5

   В 1812 году в России в плен надо было еще попасть. Пленных в общем-то надлежало отправлять в Главную квартиру, но для этого надо было отряжать людей, которых и так не хватало. Знаменитый партизан, штабс-капитан артиллерии Александр Фигнер устраивал аттракцион.

   «Говорили, что он (…) собственноручно расстреливал их из пистолета, начиная с одного фланга по очереди, и не внимая просьбам тех, кто, будучи свидетелями смерти своих товарищей, умоляли, чтобы он умертвил их раньше», – записал в своих воспоминаниях Николай Муравьев. Вполне вероятно, что Фигнер был просто психопат – на войне таких всегда немало, и там они удовлетворяют свои страсти, менее всего мешая другим.

   Известный в 1812 году офицер Вольдемар Левенштерн (он одновременно с Кутайсовым и Ермоловым возглавил контратаку русских на батарею Раевского, когда ее захватил полк генерала Бонами), вспоминал как самое ужасное впечатление об Отечественной войне: «проезжая мимо одной освобожденной русской деревни, видел, как крестьяне, положив пленных неприятелей в ряд головами на большом поваленном стволе дерева, шли вдоль него и разбивали дубинами сии головы».

   Причем во время партизанской войны крестьяне убивали не только тех, кто сдавался им, но еще и выкупали пленных у армейских партизанских отрядов – тоже для убийства. Цена, по свидетельству генерала Роберта Вильсона, английского наблюдателя при русской армии, была немалая – два рубля серебром. До некоторой степени крестьян извиняет то, что вся французская армия вместе с Наполеоном была в самом начале войны предана анафеме, проклята. Проклятый был не человек, его убийство не было смертным грехом.

   Впрочем, и у русских во французском плену шансы выжить были невелики, однако по совсем другим причинам. «Баденским гренадерам был отдан строгий приказ немедленно убивать всякого пленника, если он утомится и не в состоянии будет идти дальше, – записал врач Генрих Росс. – Говорили, что Наполеон сам отдал этот приказ; офицеры его штаба голосовали частью за, частью против». Росс отмечал, что противники убийства пленных делали русским довольно ясные намеки: например, посылали без охраны в лес за водой, давая шанс бежать, «но те всегда возвращались и были слишком боязливы и нерешительны, чтобы дезертировать».