Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

под ред. А.А. Тишкина.   Древние и средневековые кочевники Центральной Азии

Кимеев В.М. Роль коневодства в жизнедеятельности горно-таежных шорцев торгового пути «Улуг-Чол»

Летом 1995 г. в Горной Шории на территории строящегося экомузея «Тазгол» (рис. 1) случайно было сделано открытие, позволившее по-новому взглянуть на процесс культурогенеза в горнотаежных долинах Мрассу. При проведении земляных работ на второй надпойменной террасе реки Мрассу - пологом склоне горы Кайчак - сотрудниками экомузея «Тазгол» обнаружено скопление железных предметов (серия трехлопастных наконечников стрел, топор - тесло, нож), относящихся к захоронению по обряду трупосожжения и характерных для культуры енисейских кыргызов 2-й половины IX - начала XI вв. На площадке террасы археологами Ю.В. Шириным, А.С. Васютиным, В.В. Бобровым и Д.Г. Савиновым было заложено еще несколько небольших раскопов, в одном из которых обнаружены остатки других захоронений путем кремации. Кроме кальцинированных костей найдены удила Х^ХП вв., зубы и фрагменты голеней лошади, что, видимо, было связано с жертвоприношением лошади на святилище «тайелга». Раскопан также развал глиняной железоплавильной печи (Васютин А.С., 1997, с. 190; Савинов Д.Г., 1997, с. 180).

Это первые находки подобного рода в горно-таежной долине реки Мрассу Горной Шории, свидетельствующие о влиянии енисейских кыргызов и наличии тесных этнокультурных и торговых связей средневекового населения Горной Шории и Минусинской котловины. Такие трупосожжения в неглубоких ямах с сопроводительным инвентарем - трехлопастными наконечниками в виде трехлучевой звезды в сечении с прорезями в лопастях и двукольчатыми удилами, типологически сопоставляются археологами с кыргызскими. У местных предков шорцев-каргинцев, вплоть до принятия христианства до конца XIX в. преобладали надземные типы захоронений в берестяных свертках или деревянных гробах-колодах, укрепленных на сучьях хвойных деревьев или на помосте.

Рис. 1. Экомузей «Тазгол»
Рис. 1. Экомузей «Тазгол»

Осуществлялись связи посредством конных дорог, называемых у местных шорцев «кыргызскими тропами». Горные хребты Кузнецкого Алатау (Патын, Коль-тайга и др.) воспринимались предками мрасских шорцев не как труднопроходимые границы, а как центры промысловой родовой территории и как культовые центры. Большие группы населения по долинам рек и древним торговым путям, пересекающим в нескольких местах горные хребты, могли свободно мигрировать, о чем сохранилась масса сведений в русских исторических документах, включая описание и маршрут «угона» джунгарами енисейских кыргызов. В эпоху «киргизского великодержавия» (IX-X вв.) использовались специальные военные отряды для охраны торговых путей, один их которых, видимо, располагался в устье реки Анзас, где находился торгово-обменный стан с жилыми и хозяйственными постройками. По мере надобности ими и совершались трупосожжения погибших и ритуальные жертвоприношения коня на прилегающей к стану скале Кайчак, ставшей «кыргызским могильником».

По этому пути были угнаны енисейские кыргызы летом 1703 г. По одной из таких «кыргызских троп» проехал в седле от устья р. Балыксы до улуса Усть-Анзас А.В. Адрианов и остановился у местного миссионера Григория Оттыгашева в 1882 г. (Абдыкалыков А., 1985, с. 86; Адрианов А.В., 1888). С середины XIX в. здесь активно проводились крещения шорцев в реке Мрассу и погребения умерших по православной традиции на современном кладбище, расположенном на противоположном берегу правого притока Мрассу реки Ан-зас. О существовании «кыргызского могильника» на горе Кайчак местные уже забыли.

Скотоводство у предков шорцев, по сравнению с другими народами Центральной Азии, было развито относительно слабо. Об этом писали и миссионер В.И. Вербицкий, отмечая жалкое состояние их скотоводства и птицеводства, и тюрколог В.В. Радлов, сообщая, с каким трудом ему удавалось доставать молоко во время путешествия. Около 9,4% всех шорских хозяйств не имело лошадей, а 18,9% - коров (Кимеев В.М., 1989, с. 93). Главной причиной этого являлось отсутствие удобных пастбищ и хороших лугов для сенокоса. Скученность скота на лесных прогалинах приводила к быстрому вытаптыванию и гибели растительности. Усложняло развитие скотоводства отсутствие сочных питательных трав среди густой растительности и недостаток соли. Изнурительно действовали также и тучи комаров, мошек, слепней, спасением от которых мог быть только дым костра. С другой стороны, длинная зима требовала больших запасов сена, чего весьма сложно было достичь в горно-таежной местности. Весной скот от голода ел ветки, что приводило к прободению кишок и болезням (Анохин А.В., ф. 11, оп. 1, д. 84).

Наиболее удобной для скотоводства была долины низовьев реки Кондомы и Среднего течения реки Мрассу. Так, В.В. Радлов (1989, с. 204) был приятно удивлен доставленным ему караваном лошадей, жителями и местностью окрестностей мрасского улуса Карга (Усть-Анзас), предположив, что шорцы-каргинцы «самые богатые татары во всей округе, так как прекрасные луга и пастбища, расположенные вокруг, позволяют им держать сравнительно много скота». Вплоть до начала XVIII в. енисейские кыргызы пригоняли сюда табуны лошадей в обмен на железные изделия и пушнину. До сих пор конина используется как предпочтительный мясной запас для охотников-промысловиков.

Однако, несмотря на неблагоприятные условия, даже в самых глухих местах к началу ХХ в. шорцы разводили лошадей крупной породы и низкорослых коров. По подсчетам А.В. Анохина и С.П. Швецова, на одного жителя в среднем приходилось по две лошади и столько же голов крупного рогатого скота. В отдельных торгующих семьях их содержалось до 10-20 голов, а вот овец - традиционно не более 2-3-х (Швецов С.П., 1903). Зимой скот содержался в открытом загоне или под навесом с жердчатыми стенами, на крыше которого складывалось сено, подвозимое зимой на санях с сенокосов. Кормили скот два раза в день - утром и вечером. В снежные зимы лошадей часто подгоняли к стогам, при этом значительная часть корма вытаптывалась. Скотоводство мрасских шорцев в конце XIX - начале ХХ вв. было оседлым, причем русского крестьянского типа, но меньше по размерам и более примитивное по технологии. Держали лошадей в основном для верховой езды, доставки запасов на охотничье-промысловые станы и вывозки оттуда ореха, а также для перевозки грузов торговцев и чиновников от Кузнецка и низовьев реки Мрассу в таежные улусы (Потапов Л.П., 1936, с. 96-97).

Типология предметов конского снаряжения позволяет предположить, что происхождение конно-верхового транспорта у шорцев связано с культурой центрально-азиатских кочевников; гужевого - с русским влиянием. Снаряжение верхового коня у мрасских шорцев аналогично таковому у других народов Северного Алтая. Во время пастьбы ноги лошадей спутывали плетеной петлей тужак, на шею подвешивали железные ботала потал. В состав упряжи верхового коня входила узда чуген/суген из узких кожаных ремешков, но и могли обходиться недоуздком из сыромятных ремней, либо плетенным из конского волоса. В правой руке всадник держал плетку камчы из кожаных ремешков и рукоятью из дерева, кости или оленьего рога, часто орнаментированной косыми крестами, полукругами, фигурками из ломаных линий, ромбами, треугольниками, опоясывающими рукоять прямыми линиями, кружками с точкой в центре.

Исходя из анализа музейных предметов снаряжения верхового коня, исследователи делают выводы, что шорцы так и не развили его как соседи кочевники-скотоводы Центральной Азии. Седла, служащие предметом постоянных забот и внимания последних, у шорцев - обычные деревяшки без мягкой подушки, с одной подпругой из веревки и без украшений. Основу такого седла эзер - ленчик - шорцы мастерили целиком из дерева с невысокими передней и задней луками, с изогнутыми по форме спины лошади полками. Существовали и составные деревянные седла, луки которых соединялись с основой кожаными ремешками. Сверху седло иногда обшивали кожей, прокладывая под нее войлок. Под седло подкладывали войлочный потник, и с помощью подпруги, сплетенной из кендырных нитей, седло притягивали к конскому крупу (Кимеева Т.И., 2007, с. 36).

Шорцы, проживающие близ городов и крупных поселков, где имелись подходящие дороги, пользовались гужевым транспортом, переняв у русских крестьян технику изготовления упряжи. Зимой лошадь запрягали в сани, летом - в телегу. Упряжь была такой же, как и у русских-сибиряков, перенесших традиции ее изготовления из России.

Исследователи XVII-XVIII вв. считали, что успехи шорцев-бирюсинцев в пашенном земледелии неизменно приводили к регрессу в скотоводстве (Георги И.Г., 1776, с. 157). Содержание большого количества скота не диктовалось прежней необходимостью. Лошадь стала использоваться в хозяйствах также для перевозки сена, грузов и бревен для постройки домов на волокушах. В горно-таежной местности из-за отсутствия дорог для перевозки грузов служили двухполозовые деревянные волокуши, в которые лошадь впрягалась с использованием русской дуги и хомута. При транспортировке груза на волокуше человек сидел верхом на лошади или вел ее за собой за узду.

В настоящее время реконструированный погребально-ритуальный могильник «Кайчак» - экспозиция экомузея «Тазгол» (рис. 2), ставшего своеобразной «лабораторией» общения людей с окружающей средой, динамической системой интеграции различных культурных традиций, имеющей целью сохранить наследие древних культур (Кимеев В.М., Шатилов Н.И., 1997. с. 160, рис. 1).

Рис. 2. Надмогильная реконструкция погребения «кыргызского воина» погребально-ритуального могильника «Кайчак» экспозиции экомузея «Тазгол»
Рис. 2. Надмогильная реконструкция погребения «кыргызского воина» погребально-ритуального могильника «Кайчак» экспозиции экомузея «Тазгол»
загрузка...
Другие книги по данной тематике

Валерий Гуляев.
Скифы: расцвет и падение великого царства

Бэмбер Гаскойн.
Великие Моголы. Потомки Чингисхана и Тамерлана

Тамара Т. Райс.
Скифы. Строители степных пирамид

Р.Ю. Почекаев.
Батый. Хан, который не был ханом

Игорь Коломийцев.
Тайны Великой Скифии
e-mail: historylib@yandex.ru