Глава четвертая. Вельбарская культура

Для вельбарской культуры на протяжении обеих фаз был характерен биритуализм в погребальном обряде — распространены трупоположения с северной ориентировкой погребенных и трупосожжения урновые и безурновые. До начала III в. н. э. встречались курганы с каменными конструкциями, каменные круги и стелы, имеющие явные аналогии в Скандинавии. Особенностью вельбарских погребений, отличающей их от пшеворских и оксывских, является состав их инвентаря: отсутствие оружия, малое количество сосудов и преобладание предметов из бронзы, в частности, были распространены поясные эсовидные скрепы и браслеты, редкие для пшеворской культуры категории находок. По составу и форме вещей вельбарские памятники обнаруживают близость с кругом культур Центральной и Северной Европы, в том числе с Поэльбьем, Данией, Скандинавией [Prahistoria..., 1981. S. 143 — 191]. Очень характерен набор посуды вельбарской культуры на фазе цецельской — это в основном низкие мисковидные сосуды, часто имеющие угловатый излом профиля или закругленный профиль с наибольшим расширением в нижней части тулова. Сосуды украшались геометрическим узором, прочерченным зигзагом или сочетанием гладкой и «хроповатой» поверхности [Schindler В., 1940. Tab.1 — 21 ]. Заняв земли к востоку от Вислы, вельбарское население постепенно вытеснило местные пшеворские племена, но в какой-то мере и смешалось с ними, заимствовав некоторые пшеворские формы посуды [Dąbrowska Т., 1981. S. 117—120].

Вельбарская культура имеет узловое значение для истории Средней и Восточной Европы, так как она связана с готской проблемой. Сведения о расселении готов содержатся в труде Иордана, написанном в середине VI в. н. э.: «С этого самого острова Скандзы, как бы из мастерской, изотовляющей племена, или вернее, как из утробы, порождающей племена, по преданию вышли некогда готы с королем своим по имени Бериг. Лишь только сойдя с кораблей, они ступили на землю, как сразу же дали прозвание тому месту. Говорят, что до сего дня оно так и называется Готискандза.

Вскоре они продвинулись оттуда на место ульмеругов, которые сидели тогда но берегам океана; там они расположились лагерем и, сразившись с ульмеругами, вытеснили их с их собственных поселений. Тогда же они подчинили их соседей вандалов, присоединив и их к своим победам.

Когда там выросло великое множество люда, а правил всего только пятый после Берига король Филимер, сын Гадрига, то он постановил, чтобы войско готов вместе с семьями двинулось оттуда. В поисках удобнейших областей и подходящих мест для поселения он пришел в земли Скифии, которые на их языке назывались Ойум» [Иордан, 25 27. С. 70].

Далее Иордан пишет: «Мы читали, что первое расселение готов было в Скифской земле, около Меотийского болота; второе — в Мизии, Фракии и Дакии; третье — на Понтийском море, снова в Скифии» (Иордан, 38. С. 72). Несмотря на легендарность некоторых сообщений Иордана, многие современные исследователи, как историки (Г. Ловмяньский, Г. Лабуда и др.), так и археологи, признают возможность появления готов на нижней Висле в I в. н. э. и их дальнейшее продвижение к Черному морю. В III в. н. э. готы включились в борьбу варварских племен Подунавья с Римской империей.

Проблемы переселения готов, пути их продвижения и связи с археологическими памятниками по-разному освещаются в литературе и вызывают жаркие дискуссии. В 20—40-х годах XX в. в основном немецкие исследователи (Г. Коссина, Е. Блюме и др.) строго следовали за сведениями Иордана и относили переселение готов из Швеции или острова Готланда к рубежу нашей эры, когда появившиеся на нижней Висле готы победили германские племена вандалов и бургундов, принесли сюда свою культуру и обряд ингумации, заимствовав и местные особенности культуры. Р. Шиндлер, основываясь на керамических материалах, пришел к выводу, что готы в начале нашей эры расселились к западу от низовьев Вислы, а в середине II в., когда прослеживаются изменения керамики, число памятников и количество населения резко возрастает, земли к востоку от Вислы были заняты гепидами [Schindler В., 1940]. Й. Костшевский, признавая переселение готов на рубеже нашей эры в Нижнее Повисленье, считал, что они здесь встретились со славянским населением, которому принадлежали лужицкая, поморская и венедская (оксывская) культуры [Kostrzewski J., 1949а. S. 200]. Напротив, К. Тыменецкий рассматривал сведения Иордана как легендарные и связывал путь готов к югу не с Вислой, а с Эльбой [Tymieniecki К., 1952. S. 112—122]. Е. Кмецинский картографировал элементы культуры Нижнего Повисленья, относящиеся к раннеримскому времени (каменные курганы, круги и стелы, эсовидные скрепы, браслеты, сосуды с орнаментом в виде лощеных и «хроповатых» треугольников), и пришел к заключению, что все эти элементы имели широкое распространение в Поморье и на нижней Эльбе, были характерны для разных культур и нет оснований связывать их с готами и гепидами, прибывшими из Швеции. Раннеримская культура восточного Поморья, по его мнению, являлась продолжением оксывской культуры позднелатенского периода [Kmieciński J., 1962. S. 141 —155].

Сложную картину становления и развития вельбарской культуры рисует Р. Волонгевич. Он различает семь регионов, где вельбарские памятники появлялись и исчезали неодновременно и имели разную местную подоснову. Если в низовьях Вислы, на Дравском поозерье и Словинском побережье наблюдается трансформация оксывской культуры в вельбарскую в одних и тех же могильниках, то в Кашубско-Крайенском поозерье вельбарские могильники типа Одры-Венсёры были заложены заново. Здесь зафиксированы намогильные каменные круги со стелами, аналогичные скандинавским. На цецельской стадии, с фазы В₂/С₁ т. е. с конца II — начала III в., Кашубско-Крайенское поозерье, Словинское побережье и Дравское поозерье запустевают, но зато вельбарские памятники появляются в Мазовии и Подлясье, где часть пшеворских могильников забрасывается, а часть трансформируется в вельбарские. В низовьях Вислы могильники продолжают функционировать непрерывно на обеих стадиях [Wołagiewicz И., 1981. S. 79-102].

Продвигаясь к юго-востоку, вельбарская культура достигла территории западного Полесья и Волыни, где ее памятники относятся в основном к поздней, цецельской, фазе развития (карта 31).

Карта 31. Основные памятники вельбарской культуры

a — ареал на любовидзкой фазе; б — ареал на цецельской фазе; в — наиболее исследованные могильники; г — курганы с каменными конструкциями; д — наиболее исследованные пшеворские могильники, продолжающие существовать на цецельской фазе как вельбарские; е — памятники на Люблинщине; ж — могильники на территории Украины и Белоруссии; з — поселения на территории Украины; и — вельбарско-черняховские могильники; к — вельбарско-черняховские поселения; л — клад вещей вельбарско-черняховский (?); м — вельбарские погребения на зарубинецких могильниках;
1 — Брест-Тришин; 2 — Скорбичи; 3 — Величковичи; 4 — Любомль; 5 — Машев; 6 — Луцк-Гнидава; 7 — Боратин; 8, 9 — Горькая Полонка; 10, 11 — Баев; 12 —Загайи; 13 — Рованча; 14 — Новостав; 15 — Деревянное; 16 — Береги; 17 — Дитиничи; 18 — Рудка; 19 — Боромель; 20 — Великий Олексин; 21 — Городище; 22 — Городок; 23 — Могиляны-Хмельник; 24 — Остров; 25 — Зозев; 26 — Уездцы; 27 — Окнины; 28 — Лепесовка; 29 — Борсуки; 30 — Викнины Великие; 31 — Линев; 32 — Лежница; 33 — Михале; 34 — Федоровцы; 35 — Ромаш; 36 — Свитазев; 37 — Ястребичи; 38 — Демидовка; 39 — Гунька; 40 — Слободка; 41 — Зеньковцы; 42 — Великая Слобода II; 43 — Пересыпки; 44, 45 — Велемичи I, II; 46 — Отвержичи.
Составитель К. В. Каспарова

Карта 31. Основные памятники вельбарской культуры

История изучения вельбарской культуры на территории СССР

Памятников вельбарской культуры на нашей территории известно сравнительно немного, к тому же, часть материалов происходит из случайных находок и разрушенных могильников, что приводит к различной их культурной атрибуции у исследователей. Кроме того, некоторые вельбарские материалы близки пшеворским, на цецельской фазе развития наблюдается смешение черт вельбарской и пшеворской культур, и это значительно затрудняет определение культурной принадлежности памятников.

Первый собственно вельбарский памятник был систематически исследован в 1957 г. М. Ю. Смишко и И. К. Свешниковым. Это могильник Дитиничи, сильно разрушенный при позднейших земляных работах. В могильнике удалось вскрыть 21 погребение с трупосожжениями, из них три урновых. Погребения содержали характерный материал и керамику, что дало основание всю группу аналогичных памятников относить к типу Дитиничей. Авторы датирова ли могильник IV в. н. э., подчеркивали его близость с погребениями в Деревянном и случайными находками в Городище (Ровенская обл.), отмечали отличие этих памятников от синхронных комплексов пшеворской и черняховской культур и пришли к выводу о появлении в это время на западной Волыни новой группы населения, вероятнее всего гепидов, связанных с южной Прибалтикой [Cмiшкo М. Ю., Свешнiков I. К., 1961. t. 89-114].

Большую работу по изучению могильников вельбарской культуры проводил Ю. В. Кухаренко. Еще в 1957 г. он обобщил материалы типа Деревянного и отнес их тогда к волынской группе полей погребений [Кухаренко Ю. В., 1958а. С. 219—226]. Он же опубликовал материалы этого могильника и данные о погребении в с. Рудка [Кухаренко Ю. В., 1980. С. 80—86]. В Деревянном могильник был случайно обнаружен еще в 1935 г. Тогда же здесь были проведены небольшие раскопки, при которых и во время позднейших земляных работ были открыты пять погребений с трупосожжениями в урнах и одно трупоположение. В 30-х годах было исследовано «княжеское» погребение в Рудке, содержащее скелет взрослого человека, помещенного в глубокую яму, ориентированного головой на север и сопровождавшегося богатым набором вещей и посуды. К вельбарским памятникам Ю. В. Кухаренко относил случайно обнаруженное в 1936 г. у с. Пересыпки под Путивлем трупосожжение в урне, характерной для этих памятников [Кухаренко Ю. В., 1970б. С. 33—35]. С 1960 до 1977 г. (с перерывами) Ю. В. Кухаренко вел раскопки могильника Брест-Тришин, находящегося на окраине г. Брест. Здесь выявлены 75 урновых и безурновых трупосожжений и восемь больших ям [Кухаренко Ю. В., 1965; 1980]. Он же исследовал в 1967, 1968 и 1970 гг. могильник в Любомле, открытый случайно, где в 1963 г. проводили небольшие раскопки В. Д. Баран и В. Н. Цыгылык. Всего в могильнике вскрыто 12 погребений с трупосожжениями в урнах и в ямах и большое число ям, заполненных золой и камнями [Кухаренко Ю. В., 1980. С. 77—80].

В низовьях Горыни, на территории зарубинецких могильников Велемичи I и II, обнаружено 12 захоронений вельбарской культуры [Кухаренко Ю. В., 1961. Табл. 45; 46]. Десять таких погребений располагалось в западной части могильника I, среди зарубинецких могил; два погребения находилось на северной окраине могильника II. По особенностям погребального обряда (кальцинированные кости ссыпаны в яму с остатками погребального костра) и по инвентарным комплексам (поврежденные огнем и фрагментированные вещи, ошлакованные, разбитые сосуды) эти погребения отличаются от зарубинецких и характерны для вельбарской культуры. Отдельные вещи (фибула и пряжка), аналогичные вельбарским, были обнаружены в зарубинецком могильнике в Отвержичах, вне погребений [Каспарова К. В., 1976а. С. 52].

Проводились исследования и на поселениях. С 1957 по 1962 г. велись раскопки на большом поселении у с. Лепесовка в верховьях р. Горынь [Тиханова М. Д., 1960. С. 93-95; 1963. С. 178-191; 1964. С. 48-56]. Поселение имело смешанный характер: среди керамики 79% составляла гончарная черняховская посуда, а среди лепной преобладала вельбарская и пшеворская. На поселении вскрыта широкая площадь (8500 кв. м), обнаружены остатки 20 больших наземных домов, нескольких гончарных печей.

Полностью материалы поселения не опубликованы. Возможно, вельбарские материалы есть на многослойном поселении Викнины Великие, где открыты остатки больших наземных домов и имеются фрагменты во всяком случае пшеворской посуды [Cмiшкo М. Ю., 1947. С. 111 — 122]. К вельбарским поселениям относится селище Ромаш, на котором раскопаны углубленные в землю жилища и найдена типично вельбарская керамика [Крушельницька Л. I., Оприск В. Г., 1975. С. 75—80; Кропоткин В. В., 1974а. С. 294, 295]. В 80-х годах проводились раскопки на поселении Великая Слобода, в результате которых исследованы три слегка углубленные большие постройки [Козак Д. Н., Журко О. I., 1983. С. 62-71; Козак Д. Н., 1984а. С. 55—60]. Вельбарские элементы обнаружены среди керамики поселения в Боратине на р. Стырь [Козак Д. Н., Протас Л. О., 1984. С. 96—99]. На Южном Буге известны поселение в Шершнях и ряд других вельбарских памятников, открытых П. И. Хавлюком, но материалы пока не опубликованы.

Ю. В. Кухаренко обобщил все известные к началу 80-х годов материалы, относящиеся, по его мнению, к вельбарской культуре, и установил два колонизационных потока, шедших из Поморья и Нижнего Повисленья на Волынь и Подолию. В результате первого потока колонизации, происходившего в конце II — начале III в., памятники расположились сравнительно узкой полосой вдоль Буга. Вторая волна колонизации, охватившая середину и вторую половину III в. н. э., привела к расширению территории культуры и появлению новых памятников. В это время, по Ю. В. Кухаренко, вельбарские памятники доходили уже до Поднепровья, охватывали Южное Побужье и проникали на земли Молдовы. Их следует рассматривать как завершающую стадию развития вельбарской культуры и как самые ранние памятники черняховской культуры. Ю. В. Кухаренко считал, что нет принципиальной разницы между черняховской и вельбарской культурами, а различия между ними (преобладание гончарной посуды и погребений с трупоположениями на черняховских памятниках) объясняются хронологическими изменениями и другим уровнем экономического развития. По Ю. В. Кухаренко, население, занимавшее первоначально небольшую область в Поморье и низовьях Вислы, в позднеримское время распространилось вплоть до Причерноморья и Подунавья, и его можно считать восточногерманским, состоящим из ряда племен, в том числе из готов и гепидов [Кухаренко Ю. В.,1980. С. 64-77].

М. Б. Щукин также выделяет две волны передвижения населения из восточных районов Польши на Волынь и Верхнее Поднестровье, уточняя их хронологию. Первая волна относится ко времени второй половины II — начала III в. (В₂/С_1а). Она отразилась в появлении могильника Брест-Тришин и синхронных ему памятников, распространившихся далеко на восток, вплоть до Сейма (погребение в Пересыпках) [Кухаренко Ю. В., 1970б]. По М. Б. Щукину, вторая волна относится к фазе С_1б, т. е. приблизительно к 30—60-м годам III в. н. э. В это время был заложен могильник Дитиничи, основано поселение в Ромаше, носители вельбарской культуры проникли вплоть до Ясс в Молдове. Автор отмечает, что почти на всех раннечерняховских памятниках, возникновение которых приходится на фазу С_1б, есть вельбарско-пшеворские элементы. В каких случаях это результат наследия первой волны вельбарского населения, включившегося в формирование черняховской культуры, а в каких — результат взаимодействия уже возникшей черняховской культуры с пришельцами второй волны, пока решить невозможно. В черняховских могильниках, заложенных в конце фазы С₂, т. е. в начале IV в. н. э. вельбарские элементы уже не прослеживаются. По мнению М. Б. Щукина, первая волна передвижения нодителей пшеворской и вельбарско-цецельской культур хронологически соответствует движению готов к берегам Черного моря, тогда как вторая волна могла бы отражать переселение гепидов, но в передвижение могли быть вовлечены разные племена, в том числе и не германские [Щукин М. Б., 19796. С. 77—84; Szczukin М., 1981. S. 135-160].

Другой точки зрения придерживается В. Д. Баран. Он считает, что вельбарские памятники появились на Волыни и проникли на Черняховскую территорию лишь во второй четверти I тысячелетия н. э., когда черняховская культура уже существовала. Памятники обеих культур различаются, по мнению В. Д. Барана, по обряду погребения, специфическим чертам домостроительства и составу инвентаря, особенно по преобладанию в вельбарских комплексах лепной, а в черняховских — гончарной посуды. Разнокультурные памятники располагались чересполосно, на небольшом расстоянии друг от друга. Так, вельбарское поселение Борсуки на Горыни находится в 6 км от черняховских поселения и могильника в Бережанке, в Ромаше на Буге вельбарское и черняховское поселения разделены только оврагом. Вельбарское население, пришедшее с Нижнего Повисленья, по В. Д. Барану, оставило на Полесье и Волыни ряд могильников и поселений и затем передвинулось через междуречье Днепра и Южного Буга на юг, к Черному морю. Следами этого движения являются погребения с трупосожжениями и характерным дли северо-западных культур инвентарем в ряде могильников (Раковец-Чесновский, Косаново, Рыжевка, Журавка, Компанийцы) и перемены в материальной культуре могильников Северного Причерноморья (Коблево, Каборга, Викторовка) [Баран В. Д., 1981. С. 159—162]. По мнению Д. Н. Козака, вельбарско-пшеворские племена, проникшие в конце II — III в. на земли западной Волыни и Подолии, приняли участие в формировании черняховской культуры, но вскоре полностью растворились в ней и в IV в. н. э. исчезли, не оставив какого-либо следа в последующих культурах. Второй переселенческий поток вельбарского населения, по Д. Н. Козаку, не был массовым и не сыграл существенной роли в истории племен Днепровского правобережья [Этнокультурная карта..., 1985. С. 73-75].

Поселения

Материалы многих поселений до сих пор не опубликованы. По имеющимся данным, открытые селища с вельбарскими находками располагаются на невысоких надпойменных террасах и изредка (Лепесовка) — на сравнительно высоком коренном берегу реки. Селища бывают очень маленькими (в Ромаше оно имело площадь всего около 250 кв. м) или занимают несколько большую площадь (до 1,5—2 га — Великая Слобода). На огромном (до 9 га) поселении в Лепесовке пшеворские и вельбарские материалы концентрируются, по-видимому, лишь в западной части селища, на участках, удаленных от берега р. Горынь [Тиханова М. А., 1963. С. 182].

Один из участков поселения Лепесовка был густо застроен жилыми и хозяйственными сооружениями, возможно, имевшими производственное назначение, так как в них найдены куски железных и стеклянных шлаков. Одно из жилищ, большое и прямоугольное в плане (12,5х6 м), разделено на две части жилую и хлев. Жилая часть имела глинобитный пол, и в ее центре был расположен прямоугольный в плане очаг (табл. XCV, 3). Здесь найдены типичные для жилых сооружений вещи — скопление грузил от ткацкого станка, жернов, костяной гребень и раздавленные лепные сосуды, в том числе чернолощеная миска. Во второй части помещения, в хлеву, пол был земляным, по нему разбросаны зерна, видны отпечатки соломы. Возможно, помещение хлева было разделено деревянными перегородками на стойла для скота. Стены жилища были сделаны из плетня, обмазанного глиной, от которого сохранились небольшие ямки, расположенные на равном расстоянии друг от друга. Крыша сооружения, вероятно, опиралась на столбы, стоявшие в центре торцовых стен. Постройки такого типа, совмещающие под одной крышей жилое помещение и хлев, хорошо известны на германских поселениях [Тиханова М. А., 1963. С. 182, 183; 1970. С. 89—94]. Дома, разделенные на две части, открыты на поселениях северного Повисленья (Любешево, Пощвентне) [Prahistoria..., 1981. S. 384, 385].

На поселении Ромаш встречены наземные и слегка углубленные в материк жилища. Одно из углубленных жилищ имело неправильно четырехугольную форму и площадь 44 кв. м [Кропоткин В. В., 1974а. С. 294, 295; Крушельницька Л. I., Оприск В. Г., 1975. С. 75, 76]. На поселении Боратин на р. Стырь, относящемся в основном к пшеворской культуре, в конце его существования появилось, вероятно, новое население, принесшее с собой вельбарскую посуду. Жилища на этом поселении небольшие, углубленные, прямоугольной в плане формы [Козак Д. Н., 19846. С. 56]. На поселении Великая Слобода, где наблюдается смешение элементов черняховской, пшеворской и вельбарской культур, были открыты прямоугольные в плане дома (2,5—3х4—5 м), пол которых был незначительно (0,1—0,3 м) углублен в материк. Очаги в этих домах были помещены на подсыпках и выложены из мелких камней [Козак Д. Н., Журко О. I., 1983. С. 62; Козак Д. П., 19846. С. 57].

Не совсем обычное сооружение открыто на поселении Великая Слобода. Это большое (14,8х4,8 м) прямоугольное в плане строение, вдоль стен которого и по центральной оси прослежено до 50 ям от столбов (табл. XCV, 5). Пол постройки ровный, хорошо утрамбованный, слегка углублен в материк, и одна его часть (2,8x6,2 м) опущена еще ниже на 0,2 м. Расположение столбовых ям и углубления позволяет предполагать, что помещение было разделено на несколько частей. Постройка не была жилой, так как отопительного сооружения в ней не было, скорее всего ее можно рассматривать как здание общественного характера [Козак Д. Н., 19846. С. 57—59]. Подобные общественные здания известны на территории Польши (например, на поселении Вулька Лясецкая).

Могильники

Могильники вельбарской культуры располагаются на пологих склонах у берега реки (Брест-Тришин) или на склонах песчаных дюн (Дитиничи, Любомль). Лишь могильник в Деревянном открыт на довольно крутом спуске к большой балке. Ни один из них не исследован полностью, только в могильнике в Дитиничах вскрыта, по-видимому, вся уцелевшая от позднейших повреждений площадь [Cмiшкo М. Ю., Свешнiков I. К., 1961. С. 90. Рис. 1].

Подавляющую часть погребений составляют трупосожжения. В могильнике Брест-Тришин трупосожжения залегали на глубине до 1 м и располагались на расстоянии 2—3 м друг от друга (табл. XCV, 1). Захоронения были совершены в небольших (диаметр 30—70 см) округлых ямах и подразделяются на урновые и безурновые (табл. XCVI). Преобладают трупосожжения в ямах без урн (в 52 погребениях из 72 вскрытых), в которых кости часто перемешаны с остатками погребального костра. Таких остатков костра (угли и зола), не было лишь в 14 погребениях. В безурновых погребениях вещи, сопровождающие покойников, обычно повреждены огнем, сосуды фрагментированы, но встречаются и целые. В одном погребении целый сосуд был положен на костях и опрокинут вверх дном (табл. XCVI, 7). Урновые погребения также бывают с остатками погребального костра или без них. Урнами служили горшки, реже — миски и вазовидные сосуды. Урны, как правило, ничем не закрывались, за исключением одного погребения, где урна была сверху прикрыта миской, и еще одного, в котором урна была перевернута вверх дном. Пережженные кости обычно находятся в урне и бывают очищены от остатков погребального костра. Вместе с костями в урне лежат и сопровождающие погребение вещи.

Вещей при захоронениях немного — от одной до восьми, а обычный набор погребального инвентаря состоит из сосуда, бронзовой фибулы и костяного гребня. Довольно часто встречаются пряслица и гораздо реже иглы, бусы, замки. Оружие полностью отсутствует. По количеству найденных вещей урновые погребения несколько богаче ямных, но состав вещей в погребениях этих типов одинаков. И в тех и в других иногда попадаются камни-валуны. Трупосожжения разных типов располагались вперемежку по всей площади могильника. Замечена одна закономерность в расположении разных по устройству погребений — захоронения без остатков погребального костра занимали центральную часть могильника.

Трупосожжения тех же типов — урновые и безурновые — обнаружены в могильниках Любомль, Дитиничи, но в последнем преобладают безурновые захоронения, сопровождаемые остатками погребаль ного костра (здесь раскопано 19 безурновых и два урновых сожжения). Напротив, по имеющимся данным в могильнике в Деревянном обнаружены только урновые сожжения [Кухаренко Ю. В., 1980. С. 80— 83]. В могильниках Брест-Тришин, Любомль и Машев, помимо захоронений, обнаружены еще жертвенные ямы, заполненные золой и камнями. В Брест-Тришине раскопано восемь таких ям, расположенных между погребениями. Кроме того, в Любомле расчищена вымостка из камней, плотно уложенных в один ярус и образующих округлую в плане площадку диаметром около 1 м.

В некоторых могильниках обнаружены трупоположения. В Деревянном при земляных работах найден скелет, обращенный черепом на север. Находки скелетов известны в Горькой Полонке, Городище, где погребения сопровождались типично вельбарскими сосудами, фибулами прибалтийского типа и костяными гребнями. По обряду ингумации совершено захоронение в «княжеском» погребении у с. Рудка (табл. XCVI, 11). Захоронение бескурганное, помещено в глубокой прямоугольной яме (глубина 2,10 м, размеры 2,50x1,10 м). Скелет взрослого человека лежал на дне ямы в вытянутом положении, черепом на север. У головы погребенного стояла бронзовая миска, в которой находился глиняный кубок, у правого плеча и справа и слева около кистей рук стояли кувшин и три миски, здесь же находились два игральных жетона из стекла и серебряная фибула. У ступней ног лежали две серебряные шпоры, глиняная миска, кости свиньи, серебряный нож, большой глиняный сосуд с помещенной внутри него миской, бронзовый котел, внутрь которого был положен стеклянный кубок [Кухаренко Ю. В., 1980. С. 84, 85].

Керамика

Целые или фрагментированные глиняные сосуды встречаются почти во всех погребениях, в редких случаях бывает до шести сосудов в одном погребении. На вельбарских памятниках резко преобладает лепная посуда, и лишь при взаимодействии с черняховской культурой распространяется керамика, сделанная при помощи гончарного круга.

Лепные сосуды изготовлены из глины с примесями песка, дресвы, реже — шамота и иногда — органических остатков. Поверхность сосудов часто бывает нарочно ошершавлена — на нее дополнительно нанесен слой разжиженной глины с крупными примесями песка и дресвы. Обычно такой слой покрывает только тулово сосуда, тогда как верхняя и придонная его части тщательно выглажены или залощены. Часть посуды — кувшины, миски, маленькие сосудики — изготовлена из хорошо отмученной глины, и их поверхность выглажена или залощена. Цвет сосудов по преимуществу коричневый.

Типология сосудов, найденных в могильнике Брест-Тришин, разработана Ю. В. Кухаренко [1980. С. 30 43]. Такие же формы сосудов характерны и для других могильников вельбарской культуры [Schindler В., 1940]. Для вельбарских памятников типичны невысокие приземистые горшки яйцевидной или округлой формы с загнутым внутрь или отогнутым венчиком (табл. XCVI1, 9, 13, 14). Обычно тулово этих горшков ошершавленное («хроповатое»), тогда как горло и придонная часть подлощены. Иногда встречаются несколько более вытянутые горшки с плечиком, расположенным в верхней части сосуда. Эти формы сосудов распространены не только на вельбарских, но и на пшеворских памятниках. В могильнике Брест-Тришин два горшка имели угловатый перегиб тулова. У одного из этих горшков край венчика загнут внутрь, другой сосуд имеет отогнутый венчик и небольшую ручку.

Распространены глубокие миски, или вазовидные сосуды. Они обычно имеют округлые плечики, расположенные в верхней или средней части сосуда. Некоторые вазовидные сосуды украшены чередующимися пролощенными и «хроповатыми» треугольниками (Брест-Тришин). Часто такие сосуды снабжены небольшими Х-видными ручками, их поверхность залощена и украшена полосами косых или образующих треугольники бороздок (табл. XCVII, 2), иногда рельефными валиками с косой насечкой. Встречаются выпуклобокие вазы с симметрично расположенными тремя Х-образными ручками. Они также лощеные и бывают украшены рельефными валиками (Брест-Тришин, Дитиничи; табл. XCVII, 12). Некоторые вазовидные сосуды имеют почти биконическое тулово с переломом посредине высоты. Венчик у таких сосудов отогнут наружу или загнут внутрь.

Известны ситуловидные сосуды с высоко расположенным изломом тулова. Такой сосуд, найденный в могильнике Брест-Тришин, имел чернолощеную поверхность и небольшое Х-образное ушко, ниже которого расположен горизонтальный рельефный валик (табл. XCVII, 7). Второй сосуд из того же могильника имел близкую форму, но значительно меньшие размеры и был лишен ручки. Ситуловидный сосуд из Дитиничей также не имеет ручки (табл. XCVII, 17). Разнообразны по форме кубки. Некоторые из них слабопрофилированы и снабжены большим, оттянутым в сторону ушком. Встречаются выпуклобокие кубки с суженной горловиной и небольшим ушком, украшенные рельефными валиками, горизонтальными и косыми бороздками (табл. XCII, 10). В Брест-Тришине и Дитиничах найдены почти конической формы кубки, орнаментированные по тулову каннелюрами.

Довольно многочисленны кувшины, имеющие выпуклое тулово, высокую почти цилиндрическую шейку и длинное плоское ушко. Шейка у них отделена от тулова небольшим уступом или рельефным валиком. Кувшины тщательно сделаны, их поверхность залощена и украшена косыми и образующими треугольники бороздками (табл. XCVII, 5). В Дитиничах найден выпуклобокий сосуд, снабженный тремя ручками, прикрепленными к высокому цилиндрическому горлу. В основании горла и по тулову проходят горизонтальные валики и орнамент в виде косых борозд, образующих треугольники (табл. XCVII, 12).

Миски встречаются часто и имеют разнообразную форму. Среди них есть почти усеченноконические, с прямыми стенками, по которым проведены желобок или горизонтальная бороздка. Некоторые из этих мисок имеют маленькое Х-образное ушко (табл. XCVII, 16). Биконические миски иногда также снабжены маленькими ушками или шишковидными выступами, украшены уступами и горизонтальными валиками, треугольниками из прочерченных линий. Встречаются небольшие глубокие мисочки с округлым профилем и отогнутым краем. Изредка у них бывает почти округлое дно.

Обломки гончарных сосудов встречены лишь в одном погребении могильника Брест-Тришин — это кусок большой вазы с широким горизонтальным венчиком и обломок выпуклобокого горшка со слегка отогнутым наружу венчиком. В Деревянном обнаружено семь гончарных сосудов. Среди них имеются две миски с высоко поднятыми и остро изогнутыми плечиками, отогнутым и утолщенным венчиком и дном на кольцевой подставке (табл. XCVII, 3, 6,). Третья миска биконической формы обведена по перегибу горизонтальным валиком. Все образцы гончарной посуды из вельбарских памятников находят себе аналогии среди гончарной керамики черняховской культуры. В могильнике Велемичи I (погребение 65) найден гончарный кубок, тонкостенный, светло-коричневого цвета, с отогнутым венчиком и неглубоким омфалом на дне. Поверхность кубка покрыта пролощенными бороздками и штампованным орнаментом (розетки, чередующиеся с мелкими квадратными углублениями). Кубок также имеет аналогии в черняховских памятниках (например, в Данченах) [Рафалович И. А., 1986. С. 17. Табл. XIX, 3, 10].

Вещевые находки

В погребениях часто встречаются фибулы, иногда по две. Известны фибулы и на поселениях. Все найденные фибулы сделаны из бронзы и относятся к двум группам — гребенчатым и подвязным. К группе гребенчатых принадлежат фибулы трех типов: 1) с тремя гребнями, трубчатым футляром для пружины и кнопкой па конце пятки (по Альмгрену серия V, тип 96); 2) с гребнем на головке и расширенной пяткой (Альмгрен V-128);

3) с гребнем на спинке и покрышками-закраинами на пружине (Альмгрен II-41). Фибулы этой группы происходят из могильников Брест-Тришин, Любомль, Машев, Величковичи, Урля и с поселения Лепесовка (табл. XCVII, 4, 12, 13). Подвязные фибулы все арбалетовидные с друговидной спинкой (Альмгрен, группа VI, или, по А. К. Амброзу, «прогнутые подвязные с дуговидной спинкой»). Эти фибулы были распространены в юго-восточной Прибалтике. Характерны они и для пшеворской культуры. Иногда фибулы этой группы имеют на спинке декоративные зерненые колечки, некоторые экземпляры снабжены еще кнопкой на головке. Фибулы последних типов найдены на вельбарских памятниках в Любомле, Дитиничах, Рудке, Скорбичах, Окнинах. Из Лепесовки происходит большая серебряная фибула с фигурной тетивой. В могильнике Велемичи I недалеко от погребения 113 обнаружена бронзовая подвязная двучленная фибула, относящаяся к серии I по А. К. Амброзу, скорее всего к варианту 2, для которого характерна загнутая пластина вместо завязки с имитацией витков проволоки [Амброз А. К., 1966. Табл. II. 9, 10].

Поясной набор представлен пряжками, оковками и наконечниками пояса (табл. XCVIII, 10, 11, 14, 16, 17). Из железа сделана одна прямоугольная пряжка из Брест-Тришина. Бронзовые пряжки бывают с полукруглой дугой, соединенной стержнем или обоймой. Бронзовые литые пряжки с овальной рамкой, круглой в сечении, и с полукруглым в сечении язычком обнаружены в разрушенных вельбарских погребениях могильников Велемичи I и Отвержичи [Кухаренко Ю. В., 1961. Табл. 46, 11]. Встречаются двучастные прцжки с прямоугольной рамкой и обоймой для прикрепления к ремню. Обоймы бывают прямоугольными (Брест-Тришин) и пятиугольными (Дитиничи) и имеют отверстия для соединяющих штырей. В могильнике Велемичи I вне погребений найдена бронзовая пряжка с двучастной рамкой из прямоугольной дуги, сделанной из свернутой в трубочку пластинки, концы ее соединены осью, на которую надет язычок, изготовленный таким же образом. Подобные пряжки широко представлены в вельбарских памятниках. Наконечники ремня имеют форму треугольников, заканчивающихся кольцом, к которому прикреплена небольшая шишечка. В Дитиничах найдена железная оковка пояса, состоящая из двух прямоугольных пластин, по краям которых выступают четыре зубчика с колечками на концах. Вторая оковка из того же погребения в Дитиничах имеет аналогичную форму, но бляшки соединены между собой дополнительной пластинкой (табл. XCVIII, 16, 17). Такие оковки поясов римских легионеров были распространены у народов Северной Европы и Скандинавии.

К характерным для вельбарской культуры украшениям относится обломок серебряного браслета, найденный в могильнике Брест-Тришин. Браслет представляет собой пластинку, имеющую сужение-перехват и украшенную зернеными продольными валиками, и относится к типу браслетов с прямыми или полукруглыми окончаниями («змеиными головками»), Привесками служили римские монеты (одна из них — денарий Траяна) с отверстиями для подвешивания, железные миниатюрные ножик, ключик и топорик (Брест-Тришин), а также бронзовая лунница с выемчатой эмалью (Дитиничи). Лунница имеет довольно сложную форму, верхнюю и нижнюю дужки, украшенные крестовидными выступами. Бус в погребениях найдено сравнительно немного. Стеклянные бусы синего, голубого и зеленого цвета сильно оплавлены. В погребении 26 могильника Велемичи II находилась овальная бусина из матового стекла, покрытого позолотой. Янтарные бусины представлены экземплярами жерновидной и конусовидной формы. Серебряная биконическая бусина, найденная в могильнике Брест-Тришин, сделана из тонкой проволоки, украшенной зернью. Из могильника Дитиничи происходит разрозненное ожерелье, в состав которого, вероятно, входили две бронзовые лунницы с квадратными бляшками на концах, две железные миниатюрные чашечки со сквозным отверстием, трубочка и железное колечко [Смiшко М. Ю., Свешнiков I. К., 1961. С. 109].

Из бытовых предметов часто встречаются костяные гребни разных типов (табл. XCVIII, 1, 2). В Брест-Тришине чаще всего находят однопластинчатые гребни с дуговидной спинкой (по классификации С. Томас, тип А-I), треугольной спинкой (тип A-II по С. Томас), рельефной спинкой (типа D по С. Томас). Гребень с дуговидной спинкой найден и на поселении Лепесовка. Известны многопластинчатые однослойные гребни, сделанные из трех пластин, расположенных в одной плоскости и скрепленных железными стерженьками. Спинки гребней бывают украшены горизонтальными бороздками и кружками (тип В-I по С. Томас). Гребни этого типа найдены в Брест-Тришине, Лепесовке, Могилянах. Многопластинчатые трехслойные гребни, снабженные с двух сторон дополнительными пластинками (тип 1-1 по
С. Томас), происходят из Брест Тришина, Любомля, Горькой Полонки, Деревянного, Ромаша, Лепесовки, Дитиничей. Костяная булавка с конусовидной головкой, украшенной перекрещивающимися бороздками, найдена в могильнике Брест-Тришин. В могильнике Дитиничи найдены оковки костяного рога для питья. Оковка нижней части рога имеет вид цилиндра с расширенной круглой подставкой, оковка верхней части рога представляет собой сложенную вдвое пластинку, украшенную мелкими зубчиками и имеющую дырочки для крепления (табл. XCVIII, 15). Части замков в виде пластин с отверстиями для ключа и заклепок, а также бронзовые железные оковки от деревянных шкатулок найдены в Брест-Тришине и Дитиничах. Остатки стеклянных сосудов, видимо кубков, оплавившихся в огне, обнаружены в Брест-Тришине. Встречены также точильные камни из мелкозернистого песчаника.

Из орудий труда изредка встречаются железные ножи с прогнутой спинкой (Брест-Тришин) и прямой спинкой, отделенной уступом от узкого черенка (Дитиничи, Могиляны). Частой находкой являются глиняные пряслица биконической формы, иногда орнаментированные точечными углублениями, бороздками и треугольниками из ямок, а также шаровидные и плоские пряслица, покрытые точечными углублениями. Оружие на вельбарских памятниках Волыни не встречено. Лишь в кладе, обнаруженном у с. Окнины Хмельницкой обл., найден бронзовый наконечник, который скорее всего являлся миниатюрной моделью наконечника боевого копья [Каспарова К. В., 1972б. С. 347]. Копье с рунической надписью было случайно найдено в Сушично на Волыни еще в XIX в.

Хронология

Наиболее ранними фибулами на вельбарских памятниках Полесья, Волыни и Подолии являются гребенчатые разных типов (Альмгрен V-96, V-128, II-41), хорошо датированные по польским аналогиям концом II — началом III в. [Godłowski К., 1974. S. 103]. Так же датируются однослойные гребни типов А, В, D по С. Томас, часто встречающиеся с гребенчатыми фибулами в одних комплексах. В комплексах этого времени находится змеиноголовые браслеты, двучастные и одночастные прямоугольные пряжки, оковки пояса, филигранные полые бусы. Такие же комплексы хорошо известны на территории Польши к востоку от средней Вислы, где они относятся к фазам В2/С1 и С1а (170—220 гг.) [Szczukin М., 1981. S. 140, 141]. К более позднему времени, к III — IV вв., относятся прогнутые подвязные фибулы с дуговидной спинкой, позднейший «северный» вариант которых был украшен на спинке зернеными кольцами [Амброз А. К., 1966. С. 67, 94]. В комплексах с этими фибулами встречены многопластинчатые трехчастные гребни, и этим же временем датируются подвязная фибула с изогнутой тетивой из Лепесовки и ажурная подвеска с эмалью из Дитиничей.

На основании находок датирующих вещей и их взаимовстречаемости в комплексах Ю. В. Кухаренко датировал могильник Брест-Тришин в пределах 170— 270 гг. и выделил два периода функционирования могильника — комплексы с гребенчатыми фибулами (С_1а) и комплексы с прогнутыми подвязными фибулами (С_1б) [Кухаренко Ю. В., 1980. С. 60—63]. При дальнейшей работе с материалами этого могильника О. А. Гей и И. А. Бажан определили три хронологических горизонта на основании корреляции хронологически показательных вещей в комплексах погребений [Бажан И. А., Гей О. А., 1987]. Авторы наметили 17 типов вещей, имеющих определенную хронологическую позицию в системе Эггерса — Годловского. По взаимовстречаемости этих вещей все погребения могильника распались на три группы, которые отражают, по-видимому, фазы развития могильника во времени. Начальный этап существования могильника определен целым рядом хронологических индикаторов: это двучленные прямоугольные пряжки, одночастные костяные гребни, наконечники поясов типа К. Раддатца VII. Все эти вещи бытовали в фазе В₂/С₁, т. е. в последней трети
II в. н. э. В погребениях второго горизонта представлены гребенчатые фибулы разных типов (с тремя гребнями и трубчатым футляром для пружины, с гребнем на спинке и закраинами на пружине), которые соответствуют типу 96 серии I группы V и типу 41 серии III группы II по классификации Альмгрена [Almgren О., 1923. S. 17 —19, 50, 51. Taf. II; IV]. Для этого горизонта характерны также одночастные гребни с треугольной спинкой, двучастные щитковые пряжки, прогнутые подвязные фибулы с дуговидной спинкой. Эти категории находок диагностируют в целом фазу С_1в, т. е. начало III в. н. э. В погребениях третьей группы встречаются трехчастные костяные гребни, фибулы с зернеными кольцами, продолжают использоваться прогнутые подвязные фибулы с дуговидной спинкой. На этом этапе исчезают старые типично вельбарские формы керамики и появляются новые (открытые миски с наметившимся ребром). Эти вещи характерны для начала фазы С_1б—С₂, т. е. для середины III в. н. э.

Реальность этих групп в могильнике подтверждается хронологическими изменениями в деталях погребального обряда. Первая, наиболее ранняя, группа погребений могильника Брест-Тришин содержит практически все виды сожжений. Наиболее характерны чистые урны, которые в целом по некрополю не составляют значительного числа. Интересно, что на ранней фазе был распространен обычай помещать сопровождающие сосуды внутрь урны. Отличительная черта второй фазы — безурновые сожжения без остатков костра. В целом по могильнику они составляют менее 20% и практически отсутствуют в более раннее и более позднее время. Выразительной деталью, присущей сожжениям этого вида, являются целые сосуды-приставки. В третьей фазе преобладают безурновые погребения с остатками костра и фрагментированной, вторично обожженной керамикой.

Одновременно с могильником Брест-Тришин в конце II —начале III в. на Волыни появились памятники, которые Ю. В. Кухаренко и М. Б. Щукин отнесли к первому потоку переселения с северо-запада. Это могильник Любомль, где найдены гребенчатая фибула типа 41 по Альмгрену, подвязные фибулы типа 168 по Альмгрену; разрушенные погребения в Машеве, Урле, Новоселках, где обнаружены фибулы того же времени и однослойный костяной гребень; погребение в Могилянах-Хмельнике, откуда происходит обломок однослойного гребня; поселение в Лепесовке, где встречены такой же гребень и наряду с другими фибулами также и гребенчатая (Альмгрен, 129). Возможно, этим же временем датируется ряд поселений, открытых П. И. Хавлюком на Южном Буге, материалы которых еще не опубикованы [Этнокультурная карта..., 1985. С. 71]. Материалы, связанные с переселением вельбарских племен именно этого времени, предшествуют появлению черняховских памятников и встречаются в самых ранних черняховских могильниках [Кухаренко Ю. В., 1980. С. 64—76; Szczukin М., 1981. S. 140—144].

Со вторым потоком колонизации связываются памятники, появившиеся в середине III в. н. э. (по М. Б. Щукину в фазе С_1б— около 220 г.) и существовавшие до первой четверти IV в. н. э. (фаза С₂). К ним относятся могильник в Деревянном, откуда происходят бронзовые подвязные фибулы, бронзовые пряжки; разрушенные погребения в Скорбичах, где наряду с подвязными фибулами найдена бронзовая булавка, имеющая аналогии среди материалов позднеримского времени Повисленья; погребение в Горькой Полонке, откуда известны подвязная фибула прибалтийского типа и многочастный гребень; погребение Рудки, многочисленные, находки которого хорошо датируются III в.; разрушенные погребения в Городище; поселения в Ромаше, где обнаружен многочастный гребень; в Викнйнах Великих, Боратине, могильник в Дитиничах. В последнем могильнике есть и более ранние вещи — оковки рога, поясные накладки, имитация в глине (стеклянного кубка, но по сочетанию этих находок с более поздними подвязными фибулами, ажурной подвеской с эмалью могильник Дитиничи может быть датирован фазой C₁— С₂, т. е. 220— 230 гг. [Szczukin М., 1981. S. 145—147]. На многих памятниках этого периода встречается гончарная черняховская посуда, что подтверждает правильность их датировки.

Хронологические рамки вельбарских погребений, совершенных на площади зарубинецких могильников Велемичи I и II, по инвентарным комплексам и отдельным вещам определяются фазой C₁—концом фазы D. Наиболее раннее из этих погребений (Велемичи I, 72) датируется фазой C₁ по фрагменту гребня типа I по С. Томас и по одночастной округло-овальной пряжке. К фазе С₂ относится погребение 68 того же могильника с коническим сосудиком и двумя фрагментированными мисками, аналогии которым известны в хорошо датированных вельбарских комплексах. В конце фазы С₂ — фазе D было совершено погребение 65, в инвентаре которого сочетались кубок со штампованным орнаментом и фрагменты сосудов с бугристо-«хроповатой» поверхностью, характерные для всего цецельского периода. Погребение 111 этого же могильника с типично вельбарским биконическим сосудом датируется широко — от В₂/С₁ до конца фазы D. Вещи, найденные вне погребений в Велемичах и Отвержичах, относятся к тому же времени: подвязная двучленная фибула варианта 2 по А. К. Амброзу из Велемичей датируется в основном IV в. н. э.; подвязная фибула с дуговидной спинкой из Отвержичей наиболее характерна для первой половины III в. н. э.; удлиненно-овальные одночастные пряжки из Велемичей 1 и Отвержичей были распространены главным образом в фазе С₂ и. начале фазы D; длительное время — от фазы В₂/С₁ до начала фазы D бытовали пряжки двучастные с овально-прямоугольной рамкой [Каспарова К. В., 1989. С. 265—280].

К середине III в. н. э. многие ранние вельбарские памятники прекращают свое существование. Лишь некоторые из них продолжали функционировать во втором периоде. Так, в могильнике Брест-Тришин, хотя и в небольшом числе, но есть погребения фазы С_1б — начала С₂ (до 270 г.). Поселение Лепесовка, судя по находкам фибул с высоким приемником, высокой тетивой, «воинской» со сплошным приемником и др., было заселено в основном в III — IV вв., хотя возникло в фазе B₂/C₁ и С_1а (150—220 гг.), о чем можно судить по находкам фибулы Альмгрен 129 и однослойных роговых гребней.

Представители второй переселенческой волны, появившиеся в середине III в. н. э., вероятно, частично оседали на землях Волыни, частично уходили дальше к югу и юго-востоку, оказывая дополнительное влияние на процесс кристаллизации черняховской культуры.

В фазе С_1б, таким образом, складывается довольно сложная ситуация Сосуществуют памятники раннечерняховские с выраженными в разной степени вельбарскими элементами (могильники Ружичанка, Чернелов-Русский, Данчены), продолжают функционировать (во всяком случае до начала С₂, до 260— 270 гг.) могильники Брест-Тришин, появляются новые вельбарские памятники дитиничской волны, на которых в свою очередь в разной мере выражены черняховские элементы (в частности, гончарная керамика) . Исследователи зачастую оказываются перед дилеммой, относить ли памятник к черняховской или к вельбарской культуре. Это касается, в частности, поселений Лепесовка, Пражев, Викнины Великие и других таких волынских памятников, как Деревянное, Рудка и т. д. В настоящем томе они фигурируют в главах, посвященных как черняховской культуре, так и вельбарской. М. Б. Щукин считает, что в связи с продвижением готов к югу, в III в. н. э. образовался «мост» культурных связей на диагонали Балтика — Черное море [Щукин М. Б., 1977], вдоль которого существовала своего рода «культурная непрерывность». Если крайние точки весьма различны, то все соседние демонстрируют ту или иную степень сходства [Szczukin М., 1981. S. 156—160]. Поэтому и возникают трудности с определением культурной принадлежности памятников, расположенных в средней части цепочки. Вероятно, их следует называть вельбарско-черняховскими. Ситуация осложняется еще и тем, что наряду с черняховскими памятниками вельбарской традиции возникают памятники и пшеворской или волыно-подольской традиции, типа поселений в Черепине, Рипневе II и др. Все это интегрируется нарастающим провинциальноримским воздействием — распространением гончарной керамики, выработкой собственных форм фибул, пряжек и т.д.

Этническая принадлежность

Рассмотренные в главе памятники по всем показателям принадлежат к вельбарской культуре, к ее поздней, цецельской, фазе. На них так же, как и в Повисленье, распространены погребения по обряду ингумации и кремации, пережженные кости помещены в урны или ссыпаны в ямки, сопровождаются остатками погребального костра или очищены от них. Лепная глиняная посуда имеет прямые аналогии среди вельбарских сосудов Польши. В могильнике Брест-Тришин из 18 групп сосудов, выделенных Р. Шиндлером для земель Нижнего Повисленья и Поморья, найдено 16 групп [Кухаренко Ю. В., 1980. С. 31; Schindler В., 1940. Taf. 21; 22]. Приземистые яйцевидные и округлобокие горшки широко представлены на памятниках вельбарской и пшеворской культур и в северогерманских землях. Вазовидные сосуды, в том числе украшенные залощенными и «хроповатыми» треугольниками, хорошо известны на нижней Висле и в Мекленбурге. На этой же территории распространены сосуды с Х-видными маленькими ушками и ситуловидные сосуды, появившиеся на нижней Эльбе еще в позднелатенское время. Кубки с ручками и кувшины разных форм многократно найдены на памятниках вельбарской, пшеворской культур и культур, распространенных на Эльбе. Разнообразные миски тех же форм, что и на нашей территории, встречены на нижней Висле и в Поморье. Гребенчатые фибулы были широко распространены на территории Польши, восточной Германии, островах Балтийского моря и проникали на земли Чехословакии. Подвязные фибулы, в том числе и с колечками на спинке, имели тот же ареал, что и пряжки, оковки поясов и браслеты. Характерно для Нижнего Повисленья и большее распространение бронзовых предметов, чем железных. Такая типичная для могильников Северной Европы (Повисленье, Поморье, Поэльбье, южная Скандинавия) черта, как распространение жертвенных ям, заполненных золой и камнями, встречается и в могильниках Брест-Тришин, Любомль, Машев. Все эти соответствия не раз отмечали исследователи, занимающиеся вельбарской культурой [Cмiшко М. Ю., Свешнiков I. К., 1961; Кухаренко Ю. В., 1980; Щукин М. Б., 1979б]. Карты распространения многих характерных для вельбарской культуры вещей приведены в работах Ю. В. Кухаренко и Е. Кмецинского [Кухаренко Ю. В., 1980. Рис. 6-13; 15; 17; 18; Kmieciński J., 1962. Мар. 1—4].

Таким образом, характерные особенности вельбарских памятников были распространены в Поморье, от низовий Эльбы до Вислы, т. е. на землях, занятых различными германскими племенами. Две последовательные волны переселения вельбарских племен по Висле и Бугу на Волынь и в Припятское Полесье хронологически соответствуют движению готов и гепидов к Черному морю. С проникновением германских племен связаны находки на Волыни предметов с руническими надписями (сосуды в Лепесовке, копье из Сушично). В то же время в передвижения были вовлечены разные группы населения, среди которого сами готы могли составлять и небольшую часть.

О смешанном составе пришедшего на Волынь населения свидетельствует присутствие в его культуре не только вельбарских, но и пшеворских черт. В свою очередь среди пшеворского населения могли быть также разноэтничные группы— германцы и славяне, хотя археологически последних среди массы вельбарских древностей выделить не удается.

На нашей территории вельбарские памятники появились в конце II в. н. э., еще до сложения черняховской культуры. По наблюдениям М. Б. Щукина, на наиболее ранних (первая половина III в. н. э.) черняховских памятниках (Ружичанка, Раковец, Данчены и др.) всегда присутствует слой с вельбарско-пшеворскими особенностями. Черняховская культура, по М. Б. Щукину, что подтверждается фактическими данными, сложилась на месте, но начало ее формирования связано с постоянным и неоднократным притоком нового населения, главным образом пшеворского и вельбарско-цецельского [Щукин М. Б., 1979б. С. 77]. Вельбарские элементы, связанные с последующим проникновением населения с северо-запада, прослеживаются на многих черняховских памятниках III —IV вв. Это проявляется в распространении специфических вельбарских лепных сосудов (приземистые яйцевидные и вазовидные горшки, различные миски, часто снабженные Х-видными ушками), некоторых типов украшений, имевших северное происхождение (например, подвязные фибулы с дугообразной спинкой, иногда украшенной колечками). По Ю. В. Кухаренко, вельбарские черты охватывали огромную территорию черняховской культуры, вплоть до Поднепровья, земель Молдовы и Румынии [Кухаренко Ю. В., 1980. С. 74]. Особенно отчетливо вельбарские черты видны в материалах могильников Косаново, Компанийцы, Рыжевка, Журавка, Данчены, Ромашки и др. (карта 31). Своеобразие Косановского могильника, выделяющее его из среды черняховских и, напротив, сближающее с вельбарскими могильниками, состоит в значительном преобладании безурновых трупосожжений; сравнительно большом количестве лепной посуды (32%), среди которой много вельбарских форм (горшки с округлым профилем и загнутым внутрь венчиком, миниатюрные горшочки с вертикальным венчиком и биконическим туловом, кружка с большим ушком, миски с биконическим туловом и налепными ушками, орнамент из косых углублений и каннелюр и т. п.) [Кравченко Н. М., 1967б. Табл. I; VI); находках типично вельбарского и пшеворского инвентаря (подвязные фибулы, украшенные на спинке колечками, ключи, остатки деревянных шкатулок) [Кравченко Н. М., 19676. С. 77 —114]. Но при этом следует отметить, что вельбарские лепные сосуды и характерные вещи найдены в этом могильнике в основном в погребениях с трупоположениями, ориентированными на север и часто снабженными богатым инвентарем, в том числе и типично черняховской гончарной посудой (погребения 1, 3, 9, 21 и т. д.). В этом могильнике, таким образом, наблюдается смешение черняховских, вельбарских и пшеворских черт.

Прослеживается не только проникновение вельбарских особенностей на черняховскую территорию, но и обратное влияние, проявляющееся в распространении черт черняховской культуры, в основном гончарной посуды, на вельбарских памятниках, расположенных на северо-западной окраине черняховского ареала (Лепесовка, Викнины Великие, Великая Слобода, Дитиничи, Деревянное, Рудка и т. п.).

В результате многократных передвижений население западной части Полесья и Волыни в III — IV вв. имело сложный состав: с позднелатенского времени на протяжении нескольких столетий здесь жили пшеворские племена; с конца II и в 111 в. сюда продвигались переселенцы из Повисленья — носители пшеворской и вельбарской культур; с юга в обратную сторону, вероятно, двигалось население, уже обладавшее черняховской культурой. Каждая новая волна пришельцев отчасти вытесняла прежнее население, отчасти смешивалась с ним и, прожив некоторое время на месте, по-видимому, уходила далее к югу и юго-востоку. К V в н. э. вельбарские элементы на Волыни полностью исчезают.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 14819

загрузка...

Другие книги по данной тематике