Глава 7. Гунны и Западная Римская империя

История Западной Римской империи в V в. теснейшим образом переплеталась с историей не только варварских германских, но и кочевых азиатских племен, вторгшихся в IV в. в Европу. Такие кочевники, как аланы, не сыграли значительной самостоятельной роли в жизни античного общества: основная их часть объединилась с вандалами. Но гунны с конца IV вплоть до середины V в. были важным фактором политической истории как Восточной, так и Западной Римской империи. И роль гуннов в европейской истории этого периода специфична: несмотря на внешнее сходство отношений германцев и гуннов с Римским государством, в целом по характеру и по историческому значению эти два типа связей были глубоко различными. Так же, как и германские племена, гунны то выступали в качестве союзников Империи, то наносили римскому государству сокрушительные удары. Но взаимодействие этого народа с позднеантичным обществом не привело к синтезу, а завершилось крушением гуннской державы и прекращением существования гуннов как самостоятельной этнической общности на территории Западной Римской империи.

Сама гуннская держава, утвердившаяся в Европе в V в., представляла собой по социальному и политическому характеру категорию, качественно отличную и от позднеантичного государства, и от варварских германских королевств. Это отличие было предопределено предшествующим историческим развитием гуннских племен.

Гунны явились в Европу из Центральной Азии, где еще в III в. до н. э. сложился союз тюркоязычных племен «хунну». По-видимому, в I в. до н. э. они были оттеснены китайцами на Запад. В середине IV в. н. э. гунны оказались в области между Волгой и Доном. Гунны покорили находившийся на Северном Кавказе племенной союз аланов. Они разгромили Боспорское царство. В 374 г. гунны под предводительством своего вождя Баламира (или Баламбера) вторглись на территорию остготов и нанесли им поражение. В зависимости от гуннов оказались, помимо аланов и остготов, также герулы, гепиды и другие племена.

Сообщения античных авторов в сочетании с некоторыми [105] археологическими данными позволяют составить представление о характере общественного строя гуннов в этот период. Гунны представляли собой кочевников-номадов. Клавдиан и Аммиан Марцеллин совершенно определенно утверждают, что гунны не занимаются земледелием, питаются мясом и кореньями, не имеют своих очагов и постоянно кочуют. О материальной культуре гуннов можно отчасти судить по находкам в погребениях. К таким находкам относятся бронзовые литые котлы, изделия полихромного стиля, сложносоставной лук, некоторые типы мечей.¹⁾ Предполагают, что в ремесленных изделиях гуннов отражены как культурные традиции пришельцев, так и античное мастерство боспорских ювелиров. Гунны одевались в льняные одежды и шкуры животных.

Вопрос о связи гуннов с Черняховской культурой неясен. Некоторые исследователи полагают, что гунны уничтожили эту культуру, другие считают, что ее развитие продолжалось и при гуннах.

Организация управления у гуннов этого времени характеризуется чертами родоплеменного устройства. Важные дела решались на собраниях племени, участники которых оставались на своих конях. По-видимому, у гуннов не было еще королевской власти, и они избирали вождей — primates, когда в этом возникала необходимость.²⁾ Сходный характер имели рексы, о которых упоминает Олимпиодор. Высказывалось предположение, что войско гуннов строилось по десятичному принципу: оно состояло из отрядов в сотню, тысячу, десять тысяч воинов.³⁾ По Аммиану Марцеллину боевой порядок гуннов состоял из «клиньев» (cuneas). Возможно, речь идет о родовых группах.⁴⁾

Имеются свидетельства о зарождающейся имущественной дифференциации среди гуннов. В некоторых погребениях было найдено большое количество золота и драгоценностей, одежда и сбруя, выложенные золотом.⁵⁾ Характерной чертой гуннов, согласно описанию Аммиана Марцеллина, была «безмерная страсть к золоту».⁶⁾ По-видимому, могилы с золотыми украшениями и богатым вооружением — это погребения родовой знати.

Для религиозных воззрений гуннов характерны шаманизм и магия. Способ погребения, принятый у гуннов (погребение вместе с умершим оружия, сбруи и других вещей), свидетельствует о вере в загробную жизнь.

Сплочение гуннских племен, которое было необходимым в период борьбы против аланов и остготов, после побед, достигнутых кочевниками, сменилось слабыми формами связей. Уже преемник Эрманариха — остготский король Видимер имел возможность привлечь на свою сторону часть гуннов.⁷⁾ Возможно, гуннский союз племен после побед над остготами распался.⁸⁾ Известные нам вожди гуннов конца IV — начала V в. (Ульдис, Донат, Харатон), очевидно, имели власть не над всеми гуннами.

Вооруженная борьба гуннов против Восточной Римской империи и мирные отношения с ней начались почти одновременно с [106] нападением кочевников на готов. После того как вестготы под предводительством Фритигерна перешли Дунай, отдельные гуннские отряды оказали им содействие во время восстания во Фракии. В 379 г. Феодосии I нанес поражение гуннам, опустошавшим Балканский полуостров. С этого времени гунны стали проникать в Паннонию. В конце IV — начале V в. имперское правительство то использовало гуннские отряды в качестве вспомогательных войск, то отражало их нападения на римскую территорию. Так, в 388 г. Феодосии I с помощью гуннских воинов одержал победу над претендентом на престол Максимом. Но в 395 г. гунны перешли через Дунай и стали опустошать римскую территорию от Фракии до Далмации. На Востоке гуннские отряды вторглись в Армению, Каппадокию и Сирию. В 398 г. Евтропий с помощью готских войск отразил гуннов. В 400 г. гуннский вождь Ульдис разгромил готского военачальника Гайну, выступившего против константинопольской знати. В 408 г. гунны под командованием Ульдиса проникли на территорию провинции Мезия II, захватили город Кастра Мартис, а затем стали опустошать Фракию. Римским властям удалось, однако, обещанием высокой наемнической платы привлечь на свою сторону часть гуннских воинов, и Ульдис вынужден был отступить.

В 412 г. посольство восточноримского правительства вело переговоры с гуннами; гуннский вождь Донат, по сообщению Олимпиодора, был отравлен римлянами. Его сменил Харатон, первый из рексов. Он получил дары от императора.⁹⁾

Константинопольские правители учитывали возможность гуннского вторжения и принимали меры для повышения обороноспособности государства. В 413 г. были построены новые стены вокруг Константинополя («Феодосиевы стены»), воздвигнуты крепости на Дунае. В 422 г. гунны снова совершили грабительский набег на Фракию.

В 30-е годы гуннская держава упрочивается. Еще в конце третьего десятилетия V в. вождем части гуннов стал Руа (Роас). Властью обладали также его братья Мундзук и Октар (возможно, что они возглавляли другие гуннские племена).¹⁰⁾

В последующие два десятилетия упрочившаяся гуннская держава вела активную внешнюю политику. Осуществляя свои цели путем дипломатических переговоров или военных действий, она превратила Восточную Римскую империю в зависимое государство, обязанное платить гуннам дань (об отношениях с Западной империей см. ниже). Около 430 г. Руа, ставший к этому времени, единоличным правителем гуннов, заключил с восточноримским правительством договор. Империя обязалась выплачивать гуннам ежегодно 350 фунтов золота. Гунны обменивались с Империей посольствами. По мнению Л. Варади, около 433 г. гунны поселились в Паннонии в качестве федератов. Данных о характере этого союза, однако, не имеется.¹¹⁾ Известно, что в начале 30-х годов гунны предъявили в Константинополе свои претензии. Они, угрожали войной, если им не будут возвращены перебежчики.¹²⁾ [107] С 434 г., после смерти Руа, гуннов возглавили два его племянника Бледа и Аттила.

В 435 г. был снова заключен договор между гуннами и восточноримским государством на новых условиях. Римляне должны были теперь выплачивать вдвое большую дань — 700 фунтов золота в год, не принимать перебежчиков из гуннских владений, возвращать римлян, бежавших из гуннского плена, или выплачивать за каждого из них по 8 солидов. Аттила получил звание magister militum. Константинополь согласился с требованием не заключать союза с тем народом, против которого гунны ведут войну.¹³⁾ Кроме того, римское правительство обязалось заботиться о создании благоприятных условий для римско-гуннской торговли на границе. Но в 441 г. Аттила и Бледа, обвинив римское правительство в том, что оно не соблюдало договор, начали военные действия против Восточной Римской империи. Гунны захватили Сирмий и Марг, Наисс, Филиппополь и подошли к Константинополю.¹⁴⁾ Феодосий II вынужден в 443 г. пойти на новый договор с гуннами на еще более тяжелых для римлян условиях. Восточно-римское правительство обязалось выплатить гуннам задолженность за прошлые годы (она была определена в 6 тыс. фунтов золота)¹⁵⁾ и вносить ежегодно 2100 фунтов золота — почти втрое больше суммы, установленной предыдущим договором. По-прежнему римляне были обязаны не принимать перебежчиков, а бежавших из гуннских владений римских военнопленных римские власти должны были возвращать или вносить уже по 12 солидов за человека. Таким образом, требования гуннов в отношении даней неуклонно возрастали. Но подобные размеры дани не были чем-то исключительным для того времени. Западноримское правительство в 408 г. согласилось, например, выплатить Алариху 4 тыс. фунтов золота. В начале V в. крупное имение приносило доход, согласно Олимпиодору, 4 тыс. фунтов золота в год, не считая продуктов, второстепенное имение — 1,5 тыс. фунтов.¹⁶⁾

В 445 г. Аттила, устранив Бледу, стал единоличным правителем гуннской державы. В 447 г. он возобновил наступление на Восточную Римскую империю. Гунны вторглись в Нижнюю Скифию, Мезию, нанесли поражение имперским войскам в Дакии (Dacia ripensis), захватили Марцианополь и еще сотню других городов, опустошили Балканский полуостров, снова создали угрозу столице. В 448 г. был заключен мир. Аттила потребовал от имперского правительства, чтобы римляне освободили правый берег Дуная от Сингудуна (ныне Белград) до Систова. Гунны требовали также перенести ярмарки с Дуная вглубь гуннских владений — в Наисс. Таким образом, вся Дакия Прибрежная и некоторые другие области к югу от Дуная отходили к гуннам; Дунай переставал быть границей Империи. Аттила по-прежнему требовал от римского правительства не принимать на свою территорию беглых из гуннских владений. К этим «беглым» (φυγαδες), очевидно, относились в первую очередь те гунны, которые бежали из владений Аттилы и поступили на службу к римлянам.¹⁷⁾ [108]

После прихода Марциана (450—457) к власти в Восточной Римской империи наступил новый этап в римско-гуннских отношениях. Император отказался платить дань гуннам. Аттила, уже сосредоточивший силы для борьбы против Запада, не мог сразу же достаточно эффективно реагировать на этот шаг Марциана. Небольшие силы гуннов, вторгшиеся на Балканский полуостров в 451 г., после того как Аттила начал свой поход на Запад, были отбиты восточноримскими войсками.

Прежде чем рассмотреть отношения гуннской державы с Западной Римской империей, остановимся на характеристике гуннского общества к середине V в. В исторической литературе высказывались различные, иногда полярно противоположные оценки характера социально-экономического и политического строя гуннов. Так, согласно точке зрения Ф. Альтхейма, представители гуннской знати (λογαδες) являлись владельцами феодальных вотчин.¹⁸⁾ Г. Вирт писал о гуннской державе как о наследственной монархии. Гуннские племена и податное население, по мнению немецкого историка, представляли собой сплоченный гомогенный блок вокруг общего центра. Пленные, находившиеся в гуннских владениях, были удовлетворены своим положением.¹⁹⁾ Согласно Я. Харматта, гуннская кочевническая держава резко отлична от азиатского объединения Hiung-nu. Последнее представляло собой еще федерацию племен. У европейских же гуннов родовой строй во 2-й четверти V в. разложился и возникло классовое общество. Одновременно образовалось примитивное классовое государство.²⁰⁾

Иную точку зрения высказал Э. А. Томпсон, утверждавший, что к середине V в. гунны перестали заниматься производительным трудом, в том числе и скотоводством, и представляли собой «паразитическое сообщество мародеров». Они жили за счет эксплуатации покоренного населения.²¹⁾

Следует отметить, что в нашем распоряжении очень мало данных о производстве и экономических отношениях у гуннов. По мнению Я. Харматта, экономика гуннов в V в. базировалась, как и прежде, на кочевом скотоводстве, отчасти на земледелии примитивного характера.²²⁾ Предположение Э. А. Томпсона относительно отказа гуннов от производительного труда представляется венгерскому историку неубедительным. У гуннов не было такой организации, которая могла бы обеспечить снабжение всего населения продовольствием за счет покоренного населения. Кроме того, перестав заниматься скотоводством, гунны лишились бы и своего конного войска.²³⁾ Действительно, маловероятным кажется, что довольно многочисленные гуннские племена, которые еще в конце IV в. жили за счет скотоводства и охоты, за несколько десятилетий столь коренным образом изменили самые устои своего существования. Но земледелие, вероятно, по-прежнему занимало весьма незначительное место в хозяйстве гуннов. Правда, в деревнях, находившихся во владениях гуннов, выращивали просо и ячмень, но неизвестно, относится это к деревням с гуннским или [109] местным населением. В свое описание событий уже после смерти Аттилы Приск включает замечание гунна Хелхала, что его соплеменники не занимаются земледелием.²⁴⁾ Неизвестен источник получения льна, из которого гунны изготовляли свою одежду: выращивали ли они его сами, или получали от податного населения. Нет также определенных данных о ремесленном производстве, об этническом составе лиц, занимавшихся ремеслом.²⁵⁾ В поселении, являвшемся резиденцией Аттилы, имелись дома постоянного типа, что обнаруживало тенденцию к переходу от кочевничества к оседлости.²⁶⁾ Но жилища основной массы гуннов напоминали по своей форме юрты, хотя и были уже деревянными.²⁷⁾

Гунны не носили металлических доспехов. Их войско состояло из легковооруженной конницы. Свои железные мечи они могли получать путем торговли или в качестве военной добычи во время завоевательных походов. Нападая на города, гунны применяли осадные машины.

Довольно значительную роль в общественной жизни гуннов играла торговля. Об этом свидетельствуют настойчивые требования гуннов во время переговоров с восточноримскими властями о создании благоприятных условий для торговли на границе. Рынки в пограничных селениях, очевидно, функционировали один раз в год. Римляне торговали шелком, вином, предметами роскоши, оружием. Гунны продавали лошадей и рабов.²⁸⁾ В гуннских владениях имелись восточноримские монеты. Золото, получаемое в составе дани или в качестве военной добычи, в значительной мере использовалось для украшений, хотя дань обеспечивала гуннов и финансовыми ресурсами, необходимыми для внешней торговли.²⁹⁾

В структуре гуннского общества к середине V в. заметны некоторые изменения по сравнению с 70-ми годами IV в. В сочинении Приска имеются данные об особом положении некоего высшего слоя свободных, которые, в отличие от primates Аммиана Марцеллина, не представляют собой родовую знать. Этот слой (λογαδες) состоит из приближенных Аттилы. Они сопровождают своего вождя на войну, управляют отдельными территориями, выполняют дипломатические миссии. Им предоставляется право первыми после Аттилы получать свою часть военной добычи.³⁰⁾

О положении рядовых свободных гуннов источники не содержат каких-либо сведений.

Рабы выполняли домашние работы, использовались в военных походах. Господа, очевидно, имели над ними право жизни и смерти. В какой мере рабы участвовали в процессе производства, источники не сообщают.

Для Я. Харматта λογαδες — это господствующий класс гуннского общества. Он полагает, что они в качестве вотчинников осуществляли эксплуатацию свободных людей: обедневшие свободные пасли скот и обрабатывали землю богачей.³¹⁾ Приск, упоминая приближенного Аттилы Бериха, отмечает, что он был начальником многих селений в гуннской земле; деревней, в которой [110] остановились восточноримские послы в 448 г., управляла жена Бледы.³²⁾ Все это не дает, однако, оснований видеть в Берихе или в жене Бледы владельцев вотчин. Скорее здесь можно усмотреть нечто сходное с институтом кормлений, который существовал в различных варварских королевствах.

Об эксплуатации знатными гуннами своих обедневших соплеменников вовсе нет данных. Рабство у гуннов, видимо, носило патриархальный характер. В общем источники, по нашему мнению, не дают оснований видеть в структуре гуннского общества что-либо большее, чем зачатки классового деления.

Знаменательно, что, несмотря на довольно тесные контакты с местным населением, наличие в гуннских владениях значительных масс римского населения и германцев, являвшихся уже христианами, среди самих гуннов христианские миссионеры успеха не имели.³³⁾

Пленные, захваченные гуннами, обращались в рабство. В отдельных случаях они могли добиться свободы, как это получилось с греком, который в беседе с Приском в ставке Аттилы утверждал, что иноземцы могут вести спокойную жизнь у гуннов. Но в целом этот слой населения, как сообщает Приск, находился в бесправном и тяжелом положении.³⁴⁾

Спорным является также вопрос об организации управления в гуннской державе. Я. Харматта отмечает наличие территориального деления у гуннов. Аттила выступает в качестве самодержавного правителя, который единолично принимает решения.³⁵⁾ Аттила назначал в некоторых случаях правителей для покоренных племен.³⁶⁾ Он сам творил суд, принимал посольства от других народов. В числе приближенных Аттилы имелись секретари. При дворе находились, очевидно, канцелярия и архив, в котором хранились договоры с иноземными государствами.³⁷⁾ Рассказ Приска о двух варварах, которые во время приема римского посольства при гуннском дворе пели песни о подвигах Аттилы, по мнению некоторых исследователей, напоминает сообщения о скальдах при дворах скандинавских королей.³⁸⁾

О тесных отношениях гуннов с готами говорит тот факт, что при дворе Аттилы пользовались готским языком наряду с гуннским.

Следует помнить, что власть гуннской державы распространялась на обширные территории восточной и центральной Европы, населенные многочисленными племенами. Нужды управления огромной территорией невозможно было удовлетворить лишь с помощью органов родоплеменного строя. Необходимость организации власти над покоренным населением форсировала, как это характерно и для других кочевнических держав, создание централизованной власти, элементов государственного устройства. Некоторые из институтов управления могли быть заимствованы у соседних народов, в частности у римлян.³⁹⁾ Но все это не означало еще создания собственно государства. Мы не располагаем данными о наличии публичной власти, отделенной от народа, — о [111] сложившемся государственном аппарате в центре и на местах. Многочисленные покоренные племена, очевидно, управлялись по-прежнему органами родоплеменного строя, и их отношение к гуннским властям выражалось лишь в уплате дани и выделении контингентов войск, когда Аттила предпринимал свои походы. Нет достаточных оснований и для утверждения, будто у самих гуннов черты родового строя были уже решительно отодвинуты на задний план.⁴⁰⁾ Этот вопрос нельзя решить на основании имеющихся в источниках скудных данных о характере общественного строя гуннов; нет, в частности, сведений о характере обычного права. Возможно, это право гуннов было еще проникнуто чертами родоплеменного строя.

Отсутствие специфического экономического базиса, который обусловливал в иных исторических условиях возникновение подлинного государства, вело к тому, что держава гуннов оставалась временным непрочным образованием.⁴¹⁾

Мы не видим поэтому достаточных оснований для того, чтобы рассматривать гуннское общество как раннефеодальное (патриархально-феодальное) или считать, что гуннская держава находилась на одном уровне развития с варварскими королевствами Европы.⁴²⁾ Она стояла на более низком уровне развития.

Оказавшись с конца IV в. существенным фактором политической истории Восточной Римской империи, гунны играли значительно меньшую роль в жизни Западной империи. Постепенно растущая обособленность обеих частей империи друг от друга сказалась и на их политике по отношению к гуннам. Каждое из двух римских государств определяло свои отношения к номадам обособленно, не добиваясь солидарных действий. Это обстоятельство бросалось уже в глаза современникам. Галльская хроника отмечала, что во время гуннских вторжений на Балканский полуостров в 447 г. Запад оставался безучастным.⁴³⁾

Историю взаимоотношений гуннов и равеннского правительства можно разделить на два неравных периода: 1) с 80-х годов IV в. до конца 40-х годов V в. и 2) с конца 40-х годов до распада гуннской державы. Первый период характеризуется главным образом мирными отношениями между номадами и Западной империей и службой гуннов в качестве вспомогательных войск римского государства. В 383 г. Баутон — франк, командовавший за-падноримскими войсками, использовал гуннские отряды из Паннонии для того, чтобы вытеснить германское племя ютунгов из Реции. В конце 80-х годов отряды гуннов, пытавшиеся проникнуть в Галлию, были отражены римскими войсками. Но ведя войну против Максима, под властью которого находились Галлия и Испания, Феодосий I использовал гуннские войска. В 406 г. к их помощи прибегнул Стилихон. Гуннские наемники дали римскому полководцу возможность нанести решительное поражение войску Радагайса.⁴⁴⁾ Они сыграли важную роль также и в борьбе против вестготов Алариха и Атаульфа. Так, фактический правитель Империи после гибели Стилихона Олимпий с тремя сотнями гуннских [112] воинов нанес поражение Атаульфу, который вел свой отряд из Паннонии в Италию на соединение с Аларихом.⁴⁵⁾ В 409 г. прибытие к Гонорию 10 тыс. гуннов, завербованных на римскую службу, заставило Алариха отложить свой поход на Рим.⁴⁶⁾

В дальнейшем западноримское правительство вело переговоры с гуннами и скрепляло соглашения с ними предоставлением заложников. В одном из случаев таким заложником был Аэций, завязавший в результате своего пребывания при гуннском дворе тесные связи с гуннами.⁴⁷⁾ В 423 г. восточноримский император, посылая войска против узурпатора Иоанна, захватившего на Западе власть, поручил Аэцию завербовать гуннские отряды. Аэций привел в Италию большое гуннское войско, но незадолго до этого Иоанн был свергнут и казнен. По другому соглашению с гуннами гуннские отряды ушли из Паннонии. Характер этого соглашения неясен. По мнению Л. Варади, речь идет здесь не о «внешних гуннах», т. е. не о самой гуннской державе, а о неких гуннских группах, находившихся в Паннонии в качестве федератов.⁴⁸⁾

В 30-40-х годах гунны прямо или косвенно участвуют в усобицах и внутренней борьбе, происходящей в Западной империи. При этом они либо непосредственно служат Империи в качестве наемников, либо действуют самостоятельно, но в соответствии с планами равеннского правительства.

В начале 30-х годов происходила борьба за власть между Аэцием, с одной стороны, и Плацидией, правившей Империей от имени малолетнего сына Валентиниана III, а также ее ставленниками Бонифацием, а затем Себастианом, с другой. Потерпев поражение в этой борьбе, Аэций бежал к гуннам, получил их поддержку и, вернувшись в 433 г. с гуннским войском в Италию, снова занял высшие должности в государстве и получил командование вооруженными силами Империи. Гуннам была предоставлена для поселения провинция Паннония II.⁴⁹⁾

В 435 г. бургундский король Гундахар напал на римскую провинцию Belgica I, и Аэций с войском, состоявшим из гуннов, герулов, франков и аланов, нанес ему поражение. На следующий год гуннские войска (неизвестно, по собственному почину, или по поручению Аэция, но во всяком случае с его согласия) разгромили королевство бургундов на Рейне.⁵⁰⁾

Римское правительство использовало также гуннские вспомогательные войска для подавления народного движения в Галлии и борьбы против Тулузского королевства вестготов. В 437 г. римский военачальник Литорий с помощью гуннов разбил багаудов Арморика. Руководитель восстания Тибатон попал в плен, движение было временно подавлено. Гуннское войско под командованием Литория освободило Нарбонну, которую осаждали вестготские войска. В 439 г., однако, под Тулузой Литорий потерпел поражение.

Таким образом, в рассматриваемый период характер гуннских отношений с Западной Римской империей был несколько отличен от взаимоотношений Восточной Римской империи и гуннов. Равеннскому [113] правительству не приходилось покупать мир с гуннами на таких унизительных условиях, как это вынуждены были делать константинопольские правители. Отношения Западной империи с гуннами не были, однако, такими, как с германскими федератами: если здесь и можно применить термин foedus, как полагает Л. Варади,⁵¹⁾ то это был союз особого рода. Равеннское правительство по существу использовало гуннов как наемников. Когда они селились на римской территории по договору с Западной империей, это означало фактически уступку варварам данной области. Римское правительство даже формально не сохраняло своих прав на эту территорию, а местное население оказывалось полностью под властью гуннов.

Взгляд римского общества на гуннов с времен Аммиана Марцеллина, считавшего гуннское племя самым диким на земле (omnem modum feritatis excedit), изменился. Правда, церковная традиция, как и раньше, представляла гуннов и их вождя Аттилу врагами христианского мира и разрушителями мирового порядка. Но уже для Приска Аттила — крупный государственный деятель, совершающий великие деяния.⁵²⁾ Сальвиан, утверждая, что язычники не так испорчены, как римляне, относит к варварам в равной мере франков, саксов, вандалов и гуннов. Как и Приск, он отмечает, что гунны не знают налогового гнета в отличие от подданных Римского государства.⁵³⁾ В правящих кругах римского общества имелись лица, видевшие в гуннах орудие римского военного могущества.⁵⁴⁾ Некоторые исследователи подчеркивали симпатии народных масс Западной Римской империи по отношению к гуннам.⁵⁵⁾ Источники не подтверждают, однако, этого предположения. В них нет данных о поддержке народными массами гуннов, и наоборот, даже жители Арморика — центра движения багаудов, выступили в 451 г. вместе с Аэцием против Аттилы.

В конце 40-х годов наступил новый этап в истории отношений Западной Римской империи с гуннами. Аттила принял в переговорах с равеннским правительством тон, который ранее он допускал лишь по отношению к Константинополю.⁵⁶⁾ Римским правящим кругам стало ясно, что Аттила готовится к походу на Запад.⁵⁷⁾ Государства, игравшие первостепенную роль в международных отношениях того времени — Восточная Римская империя и Вандало-аланское королевство — могли быть заинтересованы в подобном повороте событий, так как это отвлекло бы гуннские силы от востока, с одной стороны, и создало бы угрозу для Тулузского королевства вестготов (находившегося во враждебных отношениях с вандалами), с другой. Но определенных указаний на какую-либо деятельность восточноримского правительства, провоцировавшую столкновение между гуннской державой и Западной Римской империей, нет. Приск и Иордан сообщают, что Аттила предпринял поход против вестготов в угоду королю вандалов Гейзериху.⁵⁸⁾ Об активизации политики Аттилы на Западе свидетельствовало и его вмешательство во внутренние усобицы [114] франков. Когда в 450 г. возникли споры по поводу престолонаследия у рейнских франков, и младший сын короля получил поддержку со стороны Аэция, старший сын обратился за помощью к Аттиле.⁵⁹⁾ Еще раньше, когда в 448 г. войска Аэция подавили в Галлии новую вспышку движения багаудов, Аттила предоставил убежище одному из активных участников восстания врачу Эвдоксию.⁶⁰⁾ Подготовка Аттилы к войне против Запада обнаруживает своеобразный «юридизм» политики гуннского владыки, стремление найти такой повод к военным действиям, который показал бы, что право на его стороне.⁶¹⁾ С этой целью Аттила использовал обращение к нему за помощью в 450 г. сестры Валентиниана III Гонорий.⁶²⁾ Он потребовал согласия равеннского правительства на его брак с Гонорией и уступки ему в качестве приданого половины территории Западной империи, куда должна была войти Галлия.⁶³⁾

В начале 451 г. Аттила с большим войском выступил из Паннонии. Помимо гуннов в походе участвовали подвластные Аттиле племена — гепиды, ругии, герулы, остготы, скиры, часть рейнских франков, возможно и тюринги.⁶⁴⁾ Аттила захватил и частично разрушил Мец и приблизился к Орлеану. Аэцию удалось с помощью Авита склонить вестготского короля Теодериха к активным действиям против гуннов. Орлеан был спасен римско-готскими войсками, пришедшими на выручку городу. В войске Аэция ко времени решающего сражения находились также франки (салические и часть рейнских), бургунды, саксы (из поселений на Луаре), армориканцы и аланы. В битве на Каталаунских полях (при Мауриаке, близ Труа) Аттила потерпел поражение и отступил, потеряв значительную часть добычи, но не утратив способность продолжать войну. В 452 г. он, направив небольшой отряд против Восточной империи, с основными силами повел наступление на Италию. Гуннские войска захватили и разрушили Аквилию и ряд других городов Северной Италии, взяли Милан и Тичино. Аэций не располагал армией, способной остановить гуннов. Он советовал Валентиниану III оставить Италию. Но ситуация в Италии оказалась опасной для самих гуннов, так как страна страдала от голода и началась эпидемия. Это облегчило римскому посольству во главе с папой Львом I ведение переговоров с гуннами. Вождь гуннов согласился оставить Италию.

В 453 г. Аттила умер. Его многочисленные сыновья стали делить между собой подчиненные гуннам племена. Восстание среди этих племен, возглавленное гепидами, привело в 455 г. к поражению гуннов при Недао (в Паннонии). Затем гуннское войско было разбито остготами. Гуннская держава распалась. Большая часть гуннов ушла в Причерноморье, некоторые их соплеменники остались севернее нижнего Дуная и оказались под властью Восточной Римской империи. Отряды гуннов находились в 457 г. на римской службе, в войсках императора Майориана.

Во время своего почти векового пребывания в Европе гунны оказали существенное воздействие на судьбы Римской империи. Если не касаться косвенных форм гуннского влияния на историю [115] Римского государства, давления на германские племена, заставившего последние передвинуться на римскую территорию, то непосредственное воздействие гуннов на Империю было двояким. Гунны, как и германские варвары, использовались в качестве вспомогательных войск римского государства. Подобно германцам, они порой опустошали римскую территорию, истребляли и порабощали местное население, захватывали военную добычу. Набеги гуннов на римскую территорию носили особенно разрушительный и хищнический характер.⁶⁵⁾ Но основное отличие гуннской экспансии в Западной Европе заключалось в том, что, оставаясь преимущественно номадами-скотоводами, гунны не включались в ту производственную деятельность, которая была основой хозяйства на завоевываемых ими в Европе территориях — в земледельческие занятия. Это предопределяло неспособность к интеграции варваров-гуннов и коренного населения.

В исторической литературе победа Аэция над гуннами на Каталаунских полях иногда рассматривается как спасение западной цивилизации, или во всяком случае как спасение Галлии.⁶⁶⁾ Следует отметить, что агрессия гуннов против Западной империи еще раз отчетливо обнаружила неспособность римского государства самостоятельно оказывать эффективное сопротивление варварам. Без вестготов и других германских союзников Аэций не имел бы успеха в Каталаунской битве. Не располагая такой поддержкой, он оказался беспомощным во время итальянского похода Аттилы. Но не следует также преувеличивать значение римско-германского альянса, направленного против гуннов,⁶⁷⁾ ибо этот союз был непрочным и кратковременным. Известно, что Аэций с трудом добился согласия вестготов на совместное выступление, а сразу же после Каталаунской битвы он, опасаясь усиления вестготов, добился возвращения их нового короля Торисмунда в Тулузу. Он отпустил также своих франкских союзников. Все это предотвратило возможность полного поражения гуннов. Ряд германских племен, как отмечалось выше, выступал с самого начала на стороне Аттилы.

В общем для Римского государства оптимальным вариантом отношений с варварами типа гуннов оставалось использование их в качестве наемников. В период сплочения номадов и образования «кочевой державы» слабеющее Римское государство становилось данником этой державы. В обоих случаях взаимодействие между римским и гуннским обществами не носило конструктивного характера: оно ускоряло процесс истощения материальных ресурсов и сокращения населения Римской империи и в то же время не вело к таким изменениям в характере экономического и социального строя варваров, которые сделали бы возможным синтез римских и варварских общественных отношений. [116]

¹⁾ Засецкая И. П. О роли гуннов в формировании культуры южнорусских степей конца IV—V веков нашей эры. — В кн.: Археологический сборник. Л., 1977, № 18, с. 93-96. Werner J. Beiträge zur Archäologie des Attila-Reiches, S. 86.

²⁾ Amm. Marcel. Res gestae 31, 2, 7-8: ...hoc habitu omnes in commune Consultant: Agantur autem nulla severitate regali, sed tumultuario primatum ductu contenti perrumpunt, quidquid inciderit. По мнению Я. Харматты, primates Аммиана Марцеллина — слой знати (Harmatta J. The dissolution of the Hun-Empire. — In: Acta Archaeologica. Acad. Scient. Hungariae, 1952. p. 291). Это положение, однако, не подкреплено достаточно убедительными доказательствами.

³⁾ Harmalla J. Op. cit., p. 289; Thompson E. A. A History of Attila and the Huns.

⁴⁾ Amm. Marcel. 31, 2, 8. Cp. Tacitus. Germania VII. Thompson E. A. Op. cit., p. 43.

⁵⁾ Werner J. Op. cit., S. 85; Harmatta J. The golden bow of the, Huns. — In: Acta archaeologica Acad. Scient. Hungaricae, t. I; Fase. 1-2, 1951, p. 139. Lasiо G. The significance of the Hun golden bow. — Ibid., p. 91-104.

⁶⁾ Amm. Marcel. 31, 2, 11 (auri cupidine immensa flagrantes).

⁷⁾ Amm. Marcel. 31, 3, 3.

⁸⁾ См.: Thompson E. A. Op. cit., p. 59.

⁹⁾ Olymp. Frag. 18 — FHG, Bd IV.

¹⁰⁾ Jоrd. Get., 180; Thompson E. A. Op. cit., p. 63.

¹¹⁾ Várady L. Das letzte Jahrhundert Pannoniens (376—476), S. 303—304. Ср.: Demougeot E. Attila et les Gaules. — In: Mémoires de la Société d'agriculture commune et arts de Département de la Marne. T. 73. Paris, 1958, p. 9.

¹²⁾ Várady L. Op. cit., S. 307.

¹³⁾ Allheim F. Geschichte der Hunnen. Bd 4, S. 273.

¹⁴⁾ Stein E. Geschichte des spätrömischen Reiches. S. 437.

¹⁵⁾ Вопреки традиционной точке зрения относительно задолженности американский исследователь В. Бэйлесс доказывает, что 6 тысяч фунтов представляли собой сумму, которую Аттила взимал с римлян как своеобразный штраф за нарушение мира 438 года: Bayless W. The treaty with the Huns of 443. — American Journal of Philology, 97, 1976, p. 176-179.

¹⁶⁾ Olymp. Frag. 44.

¹⁷⁾ Prise. Frag., 7. — FHG, IV, p. 76. По мнению Г. Вирта, беглые, о которых сообщает Приск, были не столько соплеменниками Аттилы, сколько местным римским населением, которое гунны принуждали оставаться на своих [225] местах. См.: Wirth G. Attila und Byzanz. — Byzant. Zeitschrift, 60. Bd., 1967у H. 1, S. 56-57. Ср.: Thоmpsоn E. A. Op. cit., p. 98. 109; Várady L. Op. cit, S. 459-460; Maenchen-Helfen O. J. Attila, Λησταρχος oder Staatsmann mit höheren Zielen? — Byzant. Zeitschrift, 61, Bd., 1968, H. 2, S. 270-276.

¹⁸⁾ Altheim F. Op. cit., Bd 4, S. 286.

¹⁹⁾ Wirth G. Op. cit.. S. 65-66.

²⁰⁾ Harmatta J. The dissolution of the Hun Empire, p. 286-288. Точка зрения A. H. Бернштама, утверждавшего, что гунны «...стояли несравненно выше многих европейских племен и по своему социальному строю, и по своей культуре» (Бернштам А. Н. Очерк истории гуннов. Л., 1951, с. 162), была подвергнута резкой критике в исторической литературе: см. рецензии Pафикова А. X. (ВИ, 1952, № 5) и Удальцовой З. В. (Против идеализации гуннских завоеваний. — Большевик, 1952, № 11, с. 68-72).

²¹⁾ Thompson E. A. Op. cit., р. 177.

²²⁾ Harmalla J. The dissolution of the Hun Empire, p. 288.

²³⁾ Ibid., p. 301.

²⁴⁾ Prise. Frag. 39. — FHG, IV, p. 108.

²⁵⁾ У Приска идет речь о служанках в доме жены Аттилы, которые вышивали узоры на тканях, используемых гуннами в качестве накидок. Prise Frag. 8 — FHG, IV, p. 89.

²⁶⁾ Wirlh G. Op. cit., S. 57.

²⁷⁾ Sсhaffran E. Zur Geschichte der Hunnen in Europa. — In: Die Welt als Geschichte, H. 1, 1957. S. 97.

²⁸⁾ Maenchen-Heilen О. J. Op. cit., p. 271-272; Thompson E. A. Op. cit., p. 172.

²⁹⁾ Werner J. Op. cit., S. 85; Várady L. Op. cit., S. 149.

³⁰⁾ Thompson E. A. Op. cit., p. 163-167; Harmatta J. Op. cit., p. 297-300; Allheim F. Op. cit., Bd 4, S. 280-284.

³¹⁾ Harmalla J. The dissolution of the Hun Empire, p. 288, 298-300.

³²⁾ Prise. Frag. 8 — FHG, IV, p. 84.

³³⁾ Thompson E. A. Op. cit., p. 37-39.

³⁴⁾ Prise. Frag. 8 — FHG, IV, p. 86; G. Wirth. Op. cit., S. 66; Maenchen-Helfen O. T. Op. cit., S. 273.

³⁵⁾ Harmatta J. The dissolution of the Hun Empire, p. 288, 297.

³⁶⁾ Так, например, сына своего Аттила назначил правителем племени акатциров.

³⁷⁾ Altheim F. Op. cit., Bd. 4, S. 293.

³⁸⁾ Scardigli P. Die Goten. Sprache und Kultur.

³⁹⁾ Приск сообщает, например, что Аэций присылал секретарей-римлян на службу к Аттиле.

⁴⁰⁾ Harmatta J. The dissolution of the Hun Empire. Относительно акатциров, которые, по-видимому, также относились к гуннским племенам (см. Thompson E. A. Op. cit.), Приск прямо сообщает, что они жили племенами и родами под управлением своих вождей (Prisc, Frag. 8 — FHG, IV, p. 82-83).

⁴¹⁾ См. о «кочевых империях»: Марков Г. Е. Кочевники Азии; Лащук Л. П. О характере классообразования в обществах ранних кочевников. — ВИ, 1967, № 3.

⁴²⁾ См.: Толубеков С. Е. О патриархально-феодальных отношениях у кочевых народов. — ВИ, 1955, № 1, с. 75.

⁴³⁾ Chron. Gall. а.447: Nova iterum consurgit ruina, que septuaginta non minus civitates Chunorum depraedationes vastatae, cum nulla ab Occidentalimus-ferrentur auxilia.

⁴⁴⁾ Оrоs. Hist. adv. pagan. VII. 37, 12: ... conceduntur quidem adversus immanissimum ilium hostem Radagaisum aliorum hostium cum copiis suis incli-nati ad auxilium animi. Adsunt Uldin et Sarus, Hunorum et Cothorum duces praesidio Romanorum; Marcellini Comitis Chronicon, a.406; Huldin et Sarus Hunnorum Gothorumque reges Radagaisum continuo deviceruntChron. Gall, ad a. 405; Jord. Rom. 321. О достоверности сообщений, что гуннов в этой битве возглавлял Ульдиан см.: Várady L. Op. cit., S. 201-205. [226]

⁴⁵⁾ Zоsimоs, 5, 50 Stein E. Op. cit., S. 390.

⁴⁶⁾ Altheim F. Op. cit., Bd 4, S. 187; Thоmpsоn E. A. Op. cit., p. 34.

⁴⁷⁾ Várady L. Op. cit., S. 257-259.

⁴⁸⁾ Várady L. Op. cit., S. 278-303.

⁴⁹⁾ Chron. Gall. a. 433: Cum ad Chunorum gentem, cui tune Rugila praeerat, post proelium se Aetius contulisset, impetrato auxilio ad Romanum solum regredier. Cons. Ital., p. 301: Prosp. 1310; Stein E. Op. cit., S. 478-479; Várady L. Op. cit., S. 303-309.

⁵⁰⁾ Stein E. Op. cit., S. 480; Allheim F. Op. cit., Bd 4, S. 194-195.

⁵¹⁾ Várady L. Op. cit.

⁵²⁾ См.: Удaльдовa З. В. Идейно-политическая борьба в ранней Византии. М., 1974, гл. III.

⁵³⁾ Salvian. De gubernatione Dei IV, 68; IV, 81; V, 36.

⁵⁴⁾ По мнению З. В. Удальцовой, при равеннском дворе имелась даже «прогуннская партия». — См.: Удальцова З. В. Указ. соч., с. 110-112.

⁵⁵⁾ Так, А. Н. Бернштам писал, что в тылу у врага Аттила имел союзников, в частности рабов, бывших варваров (Бернштам А. Н. Указ. соч., с. 155-156). По словам Э. А. Томпсона, среди римлян «бедные классы» желали прихода гуннов (Thompson E. A. Op. cit., р. 167). А. Луайян высказывал предположение, что между какой-то группой из числа предводителей багаудов и гуннами существовало соглашение; именно этим якобы объясняется быстрое продвижение войска Аттилы по Галлии вплоть до Орлеана. — См.: Loyen А. Résistants et collaborateurs en Gaule à l'époque des Grandes Invasions. — In: Bulletin de l'Association Guil. Budé. P., 1963, p. 444. Ср.: Clover F. Geiseric and Attila. — Historia, Bd 22, 1973, H. 1., p. 113.

⁵⁶⁾ В конце 40-х гг. отношения между Равенной и ставкой Аттилы были омрачены так называемым «делом Сильвана»: епископ Сирмия передал секретарю Аттилы Констанцию золотые литургические сосуды, а тот заложил их римскому банкиру Сильвану; Аттила потребовал возвращения сосудов и выдачи Сильвана. Римское правительство согласилось выплатить компенсацию за сосуды, но отказалось выдать гуннам Сильвана. Prise. Frag. 8. — FHG, IV, p. 84; Thompson E. A. Op. cit., p. 128-129; Várady L. Op. cit., S. 318-319.

⁵⁷⁾ Папа Лев I отказался явиться в 449 г. на Эфесский церковный собор, ссылаясь на «неопределенное и шаткое положение дел» в Италии (Epist. XXVII). Gand H. Deux hommes face à face: Aetius et Attila. — Bulletin trimestral de la Société archéologique et historique d'Orléanais, n. s., t. 3, N 18, 1963, p. 38.

⁵⁸⁾ Cp. Prise. Frag. 15 — FHG IV, 98; Jоrd. Get. 184-195; Glover F. M. Geiseric and Attila, p. 104-117.

⁵⁹⁾ Thompson E. A. Op. cit., p. 134.

⁶⁰⁾ Chron. Gall. a. 448: Eudoxius arte medicus, pravi, sed exercitati ingenii, in Bacauda id temporis mota delatus ad Chunos confugit.

⁶¹⁾ См. Grousset R. L'empire des steppes. P., 1960, p. 123.

⁶²⁾ Гонории, изобличенной в заговорщических действиях против брата, пришлось поплатиться за это ограничением своей свободы. Обратившись за помощью к повелителю гуннов, она скрепила эту просьбу передачей ему своего перстня.

⁶³⁾ Prise. Frag. 15-16 — FHG IV, p. 98-99: Stein E. Op. cit., S. 496.

⁶⁴⁾ По Иордану численность войск Аттилы составляла несколько сот тысяч человек. Одних лишь убитых в Каталаунской битве, по его утверждению, было 180 тыс. Современные исследователи полагают, что гуннов было 20-30 тыс. человек с обеих сторон {так в книге. HF}. См.: Demougeot E. Op. cit., р. 24; Gand H. Op. cit., p. 37; Thompson E. A. Op. cit., p. 142, note 1.

⁶⁵⁾ В погребальной песни в честь Аттилы по-разному трактовалась его политика по отношению к варварам и римским государствам: Аттила, согласно песни, овладел «скифским и германскими царствами»; обе же «империи», захватывая города и угрожая разграбить всю их территорию, он заставил платить дань. — Jord. Get. 237: ... solus Scythica et Germanica régna possedit пес non utraque Romani urbis imperia captis civitatibus terruit et, ne praedas relique subderentur, placatus praecibue annuum vectigal accepit... [227]

⁶⁶⁾ Grousset R. Op. cit.. p. 122; Luponiac P. La disparition de l'empire romain en Occident, p. 65.

⁶⁷⁾ Ф. Альтхейм писал об объединении римлян и германцев для защиты позднеантичной культуры. См.: Altheim F. Op. cit., Bd 4, S. 330. Э. Демужо отмечала, что результатом Каталаунской битвы была «победа германо-римской Галлии»: Demougeot E. Op. cit., р. 42.