§ 1. Определение подлинности и цены оружия

Определение подлинности оружия — одна из самых сложных задач для коллекционера. Это требует, наряду с хорошим знанием истории, изучения колоссального количества форм, свободной ориентации в бесчисленных вариантах стилей и хорошего знания старинных способов производства. При этом у эксперта должен быть «верный глаз» — достоинство, которым может похвастаться не каждый, кто считает, что овладел всем вышесказанным. Несомненно, длительным практическим упражнением можно раз­вить в себе способность точной и верной оценки, но многие так никогда и не достигают полной безошибочности в оценке старинных вещей — им недостает природных способностей к этому. Собиратель чаще имеет куль­турно-историческое, чем профессиональное образование, что, хоть и слу­жит ему подспорьем, «верного глаза» не дает, а торговец, зачастую совсем необразованный и руководствующийся чутьем, умеет приобрести этот «вер­ный глаз» при многолетней продаже старинных произведений искусства. Оба часто бывают обмануты, но у собирателя, как правило, подделка остается лежать как бесполезный хлам, в то время как торговец умеет ловко от нее отделаться. Каждый год за дешевые фальшивки платят не­мыслимые суммы, и притом люди, считающие себя тонкими знатоками. То же самое происходит и при определении цены вещи, коль скоро речь идет не о цене самой по себе как pretium affectionis, а в зависимости от редкости или художественной ценности предмета. Верного критерия определения цены в нашем деле не существует. Еще и сегодня опытный собиратель может приобрести драгоценнейшую вещь за несколько золотых, а за мно­гие предметы весьма посредственной ценности запрашивают и, увы, дают неимоверные деньги.

В пользу класса людей, занимающихся ремеслом фальсификатора, надо сказать, что многих из них на безнравственный путь толкает сама публика. Подавляющее большинство покупателей берет лучшие, самые красивые имитации старых произведений искусства только если их выдают за «старинные». Что же остается делать изготовителю? На этот малопривлекатель­ный подход автору уже жаловались многие талантливые ремесленники. Надежным средством не обмануться, когда тебя уверяют в подлинности предмета, всегда остается вопрос: не возражает ли продавец против того, чтобы письменно удостоверить его подлинность.

Изложение науки оценки подлинности и определения цены, безусловно необходимой, не может входить в задачу автора. Внимательный читатель многое найдет в других главах этой книги, чтобы расширить свои познания на этот предмет; но по желанию публики надо привести основные принципы, на основании которых, зная предмет, можно научиться распознавать [419] подделки, оценивать конкретные вещи и преодолевать нынешнюю неопределенность в назначении цен.

Начав с оценки подлинности предмета как первого условия для определения цены, прежде всего признаем: если затраты на изготовление данной вещи современными средствами не соответствуют запрашиваемой цене, то вещь может быть подлинной. Таким образом, совершенно ясно: человек, берущийся за ремесло фальсификатора, хочет заработать гораздо больше, чем было бы возможно честным путем. Будь это недостижимо, работать честно было бы выгоднее, чем обманывать. Если цена выше стоимости работы, вы имеете право использовать все меры предосторожности. Чтобы обнаружить приемы фальсификаторов, нужно принять во внимание совер­шенно бесчисленные обстоятельства; мы здесь приведем самые примеча­тельные.

Прежде всего, форма в целом должна соответствовать эпохе, особенно если предмет связывают с определенным историческим лицом или значительным событием. Добавления декоративного характера, надписи, гербы не должны вызывать подозрений: дело в том, что их часто наносят даже на подлинные вещи, чтобы поднять цену. У любой эпохи есть свой стиль в шрифте и рисунке и собственная техника их исполнения. Если на оружии есть надписи, стихи и т.д., не надо забывать, что каждый период времени имеет свою форму выражения мыслей и свое конкретное направление в поэзии. Конкретные изречения связаны с конкретными эпохами, именно здесь чаще всего ошибаются фальсификаторы: обычно в своем ремесле они более компетентны, чем в филологии или истории культуры. Некоторые фальшивки можно разоблачить, просто прочитав надпись; тогда отпадает нужда в дальнейших исследованиях.

Что касается общей формы, то и тут самому талантливому фальсификатору трудно обмануть знатока: часто даже линия ребра, если она сделана на подлинной вещи с определенным чувством и по правилам ремесла, выдает современную руку человека, незнакомого со старинной техникой. Человеческая натура непроизвольно побуждает фальсификатора сделать «правильнее», чем старые мастера, и это превосходство как раз его и выдает. Рассматривая пластинчатые доспехи, надо помнить: старинный доспех делался из кованого листа; этот лист получали, расплющивая кузнеч­ным молотом кусок кричного железа, а потом придавали ему нужную форму, обрабатывая плоскими молотками, причем местами он был раска­ленным, а местами просто горячим. Поэтому на неотполированной обратной стороне должны быть следы молотков. Современный прокатный лист легко отличить по продольным рискам: достаточно посмотреть через увеличитель­ное стекло, и сразу станет видно, если прокат, чтобы он выглядел кованым листом, задним числом обработали молотками.

Самая трудная и невыгодная работа для фальсификаторов — во-первых, нагрудник доспеха (он должен выглядеть не куском жести, а прессованной стальной пластиной) и, во-вторых, — шлем, в особенности шлем XVI века, точное изготовление которого по старинной технологии свело бы прибыль к минимуму. Поэтому часто находят старинные шлемы и нагрудники, заново [420] делают остальное и так собирают полный доспех. Спекуляция такого рода, как правило, оправдывает себя, но ее легко выявить — надо только сравнить цвет металла на разных частях доспеха. Но даже если все сделано безукоризненно — чаще всего выдадут заклепки: раньше их делали вручную, а сейчас — на станках, и разница видна простым глазом. В Париже есть несколько мастерских, производящих на первый взгляд безупречные по форме доспехи, но шлемы у них — из жести, и нагрудники тоже. Как бы дорого не оценивали они свои изделия, изготовление их по старинной технологии и из металла нужной толщины у них бы не окупилось.

Контуры старинных шлемов связаны с уровнем развития ремесла; фальсификатору это учесть сложно. С 1530 года стали делать шлемы со все более высоким гребнем, изготовлявшимся из одного куска металла с теменной частью шлема. За какую цену надо продать сегодня шлем, чтобы окупить такую работу? Поэтому пытаются, делая его из двух половин, тщательно сварить их по кромке гребня. Этот прием можно обнаружить, внимательно осмотрев шлем изнутри. Впрочем, с 1580-х годов действительно встречались шлемы, сделанные из двух половин; например, знаме­нитые морионы с лилиями (рис. 51) всегда состоят из двух частей. Нако­нец, пусть в самом доспехе ничего не вызывает подозрений — все равно фальсификатор споткнется на воспроизведении выпушек и ремней. Старин­ный бархат и старинный шелк знаток опознает с первого взгляда по цвету и фактуре, а современное производство квасцовой кожи сильно отличается от старинного способа.

Как патина на бронзе, так ржавчина на железе кажется признаком возраста — достаточное основание для фальсификаторов, чтобы использовать это примитивное средство для обмана зеленых дилетантов, не знаю­щих, что это вовсе не доказательство древности, что есть железные изде­лия без единого ржавого пятнышка, которым по четыреста и более лет. Как же, старое железо — да без ржавчины; и ее искусственно создают, обрабатывая металл серной и соляной кислотами и другими едкими растворами. Впрочем, у каждого торговца антиквариатом, не брезгующего подо­бными махинациями, есть собственный апробированный рецепт. Кто подве­шивает изделие в дымовой трубе, кто-то зарывает в землю; а ржавчина — гость вежливый, она не заставляет себя ждать. Особенно подозрительна ржавчина ярко-рыжего цвета, стирающаяся пальцем, а также находящаяся не в углублениях или изломах, а на ровных открытых местах.

На старинных доспехах часто встречаются повреждения — следы ударов оружием. Такие следы очень любят имитировать фальсификаторы, рассчитывая сделать свою работу более достоверной. Поэтому надо как следует разобраться, действительно ли эти повреждения могут появиться в тех местах, где они имеются; часто углубления и вмятины оказываются там, где их никак не может быть, например, в углубленных местах по соседству с совершенно нетронутыми выступами. Особенно приглядываться надо к краям. Они изнашиваются от употребления и получают удары оружия только в определенных местах. Прогибы и изломы от ударов могут возникнуть только там, где под металлом находится твердая поверхность, [421] на которую натыкается оружие при ударе. Автор недавно своими глазами видел горшковый шлем, у которого на теменной части сзади — на самой толстой части — была глубокая вмятина, а стенки и нижние края шлема, более тонкие и самые уязвимые, остались неповрежденными. Это сразу же вызвало сомнения в подлинности шлема, и подробное его изучение вполне их подтвердило: были обнаружены недочеты во внутренней части и ие вызвало доверия само его происхождение.

Но все-таки лишь неопытному новичку фальсификатор рискнет подсунуть в качестве старинного и подлинного совершенно новый доспех. Обыч­но он берет подлинную деталь старинного доспеха и дополняет недостаю­щими частями и украшениями, чтобы она выглядела более ценной. Очень часто старинный гладкий доспех подвергают травлению с чернением или даже с позолотой. Если вы сразу не ощутите несоответствия новенького украшения самому доспеху, вам следует всмотреться в рисунок для определения его стиля и техники. Оценка стиля требует искусствоведческого анализа. Фальсификатор часто копирует хорошие старинные образцы, так что здесь нужна особая осмотрительность. Проверить древность техники не так сложно. Тут нам поможет невежество современного ремесленника. В старину граверы, нанося на грунт рисунок, процарапывали его деревян­ными или костяными инструментами и крайне редко — железными. Поэ­тому современную работу всегда можно отличить по тонким линиям, как будто проведенным иголкой без нажима и размаха. К высокому травлению фальсификатор особенно не любит обращаться. Кроме того, старинный гравер готовил удивительно эффективные травильные составы: подлинное травление оказывается глубже поддельного. Современные работы обычно травят по 3-4 раза. Этот прием — травление на гладких старинных до­спехах — кормит тьму народа. Такими подделками занимаются в Париже, Нюрнберге, Мюнхене и Штутгарте. Очень плохие работы подобного рода делаются в Венеции, но их все равно покупают в Греции и Турции. Со­временное золочение узнать нетрудно. Если позолота нанесена тонким слоем, чтобы выглядеть старой, то она оказывается неравномерной; если она толстая, как ее делали старые мастера, — фальсификатор не может ее так безукоризненно затереть, чтобы не было видно следов этой работы.

Из Испании, Франции и Италии приходят изделия с поддельной инкрустацией золотом и серебром, которые запросто могут обмануть дилетанта: они в самом деле выполнены тщательно и на совесть. Рассмотрим саму технику инкрустирования (оценка по остальным моментам — та же, что и для травления). Средневековые инкрустаторы зачеканивали в основу рисун­ка кусочки золота, отделяемые грабштихелем от плоского куска; эти ку­сочки получались короткими и с многоугольным сечением. В современных инкрустациях в основу зачеканивают золотую проволоку, ее кусочки длин­нее и легко отделяются. Под увеличительным стеклом видно, как слабо соединена с основанием цилиндрическая проволока, наглядные примеры встречал сам автор. Но самое трудное для фальсификатора — придать железу серый тон, характерный для восточных и миланских инкрустаций, которые чаще  всего копируются.  Нередко имитаторы довольствуются [422] воронением металла или окраской его в красноватый цвет сангиной, часто ложащейся пятнами. Самые неумелые чернят предмет, нагревая его в золе.

Обширное поле деятельности для фальсификаторов представляют чеканные работы и вообще рельеф на металле. Необыкновенный технический прогресс, характерный для нашего времени, предоставляет технические средства для детального воспроизведения оригинала. За чеканку выдают отливки из мягкого железа, только доработанные чеканом. Правда, при первой же проверке подделку выдает лишний вес изделия. Кроме того, отливку легко узнать по острым кромкам, так что удивительно, что кого-то и в самом деле ловят на такой прием. Труднее отличить от оригинала гальванопластическую копию, особенно если нельзя осмотреть ее обратную сторону. Если же обратная сторона видна, опознать гальванопластические отложения нетрудно: ее поверхность имеет сероватый тон и покрыта бугорками-дендритами, которые крайне трудно удалить. Если для обозрения открыта только лицевая сторона, то надо помнить, что гальванически от­кладывающийся металл обладает высокой степенью твердости и определен­ной хрупкостью и гуще откладывается на выступающих частях, чем на углублениях. Часто делают доливку частей эфесов, а также серебряных оковок восточных сабель, копировать пытаются даже эмаль. Когда речь идет о прозрачной эмали, обман затруднен: старинная эмаль — не очень чистая и местами тусклая. Непрозрачные белые эмали изготовить неслож­но, но в старых есть крошечные следы пузырей, отсутствующих в новей­ших. Надломы на старой эмали, как известно, не восстановить обычной горячей обработкой; мастер вынужден использовать так называемую хо­лодную эмаль — смолистую массу, которую в умеренно нагретом состоя­нии вмазывают в щели. Такая реставрация заметна даже простым глазом. На Востоке и в России нередко пытаются копировать старинное чернение (ниелло), но обычно бросается в глаза слишком правильный рисунок; по­мимо того, благодаря современной технике чернь равномерно плавится и вообще глубже по тону.

Старая масляная краска отличается от современной по оттенку, напоминающему чистое льняное масло. Толстый слой лака с добавкой смолистых веществ стали применять только в XVIII веке.

В отношении подлинности оправ для драгоценных камней мы уже имели возможность высказать свои замечания. Искусство гранить драгоценные камни проникло в страны Востока только в конце прошлого века,¹⁹³⁾ и даже в современных восточных работах еще попадаются неограненные камни. Хотя уже в   1385  году упоминаются полировщики алмазов в Нюрнберге, [423] а в 1456 Людвиг фон Беркан изобрел способ шлифовки алмаза алмазным порошком, однако известно, что только в 1650-х годах кардинал Мазарини приказал огранить первые алмазы в форму бриллиантов, а широко они стали встречаться только в конце XVII века.

Последнее время часто продают поддельные эфесы мечей и сабель, ножны и т. п., отделанные гравированным нефритом (Nephrit, Beilstein, Punamustein — нефрит из Новой Зеландии). Фальсификаторы пользуются распространенным мнением, что необработанные куски нефрита в Европе не поступают в продажу. Между тем этот полудрагоценный камень, известный уже в древности и часто использовавшийся в средние века на Востоке для украшения оружия, еще в первой половине прошлого века был привезен в Европу Иоганном Форстером и с тех пор применяется в основном для подделок. При оценке украшенного им оружия решающее значение имеют форма камня и вид его обработки.

При оценке древности и подлинности резной работы в первую очередь важны стилистические особенности, обусловленные вкусами времени. На работах из слоновой кости видны следы инструмента — сейчас он другой, чем использовался раньше. Старые мастера крайне редко использовали напильник и обходились инструментом типа рубанка и ножами, следы которых и можно обнаружить. Рассматривая раскрашенные изделия, надо не забывать, что в старину применяли растительные краски. На подобные же соображения можно опираться и при оценке резьбы по дереву. Определенно высказаться о ее возрасте с художественно-технической точки зрения тем сложнее, что имитаторы, поставившие свое дело в Германии на промышленную основу, используют для этого старое, источенное червями дерево, повсюду скупая его в этих целях.¹⁹⁴⁾ Но, несмотря на все ухищрения, обман можно при известной наблюдательности раскрыть. Древоточец ни­когда не грызет вдоль резьбы — в некоторых местах он вылезает на воздух. Он никогда не уходит вглубь, а делает длинные поперечные ходы.

Если говорить о холодном оружии, то здесь часто встречается объединение в одно целое разнородных частей, в чем виновны не только продав­цы, но и собиратели. Иному кажется, что без эфеса и ножен клинок — не клинок, и он стремится раздобыть любые, не заботясь, подходят они к его клинку или нет. А ведь надо учитывать как стилистический, так и исторический фактор. Очень немногие умеют определить ценность и воз­раст клинка; часто первостепенное значение придается гибкости, хотя ка­чество и пригодность клинка иногда определяет именно негибкость. Мало кто может по форме клинка определить мастера, хотя это исходная точка для выяснения ценности оружия. Поэтому неправильно оценивают и воз­раст клинка, и пишут к нему пояснение, вовсе для него неподходящее. Здесь встречаются совершенно чудовищные ошибки. [424]

Что касается ружей, то их чаще всего непрофессионально и неквалифицированно чинят; не обходится опять-таки без нелепых сочетаний ста­ринных и современных деталей. Механизмы, врезаемые в ложи, подделы­вают очень редко (чем они сложнее, тем реже). Это стоит труда и времени и не окупается.

В ходе своей деятельности автор неоднократно встречал старинные ружья, у которых механизм, врезанный в ложи, либо дополнялся (т. е. «улучшался»), либо делался заново и выдавался за старинный (т. е. это были подделки уже в полном смысле слова). Техническое исполнение таких имитаций далеко от старинного. Сегодняшнему фальсификатору не хватает ни времени, ни умения так тонко вырезать детали, чтобы при сборке между ними не оставалось ни малейшего зазора. И он заполняет зазор, возникший из-за небрежности работы, мастикой; при использовании мореного в черный цвет дерева к мастике подмешивают угольную пыль. Если повернуть предмет к свету и посмотреть на матовые края, то у мастики никогда не будет маслянистого блеска дерева, а если ей придать блеск, подмешав графит, то она приобретает серый оттенок. Можно также осмотреть гравировку на деталях из слоновой кости: они чаще всего оказываются покрытыми масляным лаком, из-за чего края приобретают маслянистый блеск.¹⁹⁵⁾

Наконец, тем собирателям и любителям, кто не полностью доверяет своим профессиональным знаниям и своему глазу, настоятельно рекомендуем осведомиться о том, какие центры подделки старинных произведений искусства пользуются самой дурной славой. На верный след можно выйти и по этому простому пути. Зная самые подозрительные мастерские, можно квалифицированно расспросить продавца о происхождении вещи. Бывает забавно видеть, как лукавый продавец придумывает самые невероятные аргументы. Тут, как на суде, в ход идут и таинственные незнакомцы, вынужденные продать предмет, высокопоставленные лица, которых назы­вать нельзя, и тонкие намеки, что предмет происходит из крупного — но обязательно очень далекого — собрания, и т. д. Наконец, когда названо место, откуда скорее всего произошла данная вещь, завязанный ложью узел распутывается; теперь вы на реальной почве, откуда можно с уверен­ностью идти дальше. И понемногу всплывает имя, зная которое можно либо сразу сделать вывод, либо быстро навести справки. Некоторые собиратели из осторожности выпрашивают вещь на короткое время, чтобы показать признанному знатоку. На это торговцы обычно мягко возражают, что якобы не в их привычке выпускать вещь из рук, а иные рискуют дать, в надежде, [425]

Позиция осадной артиллерии XVII в.
Пушки стоят на платформах, позиция прикрыта турами с песком. Видны различные прицельные приспособления, для измерения вертикаль­ных углов применяется бусоль, для горизонтальных — двойные прицель­ные рамы.
Гравюра из руководства по осадному искусству XVII в. [426]

что обманется и знаток. Ведь нередко мелкие торговцы предлагают хорошо сделанные фальшивки на отзыв музейным служащим, чтобы использовать благоприятное мнение при обращении с покупателями.

Что касается определения цены оружия, если установлена его подлинность, то прежде всего надо выяснить историческую ценность, достовер­ную связь данного оружия с историческим лицом или историческим фак­том; далее следует вопрос о мастере, о редкости изделия, о художествен­ной ценности работы, наконец, о комплектности. То, что не представляет интереса ни с одной из упомянутых точек зрения, — малоценная вещь, которая, правда, может находиться в общественных собраниях в качестве наглядного материала, но обладает военно-историческим значением только в сочетании с другими экспонатами. Только указанные здесь критерии должны бы стать главными при определении цены как для продавца, так и для покупателя. Тем не менее этого не происходит: пока что наши исторические знания слишком скудны, чтобы заложить прочную основу для правильного нормирования в каждом конкретном случае.

Пробелы в наших культурно-исторических познаниях позволяют выявить мастера-изготовителя лишь в немногих случаях, но значение этой информации чаще всего недооценивается. Автору представляется, например, что простой эспадрон с относящимся к нему клинком испанца Алопсо де Саагуна или итальянца Андреа Феррара более ценен, чем более нарядный клинок без маркировки; что доспех с маркой Маттеуса Фрауэнбрайса из Аутсбурга куда дороже, чем с маркой его современника Мерта Ротшмида из Нюрнберга; что аркебуз со стволом работы старого мастера из Брешии Ладзаро Коминаццо гораздо желанней, чем даже более художественно выполненное оружие — его младшего соотечественника Джованни Фрапчино, и т. д. Знанию имен мастеров и их марок еще не придается значения при торговле оружием, потому и принципы определения цен выглядят крайне зыбкими. Может быть, наши высказывания и приведенный в конце книги список имен и марок оружейников, в основном составленный на основе собственных изысканий автора, будет способствовать созданию более верных критериев определения цены старинного оружия.

¹⁹³⁾ Оправа для драгоценных камней пришла тоже с Востока. Уже в самом раннем средневековье встречались драгоценные камни, отшлифованные до приобретения геометрически правильной формы, а также с отверстиями. Способы обработки драгоценных камней описал Теофил в своей книге «Scheduia fliversarium arlium» («Заметки о различных искусствах» — лат.). Простая огранка и даже дублированные камни известны еще в XV веке, но эти случаи одиночны и так редки, что, если вам предлагают такие камни, рекомендуем проявить крайнюю осторожность. Драгоценные камни в форме бриллиантов и плоских бриллиантов нам во множестве попадаются и ювелирных листках Виргиля Солиса и др.  (прим. авт.).

¹⁹⁴⁾ Торговец антиквариатом Шпенгель демонстрировал на выставке произведений искусства и художественных промыслов в Мюнхене в 1876 году дерево из старых потолочных балок, служащее ему материалом для имитации старинной резьбы. Редкий случай откровенности (прим. авт.).

¹⁹⁵⁾ Тем, кто хочет подробнее разобраться в методах многочисленных махинаторов в сфере старинного искусства, рекомендуем книгу Поля Эделя (Eudel) «Le Truquage». Автор вложил в нее много труда и свой богатый опыт. Значительным недостатком книги является ее художественно-техническая сторона, т. к. автор явно несведущ в некоторых видах процессов. Тем не менее читатель найдет в ней ряд полезных советов. Еще более достойно внимания немецкое издание «Die Fälscherkünste», издатель которого, Б. Бухер (Bucher), превосходит профессиональными знаниями автора настоящей книги и неоднократно имел повод исправить его ошибочные утверждения и предоставить ему справку по сложным вопросам (прим. авт.).