Проф. Н. М. Коробков. Фельдмаршал П. А. Румянцев
|
Петр Александрович Румянцев — впоследствии фельдмаршал Румянцев-Задунайский — родился в Москве в 1725 г. Отец его — Александр Иванович — был способным военным администратором и дипломатом, одним из ближайших помощников Петра I.
Роль Румянцева в истории русской армии и русского военного искусства чрезвычайно велика. Он был одним из основоположников русской школы военного искусства, выдающимся полководцем русской армии. Русская армия черпала свои кадры рядового состава из народных масс и таким образом обладала всеми моральными качествами, которые присущи русскому народу: мужеством, стойкостью, героизмом, инициативой. «Воинский устав» Петра I учитывал все эти качества. При Петре I русская армия во многом опередила западноевропейские, но после смерти Петра I, особенно в царствование Анны Иоанновны, когда войсками командовал Миних — типичный немецкий наемник, — в армии господствовали порядки, чуждые духу русской армии. Императрица Елизавета восстановила петровские порядки, но взгляды, насаждавшиеся Минихом, еще некоторое время сохранялись в сознании части высшего офицерства. Немцы были удалены с высших правительственных должностей, но их оставалось еще много и в составе армии, и в администрации, и в Академии наук. С их идейным влиянием в науке упорно боролся Ломоносов, в области военного дела — Румянцев. Армия возрождалась медленно, и нужен был опыт Семилетней войны, чтобы окончательно преодолеть влияние прусской военной доктрины и вернуться на плодотворный, завещанный Петром путь национального русского военного искусства. Наступило время нового блестящего подъема русской армии, в котором особое значение имела деятельность Румянцева. В мировой военной истории чрезвычайно редки случаи, когда один народ выдвигает несколько великих полководцев и флотоводцев одновременно. Во второй половине XVIII в. Россия дала трех замечательных военных деятелей — Румянцева, Суворова и Ушакова, а четвертый — Кутузов — выступил в расцвете своего таланта в начале XIX столетия. В лице этих четырех современников проявился военный гений русского народа, величие его творческой силы. Знаменательно, что будущий великий полководец А. В. Суворов прошел первую боевую школу под начальством Румянцева (в боевых действиях против Кольберга в 1761 г.); под его же руководством «стал понимать войну» и М. И. Кутузов, молодым офицером участвовавший в кампании 1770 г., за которую Румянцев получил фельдмаршальский жезл. Принципы ведения воины, основы которых Румянцев заложил еще в кампаниях Семилетней войны и неустанно продолжал развивать на протяжении всей жизни, были органически связаны с теми принципами, которые насаждал в армии Петр I и впоследствии с таким высоким совершенством развили Суворов и Кутузов. Как полководец Румянцев сыграл выдающуюся роль в разгроме Пруссии русскими войсками в Семилетней войне. Он отличился в сражении при Гросс-Егерсдорфе (1757 г.). участвовал в завоевании Восточной Пруссии (1758 г.) и в разгроме армии Фридриха при Кунерсдорфе (1759 г.). Замечательные действия Румянцева по взятию крепости Кольберг (1761 г.) — блестящий образец русского военного искусства. Огромное значение для успешного исхода войны имела и работа Румянцева по реорганизации и обучению войск. Благодаря его трудам русская кавалерия, вступившая в войну слабой и плохо подготовленной, преобразилась и стала неизменно побеждать в каждом столкновении прусскую кавалерию. Победи Румянцева в русско-турецкой войне 1768—1774 гг., особенно победы 1770 г. при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле, одержанные под личным командованием Румянцева, стали гордостью русской военной истории. В кампании 1771 г., а также в 1773 г. Румянцев дал образец активного действия на реках. Небольшие отряды русских войск неоднократно форсировали Дунай и, совершая короткие набеги («поиски»), уничтожали живую силу противника и разоряли турецкие укрепления на правом берегу реки. В начале 1774 г. Екатерина II, убежденная, наконец, доводами Румянцева и опытом войны, предоставила ему «полную мочь» как полководцу и как дипломату. В результате Румянцев, получив возможность действовать по своему усмотрению, быстро закончил войну и заключил с турками мир на весьма выгодных для России условиях. 10 июля 1774 г. в деревне Кучук-Кайнарджи в палатке Румянцева был подписан мирный трактат, по которому Турция признавала независимость Крыма; уступала России Азов, Керчь, Еникале, Кинбурн с частью территории между Днепром и Бугом: отказывалась от Большой и Малой Кабарды; предоставляла русским кораблям свободу плавания на Черном море и прохода через Дарданеллы и Босфор; признавала право русских резидентов ходатайствовать по делам Молдавии и Валахии; объявляла амнистию своим подданным, участвовавшим в войне на стороне России; уплачивала четыре с половиной миллиона рублей контрибуции. Эти весьма выгодные для России условия вызвали большое неудовольствие султана. Он не хотел ратифицировать трактат и утвердил его лишь благодаря дипломатической ловкости Румянцева, руководившего переговорами с султанским правительством. Добившись в 1774 г. признания Турцией независимости Крыма, Румянцев в дальнейшем принимал активное участие в деле присоединения Крыма к России, которое было осуществлено в 1783 г. под руководством Г. А. Потемкина, который получил за это титул светлейшего князя Таврического. Екатерина II достаточно щедро наградила Румянцева за одержанные победы: за кампанию 1770 г. Румянцев был произведен в фельдмаршалы, за действия за Дунаем получил добавление к фамилии — «Задунайский», за заключение мира ему были даны новые награды, грамоты и ценности. В русско-турецкой войне 1787—1791 гг. Румянцеву было поручено командование вспомогательной Украинской армией; самостоятельность его была резко ограничена постоянным вмешательством Потемкина и назойливыми притязаниями союзного австрийского командования. Своей последней кампанией в Польше в 1794 г. старый фельдмаршал руководил, не выезжая к армии, не видя своими глазами полей сражения. «Знаю, что телесные силы ваши не дозволят вам снесть всех трудностей военных, но тут нужно главнейшее ваше наблюдение и ваше руководство...», — говорилось в рескрипте Екатерины II Румянцеву от 25 апреля 1794 г.1 План ведения войны, обеспечивший быструю победу, и основные направления военных действии Румянцев разработал совместно с Суворовым. После неудач, предшествовавших назначению Румянцева и Суворова, правительство и начальствовавший на польском театре князь Репнин, а также прусское и австрийское командования собирались растянуть войну на несколько лет. Суворову под общим руководством Румянцева фактически удалось закончить кампанию менее чем в полгода. Румянцев был талантливым стратегом, тактиком и воспитателем войск. Огромное значение имела его военно-теоретическая работа, направленная на улучшение организации вооруженных сил России. Его докладные записки и проекты не могли не оказать влияния на развитие военной мысли. Еще эффективнее была его практическая работа по воспитанию и обучению войск, улучшению порядков в армии в походе, в лагере, на зимних квартирах. Румянцевская учебно-воспитательная система чрезвычайно близка к суворовской, хотя и не обладает полнотой и законченностью последней. Очень близки и взгляды обоих Полководцев на солдата как основную движущую силу армии, их уважение к солдату и забота о нем. Устав Румянцева «Обряд службы», выработанный сначала (1770 г.) только для действовавшей под его командованием армии, был затем принят как общеармейский. Особенно плодотворной была работа Румянцева по организации кавалерии, начальником которой он был назначен после окончания русско-турецкой войны 1768— 1774 гг. Стратегию Румянцев ставил в зависимость от политики, видел в войне защиту интересов нации и, стремясь к всемерному усилению армии, настаивал на необходимости правильного соотношения военных расходов и доходов государства — «сразмерно способам и доходам своим ополчаться, и весьма уважать их источник, который мы поныне один к содержанию воинских сил имеем: я разумею народ, дающий для войска и людей и деньги, чтобы несоразмерными и бесповоротными взиманиями оный не оскудить, и браться за средства такие, чтобы к поре грозящей и запас в деньгах иметь и силы наши не чувствительно для самих умножать мы могли». План каждой кампании и сражения Румянцев подчинял общему замыслу. Постоянное вмешательство придворного военного совета в значительной степени ограничивало самостоятельность Румянцева как главнокомандующего. Собственную стратегическую концепцию ему приходилось примирять с концепцией, предложенной из Петербурга. Только к 1774 г. Румянцеву удалось добиться «полной мочи», а вместе с тем и окончательной победы. В отличие от елизаветинской Конференции, которая вмешивалась в боевые действия, военный совет осуществлял главным образом стратегическое руководство. И если Румянцеву, так же как и Суворову, постоянно приходилось бороться за «полную мочь» главнокомандующего, то в проведении отдельных боев он пользовался ею в полной мере. Румянцев подробно разрабатывал планы сражений и свои диспозиции строил на материалах, доставлявшихся ему прекрасно организованной разведкой и тщательными рекогносцировками. Точное соответствие условиям реальной обстановки, правильный расчет времени и соблюдение на практике установленных сроков характеризовали эти крайне детализированные планы. Конкретизируя детали плана сражения, Румянцев, однако, не связывал этим ни себя, ни подчиненных ему начальников. Он предоставляя своим генералам право вносить изменения в способ решения поставленной задачи соответственно с требованиями обстановки, и сам, когда это диктовалось обстоятельствами, умел быстро находить новые решения. Обладая прекрасным «глазомером», столь необходимым полководцу, и редкой быстротой восприятия, позволявшей ему мгновенно ориентироваться в обстановке, он вместе с тем имел и ту твердость воли, которая необходима для принятия и последовательного осуществления решении. О том, насколько велика была полководческая смелость Румянцева, говорит история всей кампании 1770 г. В этой кампании он проявил и величайшую осмотрительность в охране своих тылов и сообщении. Исключительный мастер маневра, он умел оперировать отдельными группами, но для решительного удара неизменно сосредоточивал силы и всегда добивался успеха. Румянцев никогда не гнался за внешним эффектом и не стремился к тактическому успеху, если не мог перевести его в успех стратегический. В Петербурге не умели этого оценить, и в течение последних кампаний русско-турецкой войны 1768—1774 гг. Румянцеву пришлось слышать много упреков в пассивности и нерешительности. В действительности же это была не пассивность, а высокая полководческая мудрость, ненависть к авантюризму, умение трезво оценивать обстановку, стремление итти наиболее верным путем к победе и добывать ее «малой кровью». Румянцев выдвигал активность и наступление в качестве основного принципа ведения войны. Он требовал активности даже при подавлявшей численности войск неприятеля. «С малым числом разбить великие силы, тут есть искусство и сугубая слава, а быть побежденным от превосходного в силах дело не есть чрезвычайное»2. Исходя из этих положений, Румянцев высоко ценил время и учил не терять мгновения. Признавая быстроту важнейшим фактором победы, Румянцев стремился придать армии максимальную мобильность. В соответствии с этим требованием он ввел в русской армии новые боевые порядки. Причем, использовав под Кольбергом боевое построение в колонны, Румянцев, в целом не отказываясь от линейного строя, положил начало применения в русской армии глубокого строя. Он же впервые ввел и стрелковые «легкие» батальоны, предназначенные для действий в рассыпном строю. В кампании 1770 г. он выработал порядок действий мелкими «кареями» и, отказавшись от всяких видов пассивной обороны, отменил применение рогаток, которыми в войнах с Турцией раньше прикрывались громоздкие, гигантские «каре», вовсе не приспособленные для наступления. Военный авторитет Румянцева высоко ценили Суворов. Кѵтѵзоз и широкие круги передового русского офицерства. Так, современник Румянцева генерал Хрущов, сам много работавший над улучшением русской армии, характеризует его как «знаменитого мужа, известного всему свету знанием ремесла нашего, разумом, великостию и неустрашимостью», как «человека никем еще не подражаемого». Отмечая усовершенствования, введенные Румянцевым в боевые и походные порядки. Хрущов указывает, что фельдмаршал также «облегчил службу», добился введения удобного обмундирования, сократил применение телесных наказаний и вместе с тем высоко поднял дисциплину. В результате всего этого «на место всей красоты фрунта заступила привычка к сражению: всегдашние удачи родили невероятную храбрость, так что и до сих пор еще она в сердцах нашего войска не истребилась»3. Румянцев прежде всего и больше всего был военным. Именно в военной работе он видел свое призвание, цель жизни и славу. Его дипломатическая деятельность была нераздельно связана с военной. Но наряду с этим он вел также и большую административную работу. В ноябре 1764 г. Румянцев был назначен президентом Малороссийской коллегии и генерал-губернатором Малороссии. Исключительные способности Румянцева проявились во всех областях его деятельности. Он обладал подлинно государственным умом и был человеком высокой культуры. Подобно Петру Великому и Суворову, Румянцев постоянно учился и много читал. Человек огромной трудоспособности, Румянцев и в мирное и в военное время был погружен в работу. Не ограничиваясь общим руководством, он сам входил во все детали, проверяя исполнение приказаний, объезжал караулы, лично производил рекогносцировки. Румянцев обладал редкой физической неутомимостью, умением организовать работу и методически добиваться осуществления намеченной цели. 1 Фельдмаршал Румянцев. сборник документов и материалов. Госполитиздат. 1947, стр. 316. 2 Журнал военных действий 1770 г., СПБ (страницы не нумерованы). 3 А. Хрущов. Размышление в каком состоянии армия была в 1764 г. Сборник Генерального штаба, 1909, вып. 3, стр. 63-64. |
загрузка...