны.
   Из Англии, например, с обратным адресом «Лондон, фирма «Динерман и Ко» сыпятся в Советский Союз, в том числе в Узбекистан, стандартные посылки со стандартным ширпотребом, разумеется, без учета размера, роста и возраста адресата. Сионистские «радетели» машинально наклеивают сотни ярлычков по спискам, составленным по картотеке венского Главного центра документации Визенталя.
   В обратный путь, в Англию, отправились посылки, адресованные Г. А. Грацману, М. X. Козлинеру, Г. Я. Лифшицу, М. П. Лейн, Т. Н. Горелик, М. А. Канельскому, В. X. Борешанской, Б. Я. Липман, Ш. Б. Фридман и многим другим.
   Посылки приходят и умершим. Работники Ташкентского почтамта получили посылку на имя покойного Д. Гайсинского, проживавшего по ул. Горького, туп. 10?/?1.
   Для сионистов же, отмечает газета, это очередная возможность еще раз подчеркнуть самовольно взятое на себя право выступать от имени «всех евреев», напомнить «каждому еврею», что он прежде всего подданный Израиля и всемирной сионистской корпорации, а затем уже гражданин «страны изгнания». Одним словом, цель сионистов – посеять в душе советского гражданина ядовитые семена национализма, внушить ему мысль об отчужденности его среди других народов нашей страны.
   Советские люди отлично распознали замыслы «доброхотов» и в своих письмах в редакцию называют их грубой провокацией, вмешательством во внутренние дела нашего государства, в личную жизнь советского человека. Как и товарищ Михайлов, с отвращением отвергли свертки с тряпьем самаркандцы Ари Мирзакандов, Истам Инаев, Аскар Минасов, Бенцион Игланов, ташкентец Исаак Штейн и многие другие.
   С возмущением пишут в редакцию ташкентцы И. Т. Биншток и А. С. Каган о полученных ими сусальных открытках от совершенно незнакомых лиц. Простое и «трогательное» напоминание: «Мы вас не забыли». А вот открытки, адресованные И. А. Видервичу, – это уже провокация. Некто Даниил Фукс «по-родственному» сообщает Видервичу о своей жизни в Израиле, об учебе в духовном училище, передает привет от каких-то Ильи, Яни и Гиле… И, между прочим, интересуется: что, мол, слышно в России, на работе? А в конце выражает надежду встретиться на «священной» земле Израиля и, более того, желает «в скором времени освобождения всех советских евреев».
   «Не чем иным, как наглой провокацией я это «послание» расценивать не могу, – пишет И. А. Видервич. – Никаких знакомых в Израиле у меня никогда не было, как не было и не может быть желания встречаться с кем-либо за пределами моей Советской Родины, на чужой для меня земле. Господа сионисты явно просчитались. Я свободный, полноправный гражданин Страны Советов, в Узбекистане живу без малого сорок лет, член ленинской партии с 1928 года. Вся моя жизнь посвящена благу родной страны. «Освобождать» меня? От чего? И не есть ли это грубая попытка покушения на мое славное прошлое, которым я горжусь, на мое будущее, на будущее моих детей? Я назову лишь вехи моей биографии – токарь, комсомольский, партийный работник, пятнадцать лет работал в органах прокуратуры, восемнадцать лет в Министерстве пищевой промышленности, в настоящее время – помощник министра».
   От ташкентской, самаркандской религиозных общин поступают заявления, в которых они с возмущением сообщают, что к посылкам с мацой сионисты присовокупляют бандероли с брошюрками, начиненными гнусной антисоветской клеветой.
   Светлана Аранбаева из Самарканда пишет: «Я обнаружила в своем почтовом ящике открытки из Израиля от неизвестных мне лиц – Хеда Артси и некоего Палфота. А затем пришли грампластинки с сионистскими песнями. Я была глубоко возмущена. И вдруг новая неожиданность – получаю посылку с дорогой шубой из Копенгагена. И вновь – неизвестный благодетель, назвавшийся Юлиусом Росенбаумом. Я вернула посылку в Копенгаген и заодно попробовала выяснить, кто же этот столь щедрый господин. Но мне никто не ответил. Теперь я поняла, что и открытки, и посылки, и грампластинки – дело рук сионистов, грязных провокаторов, которые шлют свое барахло всем – и живым, и мертвым, надеясь заразить нас бациллами национализма и расизма».
   Из письма Р. Л. Корень, опубликованного в газете «Победа» (г. Бендеры), 1975 год, 29 ноября:
   «7 ноября, когда мы сидели за праздничным столом, почтальон принесла странное письмо. Прежде всего вызвал недоумение заграничный конверт, что же касается его содержимого, то это был вызов нашей семье в Израиль от некой Яниты Гитлиц. Наше негодование трудно выразить: никто из нас не только не собирался покидать свою Советскую Родину, но и никогда не знал никакой Яниты. Сначала я хотела просто-напросто выбросить провокационное письмо загадочной «родственницы», но потом решила рассказать об этом казусе широкой общественности.
   Моя молодость проходила в годы оккупации Бессарабии королевской Румынией. Я на собственном опыте узнала, что такое капитализм. Так что, Янита, вы ошиблись адресом. Обидно, что кое-кто поддается на сионистскую удочку».
   Из писем, опубликованных в киевской «Рабочей газете», 1976 год, 5 октября.
   Анну Израилевну Кривенко, проживающую в Киеве, бульв. И. Лепсе, 75, кв. 27, некая Ципора Шифман из киббуца Эльягу в Израиле срочно требовала на «землю обетованную». «Защитите нас от происков сионистов, люди добрые, – просит А. И. Кривенко. – Ведь этот вызов, присланный на мое имя, не первый…»
   «На мое имя, – пишет Анна Житомирская, – пришло из почтового отделения № 72 извещение на получение международной посылки. Вначале я решила, что это какое-то недоразумение, так как в Дании, откуда прибыла посылка, у меня нет ни родственников, ни знакомых. Оказалось, подобные почтовые отправления сионисты рассылают для подкупа советских граждан еврейской национальности. Непрошеные «благодетели» из фирмы «Хельга Кох Трейдинг», видимо, рассчитывали, что я возьму их подачку. Я прожила большую жизнь на своей Родине – СССР. Обеспечена пенсией. Много лет руковожу групкомом нашего жэка. Меня уважают люди. Мои дети получили высшее образование, они имеют хорошую работу. Прошу оградить мою семью от сионистов».
   Удивлению киевлянки Асиры Хаимовны Островской не было границ, когда в ее адрес пришла заказная бандероль. В ней находился официальный документ, в котором новоявленный «доброжелатель» Бенцион Фурман уведомлял адресата:
   «Согласно Вашей просьбе имею честь сообщить Вам от имени министра иностранных дел Израиля, что перечисленным лицам будет разрешен въезд в Израиль в качестве иммигрантов…» И далее указывались: Островская Асира – 1937 года рождения, Островский Ефим – 1962 года рождения.
   В письме начальнику ОВИР г. Киева А. X. Островская пишет: «Я никогда не была знакома с лицом, выславшим мне вызов, и вообще не просила никого о подобных «услугах». Очевидно, это сделано с целью возбуждения эмиграционных настроений или чтобы скомпрометировать меня перед обществом. От вызова отказываюсь. Прошу оградить меня от подобных провокаций».
   Сионистские организации, отмечает «Рабочая газета», не гнушаются подкупом, мелкой подачкой, которая, по их мнению, должна продемонстрировать «высокий уровень жизни в Израиле и на Западе». Посылки направляют с помощью фирмы «Динерман и Ко» в Англии, акционерных обществ «Мело» в Швейцарии, «Хельга Кох Трейдинг» в Дании, «Томас и Эллиас» в Бельгии. Наиболее известная из них «Динерман и Ко», имеющая штаб-квартиру в Лондоне. Она тесно связана с различными сионистскими организациями: лондонским «Союзом прибалтийских евреев», монреальским «Буковинским рельефом», тель-авивским «Объединением олим из Советского Союза» и еще десятками землячеств. Родной брат владелицы фирмы М. Динерман Алекс Джафет работает в Тель-Авиве, он занимается поставкой адресов.
   Финансируют подобную филантропию: Лорд Израиль Зиф – вице-президент компании «Маркс энд Спенсер лимитед», Якоб Бауштейн – совладелец компании «Пан Америкен петролеум энд транспорт компани» и «Америкен ойл компани», Филипп Клужник – президент компании «Оулд Орхэрл бизнес дистрикт инкорпорейшн», председатель правления «Америкен траст компани». Самуил Бронфман – президент «Монтреал Канедиан Израил корпорейшн».
   Все эти посылочные «филантропы» занимаются одним и тем же – сионистским бизнесом.
   «Крымская правда» от 5 июня 1976 года сообщила о случае с семьей А. Радуна, жителя Кировского района Крыма. От его имени Президиуму Верховного Совета СССР и Совету Министров СССР были направлены письма с просьбой о выезде в Израиль. Оба письма напечатаны на машинке, адреса написаны от руки печатными буквами.
   В своем заявлении на имя начальника районного отдела внутренних дел главный ветеринарный врач птицефабрики А. Радун пишет:
   «2 марта с. г. меня ознакомили с текстом подложного письма, адресованного в Президиум Верховного Совета СССР якобы от моего имени. После знакомства с этой фальшивкой видно, что она написана с провокационной целью. Автор явно боится разоблачения своей гнусной работы, о чем свидетельствует способ написания адреса на конверте. Попытка подделать мою подпись тоже не удалась – виден первоначальный оттиск через копировальную бумагу моей подлинной подписи, а затем сделан обвод оттиска шариковой ручкой.
   Я и моя жена Никитина Мира Борисовна – евреи по национальности, живем среди людей разных национальностей полнокровной жизнью и горды тем, что наш труд вливается в общий труд советских людей на благо нашего народа…
   Мы никогда ни в какой мере не испытывали на себе «национального» вопроса…
   Наш родной язык – русский, и мы мыслим по-русски, по-советски. Мы с женой получили высшее образование в советских вузах, наши дети – дочь и сын – студенты советских вузов. Я горжусь принадлежностью к Коммунистической партии Советского Союза и тем, что вступил в нее на оборонном заводе, на который пришел работать в 1943 году пятнадцатилетним мальчишкой…
   Мне дорога Советская Родина и тем, что мой отец, как многие тысячи воинов, защищавших ее от оголтелого фашизма, погиб в самый канун Победы, похоронен в селе Русава вблизи города Лиепая, и память о нем бережно хранится местными жителями – латышами.
   Автору фальшивки, видимо, не дают покоя наши добрые отношения с окружающими нас людьми. Цель письма – подорвать уважение товарищей ко мне и к членам моей семьи…»
   В заключение А. Л. Радун просит принять меры, чтобы «выявить истинное лицо автора» фальшивки.
   Люди не желают покидать свою Советскую Родину. В этом главная причина неудач сионистов. Не считаться с этим не может даже насквозь лживая их пропаганда. И вот наряду с тезисом о «препятствиях», якобы чинимых советскими органами, появляется новый тезис: мало подают заявлений потому, что будто бы оказывается «административный нажим». Эта версия муссируется в речах некоторых американских конгрессменов из числа сионистов или близких к ним. А в «подтверждение» того, что советские евреи «хотят» или «собираются» выехать, фабрикуются подложные письма, подобные приведенным выше.
   Из писем в газету «Советская Молдавия», 1972 год, 12 августа:
   «Первым стремлением моих родителей после приезда в Израиль было вырваться оттуда. Им угрожали. Их заставляли изменить свое решение. Но они не отказались от своего желания вернуться на свою настоящую родину – Советский Союз.
   Сейчас они дома. И все мы счастливы.
   Однако наши израильские «друзья» не дают нам покоя. Пишу это письмо, возмущенная недавно случившимся. На днях мне принесли извещение на посылку, присланную из Англии. Посылка пришла по адресу, где я давным-давно не живу.
   Родители открыли мне глаза на это событие. Оказывается, представители «Сохнута» у каждого приезжающего к ним эмигранта собирают данные о месте жительства его родственников в СССР. И через фирмы, находящиеся в других странах, направляют им вещевые «подарки» в расчете на то, что кто-нибудь к этой приманке потянется…
   Ничего не получится. Этот «дар» я рассматриваю как личное оскорбление. И наперед хочу сказать: мы, советские люди, ни в каких подачках не нуждаемся.
   С шубой я поступлю так же, как делали многие мои соотечественники: вырученные за ее продажу деньги передам в фонд Мира, в фонд тех, кто борется за свободу, независимость и мир на Земле».
   А. Новак, служащая

   «Я никогда не знал и не видел господина С. Клаффера. Но совсем недавно меня поразила его трогательная забота обо мне – подарок из Лондона. Удивило и другое. Мой «опекун» даже не удосужился узнать мое имя. Может, и не очень точным будет сравнение, но мне кажется, именно так кидают милостыню нищему, у которого никто и никогда не спрашивает ни отчества, ни фамилии…
   Хочется сказать этому С. Клафферу и его сионистской фирме: я не нищий с обочины дороги. Я советский человек, у которого есть все – и счастливо сложившаяся личная судьба, и хорошая квартира, и все другие блага, которые дает человеку-труженику Советская власть. Есть у меня и имя: Абрам Гершкович Гурьевский, которое я никому не позволю запятнать.
   Пусть знает об этом мой непрошеный «опекун» из Лондона. Потому я и прошу поместить мое письмо на страницах газеты. В назидание ему и тем, кто еще попадается на удочку таких «добродетелей».
   А. Гурьевский, пенсионер

   «…Получив почту, я был удивлен, обнаружив извещение о том, что на имя моего отца, Бенциона Лейбовича Головатого, поступила посылка из Израиля. Удивление переросло в возмущение, когда на обратном адресе я увидел имя моей тети Фани Лапир. Дело в том, что в 1967 году отец ездил к ней в гости в Израиль, в киббуц Шар-Намаким. Погостил, возвратился домой. Они переписывались. И после смерти моего отца наша переписка не прекращалась. Поэтому тетя хорошо знала о постигшем нас горе и даже прислала свое соболезнование.
   И вот посылка… От нее. На имя родного брата, которого давно нет в живых. Кто может поверить, что это кощунство дело ее рук? Это – грязная и бесцеремонная провокация. Провокация, оскорбляющая память отца».
   И. Головатый, учитель

   Р. КУПИН. Письмо в газету «Львовская правда», 1977 год, 9 января.
   «Я работаю старшим инженером отдела охраны труда Львовского автотранспортного предприятия, у меня жена и сын. Вырос я в советском обществе, здесь получил воспитание и образование. Всю свою трудовую жизнь честно работаю на благо нашей Родины. И меня очень удивило, что в мой адрес поступил вызов в Израиль. Его послал некий Абрам Реувен, проживающий в Мешек Бейт Ашита (Израиль). Я такого человека никогда не знал.
   В вызове также указывались данные на мою семью: жену Мирославу Михайловну и сына Олега. Я глубоко возмущен и поражен наглыми действиями сионистов, которые применяют грязные методы, порочат честных советских людей, засылая в их адреса подобные провокационные вызовы.
   Я и моя семья никогда не хотели жить за границей, в том числе и в Израиле, в стране, которая проводит агрессивную, захватническую политику в отношении соседних государств. Мы с негодованием осуждаем провокационные действия сионистских кругов и даем им решительный отпор».

   А. НИЛЬВЕ, кандидат исторических наук, доцент Одесского педагогического института. Письмо в одесскую газету «Знамя коммунизма», 1976 год, 3 марта.
   «В один из воскресных ноябрьских дней мы с вечерней почтой получили конверт необычного вида. Крайне удивил обратный адрес: Израиль, Иерусалим, незнакомая фамилия.
   В конверте – официальный бланк Министерства иностранных дел Израиля, печать. Это – разрешение на въезд в Израиль. К нему прилагалась копия приглашения («вызова»). Под документом подпись. И адрес…
   На следующем бланке фамилии, имена и даты рождения мои и мужа. Тут же имя и фамилия «родственника», который выражает «наше общее желание… после долгих лет разлуки… объединить наши семьи и жить в дальнейшем неразлучно». Недоумение сменилось негодованием. Никаких родственников в Израиле мы не имеем, откуда взялся самозванец – мы не знаем. Кто он такой? По какому праву называет себя родственником? Как смеет официально обращаться к советским органам, говорить от имени моего и мужа? Каким образом, наконец, ему стали известны наши анкетные данные? Думаю, что присланный нам вызов – это очередная сионистская провокация.
   От провокационного вызова мы немедленно отказались, и я сдала его компетентным советским органам».

   В многочисленных письмах, адресованных в редакции газет и журналов, в агентство печати «Новости», советские граждане евреи рассказывают о своей жизни в дружной семье народов СССР. Они отвергают сионистские идеи «второй родины в Израиле», протестуют и разоблачают измышления сионистов.

   «Мы, советские граждане – евреи, проживающие в городе Каспийске, Дагестанская АССР, выражаем решительный протест против провокаций сионистов. Среди авторов этого письма есть рабочие, инженеры, педагоги, есть участники минувшей войны – люди разного возраста, положения и судеб. Но все мы одинаково гордимся своей принадлежностью к великому советскому народу и своей Родине – СССР».
   Так пишут Илья Вайнштейн, Лев Ханин, Давид Шейнберг и др. – всего 18 подписей.

   Профессор Семен Пшежецкий подчеркивает в своем письме, что для советских евреев их отечеством является Советский Союз, где они пользуются равными возможностями и правами со всеми национальностями. «Я, советский ученый, хочу подчеркнуть, что имею все условия для научной работы. Мои труды и книги издаются в Советском Союзе без каких бы то ни было ограничений. Хотел бы отметить, что я никогда не чувствовал, что мое еврейское происхождение мешает моей деятельности или отрицательно влияет на другие стороны моей жизни. То же самое я могу сказать о многих моих коллегах-евреях. Сейчас, когда Советский Союз вместе с другими миролюбивыми силами во всем мире предпринимает усилия для реализации принципов, записанных в Хельсинкской декларации, сионисты играют особенно вредную роль для дела мира. Они создают атмосферу антагонизма и нетерпимости, характерную для сионистской идеологии и практики».

   Мысль профессора Пшежецкого продолжает в своем письме заместитель директора химико-фармацевтического завода Рувим Черняховский из Москвы:
   «Сионизм и фашизм – враги прогресса и мира. Я осуждаю сионистов и протестую против их антисоветских сборищ».

   Генерал-майор Моисей Симковский пишет: «О защите евреев в СССР заботятся те, кто творит гнусные преступления против прав человека, захватив арабские земли. Права человека нарушают не только на этих землях, но и в самом Израиле. Заботятся о «защите евреев в СССР» те, кто признан расистами на XXX Ассамблее ООН. Весь мир знает об этом.
   Я хочу рассказать, как меня «угнетают». Родился в 1900 году в бедной семье в деревне на Гомельщине. До революции никогда и нигде не учился. Советская власть дала мне среднее, а затем и высшее образование. Я окончил две академии. Из деревенского безграмотного парня я вырос в военачальника. Правительство 24 раза награждало меня орденами и медалями».

   «У нас, советских евреев, одна Родина – Советский Союз, с этой страной связано наше прошлое, настоящее и будущее», – заявляет Исаак Абрамов, житель города Дербента, ветеран Великой Отечественной войны.
   Пенсионер Исаак Плакхин, инженер-строитель из города Каменск-Уральский, подчеркивает, что советские законы охраняют права евреев наравне с правами граждан всех других национальностей СССР. «Сионисты вопят, что советских евреев не выпускают за границу. Это блеф! Многие граждане еврейской национальности направляются в командировки и туристические поездки за границу наравне со всеми гражданами Советского Союза. Я неоднократно бывал в таких поездках. В Израиль же мало едет людей потому, что мы не имеем с этой страной ничего общего, даже говорим на разных языках».

   Проректор Иркутского педагогического института Борис Бормашенко говорит: «Мне сорок лет. По национальности я еврей. У меня семья: жена, двое дочерей. Я получил высшее экономическое образование, жена – высшее педагогическое. Дети учатся в школе. Материально мы хорошо обеспечены. Вот уже одиннадцать лет я работаю в педагогическом институте, прошел путь от учебного мастера до проректора этого вуза. Только честный труд является главным критерием для определения ценности человека любой национальности в нашей стране. Мои близкие родственники – это рабочие и инженеры, учителя и врачи. Многие занимают руководящие должности: один из них – директор школы, другой – начальник архитектурно-строительного отдела, третий – секретарь партийного комитета крупнейшего комбината. Мой пример – один из многих.
   Нам с сионистами не по пути. Мы, советские люди еврейской национальности, счастливы и горды тем, что принадлежим к великой семье народов СССР, где все равны – казах и украинец, якут и грузин, еврей и русский. И мы не только не нуждаемся в «защите» сионистских «доброжелателей», но и возмущены их стремлением вмешиваться в нашу жизнь».

   Циля Бронштейн, заведующая кафедрой биологического факультета государственного университета имени Алишера Навои в Самарканде (Узбекистан), пишет: «Я, дочь рабочего-кузнеца, всегда чувствовала любовь окружающих, заботу и поддержку со стороны государства. В нашем университете учатся, как одна семья, студенты нескольких десятков национальностей, в том числе и евреи. Никто из них не испытывает в чем-либо ущемления».

   «Я еврей, родился при царском режиме, – говорит Лев Мейсель, главный режиссер Самаркандского театра оперы и балета. – Помню, как держал экзамен на право поступить в гимназию: для евреев существовала так называемая процентная норма – из пятидесяти вакансий для них выделялось две. Сейчас путь к образованию открыт в равной мере для всех. Тогда, при царизме, евреи жили в «черте оседлости», а сегодня они живут повсюду. Подобные тогдашним позорные ограничения имеются теперь в Израиле – для арабов. Только при Советской власти мне удалось получить высшее образование. Мне, беспартийному, доверена важная работа в области культуры. И мой жизненный путь не исключение».

   Рафаил Исхаков из колхоза имени Кирова в Узбекистане рассказывает: «Я простой колхозник, еврей. Руковожу бригадой, в которой работают русские, узбеки, таджики, евреи. Это дружный и трудолюбивый коллектив. Каждый получает по труду. Многие имеют правительственные награды. Моя работа отмечена орденом Ленина, орденом Октябрьской революции, медалями. Мне смешно, когда я слышу, что на Западе сионисты «защищают» меня».

   Группа преподавателей из Кривого Рога пишет:
   «Расизм в любой его разновидности вызывает у нас величайшее отвращение. Недавним решением ООН сионизм признан разновидностью расизма, и мы, советские евреи, поддерживаем это решение. Мы чувствуем себя полноправными гражданами нашей Родины, мы никогда не ощущали никакой дискриминации. Не секрет, что цель сионистов – не забота о нас, а антикоммунизм и антисоветизм».

   Профессор-медик Петр Злочевский из Москвы подчеркивает, что, работая в одной из лучших клиник Москвы уже 17 лет, он ни разу не соприкоснулся с каким-либо проявлением антисемитизма ни в кадровом подборе персонала, ни в отношениях внутри коллектива (где много врачей-евреев), ни при оказании лечебной помощи больным-евреям.

   Машинист врубового комбайна из г. Шахты Ростовской области Марк Райберт утверждает, что евреи – полноправные граждане СССР. «За 22 года, которые я проработал на шахтах, я не видел ни одного проявления какой-либо дискриминации. Я получал по труду, наравне с другими поощрялся за хорошую работу. Оба моих сына имеют высшее образование. Мой родной брат, а также двоюродные братья и сестры закончили вузы и работают по своим специальностям. Им открыты все дороги в жизни».

   Соломон Апарцин, житель Иркутска, обратился с протестом к послу США в СССР в связи с тем, что в сионистских мероприятиях принимает участие ряд американских политических деятелей и организаций. «Нас никто не ущемляет в правах, – пишет Апарцин. – Я, сын неграмотного жестянщика, мой брат Абрам и сестра Рахиль за годы Советской власти получили высшее образование, а Абрам защитил диссертацию и стал кандидатом наук. Высшее образование получили все наши дети. Более радостной, свободной, обеспеченной и равноправной жизни не надо желать. Кто же смеет от моего имени шуметь о какой-то защите прав евреев в Советском Союзе?!»

   Учительница из Николаевска-на-Амуре (Хабаровский край) Нинель Миронова пишет в своем письме АПН ^[318]:
   «По национальности я еврейка. Я и пятеро моих сестер и братьев получили высшее образование. Все мы занимаем руководящие должности в соответствии с нашей квалификацией. Никто нас не притесняет и никакого вмешательства и заступничества нашей семье не требуется. От кого и от чего собираются нас защищать? У нас нет с вами, господа «защитники», ничего общего».

   Источник: Белая книга: свидетельства, факты, документы. М., 1979. С. 153–171.