§ 2. Македония и Рим в начале II в. до н. э. Вторая македонская война

С окончанием второй пунической войны изменились соотношения сил в Средиземноморье. Побежденный Карфаген потерял свое морское господство и вышел из войны крайне ослабленным. Рим ценою разорения италийского хозяйства и обнищания широких народных масс добился господства в западной части Средиземноморского бассейна. Что касается восточной его части, то страны греко-эллинистического мира к этому времени переживали период ожесточенной социальной борьбы внутри каждого эллинистического государства и глубокие противоречия между ними. Среди этих государств самыми сильными оставались Македония и Сирия. Они и пытались поделить между собой влияние на Востоке. Их стремления затрагивали интересы многих стран, в первую очередь Египта, Пергама, Родоса. Особенно встревожил эти страны тайный договор, заключенный в 203 или в 202 г. до н. э. между Филиппом и Антиохом о разделе заморских [212] владений Египта.¹¹³⁾ Нам не известны подробности этого договора. Полибий лишь говорит о том, что обе стороны стали подстрекать друг друга, чтобы поделить между собой владения Птолемеев. При этом, указывает Полибий, они действовали с особым бесстыдством и яростью, проявляли и жестокость и необычайную алчность. По всей вероятности, этот договор предусматривал не только разделение владений Лагидов, но и наступление на мелкие независимые государства и поэтому был крайне опасен Пергаму и Родосу.¹¹⁴⁾ О том, что опасения последних имели достаточное основание, свидетельствует поход Филиппа V в М. Азию в 202 г. до н. э.¹¹⁵⁾ Поход имел задачу не только разгромить демократическое движение малоазийского населения, но и укрепить в этих местах македонское господство, что было направлено прямо против Родоса и Пергама. После победы при Ладе Филипп даже начал наступление на Пергам и опустошил центр Пергамского царства.¹¹⁶⁾ Эти действия македонского царя вызвали гнев и решимость у правящей верхушки Пергама и Родоса.

Как уже было отмечено, до конца III в. до н. э. Египет представлял еще крупную силу. Его владения включали и южную Сирию, часть Малой Азии по Эгейскому побережью и часть Фракии.¹¹⁷⁾ Но в конце III в. до н. э. начался упадок Египетского государства, чем и воспользовались Антиох сирийский и Филипп македонский. Первый занял южную Сирию до границ Египта, а второй захватил египетские владения во Фракии до Геллеспонта, а также Карию. Но между Македонией и Сирией вскоре обнаружились существенные разногласия. Активизация Филиппа в М. Азии вызвала беспокойство в Сирии. Ее царь Антиох через своего наместника Зевкида чинил македонской армии препятствия в снабжении продовольствием, чтобы помешать ей захватить малоазийские земли.¹¹⁸⁾

Захват Филиппом областей Карии и завоевания его в районе Боспора очень встревожили родосцев и афинян. Родос — [213] крупнейший торговый центр Эгейского моря, тесно связанный с Причерноморьем, боялся потерять свои ключевые позиции на море; Афины опасались быть отрезанными от причерноморского хлеба. Если в первой македонской войне греческая столица сохраняла нейтралитет, не вмешиваясь в дела воюющих сторон, то сейчас, когда Филипп стал захватывать подступы к проливам, афиняне были вынуждены стать в резкую оппозицию к Македонии. Об этом свидетельствует деятельность Кефисодора, облеченного чрезвычайными полномочиями в борьбе против Филиппа.¹¹⁹⁾ Как указывает Павсаний, Кефисодору принадлежит инициатива создания антимакедонской коалиции, в которую входили, кроме Афин, Аттал, Птолемей, этолийцы, Родос и Крит. Этот союз против Македонии был создан без участия Рима. Кефисодор обратился к нему за помощью несколько позднее, уже от лица этого союза.¹²⁰⁾

Большое значение в разрешении назревшего конфликта приобретали социальные противоречия, особенно обострившиеся в греческих государствах. Так, революционное движение в Спарте привело еще в 207 г. до н. э. к захвату власти Набисом, проводившим радикальные мероприятия, конфискуя имущество богатых, освобождая рабов, включая в число граждан периэков и илотов, созывая сильное наемное войско.¹²¹⁾

По указанию Полибия, Набис «вконец истребил уцелевших противников своей власти в Спарте, изгнал граждан, выдававшихся больше богатством, чем славным происхождением, а имущество их и жен роздал влиятельнейшим людям из числа врагов их и своих наемников».¹²²⁾ Причем при распределении земли и богатств своим сторонникам Набис не делал различия между свободными и рабами.

Социальное брожение охватывает и Этолию. Здесь у власти — Доримах и Скопас. Они издали новые законы, очевидно, преследовавшие цель улучшения положения народных масс.¹²³⁾ Непосредственных свидетельств о деятельности Доримаха и Скопаса в этом направлении до нас не дошло. Но тот факт, что их деятельность вызвала резкий протест [214] богатых людей Этолии, в результате чего они вынуждены были покинуть родину, заставляет предполагать, что их мероприятия были направлены против имущих рабовладельческих кругов.

То же происходило в Беотии и других областях Греции. Волна демократического движения поднялась и на малоазиатском побережье. Об этом свидетельствуют события в Кносе, отрывочное сообщение о которых мы находим у Полибия.¹²⁴⁾ Полибий с ненавистью говорит о некоем Молпагоре, погубившем или изгнавшем много богатых людей, имущество которых отдавал народу.

Усиление социальной борьбы в греческих государствах и М. Азии вызвало страх и тревогу у рабовладельческой аристократии. Перед угрозой народных выступлений крупные рабовладельцы готовы были идти на любые предательства, даже на потерю своей собственной независимости. Отсюда становится понятным, почему рабовладельческая аристократия греческих государств ищет защиту от революционного напора масс во внешних силах. Рим учел эту тенденцию и умело использовал возникшие в Греции возможности для сохранения ее раздробленности и ослабления позиций Македонии. Что касается демократических элементов, то они вынуждены были обратиться за помощью к Филиппу. В этих условиях македонский царь из врага демократии превратился в ее союзника.

Такую перегруппировку греческих сил учли в первую очередь Родос и Пергам; войну с Филиппом они стремились перенести на Балканский полуостров, а потому настойчиво искали там себе союзников. Особые усилия уделял царь Пергама Аттал для привлечения на свою сторону этолийцев, обладавших сухопутной армией для борьбы с Македонией в самой Греции. Достигнуть этого удалось с большим трудом, так как этолийцы не желали нарушать своего нейтралитета.¹²⁵⁾ Легче и быстрее удалось противникам Македонии сговориться с Афинами. В это время Пергам установил связи с римлянами. Полибий указывает, что когда афиняне пригласили пергамского царя в Афины «для совместного обсуждения необходимых мероприятий», римские послы высадились в Пирее.¹²⁶⁾ Аттал начал переговоры с ними и добился, что они пойдут на Филиппа войною.¹²⁷⁾ Афиняне встретили Аттала и римлян торжественно. На народном собрании в присутствии представителей Родоса они постановили объявить войну Македонии.¹²⁸⁾ [215]

Так конфликт между коалицией мелких эллинистических государств и крупными державами — Македонией и Сирией, с одной стороны, а также обострение социальных противоречий в странах Балканского полуострова и Малой Азии, с другой, ускорили развязку войны.

При таких обстоятельствах египтяне, родосцы, Аттал обратились за помощью к римлянам. У римских рабовладельцев были свои причины вмешаться в восточные дела. Истощение средств длительной войной, финансовые и экономические затруднения вызывали особый интерес Рима к Египту. Полибий указывает, что в это время все посевы до самых ворот Рима были в Италии уничтожены противником, и римляне сильно нуждались в египетском хлебе.¹²⁹⁾ Это определило их желание не отдавать Египет на съедение двум крупным эллинистическим государствам. В связи с этим сенат послал М. Эмилия в Египет, чтобы принять опеку над малолетним царем. Одновременно происходили переговоры с Родосом и Пергамом.¹³⁰⁾ Кроме того, Рим, разгромив Карфаген — главного противника в западном Средиземноморье, стремился стать хозяином в его восточной части. Выполнить эту свою задачу без большой войны римляне не смогли, потому что им противостояли Македония и Сирия. Большая война после изнурительной борьбы с Карфагеном совсем не была популярна среди народных масс. Она не вызывалась особой необходимостью и была тяжела для утомленного продолжительной и тяжелой войной народа. Поэтому-то предложение о македонской войне было отвергнуто на первых комициях почти всеми центуриями.¹³¹⁾ Чтобы повернуть общественное мнение в нужное направление, заправилы Римского государства пустили в ход фальшивки, состряпанные воинственными кругами; в них сообщалось, что Филипп не только оскорбил Рим и его союзников, но даже имеет определенное намерение вторгнуться в Италию. На новых комициях консул, прежде чем допустить центурии к голосованию, произнес пламенную речь, основной смысл которой сводился к тому, что либо Рим будет воевать в Македонии, либо Македония в Италии; война [216] же неизбежна.¹³²⁾ Только после больших усилий консула римляне приняли его предложение.¹³³⁾

Активное настроение широких масс римских граждан, их сопротивление новым военным авантюрам подчеркивали напряженность атмосферы в Риме накануне второй македонской войны. Рим решился вступить в нее после ожесточенной борьбы в самом римском обществе между двумя влиятельными группировками рабовладельцев и в результате обострения классовой борьбы.

Крупные римские землевладельцы, объединявшиеся вокруг Кв. Фабия Максима, выступали против заморских завоеваний. Для увеличения количества рабов они ратовали за войны на землях, расположенных близко к Италии. Но эта группировка не имела в сенате большинства. Большинство состояло из сторонников активной захватнической политики. По своему составу эта группировка была чрезвычайно разношерстной. В нее входили представители развивающегося рабовладельческого хозяйства, владельцы больших земель в опустошенных областях Италии, члены разоренных патрицианских родов и «новые» люди, тесно связанные с торговыми кругами Рима. Эта группировка возглавлялась Публием Корнелием Сципионом Африканским.¹³⁴⁾ Ввиду разношерстности ее состава в ней почти никогда не было единства в осуществлении внешней политики Римского государства. То или иное конкретное ее решение вызывалось победой соответствующих представителей этой группировки. Поэтому в каждом отдельном случае внешнеполитических актов римского сената всегда следует учесть те конкретные силы, которые являются вдохновителями и проводниками того или иного курса внешней политики. Но при всей неоднородности группировки в ней можно усмотреть два основных течения, сущность которых рассмотрена в двух интересных кандидатских диссертациях: 1) Вайнберга «Образование провинции Азии», 2) Тупикова «П. Корнелий Сципион Африканский».¹³⁵⁾

Первое течение, возглавляемое самим Сципионом, защищавшее интересы большей части римского нобилитета и торгово-денежных кругов, учитывая антивоенное настроение широких народных масс, отказывалось от политики прямых захватов и создания провинций. Представители этого течения стремились «окружить Рим кольцом зависимых государств и тем самым укрепить могущество Рима на всем Средиземноморье».¹³⁶⁾ Для осуществления этой цели они ратовали за оказание [217] помощи господствующей верхушке стран Средиземноморья в ее борьбе против движения эксплуатируемых масс, а также стремились усилить слабые государства за счет их могущественных соседей.¹³⁷⁾

Другое течение, руководимое П. Сульпицием Гальбой и М. Валерием Левином, требовало осуществления прямых захватов, образования провинций, быстрейшего утверждения господства Рима во всем Средиземноморье. Представители этого течения проводили свою агрессивную политику без учета антивоенных настроений римских народных масс и того значения, которое играли в Средиземноморье эллинистические государства. Они пытались лавировать между последними, использовать противоречия между ними, опираться на одни эллинистические государства против других.¹³⁸⁾ Когда послы антимакедонской коалиции прибыли в Рим, сторонники активного вмешательства в восточные дела в сенате господствовали. Им удалось, правда, с большим трудом, уговорами и угрозами преодолеть сопротивление народных масс и принять решение о войне.

Македонии было предъявлено обвинение в нарушении условий мирного договора с Римом. Как утверждает Ливий, туда прибыли из Греции послы от союзных городов с жалобой на опустошение их полей македонскими гарнизонами и на то, что послы, отправившиеся в Македонию с требованием удовлетворения, не были допущены к царю Филиппу. Вместе с тем они узнали, что македоняне послали в Африку с большой суммой денег 4 тыс. воинов под начальством Сопатра на помощь карфагенянам.¹³⁹⁾

Сенат признал необходимым отправить послов к царю и объявить ему, что подобные действия не согласны с договором.¹⁴⁰⁾ В Македонию на трех пентерах были посланы Г. Теренций Варрон, Г. Мамилий и М. Аврелий. Последний, по утверждению македонских послов, прибывших в Рим, вопреки договору, вызывал македонян на борьбу и неоднократно сражался с их военачальниками. Аврелий был оставлен на Балканах, чтобы «союзники римского народа, измученные опустошениями, насилиями и обидами, не отпали к царю». Он также доставал агентурные данные о количестве македонских войск и македонского флота, разъезжая по городам и островам, и склонял их жителей к борьбе против Македонии.¹⁴¹⁾

Во время этой дипломатической обработки Филипп энергично [218] и стремительно выступал против римских союзников на суше и на море. Особенно упорными были его выступления против соединенного родосско-пергамского флота у берега Малой Азии.¹⁴²⁾ Этот флот должен был отрезать отступление Филиппа в Европу и задержать его в Карии. После ряда побед македонские войска оказались запертыми в Баргилии,¹⁴³⁾ терпели нужду, недостаток в съестных припасах, вынуждены были оставаться на месте «и вести, что называется, волчью жизнь».¹⁴⁴⁾ Затруднения усугублялись еще тем, что Филипп, отрезанный от Македонии, опасался действий этолян и враждебных ему посольств, отправленных в Рим, предвидел большую битву на море.¹⁴⁵⁾ Нам кажется вполне правдоподобным мнение С. А. Жебелева о том, что набег македонского полководца на Аттику, совершенный в это время, был вызван желанием Филиппа вырваться из Азии, выйти из затруднительного положения путем отвлечения сил на Афины со стороны их союзников Аттала и родосцев.¹⁴⁶⁾ Ценою больших усилий Филипп прорвал блокаду и вернулся в Македонию. Его преследовали Аттал и родосцы, которые, прибыв в Грецию, призвали афинян соединиться вместе с ними для борьбы против македонян. Последние ожесточенно сопротивлялись, происходили частные, но довольно ожесточенные стычки. И тем не менее Филипп вынужден был отступить в пределы своей страны, где принялся деятельно готовиться к новой предстоящей войне, официально объявленной ему во время осады им города Абидоса.¹⁴⁷⁾ Еще до предъявления ультиматума Рим, как мы видели, вошел в тайное соглашение с греческими государствами.¹⁴⁸⁾

Обращает на себя внимание тот факт, что к активным действиям римляне приступили именно во время осады и взятия Абидоса. Это были ворота в Азию, а также ворота в Черное море. Полибий указывает, что своими действиями Филипп хотел отнять у римлян имеющиеся в этом крае опорные пункты и дороги.¹⁴⁹⁾

В защите Абидоса приняли участие воины Родоса и Пергама.¹⁵⁰⁾ Но они действовали недостаточно активно. Аттал послал на защиту Абидоса только 300 солдат, а родосцы одну квадрирему из своего флота, стоявшего у Тенедоса.¹⁵¹⁾ Город [219] упорно защищали широкие народные массы, жестоко каравшие изменников и проводившие в жизнь такие радикальные мероприятия, как освобождение и вооружение рабов и конфискация имущества богатых рабовладельцев.¹⁵²⁾ Пергам и Родос предпочли поражение города победе эксплуатируемых масс. Не смогли удержать город и римляне;¹⁵³⁾ он был взят, а собранные жителями в одном месте их богатства, золото и серебро без всякого труда попали в руки македонян.¹⁵⁴⁾

Когда римский посол Марк Эмилий поставил перед Филиппом ультиматум: не воевать с греками, не иметь никаких планов на царство Птолемея и дать ответ на суде за обиды, причиненные Атталу и родосцам; в противном случае он будет иметь войну с римлянами. Филипп объявил эти римские предложения дерзкими.¹⁵⁵⁾ Он выразил желание, чтобы римляне не поднимали войны, но если они это сделают, то македоняне будут «храбро защищать себя».¹⁵⁶⁾

В 200 г. до н. э. война началась. Она вошла в историю под названием второй македонской войны.

Главными источниками для освещения событий 200 г. являются отрывки XVI книги Полибия и XXXI книги Ливия. Передача самих событий в этих источниках в основном идентична. Как видно, Ливий черпал материалы из Полибия.¹⁵⁷⁾ Приходится только отметить некоторое несоответствие в порядке событий, что затрудняет установление их хронологической последовательности.¹⁵⁸⁾ У Ливия римляне начинают военные действия раньше официального объявления войны Македонии, и Афины осаждаются Филиппом тоже раньше объявления Афинами войны Македонии. У Полибия Рим сперва объявляет войну Македонии, а затем уже начинает военные действия, и Афины решают воевать с Римом прежде чем [220] подвергаются осаде Филиппом. По Ливию, на народном собрании в Афинах, решившем воевать с Македонией, присутствуют царь Аттал и родосские послы; у Полибия, наряду с ними, на собрании присутствуют и римские послы. Есть и другие несоответствия, проистекающие от стремления Ливия представлять эти события как гуманную акцию его соотечественников, выступивших на защиту интересов своих союзников. В действительности Рим готовил агрессивную войну против Македонии, но при этом не хотел выступать в роли агрессора. Македонский царь, по выражению П. Мелони, должен был появиться в одеждах государя, провокационным образом нападающего на Римское государство, — он должен был играть роль агрессора, нападающего на Рим.¹⁵⁹⁾

Рим начал войну с Македонией с незначительными силами. Сульпицию, которому было поручено ведение этой новой серьезной войны, представлялось право взять, сколько возможно, охотников из войск, приведенных из Африки П. Сципионом.¹⁶⁰⁾ Он отправился в Брундизий, собрал старых воинов — волонтеров из африканского войска и, отобрав суда из флота консула Т. Корнелия, на другой день по выходе из Брундизия переправился в Македонию.¹⁶¹⁾

Моммзен придерживается того мнения, что безрассудство собрания римских граждан было причиной того, что Рим начал македонскую войну с чрезвычайно малыми военными силами. Нич объясняет этот факт не безрассудством, а истощением Римского государства.¹⁶²⁾ Здесь следует учесть, что в римском народе вторая македонская война была с самого начала непопулярной, о чем ярко свидетельствуют события последующего года, когда, по утверждению Ливия, в римской армии, посланной в Македонию, начался бунт. Его подняли две тысячи ветеранов, состоявших на службе еще во время II Пунической войны; они затем были в Сицилии и, наконец, в качестве волонтеров отправились в Македонию. Ветераны указывали на то, что им пришлось идти на новую войну не по своей воле, а по принуждению.¹⁶³⁾ Как и в первой македонской войне, Рим имел намерения решать свои вопросы при помощи своих союзников.

Началом вступления римлян в войну с Македонией был удар союзнических войск по македонским коммуникациям в Греции, особенно в районе Эвбейской Халкиды. Этому предшествовало прибытие в Афины по просьбе афинян Г. Клавдия Центона с 20 кораблями и 1 тыс. солдат для уничтожения [221] набегов македонских войск Филокла на Аттику. Прибыв в Пирей, Дейтон предпринял экспедицию против Халкиды, где были сосредоточены главные македонские силы, отправленные Филиппом в Грецию.¹⁶⁴⁾ Неожиданным ночным нападением римляне завладели городом, сожгли царскую житницу, богатые запасы осадных орудий, перебили македонский гарнизон, перевезли на римские корабли богатую добычу. Учинив разгром в Халкиде, римский флот возвратился в Пирей.¹⁶⁵⁾ Узнав об этом в Димитриаде, Филипп отправился туда с 5 тыс. легковооруженных воинов и 300 всадников и, увидев там разрушения и пожарища, повел свои войска на Афины.¹⁶⁶⁾ Греческую столицу защищали пергамские и римские войска. Овладеть Афинами Филиппу не удалось. Но вскоре он повторил свое нападение на Аттику. В Афинах поднялось мощное антимакедонское движение. По решению народного собрания были разрушены статуи и изображения Филиппа, уничтожены все упоминания о нем и Македонии, преданы проклятию македонские цари и Македонское государство.¹⁶⁷⁾ На аттических надписях II в. были выскоблены имена Антигонидов, уничтожены македонские филы — Антигониды и Димитриады.

Рис. 11. Тетрадрахма Филиппа V.

Двухкратное опустошение македонянами Аттики в 200 г. до н. э. поставило Афины в тяжелое положение, и только [222] изменение дальнейшего хода войны оставило их в стороне от главных военных событий.¹⁶⁸⁾

Политика римлян на Балканах дала себя знать уже на начальной стадии войны в Греции. Она заключалась во всемерном использовании военных сил союзников и привлечении на свою сторону возможно большего количества греческих государств.

П. Сульпиций, прибыв в Аполлонию весною 200 г. до н. э., до середины лета этого года не предпринял никаких более или менее решительных действий против своего врага, за исключением отправки Центона на освобождение Афин и в Халкиду и непродолжительной экспедиции консульского легата Л. Апустия к западным берегам Македонии. У Зонары это объясняется тем, что консул «долгое время хворал».¹⁶⁹⁾ Скорее всего здесь обнаруживается римская тактика выжидания, тщательное изучение борющихся сил и рациональное использование всех обстоятельств в своей борьбе.

План балканской кампании римляне строили на двух предпосылках: во-первых, на использовании варварской периферии против Македонии; во-вторых, на привлечении к борьбе старых македонских врагов в Греции, особенно этолийцев. Консул Сульпиций начал действовать в этом направлении с самого начала македонской войны. Экспедиция Апустия к границам Македонии преследовала цель разведки и подготовки почвы для связи с племенами на северо-западе, на иллирийско-дарданских границах. Апустий опустошил Доссаретию, захватил некоторые мелкие крепости, разрушил и сжег Антипатрию, взял Кодрион, Книд, затем отвёл свое войско к консулу, а сам вернулся на Керкиру, где стоял римский флот.¹⁷⁰⁾ После в римский лагерь прибыли: иллирийский царь Плеврат, сын Скердилаида, царь атаманов Аминандр, властитель дарданов Бато.¹⁷¹⁾ Все они обещали римлянам свои услуги против Филиппа. Сульпиций дал им заверение, что он воспользуется их услугами, когда поведет свое войско в Македонию.¹⁷²⁾ Характерно, что консул пытался использовать эти заверения для римской пропаганды среди греков. Так, Аминандру он поручил побудить этолийцев принять участие в войне.

Для защиты своих границ Филипп отправил своего сына Персея с отрядом войск к Пелагонии („ad obsidendas augustias, quae ad Pelagoniam sunt."). Сам же он разрушил города Скиаф [223] и Пенариф, чтобы⁺ они не стали добычей неприятельского флота.¹⁷³⁾ Вместе с тем Филипп стал усиленно добиваться союза с ахейцами и другими греческими государствами. Чтобы привлечь ахейцев на свою сторону, он после неудачного похода на Афины направился сначала в Мегару, затем в Коринф, а после в Аргос на экстраординарное ахейское собрание.¹⁷⁴⁾ Собрание, происходившее в 200 г. до н. э., обсуждало вопрос о борьбе с революционной Спартой Набиса. К этому времени силы ахейского союза ослабли, и Набис начал опустошительные набеги на ахейские города. Филипп, стремясь использовать социальные противоречия в Пелопоннесе, обещал ахейцам помощь в борьбе с их внутренним противником. Он даже предложил немедленно отправить македонские войска в Лаконию. За это македонский царь потребовал, чтобы ахейцы выставили необходимое количество воинов для обороны Ореа, Халкиды и Коринфа. Это означало втянуть ахейцев в войну с римлянами, на что они не пошли.¹⁷⁵⁾

Не удалось привлечь на сторону Македонии и этолийцев, с которыми у македонян был заключен в свое время мирный договор. Филипп отправил послов к этолийцам, чтобы они с приближением римлян не изменили ему (ne gens Aetolorum stata die, quod Panaetolium vocant, futurum erat).¹⁷⁶⁾ На собрании в Навпакте македонские послы ревностно доказывали, что этолийцам не следует нарушать мира, который они заключили в свое время с Филиппом. Послами была подвергнута уничтожающей критике агрессивная политика римских рабовладельцев в завоеванных странах.¹⁷⁷⁾ После македонян, с согласия и даже по требованию римлян, выступили афиняне, которые, «испытав ужасные бедствия, с полным правом могли жаловаться на свирепые жестокости царя».¹⁷⁸⁾ Они оплакивали разорение и опустошение своей земли, напоминали все жестокости Филиппа и просили этолийцев принять участие в войне на стороне римлян, которые, «после богов, имеют наибольшую власть и силу».¹⁷⁹⁾ Римский легат, завершивший выступления послов, защищал политику Рима в покоренных землях и слишком сгущал краски при изложении несправедливостей и бесчинств македонян. Он подчеркнул, что этолийцам представляется случай опять войти в союз с римлянами против Филиппа и, таким образом, не погибнуть в этой войне.¹⁸⁰⁾ [224]

Ливий указывает, что после выступления легата этолийцы начали склоняться на сторону римлян. Только под влиянием своего стратега Дамокрита решили отложить вопрос о войне или мире до следующего собрания. Стратег решил использовать время, чтобы принять сторону того, на чьей будет военное счастье.¹⁸¹⁾

Таким образом, мы видим, что в 200 г. до н. э. перегруппировка сил на Балканах еще не закончилась, Македония и Рим продолжали усиленную борьбу за союзников.

На 199 г. до н. э. консулом, вместо П. Сульпиция, был избран П. Виллий, которому и поручалось продолжить войну в Македонии, принять войско от своего предшественника и по собственному усмотрению сделать дополнительный набор.¹⁸²⁾ Новый консул прибыл в Македонию, вероятно, летом 199 г.,¹⁸³⁾ поэтому военную кампанию этого года открыл еще Сульпиций. Из Аполлонии и ее окрестностей он отправился в Ливку и Стуберре — к западным и северо-западным окраинам Македонии, для соединения своих сил с иллирийцами и дарданами. К Македонии с большими силами вышли Плеврах Иллирийский и Бато Дарданский.¹⁸⁴⁾ Однако воссоединения с ними римлян Филипп не допустил. Против дарданов он отправил Атенагора с легкой пехотой и большей частью конницы.¹⁸⁵⁾ Македоняне сильно потеснили их в наступательном движении.¹⁸⁶⁾ Ливий, правда, отмечает успехи римлян в Македонии.¹⁸⁷⁾ Но тот факт, что консул быстро отвел свои войска на исходные позиции, говорит о том, что стратегических успехов антимакедонские силы не достигли. Филипп, разбив вторгшихся в его страну врагов, удерживал в своих руках всю Македонию.

У Ливия оказано, что, по указанию Валерия Анциатского, консул вступил с Филиппом в битву на реке Аоосе в Эпире и разбил его. Это известие Валерия Анциатского, основанное на анналистической традиции, заслуживает мало доверия. Сам Ливий отдает предпочтение другим греческим и латинским писателям, которые считают, что «Виллий ничего замечательного не совершил и что следующий за ним консул Т. Квинкций принял войну как бы заново».¹⁸⁸⁾ Из этого можно сделать заключение, что консул П. Виллий не совершил ничего [225] замечательного и война при нем не подвинулась ни на шаг.¹⁸⁹⁾ Это был крах политики сторонников прямых захватов, который привел Рим к изменению курса восточной политики. К власти в результате этого пришла группа Сципиона. Сципионовская группировка добилась выбора в консулы и назначения главнокомандующим в македонской войне еще не достигшего тридцатилетнего возраста Тита Квинкция Фламинина, исполнявшего до сих пор только должность квестора. В 198 г. до н. э. он прибыл на театр военных действий и энергично их активизировал. Полибий называет Фламинина одним из проницательнейших римлян, обнаружившим в государственных и личных отношениях «несравненную предусмотрительность и ловкость».¹⁹⁰⁾

В своем плане ведения войны Т. Фламинин много места уделял изоляции Филиппа и в этом достиг несомненных успехов. Еще несколько раньше, в 199 г. до н. э., этолийцы, долгое время противившиеся всем настояниям Рима начать войну с Македонией, стали воевать с ней, увидев, что римляне успешно наступают на территории самой Македонии. «Вторжение дарданов и Плеврата с иллирийцами в Македонию, — говорит Ливий, — кроме того, прибытие римского флота в Орей и то, что Македонии, помимо наводнения столькими народами, предстоит еще осада с моря, возвратили Дамокрита и этолийцев римлянам».¹⁹¹⁾ Против Филиппа выступили даже ахеяне, давнишние союзники Македонии. В конце III в. до н. э. в Ахайе, так же как и в других государствах Эллады, развертывается жесточайшая классовая борьба, предпринимаются попытки государственных переворотов.¹⁹²⁾ Сигналом к этому послужило широкое социальное движение в Спарте и социальные мероприятия, проводимые Маханидом, а затем Набисом. Ахейский союз был очень обеспокоен положением дел. Македония, союз с которой так долго поддерживала Ахайя, уже не обеспечивала интересов олигархических кругов, не справлялась с революционным движением, не смогла установить «порядок» в Спарте. Даже более того, вместо того, чтобы помогать Ахайе ликвидировать страшного соседа Набиса, Филипп сам потребовал себе помощи. Это уж никак не соответствовало интересам олигархических кругов ахейского союза. И ахейский союз, озабоченный прежде всего [226] своим собственным положением, боясь развития революционного движения у себя дома, отказал Филиппу.¹⁹³⁾ Ахейским олигархам была нужна новая сила, более прочная и более надежная, способная установить «порядок» в Элладе, способная подавить движение народных масс. Такую силу ахейцы видели в римлянах. В среде ахейских олигархов появляется проримская партия, позиции которой все более усиливаются по мере усиления позиций римлян в Элладе и по мере вытеснения оттуда македонского царя. В конце концов позиции этой группировки усиливаются настолько, что из её рядов избирается претор союза Аристен, а руководитель промакедонской группировки Киклиад изгоняется из пределов Ахайи. Этим сейчас же воспользовались римляне и предложили ахейцам заключить с ними союз. Римляне использовали все свое дипломатическое искусство, чтобы отвлечь ахейцев от македонян и привлечь на свою сторону.¹⁹⁴⁾ Под воздействием этой пропаганды ахейцы стали возмущаться тем, что Филипп требует только себе, ничего не давая им, что он не защищает интересы своих союзников. Уже в начале войны почувствовалось охлаждение отношений между Филиппом и ахейским союзом, особенно когда союз отказался дать Филиппу вспомогательные войска.¹⁹⁵⁾ Македонского царя очень встревожило такое отношение к нему ахейцев. Он боялся их отпадения и потому пошел на уступки, обещая возвратить им некоторые города.¹⁹⁶⁾ Но римляне частью уговорами и обещаниями, частью силой сумели перетянуть ахейцев на свою сторону.¹⁹⁷⁾ В этом отношении важным событием было сикионское совещание ахейского союза в 198 г. до н. э. Оно проходило по инициативе римлян и, по существу, инспирировано ими.¹⁹⁸⁾ В это время римский флот вместе с пергамским и родосским готовились напасть на Коринф. Консул, через послов его брата, Аттала, родосцев и афинян обещал ахейцам отдать этот город, если они порвут с Македонией. Ахейцы были поставлены перед дилеммой: им угрожал опасный и беспокойный Набис, страшило римское оружие, удерживал союз с Македонией, не раз оказавшей им существенную помощь и поддержку.¹⁹⁹⁾ Как указывает Ливий, ахейцы не отдавали себе вполне отчета, чего желать и чего требовать (Quid vellent aut quid optarent).²⁰⁰⁾ Ha [227] совещании выступали сначала римский легат Л. Калпурний, потом послы Пергама и Родоса. После них было дано слово македонским послам и, наконец, афинским.²⁰¹⁾ Последние должны были, по словам Ливия, опровергнуть доводы македонян. Эту свою задачу они успешно выполнили. Ахейцы выслушивали речи без особого энтузиазма. На выступления послов они обычно отвечали молчанием. Понадобились большие усилия их руководителя Аристена, чтобы склонить своих соотечественников к союзу с Римом. ²⁰²⁾ Переход ахейского союза в антимакедонский лагерь заставил Филиппа сделать попытку договориться с внутренними врагами ахейцев, в результате чего Аргос и Коринф остались за ним.²⁰³⁾ Но демагогические заверения Филиппа, его заигрывание с демократическими силами и недолговечный союз с Набисом не давали должного результата. Приняв от него Аргос, Набис пошел на союз с римлянами.²⁰⁴⁾ У нас нет данных относительно того, чем руководствовался Набис при заключении этого союза, по-видимому, боязнью римского оружия и стремлением расположить римлян в свою пользу. В данный момент предложение Набиса примкнуть к антимакедонской коалиции было встречено римлянами благосклонно, так как содействовало осуществлению их основной задачи в войне — сокрушить могущество Македонии. Ради заключения союза с римлянами Набис отказался даже временно от войны с Ахайей.²⁰⁵⁾ Правда, союз этот был недолговечен. Сразу же после окончания второй македонской войны, как только у римлян развязались руки, с Набисом быстро расправились.²⁰⁶⁾

Все это показало, что политика, проводимая Македонией в Греции, потерпела полный крах. Македония уже не могла играть роль душителя революционного движения и стала не нужна рабовладельческой олигархии, увидевшей в римлянах силу, способную приостановить рост народного движения.

Что же касается двух других крупнейших государств Греции — Афин и Спарты, то они с самого начала македонских войн стояли на стороне антимакедонской коалиции. Правда, Спарта не принимала в этой коалиции непосредственного участия, не была союзницей римлян, но она вела активные военные действия, направленные против Македонии и ее союзников. Старый политический центр Афины и во время македонских войн играл незначительную роль. Но, обладая большими демократическими традициями в прошлом, он [228] олицетворял в антимакедонской коалиции антимакедонскую борьбу греческих городов.

Вскоре римляне восстановили против Филиппа фактически всю Грецию, острова и даже Малую Азию. Аттал воевал на стороне римлян, Антиох сохранял нейтралитет, необходимый Риму. На стороне римлян сражались также северные соседи Македонии, в частности, дарданы и меды; они постоянно тревожили Македонию.²⁰⁷⁾ Македония со всех сторон была окружена врагами. Истощенная предыдущими войнами, она была вынуждена один на один воевать со столькими противниками. В то время, как римская армия снабжалась своими многочисленными союзниками, получала хлеб из Карфагена и Нумидии, опустошала поля противника, Македония должна была рассчитывать только на свои собственные ресурсы, не так уж богатые. Большую часть хлеба крестьяне должны были отдавать государству, поставлять в армию. Но и оставшийся хлеб не доставался крестьянам. Македонию опустошали то римляне, то дарданы. Царские житницы в Халкиде были сожжены.²⁰⁸⁾ Римская армия пополнялась каждый год новыми контингентами, а в Македонии людей не хватало.²⁰⁹⁾ Война разоряла македонян, подрывала развитие торговли, мешала развитию хозяйства, становилась непопулярной не только среди бедноты, но и среди знати. Постоянные военные поборы заставляют колебаться союзников, среди знати растет оппозиция.²¹⁰⁾ К тому же в это время Антиох усилил свои действия на востоке, грозившие потерей македонского влияния на восточном Средиземноморье.

Все это заставило Филиппа настойчиво искать мира. Пошел навстречу этим домоганиям и римский главнокомандующий. Он не был уверен, что срок его полномочий будет продлен, и, на случай его отзыва, ему хотелось закончить войну и заключить мир. При содействии эпиротов Филипп и Фламинин встретились в Эпире на реке Аоосе, но никаких положительных результатов эта встреча не дала. Римский консул потребовал, чтобы македонский царь вывел свои войска из свободных городов, возвратил убытки за разорение городов и полей; оценку других убытков должны определить посредники. Филипп ответил, что он готов возвратить те города, которые он сам захватил, но не откажется от наследственного и законного владения, переданного ему предками. Когда консул потребовал освободить Фессалию, Филипп прекратил переговоры, и война продолжалась с большим ожесточением.²¹¹⁾ [229]

В этих переговорах обращает на себя внимание тот факт, что царь Македонии во имя мира идет на уступки, в то время как римляне предъявляют ему неимоверные требования, обвиняя его в том, что он сам начал эту войну. Такое поведение римского консула означало, что в 198 г. до н. э., несмотря на ожесточенную борьбу в Фессалии, соотношение сил на театре войны изменилось не в пользу Македонии. Это подтверждается и тем, что уже в конце 198 г. до н. э. имело место новое свидание Филиппа с Фламинином в Никее у Малийского залива (Локрида).²¹²⁾ Свидание превратилось в конференцию враждующих сторон, на которой ясно определились по отношению к Македонии как позиции Рима, так и его союзников. Подробное изложение этого важного события имеется у Полибия и Ливия.²¹³⁾ Заимствование римского историка у основного своего источника — Полибия — здесь обнаруживается особенно ясно. Оба они одинаково передают число участников конференции и условия, предъявленные Филиппу. Последний прибыл в Малийский залив вместе с македонскими начальниками и ахейским изгнанником Киклиадом.²¹⁴⁾ Имена македонских начальников Ливий опустил; у Полибия они названы: македоняне Аполлодор и Демосфен.²¹⁵⁾ Вместе с Фламинином в Никею прибыли: царь атаманский Аминандр, посол Аттала Дионисодор, от союзов и городов Аристен и^: Ксенофонт (от ахеян), представитель родосцев наварх Акесимброт, стратег этолян Феней и многие другие государственные деятели.²¹⁶⁾ С. А. Жебелев предполагает, что в числе других государственных деятелей присутствовали и представители афинского государства.²¹⁷⁾

Наличие основных союзников во время переговоров свидетельствовало о том, что переговорам придавалось большое значение. Активное участие государств греко-эллинистического мира и их протекции Филиппу в переговорах свидетельствуют о том, что в антимакедонской коалиции эти государства играли большую роль. Противоречия, существовавшие между ними, всегда использовались римлянами для укрепления их влияния на Балканах. Скромная делегация Македонии показывала ее изоляцию. С самого начала совещания Филипп поставил прямой вопрос: что он должен сделать для того, чтобы сохранить мир?²¹⁸⁾ На этот возрос римский [230] военачальник дал определенный, ясный, недвусмысленный ответ: очистить всю Элладу, возвратить римским союзникам пленных и перебежчиков, какие у него имеются; римлянам передать те местности Иллирии, которыми он завладел по заключении мира в Эпире; египтянам возвратить все города, присвоенные Филиппом по смерти Птолемея Филопатра.²¹⁹⁾ К этим условиям римлян присоединились еще и требования их союзников. Пергамский посол Дионисодор потребовал от македонского царя возвратить Пергаму захваченные им в Хиосском сражении пергамские корабли и их команду, восстановить ограбленные и опустошенные храмы Афродиты и Никеферий.²²⁰⁾ Начальник родосского флота Акесимброт просил назад Перею, которую Филипп у них отнял, вывести македонские гарнизоны из городов, а в Геллеспонте — из Сеста и Абидоса; Перинф возвратить византийцам, освободить все гавани Азии.²²¹⁾ Ахейцы просили себе назад Коринф и Аргос. Этолийцы, так же как и римляне, требовали, во-первых, очистить всю Грецию, во-вторых, возвратить им города, раньше входившие в этолийский союз.²²²⁾

Требования римских союзников Филипп назвал наглыми.²²³⁾ Они, по существу, означали ликвидацию всех территориальных приобретений Македонии на востоке Средиземноморья, в Элладе и Азии. Тем не менее в сепаратных переговорах с Фламинином Филипп, добиваясь мира, пошел на большие уступки: римлянам он обещал передать иллирийские местности, возвратить всех пленных и выдать перебежчиков, Атталу — выдать корабли и всех взятых в плен матросов, родосцам возвратить Перею, этолийцам — Фарсалу и Лариссу, ахейцам — Аргос и Коринф.²²⁴⁾ Филипп желал только сохранить свои гарнизоны в Халкиде, Деметриаде и Коринфе, наиболее важных стратегических пунктах Греции. С этими предложениями союзники не согласились и потребовали, чтобы Филипп, прежде всего, исполнил общее требование и вывел свои войска из Греции отовсюду, в противном случае недостатка в поводах к войне никогда не будет.²²⁵⁾ Филипп просил участников совещания не прерывать переговоров и не уничтожать надежды на мир.²²⁶⁾ Наконец, он просил время для отправки послав в Рим к сенату.²²⁷⁾ Римский главнокомандующий предоставил [231] македонскому царю двухмесячное перемирие, в течение которого тот должен отправить посольство в Рим. Туда же были отправлены и послы консула из числа его союзников. Римский сенат решил войну с Филиппом продолжать.²²⁸⁾

Таким образом, переговоры в Никее ничего не изменили. Противодействие греческих государств и твердые позиции римского сената сделали невозможными компромиссы. Исход войны должен был решиться на поле сражения. Противники начали готовиться к генеральному сражению. В этих условиях Филипп, особенно заинтересованный в концентрации всех своих сил, произвел набор по всем городам царства. Ливий указывает, что, в связи с истощением населения Македонии во время войн, пришлось в армию мобилизовать 16-летних юношей и выслуживших свой срок службы старцев. В армию были взяты почти все, «у кого только оставалось сколько-нибудь сил».²²⁹⁾

Рис. 12. Битва при Киноскефалах в 197 г. до н. э.

Решающее сражение произошло в Фессалии в Киноскефалах в июне 197 г. до н. э. Сначала македонская фаланга опрокинула левый фланг противника.²³⁰⁾ Но, быстро продвинувшись вперед, она рассыпалась по холмистой местности и стала уязвимой; не могла устоять на правом фланге перед римскими манипулами, поддержанными этолийской конницей и слонами.²³¹⁾ Македоняне были рассеяны и потерпели поражение. Полибий говорит, что римлян пало в этой битве до семисот человек, македонян до восьми тысяч и не меньше пяти тысяч взято было в плен.²³²⁾ Главную роль в этой битве сыграли этолийцы. В это время родосские и ахейские вспомогательные войска разбили македонскую армию при Стратоникее в М. Азии. Филипп отступил по направлению к Темпам в Македонию.²³³⁾ Вскоре он начал переговоры с победителями. Состоялось третье свидание его с Фламинином, на котором должны были быть определены условия предстоящего мирного договора. До этого по поводу мирных предложений Филиппа консул созвал совещание союзников.²³⁴⁾ Царь атаманов Аминандр высказал довольно умеренные требования и обратил внимание на то, что мир надо строить с таким расчетом, чтобы Греция и в присутствии римлян имела в себе довольно силы «отстоять свое спокойствие и свободу».²³⁵⁾ Этолийцы в лице Александра и Фенея требовали уничтожения Македонского государства.²³⁶⁾ На это римляне не шли. Когда Филипп на собрании всех союзников заявил, что он согласен исполнить прежние требования римлян и римских союзников, а во всем прочем полагается на усмотрение сената, Фламинин пошел навстречу домоганиям македонского царя.²³⁷⁾ Он согласился заключить с царем четырехмесячное перемирие с тем условием, что Филипп заплатит ему тотчас двести талантов, выдаст заложников, в числе которых должен быть его сын Деметрий. Что касается общих переговоров о мире, македонянам разрешалось отправить послов в Рим.²³⁸⁾ После этого, указывает Полибий, все стали отправлять в римский сенат посольства — одни, чтобы содействовать миру, другие, чтобы противодействовать ему.²³⁹⁾

С точки зрения Полибия, главным основанием для римского командующего искать мира с Македонией послужило известие, что Антиох с войском выступил из Сирии и держит путь на Европу. При таких обстоятельствах Филипп, ободренный [233] надеждами на сирийского царя, смог бы затянуть войну настолько, что честь завершения ее достанется другому консулу, который прибудет ему, Фламинину, на смену.²⁴⁰⁾ Но не только сирийская опасность заставила быстро найти общий язык между вчерашними противниками — Римом и Македонией. Этого также требовало развернувшееся движение греческих государств к самостоятельности. Примером может служить борьба беотийских городов, в которых имели место случаи массового избиения римских солдат, проходивших по беотийским владениям.²⁴¹⁾ Когда Фламинин вознамерился воевать с ними, ахейцы заявили, что если беотийцам не будет дано мира, они вместе с ними будут воевать против римлян. Война была предотвращена.²⁴²⁾ Волнения охватывали также Фокиду, Эпир, Элиду и другие греческие области. Кроме того, обострились социальные противоречия в самом Римском государстве. В Этрурии, Сетии, Норбе, Цирцее происходили восстания рабов; в Испании римляне потерпели поражение; в самом Риме усилились антивоенные настроения.²⁴³⁾

Таким образом, внутренние противоречия в рабовладельческих государствах, усиление движения угнетенных в Греции и Италии, с одной стороны, и угроза со стороны Сирии по отношению к основным участникам войны — Македонии, Пергаму, Родосу, — с другой, способствовали быстрому завершению войны.

В это время из Рима прибыло десять послов с полномочиями по устройству греческих дел и решением сената относительно мира с Филиппом. Важнейшие статьи мирного договора сохранились у Полибия и Ливия. Они сводятся к следующему: все греки в Европе и в Азии должны быть свободны и получить самоуправление. Греки, находившиеся под властью Филиппа, и города, в которых стояли македонские гарнизоны, должны быть переданы римлянам. Им же должны быть возвращены все пленные и перебежчики, выданы палубные суда, кроме пяти кораблей. Македоняне обязались уплатить тысячу талантов контрибуции, половину немедленно, половину в течение десяти лет.²⁴⁴⁾ К этим пунктам договора Ливий сообщает еще некоторые подробности, взятые из анналистических источников. К ним относятся: не вести войн за пределами Македонии без разрешения сената, не держать вооруженными более пяти тысяч воинов и не иметь в армии ни одного слона. На царя была наложена ежегодная дань по [234] 4 тыс. фунтов серебра в течение 10 лет. В обеспечение договора были взяты заложники, в числе их Деметрий, сын Филиппа.²⁴⁵⁾ Ливий также упоминает и о тех наградах, которые получили некоторые римские союзники. Пергаму были подарены слоны и остров Эгина, родосцам — Стратоникея и другие города Карии, которыми владел Филипп, афинянам отданы острова Лемнос, Имброс, Делос и Скирос. Халкиду и Деметриаду решено было удержать, пока не исчезнет опасность со стороны Антиоха.²⁴⁶⁾ Здесь следует обратить внимание на то, что эти пункты договора были приняты еще на совместной конференции всей антимакедонской коалиции и выражали интересы не только Рима, но и его союзников. Поэтому приписать полностью заключение мирного договора инициативе римского сената вряд ли правильно, но также неправильно было бы умалять его роль в этом вопросе.

В результате договора греки добились полного очищения греческих городов от гарнизонов македонского царя. Македония потеряла все свои владения и сохранила лишь собственную территорию. Это было серьезное поражение. Причины его нужно искать прежде всего во внутренних процессах, происходивших в Македонии, в том кризисе, который охватил страну с начала II в. до н. э., как раз в годы второй македонской войны. К этому экономическому фактору присоединился и фактор политический, — окончательный крах олигархической политики Македонского государства, проводимой в Элладе. Традиционное антимакедонское движение греческих городов сыграло значительную роль в этом поражении Македонии.

Используя старинную борьбу греческих городов против Македонии за независимость, римляне сумели создать довольно мощную антимакедонскую коалицию. Отсутствовал единый фронт греческих государств, разобщенных между собою. В них постоянно вспыхивала вражда между собой и между различными социальными группировками внутри каждого из государств. Напуганная размахом социальной борьбы, рабовладельческая аристократия предавала интересы своей страны и шла на союз с Римом, в котором видела надежную опору сохранения ее господства. Это все не могло не ослабить силы греко-македонского мира. Именно отсутствие единого фронта греческих государств, переход наиболее сильных из них, как Этолия и Ахайя, на сторону Рима, предательство [235] Антиоха Сирийского, боявшегося усиления Македонии и объявившего нейтралитет, — все это помогло римлянам победить Филиппа. Не последнее место в этой цепи причин занимала демагогическая политика македонян, сыгравшая важную роль на последнем этапе второй македонской войны.

Рис. 13. Монета Фламинина.

После заключения мира с Македонией греки, по словам Полибия, воспрянули духом и преисполнились радости.²⁴⁷⁾ По словам Ливия, вся Греция, пользуясь плодами мира и свободы, наслаждалась своим положением.²⁴⁸⁾ Фламинина стали восхвалять как освободителя греков, их защитника и спасителя, его закидали венками и лентами.²⁴⁹⁾ Выдающийся эпиграммист того времени поэт Алкей Мессенский выразил эту восторженную мысль в своей эпиграмме:

Некогда Ксеркс приводил на Элладу персидское войско,
И из Италии Тит войско с собою привел.
Но если первый стремился ярмо наложить на Европу, —
Освободить от ярма хочет Элладу второй.²⁵⁰⁾

На торжестве истмийских игр в 196 г. Фламинин провозгласил свободу всех греческих государств. Они объявлялись ελεύθεροι, αφρούρετοι, αφορολόγητοι, т. е. свободными от гарнизонов, от податей и могли иметь свободное государственное устройство. Как говорит Полибий, это объявление было принято с восторженным одобрением. Но «свобода», полученная [236] из рук римлян, не принесла грекам благополучия. В Греции, по выражению этолийцев, «совершается не освобождение эллинов, а лишь смена господ».²⁵¹⁾

Вмешательство римлян в греческие дела имело своим следствием разрушение многих городов, обращение большого количества жителей в рабство, захват римлянами большой добычи. Три дня продолжался триумф Фламинина, римские войска везли добычу, захваченную в Греции и Македонии.²⁵²⁾ В первый день несли оружие, знамена, бронзовые и мраморные статуи; во второй день — золото и серебро в изделиях, слитках и монетах: серебра — 18270 фунтов, много серебряных сосудов превосходного мастерства, много художественной бронзовой посуды и 10 серебряных щитов; 84 тыс. серебряных тетрадрахм, соответствующие 252 тыс. римских динариев; золота принесли 3714 фунтов, кроме того, щит целиком из золота и 14514 золотых монет «филиппиков». На третий день принесли 114 золотых венков — «дары» греческих государств.

Римляне пока не искали в Греции никаких территориальных приобретений и не стремились создавать там своей администрации, о чем говорит хотя бы тот факт, что после войны они вывели свои гарнизоны из Греции.²⁵³⁾

Объяснение этого факта следует искать в том, что римляне опасались восстаний греков, которые могли быть использованы побежденной Македонией, особенно Антиохом, укрепившимся в Азии и стоявшим одной ногой во Фракии. Римское господство на Балканах с окончанием второй македонской войны еще не было обеспечено. И перед лицом новой, сирийской войны Риму было выгодно, с одной стороны, умеренным договором с Филиппом стремиться использовать его как союзника в неизбежной войне с Антиохом, с другой — формальным предоставлением свободы Греции добиться ее изоляции как союзника сирийского царя. Кроме этого, объявление свободы греческих городов должно было послужить и дальнейшему ослаблению Македонии, ибо ненадежный греческий тыл предостерегал бы ее от каких-либо значительных антиримских выступлений.

Опираясь на романофильские элементы в греческих городах, римляне, вопреки желанию греков, перекраивали греческие области, ставили у руководства людей богатых, кому «дороже всего общее спокойствие и тишина».²⁵⁴⁾ Они выступили как душители революционного движения в Греции, особенно в Спарте. [237]

Оставаясь на Балканах без преемника до 194 г., Фламинин обрушился на Набиса и потребовал от греков, чтобы они, под предлогом «освобождения» греческих городов от тирании, объявили Набису войну. При помощи аристократических сил греческих государств ему удалось победить Набиса, в 195 г. до н. э. отнять у него Аргос и другие подвластные ему города на побережье Пелопоннеса, все его владения на Крите, замкнув его только в Спарте.²⁵⁵⁾

Разгромив государство Набиса, Рим обрушился на демократическую Этолию, которая вскоре станет союзницей Антиоха против римлян. Одержав победу во второй, македонской войне и укрепив свои позиции в Греции, Рим должен был заступить там место Македонии.

Как по поводу т. н. первой македонской войны, так и по поводу второй македонской войны среди ученых нет единого мнения. Одни полностью отрицают наличие у Рима агрессивных устремлений в отношении Востока. К ним относится, в первую очередь, Моммзен, окрестивший «тупоумной недобросовестностью» всех тех историков, которые не хотят признавать, что в то время «Рим вовсе не стремился к владычеству над государствами Средиземного моря».²⁵⁶⁾ Отрицает агрессивные намерения Рима в этой войне и М. Олло. Другие ученые, как например Валек, наоборот, считают возникновение второй македонской войны результатом сознательной планомерной империалистической политики Рима. В том и другом случае не берутся во внимание роль восточных государств, противоречия в эллинистическом мире, обострение социальной борьбы в эллинистических государствах. Единственной движущей силой в этом военном конфликте признается Рим. Безусловно, такая позиция ученых не может быть признана правильной. Однако мы не можем разделить и ту точку зрения, которая объясняет события, связанные со второй македонской войной только противоречиями между эллинистическими государствами, умаляя роль Рима и тех противоречий, которые происходили в самом Римском государстве. Правильный взгляд на этот вопрос высказан А. Б. Рановичем, который видел причины второй македонской войны в совокупности как социальных и политических противоречий в эллинистическом мире, [238] так и в Риме.²⁵⁷⁾ Хотя Рим вступил в борьбу на Востоке как союзник эллинистических государств, Римское государство имело свою внешнюю политику, которая и определяла ее участие в судьбах восточного Средиземноморья.

Анализ хода войны, всех ее перипетий не дает нам права считать, что основные стратегические и тактические цели римской армии диктовались военной слабостью римлян, у которых будто бы не было самостоятельного плана войны, начавшейся в Греции, только потому, что Рим вмешался в среду боровшихся и соперничавших между собою государств.²⁵⁸⁾

О том, что римляне вслед за окончанием войны с Ганнибалом решили воевать с Филиппом, свидетельствуют следующие факты.

1) На собрании этолийцев в Навпакте в 200 г. до н. э. римский посол сказал, что поскольку римляне были заняты пунической войной, они прекратили войну с Филиппом. Теперь же, окончив эту войну, «со всеми нашими силами наляжем на Македонию».²⁵⁹⁾ 2) Римляне стремятся дипломатическим путем изолировать Антиоха сирийского от македонского царя, а от Египта добиться согласия на невмешательство в греко-македонские дела.²⁶⁰⁾ 3) Римский сенат отправил в восточные воды претора М. Валерия Левина с 38 кораблями для наблюдения за действиями Филиппа.²⁶¹⁾ 4) Во время никийской конференции в 198 г., когда шел вопрос о заключении мирного договора Рима и его союзников с Филиппом, Тит Фламинин подчеркнул, что ни одно из обсуждаемых здесь условий не может быть принято без утверждения сената.²⁶²⁾ И действительно, только после того, как сенат принял решение не прекращать войны, она продолжалась. 5) Ливий прямо заявляет, что Аттал и родосцы «уступили римлянам славу вести войну с Филиппом и окончить ее».²⁶³⁾ Консул Фламинин решил все по собственному усмотрению.²⁶⁴⁾ Рим ни в коем случае не хотел усиления в Греции какого-либо одного государства за счет другого. Поэтому Этолия, выразившая желание стать гегемоном в Элладе, была обделена. Македонии же оставлены силы в такой мере, что она не могла вести самостоятельной политики. Во всемерном ослаблении греческих городов Рим видел путь к полному завоеванию Греции. [239]

Как видим, Рим имел свои планы и свои цели на Балканском полуострове. Чтобы стать хозяином восточной части Средиземноморья, он стремился сокрушить Македонию, для чего военным вмешательством и с помощью дипломатических интриг удачно использовал противоречия внутри греко-эллинистического мира.

¹¹³⁾ Polyb , III.2.8; XV.20.2-5; Арр. Mac., 4; Just., XXX.2.8.

¹¹⁴⁾ Н. Машкин. История Рима, стр. 160.

¹¹⁵⁾ Относительно экспедиции Филиппа V в М. Азию имеются в источниках расхождения главным образом в определении времени этой экспедиции. Ввиду имеющихся пробелов об этом событии в трудах Полибия особую ценность представляют указания Аппиана. Последовательность экспедиции он излагает таким образом: Филипп завоевал острова Самос и Хиос, разорил частично царство Аттала, пытаясь дойти до самого Пергама. Изложение Полибия здесь является очень неполным. В частности, Полибий не упоминает о завоевании Хиоса македонянами. Аппиан в этом отношении его дополняет. (См.: Р. Meloni. Jl valore storico, p. 25-26.

¹¹⁶⁾ Polyb., XVI.1; Diod., XXVIII.1; App. Mac., 4; Liv., XXXI.46.

¹¹⁷⁾ И. В. Нетушил. Обзор римской истории. Харьков, 1916, стр. 111.

¹¹⁸⁾ Polyb., XVI.1.24.

¹¹⁹⁾ Paus., I.36.5-6.

¹²⁰⁾ С. А. Жебелев. Из истории Афин 229—31 гг. до н. э. СПБ. 1898, стр. 81, 119.

¹²¹⁾ Полибий, Плутарх, Ливий рисуют Набиса жадным и жестоким тираном. Это объясняйся тем, что Набис своими мероприятиями подрывал основы рабовладельческого строя, на стороне которого стояли эти историки (см. Polyb., XIII.6).

¹²²⁾ Polyb., XIII.6.3-4.

¹²³⁾ Полибий указывает, что новые законы Доримаха и Скопага должны были защищать людей „беспокойного нрава, обремененных многочисленными денежными обязательствами" (Polyb., XIII.1.2).

¹²⁴⁾ Polyb., XV.21.

¹²⁵⁾ Liv., XXXI.46.4.

¹²⁶⁾ Polyb., XVI.25.2.

¹²⁷⁾ Там же, XVI.25.4.

¹²⁸⁾ Там же, XVI.26.8.

¹²⁹⁾ Polyb., IX.44.2.

¹³⁰⁾ Liv., XXXI.2.

¹³¹⁾ Liv., XXXI.6.3.

Интересно в этом отношении выступление народного трибуна Кв. Бебия, обвинившего римский сенат в том, что войны следуют за войнами и что плебеи никогда не могут пользоваться миром (см. Liv., XXXI.6.3-4). Характерно, что среди народа стали распространяться слухи о различного рода предзнаменованиях, не предвещавших успеха в войне (Liv., XXXI.12.5-7).

¹³²⁾ Liv., XXXI.7.

¹³³⁾ Там же, XXXI.7, 8.1.

¹³⁴⁾ Вайнберг. Указ. соч., стр. 32.

¹³⁵⁾ Обе диссертации не опубликованы.

¹³⁶⁾ Тупиков. Указ. соч., стр. 268.

¹³⁷⁾ Содержание внешней политики Сципионов. См. Polyb., XXI.11.

¹³⁸⁾ Вайнберг. Указ. соч., стр. 34.

¹³⁹⁾ Ливий указывает, что Сопатр был взят в плен римлянами и содержался в оковах (Liv., XXXI.26).

¹⁴⁰⁾ Liv., XXX.26.

¹⁴¹⁾ Там же, XXXI.3.

¹⁴²⁾ Polyb., XVI.24.3.

¹⁴³⁾ Там же, XVI.24.4.

¹⁴⁴⁾ Там же, XVI.24.3.

¹⁴⁵⁾ Там же, XVI.27.2-3, 3-4. {так — HF}

¹⁴⁶⁾ С. А. Жебелев. Из истории Афин, стр. 104, 105, 110.

¹⁴⁷⁾ Ср. Polyb., XVI.27.

¹⁴⁸⁾ Polyb., XVI.29.1.

¹⁴⁹⁾ Polyb., XVI.30.6.

¹⁵⁰⁾ Там же, XVI.31.3; 34.9.

¹⁵¹⁾ Liv., XXXI.16.7-8.

¹⁵²⁾ Polyb., XVI.30-31; Liv., XXXI.16-17.

¹⁵³⁾ Там же, XVI.34; Liv., XXXI.18.

¹⁵⁴⁾ Там же, XVI.31.3; 34.9.

¹⁵⁵⁾ Там же, 34.3-6.

¹⁵⁶⁾ Там же, XVI.34.5-7; Liv., XXXI.18, 2-4; Diod., XXVIII.6; Арр. Mac., 4.2.

¹⁵⁷⁾ Установлено, что главным источником XXXI книги Ливия были анналисты и Полибий. При этом главы 14-18 и 22-47, в которых, в основном, изложена вторая македонская война, написаны по истории Полибия. См. Nissen. Kritische Untersuchungen über die Quellen der vierter and fünften Dekade des Livius. Berlin. 1863, p. 119; С. А. Жебелев. Из истории Афин, стр. 97-98. Тит Ливий не уклоняется от первоначального текста Полибия в отношении оценки политики Филиппа и его союзников, а также войн между Филиппом и Римом. История войны между Македонией и Грецией, например, является простым пересказом текста Полибия или его переводом. Отклонения Т. Ливия качаются частных вопросов (см. Nissen, S. 62, 70, 83-85, 121-122).

¹⁵⁸⁾ С. А. Жебелев путем тонкого филологического и исторического анализа сделал попытку установить хронологическую последовательность событий 200 г. в своей статье „Первый год второй македонской войны". ЖМНП, 1894, декабрь, стр. 101-144.

¹⁵⁹⁾ Р. Meloni. Jl valore storico, p. 54.

¹⁶⁰⁾ Liv., XXXI.14.

¹⁶¹⁾ Там же, XXXI.14.2.

¹⁶²⁾ Hич. Указ. соч., стр. 219.

¹⁶³⁾ Liv., XXXII.3. См. Жебелев. Из истории Афин, стр. 118, 144.

¹⁶⁴⁾ Liv., XXXI.16.2-3.

¹⁶⁵⁾ Там же, XXXI.23.1-10.

¹⁶⁶⁾ С. Жебелев. Из истории Афин, стр. 126.

¹⁶⁷⁾ Liv., XXXI.44.4-8.

¹⁶⁸⁾ См. С. Жебелев. Первый год второй македонской войны, стр. 132 сл.

¹⁶⁹⁾ Zonar, IX.15.

¹⁷⁰⁾ Liv., XXXI.27.2-8; Zonar, IX.15.

¹⁷¹⁾ Там же, XXXI.28.1-4.

¹⁷²⁾ Там же, XXXI.28.3.

⁺ В книге «что» — HF.

¹⁷³⁾ Liv., XXXI.28.4-6.

¹⁷⁴⁾ Там же, XXXI.25.1-2.

¹⁷⁵⁾ Там же, XXXI.25.3-11.

¹⁷⁶⁾ Там же, XXXI.29.1.

¹⁷⁷⁾ Там же, XXXI.29.2-16.

¹⁷⁸⁾ Там же, XXXI.30.1.

¹⁷⁹⁾ Там же, XXXI.30.5-11.

¹⁸⁰⁾ Там же, XXXI.31.1-20.

¹⁸¹⁾ Liv., XXXI.32.5.

¹⁸²⁾ Там же, XXXI.1.2-3.

¹⁸³⁾ С. А. Жебелев. Из истории Афин, стр. 144.

¹⁸⁴⁾ Liv., XXXI.38.7.

¹⁸⁵⁾ Там же, XXXI.40.8.

¹⁸⁶⁾ Там же, XXXI.43.2.

¹⁸⁷⁾ Там же, XXXII.21.19-20.

¹⁸⁸⁾ Liv., XXXII.6.8.

¹⁸⁹⁾ См. известия Павсания относительно П. Виллия в книге VII.7.5-16, 10 и разбор этого исторического экскурса у С. А. Жебелева. Из истории Афин, стр. 146-151.

¹⁹⁰⁾ Polyb., XVIII.12.3-4.

¹⁹¹⁾ Liv., XXXI.41; Walbank, Указ. соч., стр. 151-155.

¹⁹²⁾ Всемирная история, т. II. стр. 312. Переход ахейцев на сторону врагов Македонии Уолбенк объясняет лишь старинными традициями борьбы греков за независимость против македонского господства (стр. 158).

¹⁹³⁾ Liv., XXXI.25.

¹⁹⁴⁾ Там же. XXXII.19.1; ср. Paus., VIII.8.2.

¹⁹⁵⁾ Там же, XXXI.25.

¹⁹⁶⁾ Там же, XXXII.5.

¹⁹⁷⁾ Там же, XXXII.19-23.

¹⁹⁸⁾ Там же, XXXII.19.1-6; Zonar, IX.16; Арр. Mac., 7.

¹⁹⁹⁾ Там же, XXXII.19.6-7. «...terrebat Nabis Lacedaemonius, gravis et adsidutis hostis; horrebant Romana arma; Macedonum beneficiis et veteribus et recentibus obligati erant».

²⁰⁰⁾ Там же, XXXII.19.10.

²⁰¹⁾ Liv., XXXII.19.11-12.

²⁰²⁾ Там же, XXXII.20, 21.

²⁰³⁾ Там же, XXXII.25.11.

²⁰⁴⁾ Там же, XXXI.38-39.

²⁰⁵⁾ Там же, XXXII.39.

²⁰⁶⁾ Там же, XXXIV.38.

²⁰⁷⁾ Liv., XXVI.25; XXXI.40.

²⁰⁸⁾ Там же, XXXI.19, 23, 27, 39; XXXII.27.

²⁰⁹⁾ Там же, XXXI.19; XXXII.1, 3, 28.

²¹⁰⁾ Там же, XXXII.5.

²¹¹⁾ Там же, XXXII.10.

²¹²⁾ Liv., XXXII.32.9.

²¹³⁾ К сожалению, XVII книга Полибия, в которой были изложены события 199 и 198 гг., утеряна. XVIII книга начинается с переговоров о мире между Филиппом и римским консулом в 198 г. до н. э.

²¹⁴⁾ Liv., XXXII.32.10-11.

²¹⁵⁾ Polyb., XVIII.1, 2.

²¹⁶⁾ Polyb., XVIII.1.3-5; Liv., XXXII.32.11.

²¹⁷⁾ С. А. Жебелев. Из истории Афин, стр. 159.

²¹⁸⁾ Polyb., XVIII.1.11.

²¹⁹⁾ Polyb., XVIII.1.13-14; Liv., XXXII.33.3-4.

²²⁰⁾ Там же, XVIII.2.2, Liv., XXXII.33.5.

²²¹⁾ Там же, XVIII.2.3-5; Liv., XXXII.33.8.

²²²⁾ Там же, XVIII.2.3-4; Liv., XXXII.33.6-7.

²²³⁾ Там же, XVIII.5.6.

²²⁴⁾ Там же, XVIII.8.8; Liv., XXXII.35.9-11.

²²⁵⁾ Там же, XVIII.9.1; там же, XXXII.35.12.

²²⁶⁾ Там же, XVIII.9.4; там же, XXXII.30.3-4.

²²⁷⁾ Liv., XXXII.36.4; „aut iis condicionihus se pacem impetraturum aut quascumque senatus dedisset leges pacis accepturum".

²²⁸⁾ Polyb., XVIII.12.1; Liv., XXXII.37.

²²⁹⁾ Liv., XXXIII.3.

²³⁰⁾ Polyb., XVIII.25.4.

²³¹⁾ Там же, 25.5.

²³²⁾ Там же, 27.6.

²³³⁾ Там же, 27.1; 33.1.

²³⁴⁾ Там же. XVIII.46.

²³⁵⁾ Там же, XVII.36, 3-4; Liv., XXXIII.12.2.

²³⁶⁾ Там же, XVIII.36.7; 37.11; Liv., XXXIII.12.4.

²³⁷⁾ Там же, XVIII.38.2; Liv., XXXIII.13.3-4.

²³⁸⁾ Там же, XVIII.39.5; Liv., XXXIII.13.14-15; App. Mac., 9.2.

²³⁹⁾ Там же, XVIII.39.7.

²⁴⁰⁾ Polyb., XVIII.39.3-4.

²⁴¹⁾ Liv., XXXIII.29.3-4.

²⁴²⁾ Там же, 29.8-12.

²⁴³⁾ Liv., XXXII.26; XXXIII.36.26; Polyb., XVIII.42.

²⁴⁴⁾ Polyb., XVIII.44, 67; Liv., XXXIII.30.5-7. Эти же условия договора приводит Аппиан, Maced., 9. Ср Plut. Flam., 9; Arat., 54, ср. Paus., VIII.7.8.

²⁴⁵⁾ Эти показания анналистичеких источников Ливия некоторыми историками, например, Ниссеном, опровергались. С.А. Жебелев не поддерживает опровержений. См. С.А. Жебелев, Из истории Афин, стр. 156-157.

²⁴⁶⁾ Liv., XXXIII.30. 11. Разные точки зрения относительно подарков см. у С. А. Жебелева, указ. соч., стр. 157.

²⁴⁷⁾ Polyb., XVIII.45.1.

²⁴⁸⁾ Liv., XXXIV.22.4-5.

²⁴⁹⁾ Polyb., XVIII.46.12; Plut. Flаmin.

²⁵⁰⁾ Греческая эпиграмма. М., 1960, стр. 142.

²⁵¹⁾ Polyb., XVIII.45.6.

²⁵²⁾ Подробное описание триумфального шествия имеется у Ливия; см. Liv., XXXIV.52.4-11. Это описание триумфа с Полибием не связано (см. Nissen, S. 161).

²⁵³⁾ Liv., XXXIV.43.51.

²⁵⁴⁾ Liv., XXXIV.51.6.

²⁵⁵⁾ Характерно, что против Набиса на стороне римлян выступил также Филипп (Liv., XXXIV.26.10). Он выступил и против своего недавнего союзника Антиоха (Liv., XXXVI.4).надеясь на взаимное ослабление воюющих сторон. Это предположение тем более вероятно, что Филипп, помогая римлянам при их переправе в Азию, устраивая для них мосты, прокладывая дороги и защищая их от набегов варваров, отказался сопровождать, их на обратном пути, когда римляне победили Антиоха и фракийцы ограбили римское войско. App. Maced, IX.5. Liv., XXXVIII.40.

²⁵⁶⁾ Т. Моммзен. История Рима, т. 1, стр. 659.

²⁵⁷⁾ А. Ранович. Эллинизм и его историческая роль, стр. 258.

²⁵⁸⁾ П. Н. Тарков. Греко-эллинистический мир на рубеже III и II вв. до н. э., стр. 290.

²⁵⁹⁾ Liv., XXXI.31.18-20.

²⁶⁰⁾ Там же, XXXI.2.3-4; Just., XXX.3.3-4; Polib., XVI.27.5.

²⁶¹⁾ Там же, XXXI.3.3.

²⁶²⁾ Polyb., XVIII.9.9; Liv., XXXII.36.7.

²⁶³⁾ Liv., XXXI.15.9-11.

²⁶⁴⁾ Там же, XXXIII.11-13.