V. Современная геополитика США

   После окончания II-й мировой войны ученые США пересмотрели основы классической геополитики, найдя ей применение в новых условиях. С развитием научно-технической революции изменилось военно-стратегическое положение государств, повысилась значимость океанического пространства. Современная геополитика США (атлантизм) учитывает развитие информационных технологий, средств массовых коммуникаций, процессы глобализации. Модель морской силы превратилась в официальную политику США. Распад СССР и конец «холодной войны» привели к двум направлениям в атлантизме. Неоатлантизм предрекает продолжение традиционной конфронтации с хартлендом и образование новых евразийских блоков, которые станут, по мнению С. Хантингтона, очагами противостояния с Западом. Г. Киссинджер также предупреждает американскую администрацию о бесперспективности имперского пути. Мондиализм вещает о неизбежности планетарной интеграции и перехода к основанной на либеральной демократии цивилизации. История, по мнению Ф. Фукуямы, закончилась вместе с геополитическим противостоянием. Неомондиалистом можно назвать и З. Бжезинского, который считает, что США должны охватить Россию по периметру ее границ системой стран-сателлитов и поставить под свой контроль Евразию.



   Выдержки из произведений З. Бжезинского, Г. Киссинджера.

   Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и ее геостратегические императивы. М., 1999.

   С. 230. Для США пришло время выработать и применять комплексную, всеобъемлющую и долгосрочную геостратегию по отношению ко всей Евразии. Эта необходимость вытекает из взаимодействия двух фундаментальных реальностей: Америка в настоящее время является единственной супердержавой, а Евразия – центральной ареной мира. Следовательно, изменение в соотношении сил на Евразийском континенте будет иметь решающее значение для мирового главенства Америки, а также для ее исторического наследия. Американское мировое первенство уникально по своим масштабам и характеру. Это гегемония нового типа, которая отражает многие из черт, присущих американской демократической системе: она плюралистична, проницаема и гибка. Эта гегемония формировалась менее одного столетия, и основным ее геополитическим проявлением выступает беспрецедентная роль Америки на Евразийском континенте.

   Каким образом Соединенные Штаты управляют главными геостратегическими фигурами на евразийской шахматной доске и расставляют их, а также как они руководят ключевыми геополитическими центрами Евразии, имеет жизненно важное значение для длительной и стабильной ведущей роли Америки в мире. В Европе основными действующими лицами останутся Франция и Германия, и главная задача Америки будет заключаться в укреплении и расширении существующего демократического плацдарма на западной окраине Евразии. На Дальнем Востоке Евразии, вероятнее всего, центральную роль все больше и больше будет играть Китай, и у Америки не будет политического опорного пункта на Азиатском материке до тех пор, пока не будет достигнут геостратегический консенсус между нею и Китаем. В центре Евразии пространство между расширяющейся Европой и приобретающим влияние на региональном уровне Китаем будет оставаться «черной дырой» в геополитическом плане. пока в России не завершится внутренняя борьба вокруг вопроса о ее постимперском самоопределении, в то время как регион, расположенный к югу от России, – «Евразийские Балканы» – угрожает превратиться в котел этнических конфликтов и великодержавного соперничества.

   С. 234. Отправным пунктом для проведения необходимой политики должно быть трезвое осознание трех беспрецедентных условий, которые в настоящее время определяют геополитическое состояние мировых дел: 1) впервые в истории одно государство является действительно мировой державой; 2) государством, превосходящим все другие в мировом масштабе, является не евразийское государство и 3) центральная арена мира – Евразия – находится под превалирующим влиянием неевразийской державы. Однако всеобъемлющая и скоординированная геостратегия в отношении Евразии должна опираться на признание границ эффективного влияния Америки и неизбежное сужение с течением времени рамок этого влияния. сам масштаб и разнообразие Евразии, равно как потенциальные возможности некоторых из ее государств, ограничивают глубину американского влияния и степень контроля за ходом событий.

   В краткосрочной перспективе Америка заинтересована укрепить и сохранить существующий геополитический плюрализм на карте Евразии. Эта задача предполагает поощрение возможных действий и манипуляций, с тем, чтобы предотвратить появление враждебной коалиции, которая попыталась бы бросить вызов ведущей роли Америки, не говоря уже о маловероятной возможности, когда какое?либо государство попыталось бы сделать это. В среднесрочной перспективе вышеупомянутое постепенно должно уступить место вопросу, при решении которого больший акцент делается на появлении все более важных и в стратегическом плане совместимых партнеров, которые под руководством Америки могли бы помочь в создании трансъевразийской системы безопасности, объединяющей большее число стран. И, наконец, в долгосрочной перспективе все вышесказанное должно постепенно привести к образованию мирового центра по-настоящему совместной политической ответственности.

   С. 237. Расширение НАТО и ЕС может служить средством для обретения Европой начинающего ослабевать чувства своего значительного предназначения, в то время как происходит укрепление – с выгодой как для Америки, так и Европы?демократических позиций, завоеванных в результате успешного окончания холодной войны. Ставкой в этих усилиях являются отнюдь не долгосрочные отношения с самой Европой. Новая Европа все еще приобретает форму, и если эта новая Европа останется в геополитическом плане частью «евроатлантического» пространства, то расширение НАТО станет необходимым. Кроме того, неосуществление расширения НАТО теперь, когда уже взяты обязательства, может разрушить концепцию расширения Европы и деморализовать страны Центральной Европы. Это может даже привести к возрождению скрытых или угасающих геополитических устремлений России в Центральной Европе.

   Действительно, провал направляемых Америкой усилий по расширению НАТО может возродить даже более амбициозные желания России. Пока еще не очевидно, что российская политическая элита разделяет стремление Европы к сильному и длительному американскому политическому и военному присутствию. Если выбор необходимо сделать между более крупной евроатлантической системой и улучшением отношений с Россией, то первое для Америки должно стоять несравнимо выше. По этой причине любое сближение с Россией по вопросу расширения НАТО не должно вести к фактическому превращению России в принимающего решения члена альянса, что тем самым принижало бы особый евроатлантический характер НАТО, в то же время низводя до положения второсортных стран вновь принятые в альянс государства. Это открыло бы для России возможность возобновить свои попытки не только вернуть утраченное влияние в Центральной Европе, но и использовать свое присутствие в НАТО для того, чтобы сыграть на американо-европейских разногласиях для ослабления роли Америки в Европе.

   Кроме того, очень важно, поскольку Центральная Европа войдет в НАТО, чтобы гарантии безопасности, данные России в отношении региона, действительно были взаимными и, таким образом, взаимоуспокаивающими. Запрет на развертывание войск НАТО и ядерного оружия на территории новых членов альянса может быть важным фактором для устранения законных волнений России, однако ему должны соответствовать равноценные российские гарантии, касающиеся демилитаризации таящего в себе потенциальную угрозу выступающего района Калининграда и ограничения развертывания крупных воинских формирований вблизи границ возможных будущих членов НАТО и ЕС. В то время как все вновь обретшие независимость западные соседи России хотят иметь с ней стабильные и конструктивные отношения, факт остается фактом: они продолжают опасаться ее по исторически понятным причинам. Следовательно, появление равноправного договора НАТО/ЕС с Россией приветствовалось бы всеми европейцами как свидетельство того, что Россия, наконец, делает долгожданный после развала империи выбор в пользу Европы.

   Роль, которую в долгосрочном плане будет играть Россия в Евразии в значительной степени зависит от исторического выбора, который должна сделать Россия, возможно еще в ходе нынешнего десятилетия, относительно собственного самоопределения. Даже при том, что Европа и Китай расширяют зоны своего регионального влияния, Россия несет ответственность за крупнейшую в мире долю недвижимости. Эта доля охватывает 10 часовых поясов, и ее размеры в 2 раза превышают площадь

   США или Китая, перекрывая в этом отношении даже расширенную Европу. Следовательно, потеря территорий не является главной проблемой для России. Скорее огромная Россия должна прямо признать и сделать нужные выводы из того факта, что и Европа, и Китай уже являются более могучими в экономическом плане и что, помимо этого, существует опасность, что Китай обойдет Россию на пути модернизации общества.

   В этой ситуации российской политической верхушке следует понять, что для России задачей первостепенной важности является модернизация собственного общества, а не тщетные попытки вернуть былой статус мировой державы. Ввиду колоссальных размеров и неоднородности страны децентрализованная политическая система на основе рыночной экономики скорее всего высвободила бы творческий потенциал народа России и ее богатые природные ресурсы. В свою очередь, такая, в большей степени децентрализованная, Россия была бы не столь восприимчива к призывам объединиться в империю. России, устроенной по принципу свободной конфедерации, в которую вошли бы Европейская часть России, Сибирская республика и Дальневосточная республика, было бы легче развивать более тесные экономические связи с Европой, с новыми государствами Центральной Азии и с Востоком, что тем самым ускорило бы развитие самой России. Каждый из этих трех членов конфедерации имел бы более широкие возможности для использования местного творческого потенциала, на протяжении веков подавлявшегося тяжелой рукой московской бюрократии. Россия с большей вероятностью предпочтет Европу возврату империи, если США успешно реализуют вторую важную часть своей стратегии в отношении России, то есть усилят преобладающие на постсоветском пространстве тенденции геополитического плюрализма.

   Вопросы: 1. Почему для США необходима долгосрочная геостратегия в отношении Евразии? 2. Почему России нет места в НАТО? 3. Какие факторы, по мнению Бжезинского, благоприятствуют децентрализации России?



   Бжезинский З. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство. М., 2005.

   С. 62. Начиная с последнего десятилетия XX в. центральной проблемой безопасности, вызывающей наибольшую обеспокоенность в мире, стал конфликтный потенциал Евразии. Юго-Восточная оконечность Евразии представляет собой арену опасных этнических и религиозных межгосударственных войн, средоточие экстремистских режимов, рвущихся заполучить оружие массового поражения, место возникновения наиболее фанатичных мировоззрений и воинственных движений, с которыми кое?какие государства могут однажды поделиться своими вооружениями. Здесь сосредоточены более половины жителей планеты (включая оба самых населенных государства) и приблизительно +три четверти мирового населения, страдающего от бедности; именно этот регион является главным генератором демографического взрыва на планете и важнейшим источником миграционных процессов, уже порождающих трудности и чреватых еще большим ростом международной напряженности. На протяжении четырех десятилетий «холодной войны» фундаментальный геостратегический вызов для Америки заключался в том, что враждебная идеологическая сила, контролировавшая около двух третей Евразийского мегаконтинента, могла бы распространить свое господство и на остальную его часть. Евразия являлась и гигантской ареной этого соревнования, и главной ставкой в борьбе, ибо именно на ее просторах расположено большинство наиболее динамичных и политически амбициозных государств мира, а также два из трех самых высокоразвитых в экономическом отношении региона Земли – Западная Европа и Дальний Восток. Полное главенство во всей Евразии было бы равносильно мировому господству.

   С. 65. 11 сентября 2001 г. является эпохальным событием в истории политики, основанной на факторе силы. Спровоцированные этим актом процессы привели к милитаризации внешней политики США, ускорили переориентацию России на Запад, создали постепенно углубляющиеся трещины в отношениях между Америкой и Европой, обострили недуги американской экономики и вызвали изменение традиционных американских представлений о гражданских правах.

   С. 137. Хотя сам Кремль выказывал расположение к Западу еще до 11 сентября, события этого дня помогли оправдать его позицию в обстановке критики со стороны тех представителей российской политической элиты, которые считали правительство чересчур уступчивым по отношению к напористой Америке. Стратегическое решение президента Путина проистекало из реалистичных геополитических расчетов: в условиях возвышения Китая на Востоке. нарастающей враждебности со стороны 300 с лишним миллионов мусульман на Юге… экономической слабости самой России и переживаемого ею демографического кризиса. у России. нет выбора. Соперничать с Америкой было бы бесполезно, а заключить союз с Китаем означало бы подчиниться ему. совершенно невероятно, чтобы в ближайшем будущем. Россия стала членом НАТО. Ей потребуется время, чтобы построить общество, отвечающее предъявляемым к членам организации демократическим критериям, но есть и другие препятствия: свойственная России ностальгическая гордыня и ее традиционная склонность к секретности. Нынешнюю политическую элиту страны слишком больно задевает мысль о том, что прием России в НАТО зависит теперь от голосования ее прежних вассалов – балтийских государств. А российским генералам было бы тяжело стерпеть необходимость допускать натовских контролеров и экспертов к изучению российских военных бюджетов и инспекции вооружений. И все же в более отдаленной перспективе Россия, возможно, уразумеет, что присоединение к НАТО упрочит безопасность ее границ, в особенности на Дальнем Востоке, где российское население стремительно редеет. А в какой?то момент, в зависимости от эволюции Китая, крепнущее сотрудничество России с НАТО по вопросам, касающимся различных конкретных угроз глобальной безопасности (как предусмотрено Советом Россия – НАТО), могло бы заложить фундамент для построения трансъевразийской системы безопасности, которая простиралась бы на значительную часть континента, охватывая даже Китай. Калининградская область Российской Федерации вскоре окажется целиком в кольце территории членов НАТО и ЕС. Особые договоренности по поводу Калининграда. могли бы стать прологом к окружению России (на началах сотрудничества) расширяющимся евроатлантическим сообществом.

   С. 139. Кремль, несомненно, надеялся, что сближение с Америкой – особенно Америкой, контуженной ударами 11 сентября. принесет ему материальные и геополитические выгоды. Предполагалось, что согласие с США усилит позиции России в диалоге с Китаем, поможет привлечь инвестиции для возрождения российской экономики, укрепить влияние России в пределах ее бывшей империи и, к тому же, втянуть Соединенные Штаты в затяжной конфликт с мусульманским миром, который отвлечет враждебные помыслы исламских сил от России. Однако, невзирая на подобные прагматические расчеты, сближение с Америкой подразумевало готовность очутиться в одной упряжке с ней, причем слабая сторона была обречена оказаться гораздо более прочно скованной, нежели сильная.

   Таким образом, сделанный Россией и единственно доступный для нее выбор, пусть даже продиктованный тактическими мотивами, предоставил Западу стратегический шанс. Он создал предпосылки для прогрессирующей геополитической экспансии западного сообщества все дальше и дальше вглубь Евразии. Расширение уз между Западом и Россией открыло для проникновения Запада, и в первую очередь Америки, в некогда заповедную зону российского «ближнего зарубежья». Но, в конечном счете, у России просто не остается альтернативы, если она желает сберечь ценнейшее из своих территориальных владений. Неисчислимые природные богатства Сибири – вот что сулит России наиболее радужные перспективы, а без западной помощи Россия не может быть всецело уверена в сохранении своего суверенитета над этой землей.

   Соответственно, транснациональные усилия по развитию и заселению Сибири способны стимулировать подлинное сближение между Европой и Россией. Для европейцев Сибирь могла бы обернуться тем, чем Аляска и Калифорния, вместе взятые, стали в свое время для американцев: источником огромных богатств, полем выгодного приложения капиталов, своего рода «эльдорадо» для самых предприимчивых поселенцев. Чтобы удержать Сибирь, России понадобится помощь; ей не под силу одолеть эту задачу самостоятельно в условиях переживаемого ею демографического спада и новых тенденций в соседнем Китае. Благодаря масштабному европейскому присутствию Сибирь могла бы со временем превратиться в общеевразийское достояние, использование которого происходило бы на многосторонней основе. и открыло бы перед пресыщенным европейским обществом увлекательную перспективу покорения «новых рубежей».

   Учитывая отсутствие в России глубоко укоренившейся демократической политической культуры, сохраняющиеся у значительной части ее политической элиты имперские амбиции и авторитарные наклонности российских властных структур, серьезные отступления назад здесь все еще возможны. По-прежнему не исключена вероятность поворота к националистической диктатуре. Сотрудничеству с Россией должны сопутствовать одновременные усилия по укреплению геополитического плюрализма в пределах ее бывшего имперского пространства, которые поставят непреодолимый заслон любым попыткам восстановить империю. Так что НАТО и ЕС следует сделать все для включения новых независимых постсоветских государств. Включение со временем в евроатлантическую систему России в качестве нормального европейского государства среднего ранга. позволило бы заложить гораздо более прочную и всеобъемлющую основу для улаживания нарастающих конфликтов в западно– и центральноазиатской части Мировых Балкан.

   Вопросы: 1. Какие факторы, по мнению Бжезинского, усилили для США после 11 сентября 2001 г. необходимость долгосрочной геостратегии в отношении Евразии? 2. Почему для России в ближайшем будущем по-прежнему нет места в НАТО? 3. Какие обстоятельства, по мнению Бжезинского, благоприятствуют проникновению Запада в Сибирь?



   Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? К дипломатии для XXI века. М., 2002.

   С. 41. Первой проблемой, к которой следует обратиться, – это вопрос о том, зачем нужно оживление атлантического партнерства. Несмотря на то, что очевидной и объединяющей всех угрозы сейчас не существует, геополитика как составная часть международных отношений никуда не исчезла. НАТО по-прежнему остается инструментом защиты от нового российского империализма. Без Соединенных Штатов Европа осталась бы простым полуостровным образованием, даже заложником Евразии, втянутым в водоворот евразийских конфликтов. Без Америки у Германии не было бы якоря, который сдерживал бы ее националистические импульсы (даже в качестве члена Европейского Союза); как Германия, так и Россия подверглись бы искушению рассматривать друг друга в качестве наилучших объектов своей внешней политики.

   В то же время и Соединенные Штаты, отторгнутые от Европы, оказались бы в геополитическом смысле островом вдали от берегов Евразии, чем?то вроде Великобритании XIX века в сравнении с Европой. В отношении Европы им пришлось бы осуществлять стратегию баланса сил, традиционно ими отвергаемую. У Америки нет ни средств, ни возможностей для такой политики, и принятие подобной концепции потребовало бы огромной психологической ломки и перестройки всего государственного организма.

   Вопрос: Почему в XXI в., по мнению Киссинджера, необходимо геополитическое единство США и стран Европейского Союза?