5. Война и промышленность
|
Вся сущность истории периода от 1688 г. до середины XVIII в. может быть выражена в двух словах: накопление капитала. Мы уже видели в предыдущих разделах этой главы некоторые пути, какими шло это накопление. Во-первых, оно осуществлялось посредством роста государственного долга, а следовательно, и роста налогового обложения, причем крупный капитал концентрировался в руках небольшого количества людей, способных предоставить государству средства для ведения войны. Во-вторых, накопление капитала происходило в связи с быстрым развитием торговли, базирующейся прежде всего на монопольном господстве в колониальной империи. И, в-третьих, оно являлось результатом открытого ограбления Индии. В следующей главе будет описан еще один источник накопления капитала, а именно — окончательное уничтожение класса йоменов и переход сельского хозяйства полностью на капиталистический путь.
Если смотреть только на поверхность явлений, то может показаться, что тогда не происходило никаких разительных перемен. Общество было довольно стабильным, не наблюдалось резко выраженных изменений в отношениях между разными классами, не было восстаний и было мало признаков открытого недовольства среди широких масс. Это был век безоговорочного признания авторитета установленных властей, век господства сквайра и священника в деревне, век, в котором элегантность ценилась больше, чем воображение, и в котором слово «энтузиазм», под которым подразумевалось «фанатизм», всегда произносилось пренебрежительно. Но если смотреть глубже, то мы увидим, что в Сити текли реки золота, год от года уровень этих рек поднимался, и наконец река вышла из берегов, превратившись, как бы по мановению волшебного жезла, в фабрики, шахты и литейные заводы. Эта река затопила половину Англии и похоронила навсегда старую жизнь и старые обычаи. Люди дали ей имя «промышленная революция». Этой революции будет посвящена следующая глава. В действительности, однако, революция не совершилась так внезапно и так драматично, как можно себе представить на основании данного выше описания. Этим описанием я пытался только разъяснить, что здесь налицо имелся поразительно яркий пример перехода количественного изменения — войны стали стоить более дорого, эксплоатация колоний стала более выгодной, капиталисты стали более богаты — в качественное изменение: превращение страны, в основном сельскохозяйственной, в страну, в основном индустриальную, из страны с преобладающим торговым капиталом в страну с преобладающим промышленным капиталом, из страны с несколько завуалированными классовыми конфликтами в страну, разделенную на классы, резко и неизбежно антагонистические друг другу. Все большее накопление капитала сопровождалось увеличивающимися возможностями выгодного его использования. Войны XVIII в. почти все сопровождались захватом новых колоний: в ранее приобретенных колониях росло богатство и увеличивалось население. В американских колониях насчитывалось около 200 тыс. жителей в 1700 г. и от одного до двух миллионов — через 50 лет. От 1734 до 1773 г. белое население британской Вест-Индии возросло с 36 тыс. до 58 тыс.; количество рабов возросло по меньшей мере в том же отношении. Вест-Индия была фактически наиболее выгодным из всех британских владений. В 1790 г. в нее было вложено, как показывают подсчеты, 70 млн. ф. ст. против 18 млн. ф. ст. на Дальнем Востоке, и торговля Вест-Индии с Англией почти вдвое превышала импорт и экспорт Ост-Индской компании. Богатейшие плантаторы Вест-Индии в отличие от жителей американских колоний, представляли собой неотъемлемую часть английской буржуазии; этим и объясняется тот факт, что американская революция не нашла у них отклика. Такое беспрерывное увеличение колониального богатства и торговли обеспечивало все расширяющийся рынок для британских товаров, который уже не мог быть насыщен домашней промышленностью из-за ее малой развитости и ручных методов производства. Крупные же и затяжные войны XVIII в., которые велись регулярными армиями, не только приводили к беспрерывному спросу на британские товары, но вызывали спрос на специальные, стандартизованные товары. Солдаты теперь были одеты в одинаковую военную форму, и армия нуждалась в тысячах ярдов материи определенного цвета и сорта; она нуждалась также в сапогах и пуговицах, в ружьях с пулями одинакового калибра и в стандартных штыках, которые можно было привинтить к этим ружьям. Помимо своих армий, Англия должна была накормить, одеть и экипировать также и многие армии своих союзников, боеспособность которых равным образом зависела от британской материальной помощи и ее промышленности. Именно этот все возраставший спрос на стандартизованные товары, а не гений того или иного изобретателя, явился основной причиной промышленной революции. Теоретически рассуждая» технические изобретения Уатта, Аркрайта или Робека могли быть сделаны в любое время, хотя, несомненно, они зависели от технических усовершенствований, сделанных непосредственно предшествующими поколениями. В действительности же они были сделаны в конце XVIII в. именно потому, что условия того периода заставляли людей искать разрешения проблемы массового производства товаров, и потому также, что накопление капитала достигло уровня, при котором стало возможным полностью использовать методы массового производства. Для всех, кто располагал капиталом или кредитом, войны этой эпохи представляли широчайшие возможности получения права поставок на армию; одинаково прибыльными были также предоставление займов и кредита союзным державам. Как почти и все остальное в XVIII в., поставки на армию являлись предметом широкой спекуляции; банкиры же и поставщики составляли неотъемлемую и не слишком почтенную группу во всех парламентах этого века. Происходило беспрерывное смещение земельной аристократии с классом банкиров и купцов. Каждое поколение десятки магнатов из Сити приобретали титулы и покупали земельные участки, особенно во внутренних графствах. Очень часто их отпрыски трудно было отличить от семей, разбогатевших еще в XVII в. или даже в XVI в. Помимо беспрерывного возрастания прибыли, получавшейся с капитала, вложенного в землю» владение землей придавало тот вес в обществе, которого нельзя было добиться никаким другим путем. В то же время землевладельцы начали вкладывать свои барыши в промышленность и коммерческие предприятия, младшие же сыновья аристократических семей все еще часто занимались торговлей. Таковы были общие условия, которые привели в Англии к промышленной революции. Во Франции тот же ряд событий, при других обстоятельствах, привел к совершенно другим результатам. Начиная с войны за испанское наследство и в дальнейший период Франция все время оказывалась в проигрыше. Даже ее победа во время американской войны не принесла ей барышей, достаточных для того, чтобы окупить стоимость войны. Одну за другой Франция теряла свои колонии. Содержание же сложных и дорогостоящих бюрократических и военных организаций французского государства могло оправдать себя только при том условии, если бы Франция оставалась крупной колониальной державой. Без колоний положение государства становилось шатким; Франция все время находилась на краю банкротства. Наряду с этим французская буржуазия извлекала пользу,, хотя и в меньшей степени, чем ее английские конкуренты, из общего расширения торговли, явившегося результатом того, что Европа могла теперь эксплоатировать весь мир. Французская буржуазия получала барыши, которые даже проигранная война приносит этому классу. В результате возник все более крепнущий и честолюбивый капиталистический класс, выступивший против дискредитированной и обанкротившейся автократии, опутанной пережитками времен феодализма. Ниже французской буржуазии на иерархической лестнице стояли переобремененные налогами и эксплоатируемые крестьяне и ремесленники; последние, во всяком случае, считали своими главными угнетателями аристократических сторонников монархии. Короче говоря, та же цепь событий, отличающаяся только тем, как они происходили, и сферой их действия, привела как к революции во Франции, так и к промышленной революции в Англии, создала новый мир капитализма. |
загрузка...