Формы и пути создания племенных объединений Южной Фракии

В античной нумизматике есть чрезвычайно интересный раздел, связанный с историей монетной чеканки юго-западных фракийских племен, который еще не был в достаточной мере⁵⁷⁶ использован для исследования политической системы фракийских племенных союзов. Мы имеем в виду упоминавшиеся (стр. 68—70) относительно богатые серии серебряных монет, выпускавшихся несколькими племенами юго-западной Фракии. Датировка этих монет, как отмечалось, не вызывает сомнения: они выпущены в конце VI — начале V в. до н. э. (прекращение их выпусков связывается с македонским завоеванием юго-западной части Фракии в 480 г. до н. э.). Столь ранняя эмиссия монет, представленных сравнительно большим количеством находок, — явление уникальное, дающее в руки исследователя первоклассный источник для постановки, а иногда и решения ряда существенных вопросов этнической, социально-экономической, культурной и политической истории Фракии. В настоящей главе мы предполагаем заняться изучением этого интересного источника в связи с последней из перечисленных проблем.

Многие из этих монет анэпиграфны, но есть и такие, которые носят на себе надписи. Они могут быть сведены в следующую таблицу (рис. 10).

Перед нами серия надписей на монетах, упоминающих названия различных племен, от имени которых они выпускались: I — бизалтов, II — дерронов, III — орресков, IV — ихнов, V — дионисиев, VI — тинтенов, VII — зеелиев.

Участие еще одного (VIII) племени — эдонов в этой чеканке засвидетельствовано легендой ГΚΤΛΣ ВΛΣΙΛΕΓΣ ΗΔΩΝΑΝ.

Возможно предположить существование и еще одного племени — летайев, чеканивших монеты с надписью ΛΕΤΑΤΟΝ, весьма сходные по типам изображений с монетами других племен Южной Фракии⁵⁷⁷.

Мне уже приходилось уделять внимание исследованию вопроса о том, какова была этническая принадлежность этих племен, в результате чего я пришла к заключению об их фракийском происхождении⁵⁷⁸. Это обстоятельство дает, как кажется, основание использовать нумизматические источники для изучения поставленной проблемы (карта 8).

Карта 8. Расселение племен, чеканивших монеты

При сопоставлении изображений на монетах, чеканенных от имени разных фракийских племен и их царей, обращает на себя внимание одно чрезвычайно важное, на наш взгляд, обстоятельство — в ряде случаев эти изображения совпадают. Можно констатировать полное совпадение (не только сюжетное, но также композиционное и стилистическое, иногда доходящее до совпадения во всех деталях) типов лицевой стороны.
I. тип. Обнаженный человек в широкополой шляпе, идущий между двумя ведомыми им быками. Это изображение фигурирует на монетах эдонов, ихнов и орресков (см. табл. XI, 1—5 в конце книги).
II. тип. Коленопреклоненный бык. Этот тип встречается на монетах дерронов, ихнов и орресков (см. табл. XII, 1—5 в конце книги).
III тип. Воин в доспехах, держащий двумя руками за узду скачущую галопом лошадь. Монеты с этим типом выпускали ихны, оррески и тинтены (табл. XII, 6—8 в конце книги).
IV тип. Бородатый кентавр с лошадиными ушами, держащий на коленях нимфу. Этот тип встречается на монетах орресков, летайев, зеелиев, дионисиев и еще какого-то фракийского племени, чьи монеты выпускались анэпиграфными (табл. XII, 9—11).

10. Набписи на фракийских монетах

Сходство монетной типологии в чеканке различных южнофракийских племен не ограничивается изображениями на лицевой стороне монет; следует отметить и случаи совпадения типов оборотной стороны. Так, изображение коринфского шлема присутствует на реверсе монет орресков, летайев, дерронов и неизвестного нам по названию южнофракийского племени. Изображение колеса с изогнутыми спицами встречается на монетах тинтенов и ихнов.

Нельзя не обратить внимания и на существование общих дополнительных знаков на монетах различных племен. К таковым следует отнести знак в виде круга с точкой в середине и его многочисленные варианты на монетах дерронов, орресков, тинтенов, ихнов, бизалтов. На монетах дерронов и бизалтов часто в виде дополнительного символа фигурирует коринфский шлем, играющий в других случаях, как мы видели, роль основного реверсного типа. Дополнительный знак в виде головы сатира изображался на монетах орресков и бизалтов. Общим и очень часто повторяющимся дополнительным знаком является и цветок (бутон розы) на монетах дерронов, орресков неизвестного южнофракийского племени.

Отмеченная особенность раннефракийской чеканки, как нам представляется, весьма знаменательна. В античную эпоху (как, впрочем, и в последующее время) изображениям на монетах придавалось большое значение и монетные типы никогда не выбирали случайно; они были символами, определяемыми экономическими, политическими, культовыми и другими особенностями и связями того полиса, монархии или иного государственного образования, от чьего имени осуществлялся выпуск монеты.

Случаи совпадения монетных типов или дополнительных символов в чеканке разных центров также не могут считаться случайными. A priori можно было бы сказать, что совпадение монетных типов, всегда в какой-то степени являющихся символами власти, означает единство и самой власти, выпустившей однотипные монеты, и что перед нами, таким образом, доказательство существования какой-то формы политического объединения нескольких фракийских племен. Но отсутствие письменных источников, которые могли бы подтвердить самый факт существования такого объединения и пролить свет на его характер, заставляет нас разобрать этот вопрос подробнее.

Прежде всего следует отметить, что сходство монетных типов нельзя объяснять принадлежностью разбираемых монет какому-нибудь из греческих полисов⁵⁷⁹. Этому противоречат, во-первых, легенды, указывающие на фракийскую принадлежность монет; во-вторых, оригинальность, самостоятельность всех аверсных типов монет: ни один из них не фигурирует на монетах греческих городов. Кроме того, тематика изображений тесно связана с фракийскими религиозными представлениями, а именно: с культом Диониса, фракийским по своему происхождению и имевшим, как об этом свидетельствует богатая античная традиция, широкое распространение среди фракийских племен во все периоды их существования⁵⁸⁰. Что касается дополнительных знаков на монетах, то и они не дают оснований связывать наши монеты с каким-либо из греческих полисов⁵⁸¹.

Для объяснения совпадений монетных типов на монетах, чеканенных различными племенами Южной Фракии, следует, как кажется, обратиться к изучению аналогичных случаев в греческом монетном деле, одновременном с раннефракийской чеканкой⁵⁸². Здесь можно наблюдать появление одинаковых аверсных или реверсных типов (или и тех и других вместе) на монетах, выпускавшихся различными греческими полисами или малоазийскими монархиями.

Прежде всего следует назвать монеты VI — начала V в. до н. э. греческих городов, входивших в Беотийский союз. Наиболее ранние из них, хронологически совпадающие с нашими монетами (период чеканки до 480 г.), чеканились в Фивах, Галиарте и Танагре с 600 г. до н. э., в Акрефии, Хоронее, Микалессе и Фарах с 550 г. до н. э. Аверсный тип всех монет один и тот же — беотийский щит. Изображения же оборотной стороны (представляющие собой во всех случаях вдавленный рисунок из четырех крестообразно расположенных, наподобие крыльев ветряной мельницы, треугольников) отличались надписями, представляющими собой начальные буквы названия города, которым выпущена монета (Θ — Фивы, Τ — Танагра и т. д.). Монеты выпущены в одном и том же весовом стандарте — эгинском⁵⁸³.

Хотя политическое устройство Беотийского союза более подробно известно с IV в. до н. э., все же есть возможность судить и о более ранней системе его организации. До Греко-персидских войн Беотийский союз представлял собой союз независимых полисов. Их политическое устройство было, вероятно, весьма разнообразным и не регулировалось, как это было позже, союзной конституцией. Так, в Феспиях правили, например, οημοΰχοι — магистраты, не встречавшиеся в других полисах Беотийского союза. Сходство же некоторых из учреждений в полисах объясняется сходством их политической организации или заимствованием, а не нивелировкой, проведенной сверху какими-либо союзными органами. Союз в это время не имел общего законодательства; древнее законодательство Филолая, например, Аристотель характеризует как только фиванское. Во внутренних делах отдельные беотийские полисы были самостоятельными; споры между ними разрешали сами заинтересованные стороны (присоединение к более сильным соседям слабых полисов не вызывало союзных санкций). Эта внутриполитическая независимость нашла выражение и в праве на самостоятельную чеканку монеты. Функции союза заключались в ведении внешнеполитических дел. Внешние войны, как, впрочем, и войны, связанные с отпадением какого-нибудь из союзных полисов, велись союзным войском (например, в 518 г., когда платейцы попытались отпасть от союза, или в войне с фессалийцами незадолго до похода Ксеркса). Именно с этими внешнеполитическими функциями союза связано появление древнейшего (и единственного в эту эпоху) союзного органа — совета беотархов: известно, что в 479 г. беотархи дали Мардонию проводников. Каждый из беотархов был представителем и защитником избравшего его полиса. Бесспорна также роль общесоюзных органов в ведении общих богослужений и охраны пользующихся особым почитанием святилищ. Вообще роль общебеотийских святилищ в организации союза была чрезвычайно велика. Уже в VII в. до н. э. религиозным центром Беотии был храм Посейдона в Онхесте. С VI в. его место занял храм Афины Итонии близ Херонеи, который становится местопребыванием амфиктионии; здесь же устраивались общебеотийские празднества⁵⁸⁴. Щит Афины Итонии, как на это указал Б. Хед, становится символом Беотийского союза, который мы видим на всех монетах союзных городов⁵⁸⁵. Впрочем, видимо, роль союзных органов нельзя ограничивать перечисленными функциями, следует указать и на некоторое вмешательство их и во внутреннюю экономическую жизнь полисов и стремление создать внутрисоюзное экономическое единство, На это указывает тождество монет различных беотийских государств, что свидетельствует о контроле за местной монетной чеканкой, осуществляемой союзными органами.

Свидетельства письменных и эпиграфических источников, на которых основаны сообщенные только что сведения о политическом устройстве Беотийского союза, согласуются с данными нумизматики: общий аверс — как символ общих союзных интересов, реверс с обозначением имени отдельного полиса и сам факт самостоятельной чеканки — как символ внутриполитической независимости.

Беотийские монеты весьма чутко отражали все перипетии в жизни Беотийского союза, которыми была так богата история этого раннего федерального государства Греции. Усиление одного из полисов, его гегемония тотчас выражались в надписях на его монетах, которые наряду с именем этого города приобретают также еще надпись BOI, ΒΟΙΩ, знаменовавшую претензию на главенство в союзе. Так было в период после 480 г. до н. э., когда вследствие ослабления Фив и падения их авторитета на первое место в союзе выдвинулась Танагра; на аверсе танагрских монет в этот период появляется надпись ΒΟΙ , свидетельствующая о чеканке этого города от имени беотийцев. Аналогичная надпись появилась на монетах Фив после Анталкидова мира, когда этот город выпускал монеты от имени всего союза. Централизация Беотийского союза в период после битвы при Херонее (446—426 гг.) и гегемония Фив во времена Пелопида и Эпаминонда (379—338 гг. до н. э.) также нашли отражение в беотийской нумизматике: была прекращена местная чеканка всех полисов, за исключением Фив, сохранивших за собой монополию на выпуск монет в Беотии (в первом случае — от имени самого этого города, во втором случае — от имени одного из беотархов союза — федеральная чеканка)⁵⁸⁶. Приведенные примеры дают основание полагать, что монеты Беотийского союза отражали степень централизации этого государства и, следовательно, могут быть использованы как источник по этому вопросу.

Другой пример — чеканка Ликии V и IV (до 323 г.) вв. до н. э. Несмотря на то, что страна была захвачена персами со времени Кира и принадлежала к первой сатрапии, отдельные города и династии выпускали от своего имени монеты, имевшие самые различные изображения на лицевой стороне, но совпадающие по типу оборотной стороны (круг с тремя или четырьмя согнутыми ногами, идущими радиально от центра, — трискелий или тетраскелий)и по фактуре и весовому стандарту (вавилонский, с некоторыми, но общими для всех монет отклонениями к эвбейскому)⁵⁸⁷. Об объединении Ликии, носившем военный характер, свидетельствует единое руководство военным флотом во время похода Ксеркса (Herod., VII, 92, 98; Diod., XI, 2; I, 3, 7); о какой-то форме объединения, имевшей целью совместную выплату трибута Афинам, свидетельствуют слова надписи, сообщающей о Αύκιοί και συντελελεΐς⁵⁸⁸. Эти скудные сведения о форме и характере раннего союза в Ликии все же дают основание говорить о слабой степени консолидации его городов.

Иным был характер монетной чеканки эпохи существования исторически засвидетельствованной Ликийской лиги, возникшей в 168 г. Эта лига, как известно, включала 23 города, посланники которых имели общий орган управления — синедрион, который состоял из представителей, раскладывавших расходы пропорционально представительству, выбиравших общих должностных лиц, в том числе и общие судебные органы. Такой сравнительно прочной консолидации соответствовала совсем иная система выпуска монет: города чеканят драхмы и гемидрахмы с одинаковым изображением на аверсе головы Аполлона Ликийского — главного бога страны и его лиры и обобщающую легенду ΛΓΚΙ или ΛΓΚΙΩΝ и начальные буквы названий городов на реверсе⁵⁸⁹. Весьма вероятно, форме федерации, имевшей общие органы власти, соответствовали монеты с общеликийским символом — Аполлоном и общеликийской надписью. Во всяком случае, монеты V—IV вв., совпадающие лишь по аверсам, соответствовали меньшей степени объединения, чем тс, которые совпадали и по аверсу, и по реверсу, имея, кроме того, еще общеликийскую легенду и отличаясь лишь начальными буквами городов — членов лиги.

Не меньший интерес для нас представляют монеты греческих городов побережья Малой Азии и островов. Впервые В. Ваддингтон⁵⁹⁰ обратил внимание на серию монет Эфеса, Самоса, Книда, Родоса, Византия и др., имеющих одинаковый тип аверса, представляющего собой младенца Геракла, удушающего змей, и самостоятельные типы реверса (Родос — роза, Книд — голова Афродиты, Самос — львиный скальп, Византий — корова и т. п.). Значение общего аверса в данном случае объяснено надписью на самих монетах — ΣΓΝ = αυνμαχικον [νόμισμα]. Сделав анализ типологических особенностей монет и исследовав политическую обстановку в это время, В. Ваддингтон, а за ним Ф. Имхооф-Блумер и Б. Хед пришли к выводу, что эти города составили после разгрома Кононом спартанского флота при Книде в 394 г. политический союз, ставивший своей целью независимость его членов и от Спарты, и от Афин, гарантирующий их нейтралитет⁵⁹¹.

Несмотря на специфику архаической южноиталийской чеканки, где союзные отношения между городами отразились в появлении в начале V в. до н. э. монет, имеющих с одной стороны выпуклое изображение эмблемы одного города, а с другой — символ другого, сделанный во вдавленной технике (так называемые nummi incusi), и здесь мы видим соблюдение того же принципа: общий сюжет на монетах означает политическое объединение государств, выпускавших этого рода монеты⁵⁹².

Примеры можно было бы умножить. Все они свидетельствуют о том, что выпуск монет с одинаковыми изображениями означал политическое объединение выпускавших их полисов или монархий. В таком случае отмеченная особенность раннефракийских монет также должна являться свидетельством политического объединения южнофракийских племен.

Было бы неправильно проводить аналогии между внутренней организацией союзов эллинских городов и союза фракийских племен. Однако степень объединения следует подвергать сравнению. Можно убедиться в том, что совпадение монетного типа возрастает по мере усиления объединительных тенденций союза. Совпадение только типов аверса или типов реверса знаменует собой не полную централизацию власти в союзе, а лишь появление отдельных общих функций у его членов.

Нумизматический материал не дает оснований считать, что южнофракийские племена в VI — начале V в. до н. э. были объединены в четко оформленный единый союз. Такой вывод основан на отсутствии общесоюзной, выпускаемой от имени всех племен монеты, которая должна была бы иметь единую общую легенду (типа ΒΟΙΩΤΩΝ или ΛΥΚΙΩΝ) или же общий тип аверса (как, например, беотийский щит для членов Беотийской лиги) или реверса (как, например, трискелий для членов малоазийского союза). Следует принять во внимание также и то обстоятельство, что в чеканке каждого племени, даже при наличии общих монетных типов, все же были свои специфические черты, различающие монеты разных племен. Совпадение отдельных элементов монетного типа здесь никогда не бывает полным⁵⁹³, т. е., совпадая, скажем, по аверсу, монеты обязательно отличаются реверсами и т. п. Поэтому монеты одного племени всегда можно отличить от монет другого, даже если они анэпиграфны. Видимо, мы имеем здесь дело с очень сложной системой мелких объединений, входящих в единый южнофракийский союз, выполнявший, впрочем, чрезвычайно ограниченные, функции и характеризуемый довольно аморфной структурой.

Исходя из того, что изображения на аверсе и реверсе монет более существенны, чем дополнительные значки, можно считать, что оррески, у которых общие аверсы монет со всеми племенами (кроме бизалтов), были постоянным членом объединения, наиболее прочно связанным со всеми остальными. Действительно, аверсы монет этого племени совпадают с аверсными типами чеканки ихнов, эдонов, дерронов, тинтенов, летайев и неизвестного племени, а реверсы — с реверсами монет дерронов, тинтенов, летайев и неизвестного фракийского племени. Наиболее прочную связь племя орресков имело с ихнами (совпадение по трем типам аверса и по одному типу реверса), меньшую — с другими племенами (совпадение лишь по одному из типов аверса).
В. Лик привел веские аргументы в пользу того, что оррески, наименование которых известно только по монетам, идентичны сатрам, крупному племени в Пангейских горах, хорошо знакомому античной литературной традиции⁵⁹⁴. Существенная роль, которую играло, судя по приведенной схеме, это племя в союзе, делает такое предположение более обоснованным. Именно оррески, как представляется, находились в центре юго-западного объединения фракийских племен (рис. 11).

Монеты свидетельствуют также о тесных связях ихнов с другими членами союза, однако это племя играло, вероятно, меньшую роль в объединении, чем оррески. С этим наблюдением, основанным на совпадении типов монет, согласуются и другие данные, приводящие нас к заключению, что в экономическом отношении оррески были более сильными, чем ихны. На это указывает и то, что монетная чеканка орресков была более интенсивна или более продолжительна, чем чеканка ихнов⁵⁹⁵; оррески выпускали монеты пяти номиналов (октодрахмы, статеры, октоболы, диоболы и оболы), а ихны — только четыре (нет оболов); оррески выпускали монеты с четырьмя типами лицевой стороны, а ихны — только с тремя.

Ясно, однако, что внутри этого большого объединения южнофракийских племен были меньшие, иногда более тесные союзы. Так, очень прочным было объединение ихнов и тинтенов. Их монеты типологически совпадают полностью, отличаясь только легендами, — признак того, что полного слияния этих двух племен все же не произошло. Другое объединение составляли летайи, зеелии, дионисии и неизвестное нам по наименованию племя, монеты которых всегда совпадают по аверсу. Более прочные, чем с другими племенами, связи существовали, видимо, у орресков с ихнами и у орресков с дерронами.

11. Схема политических взаимосвязей между южнофракийскими племенами (по совпадению типов монет) 1 — по типу аверса; 2 — по типу реверса, 3 — по дополнительным знакам

С другой стороны, можно заметить, что племя бизалтов было явно более независимым от союза, возглавляемого орресками; монеты этого племени связаны с большинством других монет лишь тонкой нитью, которую можно провести на основании общих дополнительных знаков. Интересно в этой связи свидетельство Геродота о том, что бизалты и крестоны во время похода Ксеркса были объединены, находясь под властью одного даряфракийца (VIII, 116). Таким образом, ясно, что бизалты, наиболее западное из наших племен, входили и в другое объединение, расположенное к западу от того, о котором до сих пор шла речь. При этом союз бизалтов с крестонами был весьма прочным. Наличие связей этого союза с объединением девяти южнофракийских племен, прослеживаемых по общим монетным знакам, весьма знаменательно. Так же как мелкие племенные объединения типа ихнов — тинтенов дают возможность проследить пути консолидации племен внутри одного союза, так связи союза бизалтов — крестонов с союзом племен во главе с орресками (resp. сатрами) намечают пути более широкого объединения южных фракийцев, по которым должно было пойти образование фракийского государства.

Союз юго-западных фракийцев проявлял значительную устойчивость длительный период времени. Хотя западная часть племен этого союза, живших между Аксием и Стримоном, попала под македонское господство при Александре I и Пердикке {Thuc., II, 99, 3—5), другая его часть, занимавшая земли между нижним течением Стримона и Неста, сохраняла свою независимость и от македонцев, и от одрисов; границы Одрисского царства в период правления первых царей не простирались к востоку далее Абдеры {Thuc., II, 97, 1; II, 99, 5—6), племена междуречья нижнего Стримена и Неста были независимы от одрисов {Thuc., II, 97, 1; II, 101, 3—4)⁵⁹⁶. События, разгоревшиеся в 90-х, 60-х и 30-х годах V в. до н. э. вокруг города эдонов «Девять путей», подтверждают эту независимость юго-западных фракийцев от одрисов (Thuc., I, 100, 3; IV, 102, 1—3); в событиях конца V в. до н. э., когда шла борьба за Амфиполь между Спартой и Афинами, упоминаются царь эдонов Питтак и царь одомантов Поллес, проявлявшие полную самостоятельность (Thuc., V, 6, 2; IV, 107, 3).

Некоторые сведения о том, какими путями шло оформление союзных племенных объединений во Фракии, дают и письменные источники.

Для выяснения вопроса о слиянии южнофракийских племен в племенные объединения представляется возможным привлечь описание Фракии Гекатеем, этническая карта которого, несмотря на фрагментарность, имеет свои особенности по сравнению с более поздними источниками⁵⁹⁷.

Сведения Гекатея о Фракии очень детальны и касаются не только прибрежной полосы, но и мест, лежащих в глубине страны. Его авторитет в вопросах этнической географии Фракии в эпоху античности и в раннем средневековье был настолько велик, что Стефан Византийский, писавший свой труд более чем через тысячу лет, пользовался для описания Фракии сведениями Гекатея в большей мере, чем каким-либо иным источником.

Гекатей называет 12 племен Фракии: бантиев, дарсиев, дасилов, датулентов, дисоров, евтрибов, киконов, ксантов, сагров, сатрокентов, синдопов, трисплов. Большинство упомянутых им племен более поздней античной традиции неизвестны, хотя знакомство греков, а затем римлян с Фракией с веками возрастало. Поэтому мы исключаем возможность объяснять столь детальные сведения Гекатея о племенах его большей, по сравнению с более поздней традицией, осведомленностью. Отсутствие в более поздних источниках названий племен синдонов, бантиев, дасилов, дисоров, евтрибов, ксантов, трисплов, упомянутых у Гекатея, вероятно, объясняется их исчезновением в более позднее время как отдельной этнической категории. Процесс этот, шедший на всем протяжении истории фракийцев, очень трудно проследить на ранних, мало освещенных античными источниками этапах. Может быть, сравнение текстов Гекатея и Геродота дадут хотя бы в незначительной мере возможность осветить пути этого процесса.

Один из них — поглощение более мелкого племени более крупным, часто родственным племенем. У Гекатея упоминаются два родственных (если судить по названию) племени: сатры (fr. 167) и сатрокенты (fr. 181). У Геродота названо лишь первое из них, причем трижды (VII, 110, 111, 112). Сообщения Геродота о сатрах свидетельствуют о его детальных знаниях об этом крупном фракийском племени и его соседях — дальних и ближних. Отсутствие упоминаний о сатрокентах у Геродота нельзя поэтому объяснять пробелом в его сведениях, но скорее всего полным поглощением этого племени могущественными сородичами⁵⁹⁸. Сравнение литературных источников подтверждает, таким образом, нашу гипотезу о крупной роли племени сатров в южнофракийском союзе племен, выдвинутую на основании нумизматических данных.

Подобный процесс, вероятно, происходил и на юго-востоке страны, где в VI в. или еще ранее — в VII в. до н. э. возник другой союз, которым руководило племя киконов, хорошо известное греческому эпосу и античной литературной традиции; оно населяло земли между устьем Гебра (совр. Д1арица) и Бистонски.м озером (совр. оз. Буру). Хр. Данов, занимавшийся изучением этого вопроса⁵⁹⁹, пришел к выводу, что до Греко-персидских войн территория киконов включала земли зависимых от них фракийских племен сейев и бриантов. Последние исчезли, поглощенные киконами: Геродот сообщает (VII, 108) об области Бриантика, входящей в Киконию. Можно также добавить, что союз племен под руководством киконов, весьма вероятно, был еще шире и включал также племя ксантов. Это фракийское племя, упоминаемое Гекатеем (fr. 180), бесследно исчезает из античной традиции. Однако у Страбона (VII, fr. 43) упоминается Ксантся, но уже как город не ксантов, а киконов. Аналогичный путь прошло, вероятно, племя медовитинов, поглощенное меда ми, и племя дерсесв, поглощенное сайями⁶⁰⁰.

Другой путь создания союзов племен, отражавший вернее всего более ранний этап объединения, заключался не в поглощении, а в объединении племен, сохранявших свою самостоятельность. Примером такого рода объединений помимо союза под руководством орресков-сатров, может служить упоминавшийся союз фракийских племен—крестонов и бизалтов иод руководством одного царя {Herod., VIII, 116). Интересно в этой же связи упоминание того же Геродота о «бессах из племени сатров» (VII, 111).

Итак, формы объединения фракийцев были различными: в одних случаях более многочисленное и могущественное племя поглощало более слабое (киконы — брианты, сатры — сатрокснты, меды — медовитины и т. д.); при этом нельзя упускать из виду и возможность завоевания одного племени другим. В других — происходило слияние, однако внутри объединения племена все же сохраняли ту или иную степень самостоятельности, поручая, например, союзным органам лишь отдельные общие функции (союз под руководством сатров-орресков; союз крестонов—бизалтов и т. п.).

На какую-то форму объединения фракийских племен (вероятно, достаточно широкую)⁶⁰¹ указывает термин Θρήίκοη» βχσιλεύς, применяемый античной традицией по отношению к царю фракийцев Резу (фигурирующему в эпосе) и к предку Фукидида — царю Олору, жившему в VI в. до н. э.

Можно отметить, что объединение фракийских племен до возникновения Одрисского царства не было широким (в масштабах всей страны) и прочным. В этом отношении важна оценка, данная Геродотом Фракии с точки зрения степени политической объединенности страны. Он отмечает, что если бы фракийский народ находился под управлением одного лица или если бы между фракийцами существовало единодушие, то он был бы непобедимым и могущественнейшим народом (V, 3).

Это свидетельство Геродота, бывшего современником первых крупных одрисских царей (он знал о Тсресе I и Ситалке — IV, 80 и VII, 137), рассматривалось некоторыми исследователями как указание на отсутствие в одрисский период какой-либо формы политического объединения и давало повод характеризовать Одрисское царство как начальную стадию племенного союза, к тому же доступную лишь для наиболее развитого из фракийских племен — одрисов. Представляется, однако, что приведенная характеристика Геродота относится не к Фракии эпохи первых одрисских царей, а ко времени описываемых в приведенном отрывке событий, т. е. ко времени более раннему — к периоду Греко-персидских войн и похода Дария во Фракию. Такая датировка этого сообщения Геродота подтверждается и самим ходом изложения, и тем, что он говорит здесь только о «фракийцах», «фракийских племенах», но не об Одрисском царстве. Текст Геродота (V, 3), в котором подчеркивается разрозненность фракийцев, следует принимать во внимание при характеристике особенностей племенных союзов Фракии, предшествующих образованию Одрисского царства.

В основе создания союзов фракийских племен, и более крупных и более мелких, лежали общие экономические интересы, которые я пыталась проследить в разделе, посвященном экономическому развитию Фракии.

Бесспорны и военные задачи племенных объединений. Они возникали в период тяжелых военных испытаний для фракийцев, когда на них обрушивались многочисленные удары греков-колонистов, могущественных Афин, Персидской державы. Одним из таких было объединение фракийцев под руководством Реза, предание о котором сохранил нам гомеровский эпос (II., X, 435). Хотя этот союз имел, думается, и другие, более широкие цели.

Большую историческую достоверность имеют сведения Фукидида о военных действиях объединенных фракийских сил, развернувшихся в связи с нападениями афинян на город эдонов, носивший название «Девять путей». Благодаря своему благоприятному стратегическому положению в устье Стримона и природным богатствам, этот город несколько раз был объектом нападений греков. В период Ионийского восстания его облюбовал в качестве места, удобного для спасения от Дария, милетянин Аристагор (Herod.., V, 124—126; Thuc., IV, 102). Фукидид сообщает, что Аристагора в 497 г. прогнали эдоны; Геродот также говорит, что он погиб от рук фракийцев. Сведения о вторичной попытке захвата города «Девять путей» греками создают картину организованного военного выступления коалиции южнофракийских племен. Как известно (Thuc., II, 100; IV, 103), вскоре после битвы при Евримедонте, вероятно, уже в 465 г. до н. э., афиняне захватили рудный район побережья Эгейского моря. Им удалось изгнать оттуда фасосцев и начать колонизацию. С этой целью к Стримону были посланы 10 тыс. воинов-колонистов, которым удалось захватить «Девять путей». Однако для закрепления своего успеха афинянам пришлось предпринять поход в глубь Фракии, который оказался для них роковым. Как сообщает Фукидид (I, 100), они были истреблены «подле Драбеска в земле эдонов объединенными силами фракийцев ( όπο τών θράκων ξυμπάντων ), которым было ненавистно занятие местности Девяти путей».

Это четкое сообщение источника о союзе фракийских племен для военных целей внушает нам полное доверие, так как Фукидид был тесно связан с жителями именно этой части Фракии как родственными узами, так и владениями в Скаптесиле, близ которых и разыгрались описываемые события.

Ведущая роль эдонов в событиях этого времени подтверждается и сообщением Геродота (IX, 75) о дальнейших битвах в этом районе, когда предводители афинян Софан и Леагр пали .«от руки эдонов в сражении при Датоне подле золотых приисков». Так как Датон находится на сравнительно далеком расстоянии от Драбеска, надо считать, что фракийцы нанесли афинянам два поражения: у Датона, где пали афинские предводители, и у Драбеска, где была окончательно разгромлена их армия. Таким образом, слова Геродота подтверждают сообщение Фукидида, касающиеся объединенного выступления фракийцев⁶⁰².

Как приходилось отмечать, в событиях у города «Девять путей» действует войско не Одрисского царства, которое источники не упоминают, а юго-западного союза. Теперь (по крайней мере в военном руководстве) здесь играют главную роль эдоны. При сопоставлении источников, повествующих об этих событиях, появляется уверенность, что племенной союз юго-западных фракийцев и в середине V в. до н. э. был прочным, так как ставил целью не победу в одной битве, а окончательный разгром афинян. Действительно, фракийцы применили внезапную атаку и уничтожили всех своих противников до последнего. Резня у Драбеска произвела удручающее впечатление на греков; много столетий спустя в Афинах у Керамика Павсаний видел стелу, поставленную в память погибших в 464 г. у Драбеска (Paus., I, 29, 4). Успех фракийцев (им удалось удерживать город в своих руках 29 лет) в битвах с десятитысячной афинской армией, имевшей за плечами опыт Греко-персидских войн, говорит о многом. Для того чтобы его добиться, было необходимо иметь и объединенное военное командование, и четкий план операций.

Фракийские племена перед угрозой афинских завоеваний осознавали себя некоей единой в политическом и экономическом отношении силой. Их военное сопротивление было вызвано, как видим, захватом греками города «Девять путей». Это чрезвычайно важное в стратегическом отношении место, ключ к речному пути в глубь Фракии, хотя и находилось на землях племени эдонов, но рассматривалось всем союзом юго-западных племен как важный для общефракийской безопасности пункт. Нет сомнения и в том, что возмущение фракийцев захватом «Девяти путей» и их объединенное выступление в защиту города диктовалось и необычайными природными богатствами этой местности, воспринимавшимися всеми племенами как общефракийское достояние: здесь имелся корабельный лес, дерево для весел, золотые и серебряные рудники (Herod., V, 23), рыба ценных пород, соль и др. (Plut., Cimon, VII)⁶⁰³.

Весьма вероятно, племена были связаны также отправлением единого культа — культа Диониса, широко распространенного у фракийцев. На существенную роль этого культа указывает то обстоятельство что все основные изображения на южнофракийских монетах или воспроизводят реальные сцены из ритуала фракийских празднеств в честь Диониса, или передают мифологические персонажи, связанные с этим божеством33. Об общефракийском святилище Диониса, находившемся· в землях сатров, сообщает Геродот (VII, 111).

⁵⁷⁶ Насколько мне известно, из историков только С. Кэссон («Macedonia, Thrace and Illyria». Oxford, 1926, p. 40) обратил внимание на эту чеканку. Однако он удовлетворился лишь констатацией самого факта чеканки, что дало ему повод говорить о «буферном государстве» (buffer-state) между Фракией и Македонией. Впрочем, нет уверенности в том, что автор придает большое значение термину state; скорее всего он употребляет это слово для обозначения любой формы политического объединения, не вдаваясь в исследование его социально-политической структуры.
⁵⁷⁷ MP, S 72, № 26, 27, Taf. XV, 8, 9 Но это предположение не бесспорно: эти монеты мог чеканить и греческий полис Лете.
⁵⁷⁸ Т. Д. Златковская. Ранние монеты южнофракийских племен. НЭ, т. VII, 1968, стр. 4—10; она же. Проблемы становления государства у южнофракийских племен, «Разложение родового строя и формирование классового общества». 1968, стр. 294—305. В этих работах я стремилась доказать ошибочность мнения И. Свороноса («L'Hellenisme primitil de la Macedoine, prouve par la numismatique et Tor du Pangee». AN, XIX, 1918—1919, passim), приписывавшего эту чеканку племенам пеонов.
⁵⁷⁹ Это обстоятельство не исключает возможности чеканки этих монет по заказу южно-фракийскнх племен на каком-либо из греческих монетных дворов. Мы затруднились бы сказать, на каком именно, так как на наших монетах нет знаков, которые бы смогли дать ответ па этот вопрос; разбор же стилистических особенностей монег всегда не лишен субъективных моментов и не может приниматься как бесспорное свидетельство места чеканки. Кроме того, в аспекте изучения возникновения племенных или государственных объединений решение этого вопроса не столь существенно, ибо наличие собственной монеты, где бы она ни чеканилась, — факт сам по себе достаточно показательный.
⁵⁸⁰ Т. Д. Златковскап. Ранние монеты южнофракийских племен, стр. 10—22; она же. К вопросу о происхождении кукерских игр у болгар. СЭ, 1967, № 3, стр. 38—44.
⁵⁸¹ Некоторый повод для подобных предположений дает, казалось бы, изображение коринфского шлема, фигурирующего также и на монетах города Скионе, однако при более детальном рассмотрении такое предположение следует отбросить: в то время как на всех фракийских монетах (на реверсе и в качестве дополнительных знаков аверса) коринфский шлем изображен всегда с высоким гребнем, на монетах Скионе он всегда без него. Чисто формально совпадение и в изображении головы Силена (в качестве дополнительного знака) на наших монетах и (в качестве основного аверспого типа) на монетах греческого города Тероне, где изображается вся его фигура.
⁵⁸² К сожалению, мы лишены возможности привести аналогии из монетной чеканки других племен. Обычно в племенном мире (в Галлии, Германии, на Балканах и в Придунайских странах, н Крыму, на Кавказе, в Средней Азии и других областях) имела место не оригинальная чеканка, а подражания особенно распространенным греческим и римским монетам. Образцами для этих так называемых «варварских подражаний» служили чаше всего тетрадрахмы Афин или статеры и тетрадрахмы эллинистических монархов. При копировании типы монет у различных племен приобретали свои особенности, однако сходство все же сохранялось. Оно объяснялось, естественно, только тем, что в основе подражаний лежали одни и те же образцы (см. А. Н. Зограф. Античные монеты. МИЛ, № 16, 1961, стр. 101 сл.). Привлечение в качестве аналогий монет греческих полисов кажется нам вполне возможным в силу совпадения основных принципов чеканки монет в греческих полисах и у фракийских племен (весовые стандарты, художественные и стилевые особенности изображений и т. п.). Возможно, как это часто указывалось в нумизматической литературе, многие из наших фракийских монет чеканились на монетных дворах соседних греческих полисов. Это еще больше увеличивает возможность подходить к объяснению общих типов изображений на них с точки зрения принципов монетного дела, существовавшего в эллинском мире.
⁵⁸³ В. V. Head. On the Chronological Sequence the Coins of Boeotia. NChr., Ser. 3, I, 1881, p. 177—280; HN, p. 347.
⁵⁸⁴ Изложенные здесь сведения об устройстве Беотийского союза почерпнуты из работы С. Я. Лурье «Беотийский союз» (СПб, 1914).
⁵⁸⁵ HN, р. 343.
⁵⁸⁶ В. V. Head. On the Chronological Sequence of the Coins of Boeotia, p. 177—280.
⁵⁸⁷ G. Г. Hill. BMC. Lycia, Pamphilia, Pisidia. London, 1897, Ser. II—VI; idem. Ancient Greek and Roman Coins. Chicago, 1964, p. 109—110; HN, p. 690.
⁵⁸⁸ CIA, I, 234.
⁵⁸⁹ HN, р. 693; G. Hill. Ancient Greek nad Roman Coins, p. 109—110; idem BMC, Lycia.
⁵⁹⁰ U. H. Waddington. Confederation de quelques villes de l'Asie Mineure et des lies apres la bataille de Cnide. RN, N. S„ IX, 1863.
⁵⁹¹ HN, Ionia, passim, p. 573 (Ephesus), F. Imhoof-Blumer. Monnaies Grecques Amsterdam, 1883, p. 311; эта точка зрения стала общепринятой (см. A. Ilolm. Griechische Geschichte. Berlin, 1891, Bd. 3, S. 54; A. H. Зограф. Античные монеты, стр. 98—99).
⁵⁹² Речи идет о монетах, битых Кротоном и Темезой (треножник и QPO — с одной стороны, шлем и ТЕ — с другой), Кротоном и Пандосией (треножник и QPO), Кротоном и неизвестными городами (РА — с одной стороны и треножник с обеих), и других подобных монетах, выпускавшихся от имени двух южноиталийских городов (HN, р. 83, 95, 105; R. S. Pool, В. Head. P. Gardna. ВМС, Italy L., 1873, р. 283, 287, 357; Е. Babelon. Traite des monnaies grecques et romaines. Paris, 1907, II, 1, p. 1455 f.). Несмотря на то, что некоторые нумизматы (С. Т. Seltman Greek Coins, London, 1933, p. 77) усмотрели в специфике этой чеканки проявление влияния пифагорийской доктрины о «двойственности противоположностей», большинство нумизматов и историков видят здесь или указание на существование политического союза, имевшего целью защиту против соседних воинственных племен — самнитов и др. (С. P. Gardner. A History of Ancient Coinage. Oxford, 1918, p. 205; D. R. Maciver Greek Cities in Italy and Sicily. Oxford, 1931, p. 59 f.), или же доказательство захвата Кротоном ряда городов после победы над Сибарисом в 510 г. (U. Kahrlstedt. Zur Geschichte Grossgriechenlands im 5. Jahrhundert. «Hermes», 1.111, 2, 1918, S. 180—187).
⁵⁹³ Исключение составляют только монеты ихнов и тинтенов, о чем будет сказано ниже.
⁵⁹⁴ М. Leake. Northern Greece, III. London, 1835, p. 213.
⁵⁹⁵ До нас дошло 37 монет орресков и только 19 монет ихнов. Даже принимая во внимание момент случайности, мы все же полагаем, что перевес числа найденных монет орресков настолько велик, что дает основание для подобного вывода.
⁵⁹⁶ М. Тонеп. Приноси към историята на траките. БП, I, 1942, стр. 196.
⁵⁹⁷ Даты жизни Гекатея Милетского точно не установлены, но все исследователи сходятся на том, что он жил в пределах 560—480 гг. до и. э. (О. Nenci. Hecataei Milesii fragmenta. Firenze, 1954, p. X; F. Jacoby. RE, VII, s. v. Hecafaios, S. 2669—2670). Вопрос о времени, которое нашло отражение в отрывках Гекатея о Фракии, довольно сложен. Думается, нет достаточных оснований для утверждения, что оно должно быть ограничено только периодом жизни Гекатея: VI — началом V в. до и. э. Источник сведений Гекатея о Фракии следует, как нам кажется, отнести к более раннему периоду, чем время его жизни, может быть к VII в. до н. э. (Т. Д. Златковская, Южнофракийские племенные союзы. ВДИ, 1967, № 2, стр. 154, прим. 23).
⁵⁹⁸ Хр. М. Данов также полагает, что сатры составляли союз племен («Древна Тракия», стр. 114).
⁵⁹⁹ Chr. Danov. Social and Economic Development of the Ancient Thracians in Homeric, Archaic and Classical Times. «Etudes historiques a l'occasion du XI Congres Internationale de sciences historiques a Stockholme», I, Sofia, 1960, p. 14—17; Хр. M. Данов Древна Тракия, стр. 130.
⁶⁰⁰ X. М. Данов. Древна Тракия, стр. 116, 155.
⁶⁰¹ Ниже (стр. 202—203) мы постараемся обосновать предположение, что Рез был исторической личностью и возглавлял коалицию нескольких южнофракийских племен (эдонов, одомантов, бизалтов).
⁶⁰² П. Пердризе (P. Perdrizet. Scaptesyle. 1910, p. 13) напрасно усматривает противоречие в сообщениях этих двух источников.
⁶⁰³ О природных богатствах нижнего Стримона см.: P. Perdrizet. Scaptesyle, p. 10; S. Воue. La Turquie d'Europe. Paris, 1840, I, p. 196.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4416

загрузка...

Другие книги по данной тематике