Перемены в социально-экономической и политической жизни в XVII-XVIII вв.

Военно-ленная система продолжала существовать в Албании на протяжении всего XVIII и первой половины XIX в. Однако по сравнению с начальным периодом османского господства она претерпела существенные изменения. Военные лены из условных держаний, предоставлявшихся леннику за личную военную службу, постепенно превращались в наследственные владения. Наследственными фактически становились не только лены (тимары и зеаметы), но и военно-административные должности. Уже с начала XVI в. посты санджак-беев Влёры и Дельвины стали монополией рода Синан-паши. В Северной Албании санджак-беями Шкодры и Дукагина почти неизменно были представители феодальных семей Беголы и Бушати. В начале XVII столетия Тирана оказалась под фактическим управлением потомков Сулейман-паши Баргини.

В XVIII в. передача административных должностей по наследству приобрела всеобщий характер. По словам современника, албанцы «сами назначают большую часть государственных чинов, как, например, пашей, беев, спаг (сипахи), тимариотов, и они не только не зависят от капризов Порты, но места, занимаемые отцом, без труда и вопреки системе султанов переходят к сыновьям по праву наследства». Тимары и зеаметы рассматривались теперь как безусловные владения и стали объектом купли-продажи, что подрывало устои сииахийской системы, основанной на принципе условного держания. В результате система, на которой зиждилась военная мощь Османской империи, теряла эффективность. Порте становилось все труднее собирать и отправлять сипахи Берата, Влёры, Шкодры, к примеру, в Венгрию или к иранской границе, где Османская империя вела затяжные кровопролитные войны. Однако это было только начало разрушения военно-феодальной системы землевладения. Роковой удар она получила тогда, когда феодалы стали различными способами присваивать мирийские (государственные) земли, превращая их в свои частнофеодальные поместья — чифлики¹.

Этот процесс происходил в обстановке известного оживления экономической жизни и роста товарно-денежных отношений в европейских провинциях Турции. После причиненных турецким завоеванием разрухи и опустошения балканские города постепенно восстанавливаются, растут ремесленное производство и торговля. Выгодное географическое положение позволило албанским прибрежным городам Дурресу, Влёре, Шкодре стать также крупными центрами транзитной торговли. Увеличивались возможности и для сбыта сельскохозяйственной продукции, тем более что увеличился спрос на сельскохозяйственное сырье со стороны экономически развитых стран Западной Европы.

Значительное место в городской экономике заняли феодалы, выступавшие теперь как ростовщики, владельцы лавок, торговых кораблей, откупщики налогов. Впервые откупная система появилась в Албании в начале XVII в. В дальнейшем она охватила почти все государственные сборы как в городе, так и в деревне. Откупная система с ее бесчисленными злоупотреблениями, широкое распространение реквизиций и чрезвычайных налогов, ростовщическая кабала — все это тяжело отразилось на положении крестьян, и многие из них, уступая нажиму власть имущих, были вынуждены отказаться от владельческих прав на землю. Феодалы превращали эту землю в чифлики.

Образование феодальных чифликов началось в Албании в первой четверти XVII в. Сперва они имели сравнительно небольшие размеры и принадлежали многочисленным собственникам, но затем, особенно в XVIII столетии, мелкие чифлики стали концентрироваться в руках небольшой горстки крупных феодалов. Хотя по времени оба процесса — лишение крестьян владельческих прав на землю и концентрация чифликской собственности — тесно переплетались друг с другом, все же наиболее крупные чифлики сложились только во второй половине XVIII в., когда экспроприации подверглись уже не отдельные крестьяне, а целые их группы, деревни.

Формирование крупной частнофеодальной собственности сопровождалось ожесточенной борьбой между мелкими и крупными служилыми феодалами, поскольку крупные феодалы — санджак-беи, пользуясь своей административной властью, сумели захватить львиную долю мирийских земель в ущерб мелким и средним феодалам — тимариотам и займам. Феодалы вели ожесточенную борьбу друг с другом за выгодные должности, аренды, откупы.

Внешне процесс образования крупного чифликского землевладения не противоречил законодательству Османской империи. Сделки по приобретению обрабатываемых крестьянами государственных земель (мири) оформляли сипахи, покупку частного имущества (мульк) — шариатский суд. Однако на деле за этим скрывались произвол, насилие и обман. Характерна в этом отношении история эльбасанской феодальной семьи Бичаку.

Основатель семьи Мехмед-ага Бичакчи-заде за 17 лет, с 1621 по 1638 г., собрал большие земельные богатства, захватывая у крестьян путем подлогов и насилия горные пастбища и другие общинные земли. Потомки его благодаря этому богатству получили звания беев и пашей и заняли важные военно-административные должности, что позволило им еще больше расширить свои владения. Губернатор Эльбасана Сулейман-паша Бичаку во второй половине XVIII в., используя свою власть, приобрел несколько феодальных чифликов, а у крестьян ряда деревень «купил» (фактически отнял) не только земли, но и дома, виноградники, тока и другое имущество. Наследство Сулейман-паши составило 22 чифлика.

Переход к системе чифликов резко ухудшил положение крестьянства. Намного вырос размер феодальной ренты. По-прежнему с крестьян взималась десятина. Однако теперь крестьянин вынужден был отдавать чифлигару (владельцу чифлика) от четверти до половины остававшегося урожая. Кроме того, его обязывали поставлять чифлигару съестные припасы, делать «подарки», выполнять для него безвозмездно те или иные работы. Иногда феодалы принуждали крестьян участвовать в междоусобных войнах. Усиливая меры внеэкономического принуждения, стремясь удержать крестьян в своем чифлике и заставить их отдавать большую, чем прежде, долю произведенных продуктов, чифлигар добивался фактического закрепощения крестьян, лишения их какой-либо свободы и гражданских прав.

Рост феодальной эксплуатации приводил к крестьянским волнениям, а иногда и восстаниям. Так, в 1724 г. крестьяне Задримы подняли восстание под лозунгом: «За старую свободу и старую правду» и сумели изгнать притеснителей-феодалов, в том числе могущественного Беганьи Бушати, родственника паши Шкодры. Правда, через некоторое время восставшие крестьяне были разбиты, а Задрима разграблена.

Сопротивление крестьянства являлось одной из главных причин того, что в Албании к началу XIX в. далеко не все деревни превратились в чифлики. В некоторых районах по-прежнему существовали тимары и зеаметы. В горах сохранялись свободные крестьянские общины. Однако решающей фигурой экономической жизни страны стал чифлигар.

Перестройка феодальных отношений в земледелии повлияла и на скотоводство. В отличие от прежних времен новые феодальные господа стали облагать пастухов поборами на право прохода скота через их земли, за пользование пастбищами. Некоторые чифлигары сами превратились в собственников крупных стад.

Вместе с тем в сельском хозяйстве шел процесс роста товарности производства. Для увеличения объема сельскохозяйственной продукции феодалы принимали в свои поместья сшедших с гор крестьян, вводили новые сельскохозяйственные культуры. В XVII—XVIII вв. в Албании получили распространение кукуруза, рис, хлопок, табак. В результате беспощадного нажима на крестьянство чифлигары сосредоточивали в своих руках большие количества сельскохозяйственных товаров. Это давало новый толчок развитию внутренней и внешней торговли, дальнейшему росту товарно-денежных отношений.

Развитие внутренней торговли шло прежде всего путем становления и расширения сети местных рынков. В городах и торговых местечках, служивших хозяйственными центрами для более или менее значительных районов, в базарные дни царило большое оживление. Горцы возили сюда шерсть, шкуры, меняя их на продукцию равнин. Ремесленники в обмен на свои товары приобретали продовольствие и сырье. Купцы заключали сделки на закупку пшеницы, кукурузы, шерсти, воска, кож для вывоза за границу и сбывали иностранные товары.

Крупные местные торги существовали во всех районах Албании: в Северной Албании — Шкодра, в Средней Албании — Кавая, в Мюзечее — Берат, на юге страны — Влёра. На влёрском базаре, собиравшем много народа, можно было найти немецкие сукна и калабрийские плащи, фески, сделанные на венецианской мануфактуре Дита Каповилла, ружья из Брешии. К середине XVII в. сформировался рынок в Корче, где покупались и продавались шкуры, воск, ремесленные изделия — попоны, веревки, мешки, венецианские ткани и бумага. Во второй половине этого века усилилось торговое значение Тираны. На проходившей здесь ярмарке помимо скота стали продавать и ремесленные изделия, срок работы ярмарки был продлен до 7—8 дней. В ней приняли участие купцы из других городов Албании, а также из Косово, Македонии, Эпира. В ряде мест процветали торги меньшего масштаба. Так, к востоку от Берата, глубоко в горах, вдали от больших дорог понцне существуют села Грабова и Ленга, называемые в документах XVIII в. городами. Защищенные горами от набегов мелких и крупных феодалов, они служили рынком для окрестного населения.

Наиболее важными статьями экспорта Албании в XVII—XVIII вв. являлись зерно, оливковое масло, корабельный лес, битум, воск, табак, шкуры, кожи, скот, шерсть, домотканые ткани. Ввоз состоял из сукон, одежды, оружия, скобяного товара, изделий из стекла, сахара, кофе.

Основная доля в албанской внешней торговле принадлежала венецианцам. Они использовали Албанию также для ввоза сукон, шелковых тканей и других товаров вглубь европейских владений султана.

Главным портом этой транзитной торговли был Дуррес, занявший в начале XVIII столетия среди портов Европейской Турции второе после Стамбула место по торговле с западноевропейскими странами. О торговом значении Дурреса свидетельствует тот факт, что здесь с конца XVII в. держали своих консулов Англия, Франция, Венеция, Голландия, Неаполь.

Доходы от сбыта сельскохозяйственного сырья и от собираемых налогов и пошлин феодалы частично тратили на покупку предметов роскоши — иностранных и изготавливавшихся местными ремесленниками, частично на содержание собственной многочисленной семьи, слуг и приверженцев, а в военное время — отрядов наемников. Немалую часть богатств они превращали в сокровища и хранили в тайниках родовых замков и дворцов.

Значительные барыши получали купцы. Торговая деятельность была тогда связана с большими трудностями и риском. Вьюки с товарами перевозили на лошадях, причем каждый караван имел вооруженную охрану, финансируемую самим купцом. Ему же следовало уплачивать таможенные пошлины, а также налоги тому паше, через владения которого он провозил товары. На суше караваны подстерегали разбойники, а на море — пираты. Но если купец, миновав множество опасностей, все-таки добирался до Венеции или Анконы, распродавал здесь свои товары и благополучно возвращался в Эльбасан или Берат с заморскими изделиями, прибыль его была велика.

Албанские купцы не только разъезжали по городам Европейской и Азиатской Турции, они посещали также Италию, Австрию, Германию, основывая там свои лавки и конторы. В этих странах они проживали в течение длительного времени. В Венеции имелась, например, улица, целиком населенная албанцами.

Во второй половине XVIII в. большую активность проявляли купцы Шкодры. Как сообщал в 1761 г. венецианский консул в Дурресе, они сосредоточили тогда в своих руках значительную часть торговли Албании, закупая в Тиране, Эльбасане, Кавае, Берате кожи и ткани. Из окрестных горных селений прибывали в Шкодру караваны с шерстью. Свои торговые операции шкодринские купцы распространили и на другие районы Балканского полуострова. Закупая в Монастыре (Битоле) и Скопье шерсть, в Валахии — воск, в Салониках — шелк, они перевозили их к устью Буны и в Дуррес, а оттуда — в различные порты Средиземного моря.

Шкодра. Ворота жилого дома. С картины художника С. Рота

Дом состоятельного владельца в городе Круя

Купцы Шкодры имели перед другими албанскими купцами то преимущество, что могли пользоваться собственными торговыми кораблями и, кроме того, были тесно связаны с агами Улциня, владельцами многочисленных судов, активно участвовавших в морской торговле на Адриатике.

В Южной Албании отличались размахом своих торговых операций купцы Воскопои. Богатое купечество этого города, так же как и купцы Шкодры, не удовлетворялось торговлей внутри Албании. Воскопойские купцы покупали ткани в Элассоне, возили битум из Влёры в Стамбул, посещали Ларису, Сиатисту, добирались до Валахии, Боснии, имели связи с судовладельцами Котора и Дубровника, нанимая здесь корабли для перевозки собственных товаров.

Растущие потребности торговли привели к некоторому расширению дорожной сети Албании. Города приобрели новое значение как узлы торговых путей. Через Берат, например, проходили две главные дороги, пересекавшие Албанию с севера на юг и с запада на восток: Шкода — Янина и Влёра — Македония. Важным узлом дорог являлся Эльбасан, через который проходила дорога Дуррес — Салоники. В Дельвине сходились пути на Бутринт, Берат, Янину.

Вся ремесленная и торговая жизнь албанского города сосредоточивалась на базаре. Ремесленники одной специальности располагались в определенном месте, так что получались улицы кожевенников, портных, парикмахеров, ювелиров и т. д. По профессиям они объединялись в цехи (эснафы). В середине XVII в. в Корче, например, существовали эснафы кожевенников, портных, сапожников, шубников, сбруйщиков, мясников, погонщиков караванов.

Каждый эснаф имел свой устав, регламентировавший его внутреннюю организацию и условия производства и сбыта товаров. Главными задачами эснафа были борьба против конкуренции и защита своих членов от произвола местных властей, но фактически эснаф защищал интересы мастеров, а не подмастерьев или учеников. Церковные и связанные с ними в то время школьные дела также входили в компетенцию эснафов. Например, воскопойские эснафы оплачивали расходы церквей и школ, давали стипендии учащимся. Эснафы содержали стражу для охраны лавок на базаре в ночное время. С течением времени эта стража превратилась в постоянную цеховую милицию.

Часть городского населения продолжала заниматься сельским хозяйством. В городах жили и феодалы со своими многочисленными слугами и приверженцами. Экономически купцы и ремесленники были тесно связаны с феодалами и зависели от них. Феодалам, как правило, принадлежала реальная власть в городах. Только в Воскопое значительную роль в управлении городом играли купцы и ремесленники.

В обстановке продолжавшегося упадка Османской империи и ослабления центральной власти межфеодальная борьба в Албании, которая определялась кризисом сипахийской системы и формированием чифликской собственности, вылилась к середине XVIII в. в настоящие междоусобные войны. Местные крупные феодальные роды — оджаки² с оружием в руках оспаривали власть друг у друга. В Шкодре в течение нескольких десятилетий боролись за власть оджаки Бушати и Чаушолы, в Тиране — оджаки Баргини и Топтани, в Дельвине — семья Кока и Каплан-паши, во Влёрском санджаке развернулась вражда между семьей Влёра, с одной стороны, и правителями Берата Исмаил-пашой Велябишти и его преемником Курдом Ахмед-пашой — с другой.

Костюмы жителей Шкодры

Османская административная система в Албании была к этому времени фактически дезорганизована. На развалинах системы санджаков сформировались под названием пашалыков крупные наследственные владения местных феодалов. Из Влёрского санджака, например, выделилось два пашалыка — Влёрский и Бератский. Круя, прежде входившая в Охридский санджак, стала центром самостоятельного пашалыка во главе с феодальным родом Топтани.

Внутри пашалыков существовали более мелкие феодальные владения. В Кардики, относившемся к Дельвинскому пашалыку, правили беи из рода Достов. В другом небольшом городке Дельвинского пашалыка — Конисполи власть делили два бея: Ибрагим Деми и Махмуд Дальяни. Гирокастра тоже управлялась своими беями. Своевольные беи так же мало зависели от паши, как и сам паша от стамбульских властей. За пределами собственных чифликов и управляемых лично пашой или через родственников городов его власть была почти номинальной. Важные вопросы, касавшиеся всего пашалыка, решались большим советом, состоявшим из наиболее крупных беев.

Нескончаемые войны между феодалами превращали обширные районы в зону военных действий. От таких войн жестоко страдало мирное население: жителей городов и сел уводили в плен, имущество их разграблялось, оставленные дома предавались огню.

Феодалы вовлекали в свои распри и другие слои населения. В феодальных войнах участвовали отряды горцев. Города раскололись на враждующие партии — тарафы³. В Шкодре ожесточенная борьба развернулась вдежду тарафом кожевенников и тарафом портных. Они возникли в свое время как союзы нескольких эснафов, но во второй половине XVIII в. этими названиями обозначали два городских района, находившихся в состоянии почти постоянной войны. Их разделяла демаркационная линия, переходить которую без оружия было опасно. Тараф кожевников оказался более сильным и многочисленным. Его район примыкал к шкодринской цитадели Розафат, где жило много богатых беев. Им принадлежала руководящая роль в тарафе.

Добиваясь земли и власти, многие мелкие феодалы формировали из разорившихся крестьян вооруженные отряды и занимались разбоем. От их набегов страдала не только Албания, но и соседние области.

Феодальная анархия наложила свой отпечаток на облик городов и деревень страны. Французский дипломат Пукевиль, посетивший Гирокастру в первые годы XIX в. в разгар бушевавшей здесь войны между партиями различных беев, так описывает город: «Эти жилища, с пробитыми в них амбразурами и в соответствии с богатством их хозяев обнесенные зубчатыми стенами, имеют тем большую цену, чем более они неприступны. Мосты, соединяющие кварталы, другие, служащие обороне какой-либо части строения, и особенно картина состояния войны, среди которой жили гирокастриоты, — все это служило предметом моего удивления, в то время как я созерцал хаос башенок, причудливых строений, высоко приподнятых над землею и нависших над скалами домов».

Феодальная анархия наносила большой ущерб экономике страны. Население жило в состоянии постоянной тревоги, готовое по первому сигналу бежать в неприступные горы. Тысячи могил, разбросанные по всей Албании, стали мрачными памятниками этих кровавых междоусобиц.

Сильно страдали от феодального произвола купцы и ремесленники. Их товары и деньги служили лакомой приманкой для феодальных грабителей. Способы ограбления были самые разнообразные: от насильственных поборов и взимания платы за «покровительство» до прямых разбойничьих нападений. Наиболее ярким, но не единственным примером тяжелых последствий такого феодального разбоя служила судьба Воскопои — некогда цветущего торгово-ремесленного города Южной Албании, доведенного непрестанными нападениями окрестных феодалов до полного упадка.

Османское правительство не предпринимало никаких шагов для прекращения феодальных междоусобиц и большей частью даже разжигало их, придерживаясь принципа «разделяй и властвуй». Однако во второй половине XVIII в. эта политика стала оборачиваться против самой Порты, так как рост политической самостоятельности местных феодалов вел объективно к подрыву османского господства над Албанией, несмотря на то что албанские феодалы являлись составной частью правящего класса Османской империи. Соперничество между ними и турецкими феодалами принимало временами весьма острый характер. В таких случаях албанская феодальная верхушка была не прочь использовать в своих интересах антитурецкие настроения широких народных масс.

Века османского господства были для албанского народа периодом тяжелых испытаний. Турецкое завоевание не только привело к консервации отсталых общественных форм, но и осложнило этническое развитие албанцев. Усилились областная разобщенность и соответственно диалектальные»различия в албанском языке. Дробность диалектических форм и локальных говоров в албанском языке сложилась в результате слабых экономических и общественных связей между отдельными группами населения, жившими в горных долинах и котловинах. В османские времена эту дробность усугубили различия в политическом и административном статусе албанских областей, а также разнонаправленные влияния на разговорный язык: включение в лексику турцизмов, арабизмов, слов и понятий из европейских языков. В рамках албанского этноса обособились две большие этнолингвистические группы гегов и тосков. Геги населяли Северную Албанию (Гегерию), тоски — Южную (Тоскерию). Граница между ними проходила приблизительно по реке Шкумбин. В Южной Албании имелись еще две меньшие этнические группы лябов и чамов. Между всеми этими группами существовали значительные различия.

Развитие албанского этноса в османскую эпоху неразрывно связано с Косово. По вопросу о происхождении албанского населения этого края, бывшего до османского завоевания ядром сербской державы, точки зрения югославской и албанской историографии различны. Югославские историки утверждают, что колонизация Косово албанцами-мусульманами, изменившая этнический облик этой области, произошла в XVII—XVIII вв. и была следствием эмиграции отсюда сербского населения в результате неудачи его освободительных выступлений. Албанские же историки считают, что и в эпоху средневекового сербского царства албанцы составляли большинство населения Косово, но так как они подверглись славянизации, то их присутствие не было явным. После же османского завоевания и массового перехода албанцев в мусульманство процесс славянизации албанского населения прекратился, и религиозные и этнические различия между албанцами и сербами стали проявляться все больше. Росту албанского населения Косово способствовал и естественный процесс выхода жителей перенаселенных горных районов на равнины.

¹ Албанский вариант турецкого понятия "чифтлик" - имение, поместье, хозяйство.
² Оджак - (тур.) - очаг, род, семья. В османские времена также военная единица.
³ Тараф (тур.) - сторона, группа, партия.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3885

загрузка...

Другие книги по данной тематике