Глава 4.. Абсолютизм против конституционализма

   Европа XVII в. продемонстрировала развитие двух эффективных форм власти – абсолютной монархии, на блестящем примере Франции Бурбонов, и конституционной монархии, как в Англии Стюартов. Контрастирующее развитие этих стран и будет предметом обсуждения в этой главе. Контраст между ними действительно радикален. Различные по политике и религии, две страны двигались в противоположных направлениях. Во Франции, где в XVI в. короли династии Валуа потеряли контроль над страной во время Религиозных войн, величественная и мощная чета королей и министров XVII в. – Генрих IV, Ришелье, Мазарини, Кольбер и Людовик XIV – построили королевскую власть невыразимых высот. В Англии, где в XVI в. Тюдоры достигли огромного успеха и власти, их наследники Стюарты дважды свергались с трона во время революций 1640 и 1688 гг. Представительские институты атрофировались во Франции, в то время как английский парламент добился полной власти. Что касается религии, то Франция отказалась от политики толерантности, введенной Генрихом IV по Нантскому эдикту, в пользу единой национальной католической церкви, в то время как Англия отказалась от идеи Елизаветы I о главенстве единой церкви в пользу терпимости к различной вере. В 1648 г. Людовик XIV вновь обратился к Нантскому эдикту; в 1689 г. английский парламент принимает Акт о веротерпимости. Что вызвало такое развитие?

   Франция и Англия были удивительно схожи в политическом и религиозном плане и столь же различны в экономическом. Исключая чисто местные специализации – вино во Франции и уголь в Англии, – обе страны производили практически одинаковый набор продуктов. Обе ввели меркантилизм, стремясь к самообеспеченности за счет поддержки внутреннего агрокомплекса и промышленности, параллельно развивая необходимый баланс в торговле с другими странами. Англичане и французы соревновались за одни и те же продукты в одних и тех же частях света. В Индии они конкурировали за хлопок, в Западной Африке – за рабов, в Северной Атлантике – за рыбу, в Северной Америке – за рыбу и шкуры оленей. В Западной Индии они соревновались за сахарные плантации на островах и даже поделили маленький остров Святого Христофора на французскую и английскую зоны. Это противостояние было острым. Мы должны помнить, что два общества разделяли равные базовые характеристики, которые отличали их от соседей, особенно к востоку от Рейна. В отличие от немцев, итальянцев, поляков, турок и русских англичане и французы уже достигли национальной суверенности. Относительно однородный лингвистический, культурный и религиозный опыт привел к политическому единству и духу объединения в обеих странах. Национальное самосознание не есть лекарство от всех проблем в политике, как нам продемонстрировала недавняя история, но оно помогло французам и англичанам выработать более прочную корпоративную энергию, как никакой другой стране XVII в. Также, в основном в Англии, общество старалось протянуть мостик между привилегированными и низшими классами. Аграрные магнаты, подобные тем, что контролировали Восточную Европу, были менее сильны в Англии и Франции, где городские капиталисты имели большие богатства и централизованные институты, чтобы предотвратить локальную автономию и партикуляризм. Два атлантических соперника могут похвастаться наличием огромного количества собственности, высоким уровнем образования и культуры по сравнению с другими странами, исключая Голландию. И они обогнали Голландию в политической власти.

   Для большинства исследователей Франция выглядит более впечатляющей империей, чем Англия. Именно Франция сменила Италию с концом эпохи Возрождения на пути формирования цивилизованности. На языке этой страны говорили, их книги читали, их вкусы копировали в любом хорошо образованном обществе. XVII век был также французской ареной в плане межнациональной политики. Имея наибольшее население, огромную армию, Франция не просто сменила Испанию как наиболее опасную властную структуру. Из-за блестящего успеха Франции превалирующим трендом Европы был абсолютизм, а не конституционализм. Стиль монархии Бурбонов был применим в обществе не столько германскими и итальянскими князьями, но и ведущими правителями тех лет: испанскими и австрийскими Габсбургами, императорскими выборщиками, Гогенцоллернами из Бранденбурга и – что самое интересное – Стюартами из Англии.