1. Англо-саксонское1 нашествие
|
Нам неизвестно почти ничего о периоде с 407 г., когда Константин увел из Британии легионы, до 597 г., когда в Кенте высадился Августин, принесший с собой христианство и способствовавший возобновлению связи Британии с Европой. От того времени до нас не дошло никаких письменных памятников, кроме печального рассуждения монаха Гильдаса «о гибели Британии», написанного в 560 г. и имеющего очень слабое отношение к истории. Предания же самих завоевателей, записанные гораздо позднее Бедой Достопочтенным (около 731 г.), а также в англо-саксонской хронике (начатой незадолго до 900 г.), отрывочны, сбивчивы и противоречивы. Даже свидетельств археологии у нас мало: низкий уровень культуры завоевателей не дает возможности обнаружить какие-либо следы их ранних становищ, за исключением скудного содержимого их погребений. Однако именно на основании этих свидетельств, дополненных письменными памятниками и критически использованными данными исторической географии, мы должны воссоздать в общих чертах ход и характер нашествий.
Завоеватели в их основной массе были выходцами из наиболее отсталых и неразвитых германских племен, обитавших в районе устья Эльбы и на юге Дании. Эти племена — англы и саксы — были очень схожи между собой по языку и обычаям, так что едва ли даже можно говорить о том, что между ними существовали действительные различия. Третья группа завоевателей (завоевателей этой группы обычно называют ютами) представляла, по всей вероятности, какое-то франкское племя с низовьев Рейна. Именно среди этих племен в последние дни своей империи римляне обычно набирали вспомогательные войска, и места погребений в Кенте, а также на о-ве Уайт, где селились юты, свидетельствуют о том, что это были люди, достигшие по сравнению с остальной массой завоевателей более высокой степени культуры, что заставляет предположить наличие контакта — впрочем, не непосредственного — с римской цивилизацией. Таким образом есть все основания согласиться с мнением, что юты вступили в страну в качестве союзников, приглашенных британским военным вождем, и впоследствии вытеснили своих хозяев. Слабые следы преемственности от римских поселений и римских методов ведения сельского хозяйства можно обнаружить только в Кенте. Вообще общественная организация завоевателей была все еще родовой, сходной с организацией кельтов, описанной в первой главе. Завоеватели — будет вполне уместным называть всех завоевателей в целом англичанами, хотя, разумеется, слово это вошло в употребление только спустя несколько веков2 — были скорее земледельческим, чем скотоводческим народом, и еще до вступления в Британию в их родовой организации начался процесс быстрого разложения. По Европе в это время мощными волнами проходило переселение народов, которое разбрасывало и перемешивало между собой родственные поселения. К IV в. в Германии уже утвердилась королевская власть. Выделялся также класс профессиональных воинов, отличных от крестьян и возвышающихся над ними. Крестьяне же могли заниматься только землепашеством, пока им позволяла это делать мирная обстановка. Родственные группы постепенно теряли свое значение, с одной стороны, вследствие роста значения военной дружины, группирующейся вокруг вождя и связанной с ним личными отношениями, а с другой — вследствие роста чисто территориальной, единицы — деревни. Темпы разложения необычайно усиливались самими вторжениями. Первые набеги на берега Британии совершались, вероятно, небольшими военными отрядами и, повидимому, способствовали росту богатства и престижа прослойки воинов по сравнению с земледельцами, не покидавшими пределы родных земель. В V в. набеги сменились чем-то похожим на переселение целых народов. Хотя в отдельных случаях на побережье и могли возникать самостоятельные мелкие селения, теперь все же принято думать, что основное вторжение произвели одно или два больших войска, подобно войску датчан, которые чуть не покорили полностью Англию в 871 г. В такое войско, помимо воинов-профессионалов, могли входить и земледельцы; возможно, с ними прибывало и значительное число женщин и детей, как это нередко бывало в войсках датчан. И за войском, вероятно, также двигались земледельцы со своими семьями, но, во всяком случае, боевое ядро вторжения составляли воины, хорошо вооруженные и специально обученные. Разнообразный характер поселений, возникших в результате нашествия, отражает смешанный и неустойчивый состав войска. В одном месте могла осесть родовая группа, делившая землю на основе грубо уравнительного распределения. В другом месте селился какой-нибудь военный предводитель с группой зависящих от него лиц, в третьем, быть может, оставалась горстка уцелевших бриттов, обращенных в рабов (нередко в живых оставался как раз тот, кто еще до нашествия был рабом). Главным результатом нашествия со всеми сопровождавшими его переселениями и бесконечными военными набегами было то, что оно в бесчисленных по своему разнообразию комбинациях перемешало победителей и побежденных, усилило военную организацию, соответственно ослабив родовую. Эти же факторы заметно подняли власть королей; к концу этого периода короли выступают с претензией, сначала робкой и сильно ограниченной народным правом, на то, что они являются единственными и верховными собственниками земли. Подробности вторжения безнадежно утрачены для нас, однако его общие черты можно установить; можно даже дать несколько приблизительных дат, относящихся к этому периоду. О ютах мы уже упоминали выше. Общепринятая и, повидимому, верная дата их вторжения — около 450 г. Об англах нет достоверных сведений вплоть до конца VВ., когда они уже овладели северо-восточным побережьем и большей частью центральных графств. Можно, предположить, что местом их высадки было устье Хамбера, а реки Трент и Уз послужили им дорогой в глубь острова. В какой-то момент между двумя этими датами в страну через Уош проникли отряды саксов. На своих длинных плоскодонных лодках они поднялись по реке Большой Уз, прошли Страну болот и высадились неподалеку от Кембриджа. Оттуда они двинулись на юго-запад по дороге Икнилд и хлынули в восточные районы центральных графств и в долину Темзы. Словами, полными ужаса, описывает Гильдас последовавшее за этим опустошение. В течение ряда лет страна подвергалась страшному разорению. Все, что еще сохранилось от римской культуры, было стерто с лица земли, а бритты уничтожены, порабощены или оттеснены на запад3. Приблизительно к 500 г. наступило затишье, вероятно в момент, когда земледельцы начали делить земли, а войну предоставили профессионалам-воинам. Гильдас говорит о некоем Амбросии Аврелиане — одном из немногих известных в эту чрезвычайно темную эпоху лиц, который, как можно со значительной степенью вероятия предположить, действительно существовал,— собравшем рассеянных по стране бриттов и одержавшем ряд побед над врагами. Последнюю из этих побед, у горы Бедон, Гильдас относит к году своего собственного рождения — вероятно около 516 г. В этот же период или немного позднее произошло массовое переселение бриттов в Арморику в таких масштабах, что оно дало стране ее теперешнее название Бретань и кельтский характер, который она сохраняет и поныне. Позднее, в VI в., наступление англов началось снова. Победа у Деорхема в Глостершире привела саксов к Бристольскому каналу. Битва у Честера в 613 г. открыла мерсийцам путь к Ирландскому морю. Бритты были теперь разрезаны натри группы и оттеснены в горные районы Девона и Корнуэлла (западный Уэльс), собственно Уэльс и Камберлэнд (Стратклайд). Покорение их в этих областях было лишь вопросом времени, хотя в Уэльсе они держались вплоть до середины средних веков. К этому времени англичане образовали несколько мелких королевств, их границы непрерывно то расширялись, то отступали, в зависимости от исхода бесконечных войн. Ведению этих войн, а также, разумеется, и самому вторжению сильно помогала сохранившаяся сеть римских дорог. Некоторые из этих королевств и поныне хранят память о себе в названиях современных английских графств, другие исчезли бесследно, и едва ли можно восстановить даже их имена. К концу VI в. образовалось семь крупных королевств. На севере от Форта до Хамбера протянулась Нортумбрия. Две ее части, Дейра, соответствующая Йоркширу, и Берниция, лежащая между Тисом и Фортом, временами появляются в качестве самостоятельных королевств. Восточная Англия находилась на месте Норфолка, Суффолка и части Кембриджшира. Эссекс, Кент и Суссекс приблизительно соответствуют современным графствам тех же названий, Уэссекс лежал к югу от Темзы и к западу от Суссекса, его западная граница постепенно отодвигалась к Сомерсету. Мерсия занимала большую часть центральных графств, причем между нею и Уэссексом в течение долгого времени шел спор из-за района Котсуолд. Вопрос об отношении англо-саксов к покоренному населению острова издавна был у историков излюбленной темой полемики. Одни утверждали, что бритты были почти полностью истреблены, другие же считали, что небольшое количество завоевателей англичан поселилось среди массы покоренного населения. Окончательное мнение по этому поводу пока еще не установлено, но можно указать на некоторые факты, освещающие этот вопрос. Во-первых, катастрофически снизилась общая численность населения. Почти все города были разрушены и надолго остались необитаемыми. Некоторое исключение, быть может, составляет только Лондон. Хотя у нас и нет прямых свидетельств о том, что он был все время населен, но уже само положение узлового пункта в системе дорог неизбежно отводило ему роль торгового центра с того момента, как начала оживляться торговля. Уже в ранний период он снова появляется в качестве пункта, имеющего немаловажное значение. Помимо разорения городов произошло и значительное сокращение площади обрабатываемых земель. Почти вся территория расчищенных римлянами лесов обезлюдела, и ранние поселения англо-саксов тянутся по берегам рек или теснятся в нескольких районах, которым они оказывали особое предпочтение, таких, как Кент и долина Темзы. Естественно предположить, что произошло сильное сокращение сельского населения Британии, обусловленное физическим истреблением и миграцией. Во-вторых, языковые данные противоречат взгляду, что в стране осела лишь незначительная масса завоевателей. В Галлии, где в таком положении оказались франки, доминировал язык побежденных. Между тем в Англии, за исключением ее западных областей, кельтские слова и географические наименования встречаются редко. Если провести аналогию с датским вторжением, то вполне можно допустить, что приплывшие из-за моря завоеватели оседали в таком количестве, что могли основывать свои собственные самодовлеющие общины. Однако у нас равным образом нет оснований предполагать, что даже на востоке, где англо-саксы селились в особенно большом количестве, бритты были полностью уничтожены. В ранних английских законах, как нечто само собой разумеющееся, содержатся положения о валлийцах, живущих бок о бок со своими завоевателями. А в Суффолке и по сей день по прошествии двух тысяч лет с начала нашествий римских, англосаксонских, датских и нормандских, пастух, созывая овец, употребляет валлийское слово, означающее «поди сюда». Многие из пришедших в Британию англичан взяли с собой женщин своего племени, но последних было гораздо меньше, чем мужчин, и смешанные браки распространены были, повидимому, с самого начала. Очевидно, правильнее всего будет заключить, что на Востоке, во всяком случае, основную массу населения составляли англичане и что те бритты, которые остались в живых, были в этих областях обращены в рабов. Чем дальше к Западу, тем выше становится процент бриттов в общем населении. Уэссекские законы допускают даже существование валлийских землевладельцев, занимающих особое общественное положение, вергельд4 которых составляет половину вергельда, приходящегося на английского землевладельца. Однако оставшиеся в живых бритты были по большей части представителями низших классов и деревенскими, а не городскими жителями. Это была как раз наименее романизированная и наиболее близкая к англичанам по культурному уровню общественная группа. 1 Автор употребляет здесь термин «английское». На деле англы были только одним из германских племен, участвовавших во вторжении. Саксы играли не менее важную роль. — Прим. ред. 2 Современные англичане происходят от смешения целого ряда народов, так что говорить об англо-саксонских завоевателях, как «англичанах», нельзя.— Прим. ред. 3 Несмотря на поражение, понесенное бриттами в борьбе с англо-саксами, они не утратили своего влияния на дальнейшую историю страны. В англосаксонских законах мы встречаем упоминания о существовании наряду с англо-саксонской знатью и бриттской знати, купившей свои привилегии ценой измены народу. Однако и рядовые бритты своей борьбой сумели добиться некоторого улучшения своего положения.— Прим. ред. 4 См. выше, стр. 25. |
загрузка...