Глава ХII. Растущая доходность ремесла — Торговля, первоначально пассивная, становится активной. — Ярмарки. — Ярмарочное право, свобода ярмарок. — Возникновение городов. — Городское устройство. — Купеческие гильдии.

Вплоть до X столетия германцы вели чисто сельскую жизнь. Они жили исключительно сельским хозяйством и в деревне. Города им были не нужны и они не стремились к ним. Они даже предоставили исчезать старинным римским городам, которых в Германии было не мало. "Германцы избегали пользоваться для жилья развалинами римских городов и, следуя старому обычаю, предпочитали поселяться вне их"¹⁵. Правда, в некоторых из них поселялись; случалось также, что какой-нибудь землевладелец переносил в старый город свою усадьбу или замок; даже королевские резиденции епископов устраивались в прежних римских городах. Но все эти поселения носили чисто сельский характер: о городской жизни не было и речи.

Мы видели, какой решительный шаг в сторону разделения труда произвело крупное землевладение. Была создана организация (группировка) тех, кто обрабатывал землю: масса крепостных крестьян, в качестве начальствующих над ними — управляющие, затем над последними, министериалы, которые в различных градациях самостоятельно ведали хозяйством господского двора. Мы описали, как в этой организации, в этих центрах скопления в господской усадьбе больших человеческих масс возникло ремесло. Двор землевладельца, например, нуждался в такой массе построек, что само собою известное, все возрастающее, число крепостных занималось преимущественно, а в конце-концов исключительно строительными работами. Таким же образом они становились профессиональными каменщиками и плотниками. К таким же результатам вела необходимость удовлетворения потребности в одежде, хлебе, оружии, сельскохозяйственных орудиях и т. п. Начала развиваться (в крупном землевладении) более обширная, а отчасти также и специализировавшаяся посредством разделения труда, промысловая деятельность, главным образом, в области аграрной: седельщики, мельники, хлебопеки, пивовары, а также каменщики"¹⁶. Эти ремесленники оставались обязанными барщиной землевладельцу, однако, лишь "трудом в традиционно изучаемом ремесле". Подобно тому, как другие свою барщину выполняли, вспахивая, засевая и убирая жатву на помещичьем поле, так работали и кузнецы, пекаря, ткачи, каменщики, изготовляя помещику нужные предметы. "Целая армия крепостных трудилась для потребностей их милостивого господина, выполняя для него бесчисленные работы собственными руками или на лошади, наполняла его житницы и амбары продуктами сельского хозяйства. Господская усадьба в определенные дни наполнялась рожью, курами, свиным мясом, яйцами, растительным и коровьим маслом, одним словом, обильными продуктами крепостных крестьянских дворов. Портные и сапожники доставляли на барский двор прекрасно сшитую одежду и обувь, кузнецы приносили цепи, стрелы, подковы, гвозди и пр. Женщины тащили сукна и полотна в господские кладовые. Для помещика они пряли и пекли хлеб. Крепостные рыбаки ловили для господских нужд рыбу, мясники выполняли обязанности почтальонов при господском дворе¹⁷.

Само собою понятно, что столь сильно развитое разделение труда не могло долгое время существовать без торговли. Уже в первобытное время (как уже указано во второй главе) германцам была известна примитивная промысловая деятельность, а вследствие этого и примитивная торговля, которую вели главным образом иностранные купцы, разъезжавшие по стране. Эта торговля также стала развиваться дальше. Сильный толчок ей был дан социальным расслоением, вызванным, как мы видели, экономическим переворотом. Высшие классы, преимущественно землевладельцы и их высшие министериалы, были значительно богаче окружающих их людей и в социальном отношении стояли выше их; у них теперь появилась потребность в роскоши, в "дорогих тканях, украшениях и утвари, в роскошном вооружении, в более тонкой пище и приправах"¹⁸. Все подобные вещи или сырье, нужное для их изготовления, им все еще продолжали доставлять иностранные торговцы из-за границы, преимущественно с Востока. И при увеличении спроса развился регулярный ввоз, и это имело большое влияние на расширение торговли. При этом часто пользовались старыми римскими торговыми путями и торговыми пунктами. Как с незапамятных времен, так и теперь, сокровища Востока все еще привозились на кораблях в Массалию (теперешний Марсель), а оттуда вверх по реке Роне в Шампань и Северную Францию; или они шли из Италии, через Альпийские проходы, или с Черного моря от Дуная до самого Рейна, затем по Рейну через море в Британию. Сухопутный же путь шел по древнему торговому пути из внутренней Азии, от берегов Ганга к Каспийскому морю, затем прямо через Россию к Балтийскому морю. Эта торговля велась преимущественно славянами, итальянцами и евреями. В Магдебурге в X веке, например, выражение купец и еврей были равнозначущи¹⁹. Существовали, однако, и германские племена, которые с давних времен были в свою очередь известны, как умелые и опытные купцы, ввозившие продукты своей страны к чужим народам, например, Фризы. Они ездили по морю до самой Исландии, а по суше — добирались по Майну до Кельна, Майнца, Вормса.

Таким образом, по различным торговым путям, как водным, так и сухопутным, постоянно разъезжали торговцы. Само собою разумеется, существовали пункты, в которых купцы регулярно встречались в большом количестве — как, например, при переправах через реки, на пересечениях больших дорог. Были и другие места, где обыкновенно скоплялось много народу по другим поводам: святые места, церковные и другие торжества, или же остатки римских городов, вроде Регенсбурга, Аугсбурга, Кельна. Купцы естественно направлялись туда, так как могли рассчитывать продать что-нибудь среди массы народа. Отсюда постепенно, в течение десятилетий и столетий, создалось обыкновение регулярно собираться в определенных местах в течение года для производства торговли в большом масштабе. Создались так-называемые ярмарки ("маркт" от латинского слова "маркатус"). Первоначально ярмарки были временные: ярмарка длилась, пока продолжался праздник или пока съехавшиеся по другим причинам не оканчивали своих дел; затем все снова разъезжались. Однако, мало-помалу из этого возникли постоянные учреждения и землевладельцы играли в таком превращении существенную роль.

Вполне понятно, что весьма удобными местами для возникновения ярмарочной торговли служили в первую очередь резиденции крупных землевладельцев. Там ведь постоянно бывало большое скопление народа, в каком нуждались торговцы для сбыта своих товаров. Кроме того, туда поставлялись продукты многих оброчных дворов, так что купцы легко находили в обмен на свои продукты то, в чем могли нуждаться. Ибо в начале этого периода, во времена Карла Великого, денег и благородных металлов было еще очень мало. К тому же купцы уже очень рано стали пользоваться особой защитой короля. Это было необходимо, потому что в главных чертах все еще оставались в силе основы древнего германского права, защищавшего отдельного человека лишь в связи с его родом. А так как род к этому времени приобрел оседлость, то и родовое право превратилось в местное право; оно имело силу только для определенного места, где поселился род, следовательно, не касалось ни чужих по крови, ни чужих по местожительству. Торговец же, разъезжавший со своим товаром из одного места в другое, всегда находился среди чужих, правами которых он не пользовался. И потому, поскольку признавали его необходимость, должны были создать для него особую правовую защиту, и это было достигнуто тем, что его поставили под непосредственную охрану короля. Однако, первоначально это относилось лишь к так-называемым "королевским торговым людям", т.е. к тем, которые вышли из королевских уделов, следовательно, являлись непосредственными подданными какого-нибудь королевского поместья. Но эта защита скоро распространилась на всех купцов.

И вот, лишь только возникли регулярные ярмарки, особое купеческое право не могло не расшириться постепенно в особое ярмарочное право. На ярмарку стекались люди из разных мест и разных сословий. Как они могли вести торговлю между собою, если они не подчинялись одним и тем же правовым нормам? Таким образом, ярмарка в правовом отношении была выделена из остальной области управления. Она получила свой особый "ярмарочный мир", в силу которого "все торговые люди, приезжающие на нее, находились под особой защитой короля"... Оно далее устанавливало, "что за каждое преступление, совершенное на территории ярмарки, поскольку оно стоит в связи с торговыми делами, налагалось, кроме обыкновенного наказания, еще дополнительный штраф королевского суда (60 шиллингов)". Наконец, "ярмарочная вольность" обусловливала, что участники ярмарки на ее территории и во все время, пока она продолжалась, не могли быть преследуемы за преступление, совершенное ими в другом месте²⁰.

Однако, за эти привилегии купцов заставляли платить. Пошлины на торговые обороты и транспорт, правда, взимались королями уже давно и особенно много они должны были приносить на ярмарках. Наряду с этим стали взимать плату за стоянку; с усилением торговли возрождавшееся денежное обращение приносило доходы от монетного дела и т. д. Таким образом, для тех, кому доставались все эти сборы, ярмарки явились крупным источником дохода.

Мало-помалу "власть над ярмаркой" все более переходила от короля к землевладельцам, на территории которых она находилась. Едва ли могло быть иначе, так как охрана ярмарки, о которой в конечном счете шло дело, могла осуществляться королем только через посредство землевладельцев. Если последние несли тяготы по ярмарке, например, ставили вооруженную стражу, для охраны "ярмарочного мира", то они и должны были получать вытекающие отсюда доходы. Эта перемена поэтому произошла таким образом, что король сперва передавал землевладельцу доходы ярмарки, тогда как сама ярмарка все еще оставалась королевской. Оттон Великий (936 — 973) начал жаловать самые ярмарки и всю ярмарочную подсудность. И снова королевской милостью воспользовалось в первую очередь духовенство. Монастырям и епископством были пожалованы ярмарки, находившиеся на их территории. "К концу царствования Оттона II (983) большинство епископов, невидимому, стаи уже господами ярмарок своих резиденций" (Лампрехт, т. III, стр. 44).

Впрочем, пожалования продолжались еще в течение десятилетий, по крайней мере до третьего десятилетия царствования Генриха IV (правившего от 1056 до 1106 г.). "При этом из известных нам пожалований того времени девять десятых приходится на долю духовных лиц, и лишь одна десятая на долю светских владык" (Лампрехт). Впрочем, короли по существу смотрели на господ, получавших от них заведывание ярмаркой, только как на своих представителей, отправляющих должность именем короля. Но и с этой должностью произошло то же, что и с должностью графа: с ослаблением королевской власти простая должность скоро превратилась в действительное обладание ярмаркой.

При таких условиях землевладельцы были сильно заинтересованы в ярмарках: они ведь извлекали из них значительные доходы. И они стремились учреждать все новые ярмарки. Особенно же они заботились о том, чтобы ярмарочная жизнь не прекращалась в течение всего года, так как все время, пока длилась ярмарка, к ним поступали доходы от пошлин, за наем помещений, от штрафов и т.д.

Это развитие ярмарок в постоянные учреждения имело громадное значение в дальнейшем, так как только благодаря этому из ярмарок могли возникнуть города. Но прежде следует еще отметить, что в течение всего этого развития и сама торговля приняла совершенно иной характер. Поскольку мы ее наблюдали до сих пор, она была по существу торговлей пассивной, т.е. ее вели иностранные купцы, приезжавшие в страну, чтобы доставлять германцам всевозможные предметы, преимущественно предметы роскоши, которые не были собственно необходимы для существования. Германцы при этом играли пассивную роль, являясь лишь получающими, а то, что они давали в обмен, представляло собою случайные излишки их производства. Впрочем, при этом дело шло главным образом о знати: землевладельце и его высших министериалах… Если не было налицо излишков, то не делалось никаких покупок, и это не имело особого значения для обычных покупателей. А человек из простонародья, — свободный или оброчный крестьянин какого-нибудь большого поместья — покупал вообще лишь изредка и в исключительных случаях.

Теперь же благодаря разделению труда в крупных поместьях и возникновению ремесла постепенно стала повышаться производительность труда. Производилось все больше продуктов. Со временем масса производимых продуктов стала превышать потребности господского двора. Что же оставалось делать с этими излишками? Если первоначально ремесленники отдавали целиком весь свой труд в распоряжение землевладельца и за это получали от него полное содержание, то в течение этих столетий все более устанавливалась практика определенных оброков, — впрочем, как об этом будет речь, практика эта распространялась также и на чиншевиков и арендаторов. Определенную часть продукта получал господин, остальное оставалось ремесленнику. А с начинающимся вновь развиваться денежным хозяйством оброки натурой большею частью стали даже заменяться денежной уплатой. Ремесленник, таким образом, вынуждался к продаже своих продуктов. Возникшие вблизи ярмарки представляли для этого возможность.

Этому развитию землевладельцы тоже сознательно содействовали, потому что они были заинтересованы не только в оживлении ярмарочных оборотов, но особенно в том, чтобы ремесленники продавали свои продукты, так как только в последнем случае они могли платить свои оброки. Поэтому они охотно соглашались, чтобы часть их ремесленников переносила свое местожительство на территорию ярмарки. Мало того, в целях привлечения большего числа ремесленников, был даже создан принцип "ярмарочной свободы", в силу которого поселявшиеся на территории ярмарки несвободные становились свободными.

Таким образом, наряду с существовавшей в Германии до сих пор пассивной торговлей, появилась активная торговля. Вскоре на ярмарках стали преобладать ремесленники, продававшие свои продукты. (Штейя-гаузен). Это придаю определенный характер возникающим городам.

Первоначально города были ничем иным, как обнесенной стенами ярмаркой. Мы можем смело сказать, что все немецкие города возникли из ярмарок. Обыкновенно различают троякого рода происхождение немецких городов; однако, если внимательно приглядеться, оно всюду одно и то же: во-первых, города возникают только-что описанным образом, путем постепенного разрастания и в конце-концов обнесения стеной ярмарочной площади, при речных переправах или на сокращении дорог. Франкфурт, Швейнфурт и другие города возникли очевидно именно так. Во-вторых, путем постепенного оседания многочисленного населения около монастыря (например, Герсфельд, Гандерсгайм), около резиденции епископа (Бремен, Магдебург, Падерборн) или в королевских пфальцах (Госслер, Дортмунд). Так как пфальцы и резиденции епископов на юге и западе Германии часто устраивались на местах прежних римских городов, то этим и объясняется возрождение древнего великолепия в Регенсбурге, Аугсбурге, Страсбурге, Триере, Кельне и др. Наконец, в третьих, в результате такого же скопления многочисленного населения около любого замка. Но процесс превращения подобных поселений в город Штейнгаузен изображает следующим образом:

"Смутные времена побуждали людей поселяться вокруг какого-нибудь замка, могущего служить защитой; благодаря промыслам и торговле население возрастает: естественно, что характер ярмарочных пунктов прежде всего приобретают местечки, принадлежащие владельцу замка. Вначале очень примитивное укрепление, какие встречались в смутные времена часто даже в деревнях (церковные дворы) и у монастырей, расширяется на самое поселение. Эти новые поселения стали называться "бургами", как показывают это названия многих городов, а жители их "бюргерами".

Это относится одинаково как к поселкам при монастырях, епископских резиденциях и пфальцах, так и к ярмарочным местечкам, возникшим в результате регулярного съезда торговых людей. Город возник благодаря органическому росту ярмарки.

Само собою разумеется, то, что мы теперь понимаем под городской жизнью, создалось не сразу с возведением городских стен и с большим оживлением промыслов и торговли. Еще целые столетия и внутри городских стен тоже преобладала сельская жизнь. Правда, с самого начала большая часть населения состояла из ремесленников, продававших продукты своего ремесла. "Но все еще остается в деревенской атмосфере (сельский и сельскохозяйственный уклад жизни). Землевладение являлось основанием существования также и для горожан... Купец и ремесленник очень часто еще занимаются земледелием и скотоводством: города все еще остаются земледельческими городами, городская и сельская община не различались вначале также и в римских городах" (Штейнгаузен).

Конечно, как только появились города, в них начала тотчас же развиваться не только собственная экономическая жизнь. Это происходило по различным причинам. Уже было упомянуто, что землевладельцы много делали для увеличения населения городов. Самым важным в этом смысле являлся принцип: "Городской воздух делает свободным!" Это значило, что всякий, приобретающий длительную оседлость в городе, вместе с тем освобождается от крепостной зависимости к своему прежнему господину. В результате этого, очень большое количество несвободных устремилось в города. Таким образом, сюда стекалось в высшей степени разнообразное население: различных степеней несвободные, oт высоко стоящих министериалов до крепостных крестьян, а рядом с ними совершенно свободные крестьяне, сыновья землевладельцев, иностранные купцы и т. п. Так как образ жизни всех этих групп населения был по существу один и тот же, то со временем старые сословные различия между ними забылись, они слились в однородную массу, которая позднее, уже в силу новых жизненных условий, распалась на новые сословия и классы. Это новое разделение на классы относится главным образом лишь к позднейшему времени и, поскольку имеет решающее значение для истории более позднего периода Средних веков, постольку и подлежит подробному рассмотрению в дальнейшем. Оно вызывалось различием в занятиях городских жителей, в зависимости от которых они с течением времени сделались преимущественно купцами, ремесленниками или воинами.

Но очень скоро в городах стала ощущаться потребность в новой форме управления. В деревне управление определялось отношениями крепостных к поместью и созданным им расслоением. Всюду образовались маленькие общины из однородных элементов; например, все оброчные крестьяне одной усадьбы регулярно собирались в определенные сроки для суда над себе подобными и для решения своих общих дел. Они стали благодаря этому силой, которая, между прочим, сумела провести ограничение размеров их оброков и податей землевладельцу. Подобная чистая демократия, в которой в решении всех дел принимают личное участие все члены общины, навязывается всеми условиями при организации всякого управления. Уже в первобытные времена мы находим ее у германцев. С этого же начали и в городах. Документально подтверждается для Магдебурга и Шпейера, что вначале для обсуждения и решения дел собирались все жители города (Лампрехт, т. II, стр. 40). Но вскоре уже это должно было оказаться невозможным. Если города по теперешним нашим понятиям и были незначительны, даже самые небольшие из них насчитывали всегда свыше тысячи или двух тысяч жителей. Правда, мы точно не знаем, как велико было городское население в этот ранний период. Однако, для несколько более позднего времени оно исчисляется по спискам граждан и налоговым спискам²¹. Согласно этим данным, самым большим городом в 1300 году был Любек с 22.300 жителей, а самым незначительным Мейссен с 2.000 жителей в 1481 году. Если даже мы примем вдвое меньшую цифру, то с самого начала, следовательно уже в XI веке, вряд ли имелись города, насчитывавшие менее 1.000 жителей, обычно же они должны были иметь несколько тысяч жителей. Правда, историки держатся того мнения, что у германцев времен Тацита в народных собраниях принимало участие до 6 — 7 тысяч человек. Однако, не касаясь того, правильно ли это или нет, надо сказать, что тогда положение было совершенно иное. Народное собрание первобытных германцев собиралось один или самое большее два раза в месяц и ему приходилось решать немного вопросов, но вопросов важных, непосредственно касавшихся всех участников, вроде вопроса о военном походе или о чем-нибудь подобном. Напротив, в городе с самого начала надо было выполнять текущие дела управления, которые требовали ежедневных собраний и касались отчасти массы мелочей, в первобытное время совсем даже не существовавших, вроде найма стражи у городских ворот, городского писаря и т. п. Ради этого невозможно ежедневно созывать до двух тысяч человек. Вместо этого выбирался соответствующий орган — совет. Состав его, способ избрания его и полномочия не всюду были одинаковы. В саксонских и франкских городах существовал ярмарочный суд, возникший на почве упомянутого выше особого ярмарочного права и состоявший из судьи и ряда шеффенов (присяжных), тогда как в большинстве южно-германских городов преобладали единоличные судьи. Вследствие этого в Саксонии и у франков функции совета первоначально были взяты на себя шеффенами, причем притязание на исключительное занятие этой должности предъявляли определенные семьи. Это порождало различного рода столкновения, приведшие в конце-концов почти повсюду к системе исключительно советов.

Если города возникли преимущественно из потребностей растущего ремесла и торговли, то они, в свою очередь, дали особый толчок дальнейшему их развитию. Это обусловливало уже большое скопление людей, живущих там бок-о-бок. Однако, не только это. "Более разнообразные потребности растущего и живущего в различных условиях населения вели к значительному увеличению числа занимающихся ремеслами, главным образом в области производства пищевых продуктов, ткацких изделий и одежды. Раньше все эти предметы изготовлялись большею частью в домашнем хозяйстве. Усиление городского строительства, в особенности более крупные сооружения церквей и ратушей содействовали развитию строительного дела, а рост богатства высшего городского класса породил всевозможные новые специальные ремесла. В общем в результате этого, наряду с сокращением и уменьшением роли сельскохозяйственной деятельности и переходом отдельных жителей к занятию определенным ремеслом, развилась большая специализация внутри самого ремесла и... стали все более совершенствоваться его техника и искусство". О том, как под влиянием растущей плотности населения и умножения городских потребностей все более развивалось ремесло, все дальше шло разделение труда, а вместе с тем для торговли открывались все новые поприща, так как каждый отдельный ремесленник всецело зависел от продажи своих продуктов, можно составить себе представление, прочитав следующее описание Карла Бюхера, дающее наглядную картину того положения, которое было достигнуто несколько позже, в XIV и XV столетиях. Бюхер пишет²²:

"Средневековое разделение труда является главным образом разделением труда профессиональным. Оно стремится к тому, чтобы из одного промысла сделать несколько. В этой области труда, где раньше господствовал лишь один мастер, позже находят пропитание многие, независима друг от друга...

"Быть может пример лучше всего выяснит, как это происходило. Портной старого стиля кроит материю, шьет и вышивает платье и белье, изготовляет шляпы, шапки и меховые вещи, мужскую и женскую одежду. В XIV и XV веке из одного портняжеского ремесла развились в качестве самостоятельных профессий: ремесла закройщика, вышивальщика шелком, шляпочника, скорняка, починяльщика одежды; белошвейная работа и изготовление женского платья были предоставлены женским рукам".

Если уже в XIV и XV столетиях существовало такое глубокое разделение на профессии, то начало распадения портняжного ремесла должно было произойти по крайней мере уже в XII и ХIII столетиях.

Ремесленники составляли ствол, основную массу городского населения. Однако, уже в то время, о котором мы сейчас говорим, дали себя знать, как уже сказано, первые проявления, хотя далеко еще не резкого антагонизма между ними и купечеством. Так как большую часть своих продуктов ремесленники продавали сами, они являлись вместе с тем и торговцами и были заинтересованы в процветании торговли. Еще в 1440 году во Франкфурте на-Майне, на 1.800 самодеятельных мужчин, принадлежавших не менее, как к 191 различной профессии, только 70 человек занимались мелочной торговлей, как главной своей профессией и лишь 15 были оптовыми торговцами (Бюхер). И даже последние являлись не исключительно торговцами: часть своих средств они временно вкладывали в торговлю, другая же состояла в земельной собственности, ренте и т. д. "И действительно неизвестно, куда лучше отнести этих людей, к рентъерам или земледельцам или же к торговцам". В качестве одновременно продавцов и покупателей городской рынок все еще посещали главным образом ремесленники и крестьяне.

Притом и крупная торговля с давних пор играла определенную роль; именно она доставляла из дальних стран сырье и в обмен на него отправляла соответствующие продукты. И потому главной сферой ее деятельности была торговля международная. При этом еще слабо намечалось различие городов и различных стран — например, между Кельном и Аугсбургом или между Кельном и Лондоном. Ведь еще совсем недавно все государства средней и западной Европы составляли одну империю и еще не существовало национальной обособленности и противоречий в современном смысле слова.

Эта международная оптовая торговля имела свои особые потребности и в виду этого уже довольно рано создала особые организационные формы, позже послужившие образцом также и для организации ремесла и других слоев городского населения.

Торговля между населенными пунктами могла вестись только в форме разъездной торговли: "Купец вместе со своим товаром лично разъезжал по стране, с ярмарки на ярмарку, менял, продавал, покупал" (Лампрехт). И поскольку многие купцы двигались одною и тою же дорогой, было естественно, что они соединялись и образовывался караван. Таким образом им было легче защищаться от грабежей по дорогам и морских пиратов. Подобно тому, как вообще на ярмарках и в городах, так и в этих караванах вначале объединились люди различного происхождения: "Крепостные люди, едущие по поручению своих господ, свободные и люди благородного происхождения как богатые, так и малоимущие торговцы, бюргеры и не бюргеры". Это никого ни к чему не обязывало, так как все они соединялись лишь для одного путешествия. Кончалось оно и они расставались. Но и отдельные путешествия требовали уже всевозможных общих действий. Выбирали представителя, называвшегося альдерманом, на которого возлагалась обязанность руководить отражением нападений грабителей, улаживать столкновения между спутниками (отсюда с течением времени развилось новое торговое право), заботиться о приюте при остановках и продовольствии и т. п. Так как поездки становились все более регулярными, в определенные места, определенными путями и в определенное время, то из временного объединения выросло прочное товарищество, не распадавшееся и дома, на родине: возникла купеческая гильдия. В последующие столетия она оставалась сословной организацией купцов. Она на родине заботилась об упорядочении торгового оборота; проверяла весы и меры, монету; защищала своих членов во время пути и на чужбине; с этой целью она создавала отделения гильдии в отдаленных городах, которые содержали там постоялые дворы, и т. д. Таким образом, в гильдии постепенно сосредоточилась не только профессиональная, но и вся социальная жизнь купца, причем он в ней находил также удовлетворение и своим общественным и религиозным запросам.

Широкое развитие международной торговли играло не последнюю роль в чрезвычайном росте могущества городов и сознания ими этой своей силы, так что в начале XI столетия они принимали уже участие в политических событиях в качестве самостоятельного фактора. Города заключали между собою союзы и принимали участие в борьбе между королем и папой, большею частью — как, например, во времена Генриха IV — в пользу императора, что объясняется главным образом тем, что императоры обычно боролись вместе с тем и против князей и других феодалов, интересы которых противоречили интересам городов. Как мы еще покажем в одной из следующих глав, главное содержание средневековой истории в последующие столетия сводится преимущественно к борьбе городов за свое освобождение из под власти феодалов или пережитков феодализма. Таким образом, города являлись естественными союзниками императоров. "Во всяком случае, — говорит Лампрехт, — "XII столетие начинается уже никем неоспоримым фактом, что бюргерство сделалось значительном социальным и политическим элементом нации".

¹⁵Инама-Штернегг. Экономическая история Германии, т. II, стр. 91.
¹⁶Г. Штейнгаузен. История немецкой культуры в Средние века, стр. 57.
¹⁷П. Кампфмейер. История общественных классов в Германии, стр. 13. См. также яркое описание у Лассаля, Г. Бастия-Шульце из Делича. Соб. соч. и речей Лассаля, 1893, т. 111, стр. 178 — 185.
¹⁸Штейнгаузен. Средневековье, стр. 58.
¹⁹Лампрехт., т. III, стр. 20.
²⁰Инама-Штернегг. Т. II, стр. 375. Лампрехт. Т. II, стр. 34.
²¹Карл Бюхер. Возникновение народного хозяйства, II изд., т. I, стр. 382.
²²Бюхнер. Возникновение народного хозяйства, т. I, стр. 412. 102

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3735

загрузка...

Другие книги по данной тематике