Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Сергей Тепляков.   Век Наполеона. Реконструкция эпохи

2

   Случаи с Балком, Кутузовым и другими тем более удивительны, если знать, что военная медицина в конце XVIII века, а потом и в наполеоновские времена была довольно примитивной и почти на все сто процентов состояла из хирургии, которая к тому же тогда считалась не совсем медициной, как и хирурги считались не совсем врачами, а иногда ими и не были (хирургией занимались полковые цирюльники (парикмахеры) – учеником одного из них был Доминик Жан Ларрей, лейб-медик Наполеона и главный хирург французской армии).

   Военные врачи не жалели своих пациентов ни во время операции, ни после нее. В средние века рану прижигали кипящим маслом – при этом немало раненых умирало от болевого шока. Однако и в новое время врачи еще не знали слова «гуманизм». В 1767 году в конкурсе на лучшую работу по лечению ран, объявленном французской Академией наук, первую премию получил доктор Буасье, который рекомендовал для лечения гнойной раны выжигание ее краев. А доктор Берденей, рекомендовавший применять повязки с обеззараживающими составами из скипидара, алоэ и спирта, оказался вторым.

   Наркоз еще не был изобретен, операции проводились «на живую». Для раненого это был кромешный ад. Жан-Батист де Марбо во время осады Сарагосы был ранен пулей, засевшей между ребер. Когда хирург, сделав надрез, увидел ее, он не смог ее достать – так сильно трясло Жана-Батиста от боли (и, надо полагать, от ужаса). Дальше, по воспоминаниям Марбо, было так: «один из моих товарищей садится мне на плечи, другой на ноги, и доктор извлекает наконец свинцовую пулю…». Надо было иметь каленые нервы, чтобы выдерживать такую медицину.

   Кое-какие методы анестезии были известны и тогда: передавливали сонную артерию, чтобы человек впал в забытье, некоторые врачи имели при себе специального «вышибалу», умевшего ударом в определенное место «отключить» пациента. Французский хирург Вардроп заметил однажды, что при большом кровопускании пациент впадает в обморочное состояние, при котором не чувствует манипуляций хирурга. Ларрей во время битвы при Эйлау заметил, что на холоде (мороз в те февральские дни достигал минус 19 градусов) раненые при ампутациях страдали меньше. Этот эффект был назван «холодовая анестезия», но широкого применения не нашел. Как, впрочем, и многие другие. (Даже позднее, в 1839 году, известный французский хирург Вельпо публично заявил, что «устранение боли при операциях – химера, о которой непозволительно даже думать; режущий инструмент и боль – два понятия, не отделимые друг от друга. Сделать операцию безболезненной – это мечта, которая никогда не осуществится»).

   Между тем именно в это время человечество стояло в шаге от изобретения сразу нескольких видов наркоза. Еще в 1799 году 21-летний англичанин Хемфри Дэви получил закись азота, названную тогда же за одну из форм воздействия «веселящий газ». Хемфри Дэви, ставя опыты на животных и на себе, выяснил, что после вдыхания газа терялась чувствительность к боли. Однако Дэви был не врач, а химик и физик, и о том, чтобы приспособить «веселящий газ» к медицине, видимо, просто не подумал. (В науке он однако остался как человек, взявший к себе в лабораторию Майкла Фарадея). Веселящий газ перешел в цирк и служил на забаву публике до 1845 года, когда пришедший на представление зубной врач Гораций Уэллс вдруг увидел в этом медицинскую перспективу. (Однако и Уэллсу не повезло – закись азота не давала глубокого сна, и после того, как при операции один из пациентов дантиста проснулся от боли, метод обезболивания Уэллса был осмеян, а сам дантист разорился).

   В 1805 году 20-летний немецкий аптекарь Фридрих Вильгельм Сертюрнер, разлагая опий, получил вещество, погружавшее подопытных животных в сон, при котором они не реагировали на боль. Сертюнер назвал вещество морфий – в честь сына древнегреческого бога сна Гипноса. Однако и это вещество не получило распространения. Возможно, потому, что еще Сертюрнер отметил скорое привыкание к нему – «страстное желание наркотика». К тому же проблема была в том, каким образом пичкать морфием человека. Собакам Сертюрнер подмешивал морфий в еду – однако в случае с человеком этот способ явно не годился хотя бы потому, что точная дозировка становилась невозможной. Но вряд ли можно сомневаться в том, что если бы имелся «общественный запрос» на обезболивание, то способы доставки морфия в кровь были бы изобретены довольно быстро. Тем более внутривенные впрыскивания в то время были уже известны, а шприц еще в 1648 году изобрел Блез Паскаль.

   Правда, по большому счету, изобретение это осталось незамеченным. Возможно, потому, что медицинское по сути изобретение в который раз было сделано человеком от медицины далеким, а возможно потому, что врачи в общем-то еще долго не знали, какие препараты годятся для внутривенной инъекции (уже в 20-х годах XIX века английский врач Гейл впрыснул себе в вену слабительное – рициновое масло – после чего три недели провалялся в лихорадке и едва не умер).

   Применявшиеся в XIX веке для внутривенных инъекций шприцы были примитивны и представляли собой подобие клизмы с полой металлической трубкой (полая игла была изобретена только в 1845 году ирландским врачом Фрэнсисом Ридом). К тому же надо учитывать, что укол в вену был в те времена мероприятием совершенно невиданным и представлялся пациенту неизмеримо более опасным, чем сейчас.

   Главная причина того, что медицина, в первую очередь военная, не стремилась облегчить страдания пациентов, состояла в тогдашних взглядах на мир, человека, его предназначение: «Страдание мудро предусмотрено природой, больные, которые страдают, доказывают, что они здоровее других и скорее поправляются», – говорил, например, один из врачей XIX века.

   К тому же для людей того времени избегать боли было так же постыдно, как избегать опасности. Боль и умение героически переносить самые нечеловеческие мучения – это была одна из возможностей показать свое мужество. Когда под Дрезденом генералу Моро ампутировали раздробленные ядром ноги, он курил сигару и ни разу не застонал. В бою при Кульме, где семь тысяч русских гвардейцев весь день бились с 35-тысячным корпусом Вандамма, командиру русского отряда генералу Александру Остерман-Толстому в руку ударило французское ядро. Врачи предлагали ехать в Теплиц и сделать операцию в более-менее сносных условиях. Но Остерман велел резать здесь же, на командном пункте, в виду войск. При этом Остерман приказал лекарям переговариваться вместо латыни по-русски – чтобы он мог все понимать. Он же распорядился привести еще и песельников – может, на случай, если он все же не сможет удержаться от крика, а может, чтобы отвлечься. Для нынешнего человека все это – картина сюрреалистического ужаса, а для того времени – одна из богатырских легенд.

Рекомендуем Вчера изучал сайт ya-camaya.ru. Нашел отличные схемы вязания шали спицами на доступном языке. Уже начал вязать красивую шаль.
загрузка...
Другие книги по данной тематике

Николай Николаев.
100 великих загадок истории Франции

Г. А. Порхунов, Е. Е. Воложанина, К. Ю. Воложанин.
История Сибири: Хрестоматия

Михаил Курушин.
100 великих военных тайн

Галина Ершова.
Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Северная Америка. Южная Америка

Игорь Муромов.
100 великих авантюристов
e-mail: historylib@yandex.ru