Список книг по данной тематике

Реклама

И. М. Дьяконов.   Предыстория армянского народа

3. Общественный строй хеттов и хурритов

Значение данных об общественном строе хеттов для истории Армении. Данные об общественном строе хехтов и xурритов В Малой Азии, Сирии и Месопотамии имеют очень важное значение и для истории Армянского нагорья, так как наши сведения о нем от периода II тыс. до н.э. весьма скудны. Эти данные важны хотя бы уже потому, что Армянское нагорье этого времени населяли в значительной мере те же хурриты, а окраинные его части непосредственно входили в Хеттское и Митанийское царства и разделяли их исторические судьбы. Правда, в этих царствах общество к тому времени продвинулось дальше в своем развитии, чем в глубине нагорья и в Закавказье; однако то, что сохранялось в хеттском и хурритском обществе II тыс. до н.э. лишь как пережитки, в глубине нагорья должно было быть еще живо; а явления, характерные для классовых отношений у хеттов и хурритов, могут дать указание на то, в каком направлении могло развиваться и общество Армянского нагорья в дальнейшем, поскольку и там переход к эпохе классов и государства совершался в весьма сходных условиях состояния производительных сил и природной среды74).[45]


Рис. 4. Ворота города Хаттусас с изображением бога Тархунтаса (?) в виде хеттского воина. Вид из руин цитадели.


Рис. 5. Реконструкция тех же ворот. Вид на цитадель снаружи.[46]

Хеттское общество. Занятия хеттов. Как и на Армянском нагорье, основными занятиями населения Хеттского царства были земледелие и особенно скотоводство. Довольно высокого уровня в Хеттском царстве достигло ремесло, в частности металлургическое; однако, ввиду слабого развития товарности, продукция профессиональных ремесленников лишь в ничтожной части шла на внутренний рынок, и поэтому они не столько жили продажей своих изделий, сколько кормились с выделяемых им земельных участков. Продукцию же они сдавали хозяину — то есть либо хозяйству хеттского царя или подчиненных ему мелких царьков и крупных вельмож, либо храму. Чрезвычайно важной отраслью хозяйства была война, обеспечивавшая хеттское общество рабочей силой и материальными благами: и царь, и воины захватывали добычу, а царь, сверх того, собирал дань, поступавшую не только в государственную казну, но и распределявшуюся среди родичей царя и крупнейших сановников.

Царские люди и рабы у хеттов. Из походов хеттское войско приводило множество пленных. Не все они становились рабами. Хеттские источники часто упоминают людей, называемых NAM.RA75). Так называлось население покоренной территории, уведенное в плен. По-видимому, NAM.RA не составляли определенной социальной категории, а по уводе с родины в Хеттское царство либо обращались в рабов различных категорий, либо поселялись на земле в качестве обязанных повинностью подданных хеттского царя и могли даже зачисляться в войско.[47]

Как и всюду на Востоке, служащие царя и царского хозяйства назывались «царскими рабами», но для них это было чисто формальным обозначением. «Царские рабы» были обязаны царю службой (сáххан), в зависимости от профессии. За службу более значительные из них — чиновники, жрецы, военачальники и т.п. — получали крупные наделы из государственной земли с рабами, а иногда право на получение доходов и повинностей с целых населенных округов; менее значительные царские служащие, ремесленники и т.п. получали меньшие наделы из государственной земли, но тоже обычно с государственными рабами, несмотря на то, что между последними и самыми низшими из царских служащих грань была нечеткой.

Таково же приблизительно было и положение храмовых людей76), например «рабов Каменного дома» (храма, посвященного заупокойному культу кого-либо из хеттских царей). Они несли и повинности, общие со свободными хеттами (а именно, по-видимому, в том случае, если приобретали землю вне государственного земельного фонда).

В числе «царских рабов» были и люди, находившиеся в действительно рабском положении. Они жили семьями на участках государственной земли, и в случае дарения такой земли царем вельможе могли переходить в собственность последнего, однако оставались, по-видимому, прикрепленными к участку. На самой низкой ступени стояли среди них рабы-пастухи и некоторые другие; отдельным рабам, занятым в сельском хозяйстве, рабам-управляющим и т.п. разрешалось иметь кое-какое движимое имущество, например, скот, а иногда и свой земельный надел в пользовании. Рабы даже самой низкой категории могли в известных случаях брать в жены свободных женщин, при этом женщина обращалась только во временное рабство, а ее дети, — или, по крайней мере, часть детей, — по-видимому оставались свободными; женщина, вышедшая за раба более высокой категории, не отдавалась в рабство вовсе77). Половина нажитого в смешанном браке [48] принадлежала свободной жене. Наиболее состоятельные рабы, обладавшие небольшим пекулием, могли из него уплачивать калым за жену и приобретать на стороне имущество.78)

Особую группу составляли хиппарес, которые, по-видимому, по своему происхождению были военнопленными. Они селились на земле артелями или искусственно созданными общинами — военными (?) поселениями со строгой круговой порукой, но были лишены общегражданских прав.79)

В подобном, — рабском или близком к рабскому — положении находился весь рабочий персонал в хозяйствах царя, царских родичей, храмов и сановников. Этот персонал был в собственности государства и был занят в пастьбе скота, в некоторых видах ремесла и в сельском хозяйстве. Наряду с этим существовали частные рабы, бывшие собственностью своих хозяев. Они были, по-видимому, преимущественно заняты в домашнем хозяйстве, что позволяло освободить другую рабочую силу для земледельческого труда и войны80). Раба, конечно, в любое время можно было продать и даже убить; хозяин мог заплатить виру за свое преступление своими рабами.[49]

К числу зависимых от царя категорий населения, очевидно следует отнести и людей, на которых возлагалась обязанность нести определенную повинность (луцци) за общины, — видимо, прежде всего воинскую81). Это были по преимуществу ремесленники82). Они получали за службу участок земли на прокорм, выделявшийся не из царской, а из общинной земли в качестве доли царя. Такой участок мог быть передан царем и пленному, с обязательством нести повинность; в более позднее время царь возлагал на подобных людей не только общинную повинность (луцци), но и обязанность царской службы по мирной профессии данного лица (саххан).


Рис. 6. Жилой дом свободного хетта (жреца?) близ городских ворот. Реконструкция по археологическим данным.

Свободные общинники у хеттов. Основную массу населения Хеттского царства, несомненно, составляли свободные земледельцы и скотоводы. Во всех древневосточных обществах II тыс. до н.э. общинники-собственники, обозначаемые в документах по имени и отчеству, а иногда и по общине, четко отличаются от зависимых царских людей, обозначаемых по имени и профессии без отчества. В Хеттском царстве свободные общинники должны были нести повинность луцци, однако первоочередное несение повинности возлагалось общиной, как мы видели, на специального «военнообязанного», выделявшегося для этой цели царем, а сами общинники несли повинности, по-видимому, лишь во вторую очередь. Кроме того, общинники, видимо, платили дань либо царю, либо тем, кому эта дань была царем уступлена — местным царькам или крупным сановникам.

Свободные земледельцы жили семейными общинами83) с общей собственностью на землю и, кроме того, были организованы и в сельские общины. Земельный фонд семейной общины назывался хурритским термином и́вару. Повинность луцци лежала на ивару в совокупности; в случае продажи части земли, повинность оставалась на том, кто имел ивару в целом, то есть, очевидно, на главе семенной общины84). Ростовщичество и долговое рабство, возникшие еще в эпоху торговых колоний, несомненно, продолжали существовать и в Хеттском царстве85), но несравненно больше в этом отношении известно о хурритском обществе, в связи с которым данный вопрос и будет разобран.

Территориальная община (село или «город») имела свое самоуправление и в известных случаях несла круговую поруку. [51] Общинники были подсудны царскому чиновнику и старейшинам общины, в отличие от царских и храмовых людей, подсудных только царским чиновникам86).


Рис. 7. Знатные хетты на колесницах. С египетского рельефа.

Знать у хеттов. Наемники из племен Армянского нагорья. От повинностей могли быть освобождены сановники, получившие от царя землю в дар (с рабами или с правом взимать дань местного населения), затем от повинности луцци были освобождены лично некоторые жрецы (но не всегда члены их семейной общины) и некоторые группы воинов и ремесленников87). Для нас особенно интересно, что от воинской повинности были освобождены воины племен Мáнда, Сáла и Хеммува88), которые служили в войске не в порядке повинности, а за плату. Племя Мáнда не отождествляется89). Что же касается Сала (Салуа) и Хеммува (Химуа, Хемме и т.п.), то оба эти племени [52] (или обе области) следует искать на Армянском нагорье, между Евфратом и Ванским озером, а может быть и восточнее. Очевидно, речь идет о воинах из этих племен, служивших наемниками в хеттском войске.

Позднее к ним были приравнены в правах и воины хеттской столицы.

По всей вероятности, именно привилегированная знать, не несшая повинностей, образовывала категорию «господ города Хаттусас», из которой вербовались высшие сановники и администраторы, а также колесничие, составлявшие главную ударную силу войска. Наивысшие сановники и военачальники получали право управлять целыми областями и собирать с них дань. Верхушку хеттского общества составляли члены царского рода.

Государство у хеттов. Хеттское государство имело рыхлую структуру. Помимо городов и областей, подчинявшихся непосредственно царю, а в период Новохеттского царства — царским наместникам различного ранга, существовали мелкие полузависимые царства, иногда специально выкроенные для хеттских царевичей, иногда покоренные хеттами, а также районы, выделенные в управление крупным сановникам90). Отношения всех правителей этих полусамостоятельных областей с хеттским государством были обусловлены письменными договорами и присягой хеттскому царю. Автономией и полным освобождением от общегосударственных налогов и повинностей, видимо, пользовались священные храмовые города и их территория.

Во главе государства стоял царь — хассус, или тапарнас (лапарнас), и царица — тавананнас. Функции царя были следующие: 1) возглавлять вооруженные силы и каждое лето совершать военные походы; 2) возглавлять культы богов и совершать обряды, магически олицетворяя плодородие и [53] благополучие страны; 3) возглавлять всю государственную администрацию; 4) осуществлять суд в важнейших делах, особенно грозивших смертной казнью.


Рис. 8. Форт у города Хаттусас (современный холм Бююк-кале). Реконструкция по археологическим данным.

Царицей-тавананнас считалась мать царя, а по ее смерти — мать наследника. Таким образом, не всякая главная жена царя91) («царица» — хассусар) была тавананнас, так как эта должность была пожизненной. Она считалась почти не менее важной, чем должность царя. Тавананнас была верховной жрицей с широким кругом культовых и политических прав и обязанностей, ей поступали также самостоятельные доходы, независимо от доходов царя.

Должность, царя (хассус) первоначально была выборной из определенного рода или родов. Выбор осуществляло народное собрание — панкус. Однако уже в период Древнехеттского царства панкус состоял фактически не из всех способных носить оружие, а только из родичей и приближенных царя и его личной дружины. Лишь после реформы царя Телепинуса в конце XVI в. установился твердый порядок престолонаследия от отца к сыну, причем панкусу принадлежало уже только право формального утверждения царя совместно со старейшинами государства (наккес). Как царь, так и тавананнас были в [54] известных случаях подсудны панкусу и могли быть низложены92).


Рис. 9. Приемный зал во дворце города Хаттусас. Реконструкция по археологическим данным.


Рис. 10. Один из храмов в г. Хаттусас, окруженный складскими помещениями. Реконструкция по археологическим данным.[55]

В Новохеттском царстве панкус сохранял уже только некоторые религиозные функции93), и власть царя стала деспотической; царь стал принимать пышные титулы, и вместо «я» называть себя «мое Солнце».


Рис. 11. Хеттские боги. Со скального рельефа в Язылы-кая.

Храм у хеттов. Огромную роль в жизни хеттского государства играла религия. Главным божеством был бог грозы Тархунтас (хурриты называли его Тешуб, или, точнее, Тешшоб); специальной покровительницей царя считалась богиня солнца, почитавшаяся в г. Аринне. Помимо этого, имелось множество божеств хаттского, собственно хеттского, лувийского, хурритского и шумеро-аккадского происхождения. Религия играла колоссальную роль не только в идеологической, но и в хозяйственной жизни общества, — не только потому, что храмы представляли собой крупные хозяйства, аналогичные по структуре царскому хозяйству, воздействовавшие на всю экономику общества, пользовавшиеся повинностным трудом общинников и, видимо, получавшие с них большие взносы продуктами и скотом, но и потому, что участие в обильных жертвоприношениях скота являлось всюду на древнем Востоке важным подспорьем в питании населения, особенно беднейшего. Это еще более закрепляло его зависимость от государства, так как культы богов являлись идеологическим обоснованием царской власти.[56]

Письменность у хеттов. Хеттам была хорошо известтна письменность. Ассирийский вариант аккадской клинописи был занесен в Малую Азию ашшурскими купцами, и им (а также ассирийским диалектом аккадского) пользовались в своих нуждах и царьки малоазийских городов-государств94). Однако впоследствии, с созданием Древнехеттского царства, хеттские канцелярии восприняли другой вариант аккадской клинописи, бытовавший в Северной Сирии и применявшийся также хурритами95). Наряду с клинописью, в Хеттском царстве применялось и местное письмо — род иероглифов. Хотя им пользовались по всей Хеттской державе, языком иероглифических надписей, по-видимому, во всех случаях был диалект лувийского (традиционно, но ошибочно называемый «хеттским иероглифическим языком»).

На других аспектах хеттского общества и его культуры мы останавливаться не будем, так как это описание нужно было нам только для того, чтобы осветить условия, которые, по всей вероятности, существовали на окраинах Армянского нагорья, и дать возможность представить себе, чем могло быть [57] соседнее, менее продвинутое общество самого нагорья во II тыс. до н.э., и каким влияниям оно могло подвергаться.


Рис. 12. Фрагмент хеттских законов (клинописный текст).

Хурритское общество. Характер источников. Об обществе хурритского государства Митанни мы знаем меньше. Если о Хеттском царстве мы судим по официальным документам столичного архива (анналы, указы, переписка царей, международные договоры,[58]


Рис. 13. Художественная митаннийская посуда из Телль-Ачаны и Телль-Биллы.
{в книге в два ряда. HF}

дарственные грамоты, инструкции должностным лицам, культовые и обрядовые тексты и т.п.), то о хурритском обществе мы можем судить по архивам преимущественно частноправными, дошедшими с окраин области влияния Митанни – из района Аррапхи (совр. Керкук в Иракском Курдистане) XV—XIV вв. до н.э., и из Алалаха (царство Мукише), совр. Телль-Ачана на р. Оронте в Сирии, XVIII и XV вв. до н.э. Правда, зато мы можем в некоторых случаях во всех деталях проследить [59] хозяйственные и социальные судьбы и даже личные взаимоотношения десятков хурритских семей на протяжении ряда поколений, а поэтому хозяйственная жизнь предстает перед нами гораздо конкретнее. Мы будем следовать той реконструкции хурритских социальных отношении, которая создана советским ученым Н. Б. Янковской96); ей удалось также показать, что основные черты социальной картины, восстановленные ею для Аррапхи, были характерны и для всей Передней Азии II тыс. до н.э.[, ограниченной*)] пределами Вавилонии и Египта. Поэтому эта картина приобретает особое значение и для реконструкции возможных социальных отношений в северных областях Передней Азии, в том числе на Армянском нагорье с его хуррито-урартским населением97).

Домашняя (большесемейная) община у хурритов. Хурриты низменностей были в основном земледельцами; у них имелось и развитое ремесло. Земледельческое население жило большесемейными общинами, которые в документах (составленных по-аккадски) именуются «домами» (бӣту), а в Аррапхе также «башнями» (димту). Каждая большесемейная община имела свой целостный земельный фонд, называвшийся «владением» (эвру) и находившийся в распоряжении патриарха (эври). Когда-то, вероятно, весь земельный фонд обрабатывался совместно, но по дошедшим источникам он делился на участки отдельных [60] взрослых членов большесемейной общины. Однако все члены такой общины были обязаны взаимопомощью и совместно выполняли общинные повинности, позже ставшие государственными (ильку). Один из участков (кашка) был посвящен культу родовых богов98); он и находился в распоряжении эври. По смерти патриарха семейной общиной продолжали совместно управлять «братья», — под ними разумелись не только родные братья, но все вообще потомки патриарха приблизительно одинаковой степени родства с ним, то есть лица, приходившиеся друг другу родными, двоюродными и троюродными братьями и т.д., а иногда и дядьями и племянниками. По мере разрастания большой семьи (в третьем-четвертом поколении) она дробилась, однако состояние производительных сил не благоприятствовало сохранению индивидуальных семей как самостоятельных хозяйственных единиц; лишенные возможностей, которые предоставляла взаимопомощь в большесемейной общине, они либо погибали, либо подчинялись другим общинам, либо вскоре разрастались в новые большесемейные общины.

Между отдельными большесемейными общинами существовала сложная система взаимоотношений. Общины, образовавшиеся путем распада более крупной большесемейной общины, продолжали быть связанными между собой, в частности, общим культом; они признавали известный авторитет эври «старшей» семейной общины и, вероятно, хотя не с прежней степенью обязательности, были объединены с родственными общинами обычаем взаимопомощи. Это позволяло более богатым семьям, пользуясь патриархальными связями, эксплуатировать более бедные семейные общины. Но члены общины или группы родственных общин не только подчинялись авторитету эври — в известных случаях он должен был нести материальную ответственность за их действия. Однако положение эври было, во всяком случае, настолько важным, что члены богатых семей стремились купить его права на главенство.[61]

Территориальная общинау хурритов. Но, помимо родственных связей существовали еще и связи соседские; так, несколько более слабых общин могли приносить присягу соседнему эври более сильной общины и быть с нею связанными патриархальными узами, несмотря на отсутствие родства между ними.99) Несколько родственных, а часто уже и неродственных семейных общин образовывали некое организационное объединение — село (аккадск. āлу), являвшееся соседской или соседско-родовой общиной100). Укрепленное село или группа сел могли вырасти в город-государство со своим самоуправлением.

Отдельные укрепленные дворы семейных общин («башни», димту)100а) группировались, таким образом, в селения (āлу). Но āлу могли быть не только родовыми или соседскими общинами, но и селениями зависимых от «дворца» людей (например, ремесленников). Селения группировались вокруг одного или нескольких центров — укрепленных поселений, условно обозначаемых как «города», где находился храм, жилище вождя или правителя и должностных лиц общинного объединения или «города-государства». Здесь собирался совет старейшин и, вероятно, народное собрание101). Так, например, в «городе» Нузе во главе администрации стоял «градоначальник», иногда участвовавший в совете старейшин. Этот «город» был подчинен царю, правившему в центре области («страны») — Аррапхе, а позже, по-видимому, царевичу, поселившемуся около крепости Нузы. Если — что вероятно — это был митаннийский царевич, то, следовательно, Нуза подчинялась, в конечном счете, царю [62] Митанни, что, вероятно, выражалось только в уплате дани. Алалах все время имел самостоятельного царя, но и он, по-видимому, платил дань — сначала Ямхаду, а потом Митанни102).

Такова картина, реконструируемая для исходного состояния хурритского общества, по крайней мере на окраинах «Плодородного полумесяца». Аналогичным должно было быть общество и на нагорьях, с той разницей, что здесь еше не сложилась государственная власть, а существовали племенные объединения, и что ведущая роль скотоводства должна была видоизменять картину.

Но в период, от которого до нас дошли документы о состоянии хурритского общества, положение уже сильно осложнилось новыми явлениями.

Распад большесемейной общины. Исходным толчком, как полагает Н.Б. Янковская, послужила интенсификация земледелия и переход к специализированным типам хозяйства (только или преимущественно полевое хозяйство, только или преимущественно виноградарство, отгонное скотоводстве и т.п.). С одной стороны, это позволило значительно повысить доходность хозяйств, а с другой, — вызвало потребность во внутреннем обмене, и в то же время усилило имущественное расслоение между отдельными семейными общинами, и даже внутри них, поскольку специализированное хозяйство вели индивидуальные семейные ячейки. При неразвитости товарно-денежного рынка, одностороннее развитие отдельных хозяйств и потребность в обмене вызывали необходимость в кредите, который и предоставлялся маломощным семьям более удачливыми лицами и представителями общинной знати (в Алалахе индивидуальные кредиторы систематически переуступали царю, как экономически более сильному, свои права в отношении должников. Сделка оформлялась как бессрочная ссуда, и должники отрабатывали проценты по ней)103).

Следует при этом учитывать, что в тогдашних условиях каждое хозяйство было в высшей степени зависимо от [63] случайностей погоды и войны. Чем слабее было хозяйство, тем неустойчивее было его благосостояние, и тем легче оно могло попасть в зависимость от более богатого.

Ростовщичество. Ввиду неразвитости товарно-денежных отношенииэй, кредит был дорог: 30% годовых считалось скорее низким процентом. За заем кредитор требовал обеспечения. Вначале более бедные семьи закладывали своих же членов, отдавая их в качестве рабочей силы в хозяйство кредитора, или сами шли в кабалу и часто оставались в кабале, так как не могли уплатить долга в срок. Такой кабальный считался рабом, однако у него иногда все еще имелась земля в его семейной общине — обладание землей давало ему сохранение известных гражданских прав и надежду на освобождение в будущем104). Правда, суды решали все спорные дела в пользу кредиторов; но эври стремился выручить члена своей общины, так как в случае гибели главы разорившейся семьи именно эври отвечал за его долги. Выкупленный им однообщинник становился должником самого эври.

Так как движимое имущество было не в семейнообщинной, а в личной собственности, то богатство скапливалось понемногу в руках отдельных лиц, а не семейных общин: от них в зависимость попадали их же родичи, и обязанность взаимопомощи тогда превращалась в право эксплуатации бедных богатыми. Однако богатые общинники-кредиторы не довольствовались этим. Теперь они стали округлять и свои земельные владения, тем более, что земля, купленная на личные средства, оставалась в личном владении покупателя.

Захват земли ростовщиками. Общинная земля подвергалась переделам105) и была в принципе неотчуждаемой; это правило в Аррапхе обходили тем, что фактический покупатель «усыновлялся» или «принимался в [64] братья» общиной продавцов. Такая сделка, в которой «усыновленный» покупатель по особой оговорке не брал на себя никаких обязательств по отношению к семейной общине, в которую он формально вступал, позволяла ему, однако, пользоваться, помощью членов усыновляющей общины, — то есть фактически эксплуатировать их. По обычному праву эти сделки, признаваемые судьями, могли осуществляться только с ведома и согласия однообщинников и в особенности эври (который в это время, особенно в слабых, распадающихся обшинах, фактически все более терял прежнее значение, но нес ответственность за выполнение условий договора его однообщинниками). За приобретенный участок покупатель уплачивал не «цену», (так как это не считалось куплей), а «подарок», поступавший лично продавцу или продавцам (а не всей семейной общине); но фактически «усыновленный» нередко получал землю почти бесплатно, так как продавцы были его должниками, и «дарил» он им только их долг106).

Примерно то же положение наблюдается в Ашшуре, в Алалахе, вероятно в Хеттском царстве, с той разницей, что, например, в Ашшуре скупка ничем не маскировалась107).

Бегство от повинностей. Трудовая и воинская повинность108) продолжали лежать на рядовых общинниках; хотя богач формально оставался общинником со всеми вытекающими отсюда обязанностями, однако он, надо думать, их никогда не выполнял, пользуясь семейно-общинной взаимопомощью или высылая на работу своих рабов. Если же он приобретал землю, то не брал на себя связанную с нею повинность, и последняя оставалась, по условиям договора, лежать на продавцах. Таким образом, создавались [65] зачатки разделения общества на податное и неподатное сословия, хотя это долго не находило еще юридического оформления.

Общинные повинности и права были связаны с землей; они сохранялись для каждого члена семейной общины, пока она владела хотя бы последним — культовым — участком. Но в описанных условиях вполне понятно, что многие общинники решались пожертвовать гражданскими правами, чтобы освободиться от обязанностей. Именно в это время создаются группы бросивших свои общины изгоев, которые странствовали из страны в страну, то разбойничая, то нанимаясь в военные отряды или в работники109). Многие бедняки бежали в горы, — в частности на Армянское нагорье, — спасаясь среди еще свободных племен от эксплуатации110). Приток людей с опытом высокой земледельческой культуры, а также социальных отношений, свойственных классовой цивилизации, не мог не способствовать ускорению развития социальных отношений и на территориях, все еще сохранявших догосударственную организацию; но им так или иначе предстояло пройти путь, на который вступили общества хеттов и хурритов.

Проблема рабства. В возникающих крупных индивидуальных хозяйствах хурритских богачей остро вставала проблема рабочей силы. Взаимопомощь общинников и долговое рабство могли разрешить эту проблему только частично. К тому же эксплуатация долговых рабов-соотечественников была сопряжена с попытками самих рабов — [66] освободиться, а их сородичей — выкупить их, с судебными тяжбами и т.п.111) Гораздо более ценились чужеземные рабы, в частности горцы (луллу), которые, раз попав в рабство, были совершенно беззащитны112). Поэтому начиная с середины II тыс. до н.э. мы имеем в хеттских и ассирийских источниках первые свидетельства о военных походах, специально направленных на захват пленных113). О судьбе последних в хеттском государстве мы уже говорили. Однако, когда войско пригоняло очень много пленных, то их не всегда еще можно было рационально использовать в производстве, к тому же в массе они представляли опасность для господ; поэтому хетты еще в XIV в. вырезали часть пленных114), а ассирийцы в XIII в. многих ослепляли115) и использовали их затем, вероятно, лишь на простейших домашних работах, и скорее всего, лишь в крупном, например, дворцовом хозяйстве (очевидно, с тем, чтобы освободить для более важных работ более надежные рабочие руки). Мы видели, что хетты не всех пленных обращали в рабство, но часть из них использовали и иначе.

Дворцовое и храмовое хозяйство у хурритов. Помимо обрисованных условий, господствовавших в общинном хозяйстве, следует упомянуть существование в хурритском обществе и хозяйств других типов: дворцового и храмового. Ни то, ни другое не имело того значения, как в классических «речных» [67] цивилизациях Вавилонии и Египта, однако они, несомненно, были важным элементом в общей экономике страны. В дворцовом хозяйстве работали зависимые и неполноправные работники различных категорий (талухлу, «люди дома» и др.), напоминавшие «царских рабов» у хеттов116).

Знатные и колесничие. Опираясь лишь на материал провинциальных центров, мы, по-видимому, не получаем достаточно полного представления об обществе Митанни в целом. Несомненно, что митаннийского царя окружала родовая знать; однако, видимо, ошибочно причислять к знати колесничих (?) — марианна117); и вряд ли, как полагают некоторые из западных ученых, марианна были преимущественно индоиранцами: по-видимому, этническая группа индоиранцев к середине II тыс. до н.э. уже полностью была поглощена хурритами.

Государственное устройство у хурритов. Остается сказать несколько слов о государственном устройстве в хурритском обществе. О нем мы знаем очень мало, но судя по тому, что хеттская государственная терминология — преимущественно хурритского происхождения118), можно думать, что государственный строй Митанни мало отличался от хеттского. Об организации управления на низшем уровне в виде «градоначальников» и советов старейшин уже говорилось выше; есть основание думать, что, — по крайней мере в сельских общинах, — существовало и народное собрание. Мы знаем также, что в Митанни, как и в Хеттском царстве, отдельные более крупные области управлялись [68] царевичами, и что царству Митанни был подчинен — более или менее формально — целый ряд автономных царств. В Ашшуре, который полностью сохранял свое внутреннее устройство и управлялся советом старейший и малосамостоятельным правителем119), вместе с ними сидел и митаннийский «посол» (суккаллу), участвовавший в управлении городом120). Лишь позже когда Митаннийское царство ослабело и правители Ашшура, начиная с Ашшурубаллита I (середина XIV в. до н.э.), пользуясь благоприятным стратегическим положением своего города на важнейших торговых и военных путях или в их непосредственной близости121), перешли к большим завоеваниям, они стали принимать титул «царей Ассирии», а совет старейшин отошел на задний план.

Местные правители, а где их фактически не было122) — советы старейшин, были, вероятно, в Митанни (и вообще в хурритских обществах) весьма независимыми. О любопытном явлении рассказывают нам документы из царства Алалах XVIII в. до н.э.: цари Алалаха скупали налоги и повинности целых сел и групп сел у своих же подданных123).

Военная организация. Организация воинской повинности и военных сил в хурритском обществе была, по всей вероятности, сходной с той, которую мы видели в Хеттском царстве. Воинов, по-видимому, выставляли и частично экипировали общины, но на смотрах и [69] в походах их содержал «дворец». Он же снабжал рядовых воинов стрелами и другим снаряжением124). Именно хурритскому войску принадлежит древнейший известный археологии панцирь из бронзовых пластин, в то время как хетты такими панцирями, по-видимому, не пользовались; однако государственная и военная организация в Митанни была, очевидно, менее эффективной, чем хеттская, поскольку митаниийцы потерпели в борьбе с хеттами быстрое поражение.


Рис. 14. Шавушка, хурритская богиня любви и распри. Хурритский герой.
Оттиски хурритских цилиндрических печатей
.

Религия и литература хурритов. О духовной культуре хурритов низменности мы знаем преимущественно из хурритских или переведенных с хурритского текстов хеттского царского архива125). Роль религии была здесь столь же важна, как и в других древневосточных обществах; в ней, как и в остальных [70] областях идеологии, сказывалось сильнейшее влияние Вавилонии. Наиболее важными божествами были бог-громовник Тешуб (Тешшоб), центром культа которого был г. Кумманни (Комана) в горах Киликийского Тавра и, видимо, одноименный город (Кум(м)анни, Кумену, Кумме) в верховьях р. Большой Заб126), затем супруга Тешуба, богиня Хебат; богиня плодородия, войны и плотской любви Шавушка (которой были посвящены оргиастичеекие культы со священной проституцией), бог солнца Шимиге и многочисленные местные боги: среди хурритских богов почитались также вавилонские и индоиранские.

Любопытную черту хурритского общества представляет существование в каждом поселении (территориальной общине) особых жриц, обозначаемых гетерограммой MÍ.LUGAL, что означает «женщина-царь». Эти жрицы принадлежали к знати и обладали, по-видимому, не только культовыми, но и некоторыми административными функциями127).


Рис. 15. Человеческое жертвоприношение. Оттиск хурритской цилиндрической печати. [71]

Письменность у xyрритов. Хурриты были знакомы с письмениостью (в виде аккадской клинописи) еще с III тыс. до н.э., о чем свидетельствует ужe упоминавшаяся надпись Тишари, царя Уркеша. Во II тыс. до н.э. они применяли аккадскую клинопись в ее северосирийско-северомесопотамском варианте, причем в разных частях хурритской территории были распространены различные орфографические системы128). Хурритская литература, находившаяся под влиянием вавилонской (известны, например, фрагменты хурритской версии вавилонского эпоса о Гильгамеше)129), видимо, была довольно обширной, но до нас дошли лишь ничтожные ее остатки. Совершенно не сохранились анналы и другие исторические тексты митаннийских царей, которые, судя по всему, должны были существовать130).[72]

Значение истории и хурритского общества для истории Армянского нагорья. Та часть хурритов, которая длительное время жила в Месопотамии непосредственно примыкавших к ней районах (вроде Аррапхи или Алалаха), где население имело огромные традиции оседлой земледельческой культуры и где элементы классового общества начали складываться уже давно131), совершенно утеряла ко времени, освещенному документами, первоначальную племенную структуру; источники показывают нам лишь семейные общины, группы родственных семейных общин, а также территориальные организации — село и город. Но в горах, по-видимому, высшей организацией оставалось еще племя. Тем не менее, изложенная историческая ситуация, как она сложилась у южных хурритов, дает довольно верное представление о том, в каком направлении должно было развиваться хурритское общество и в менее развитых областях долины верхнего Евфрата и вообще Армянского нагорья. Классовая цивилизация рождалась в муках, которые населению нагорья еще предстояло испытать.[73]


74) Для характеристики хеттского общества, помимо общих работ (см. библиографию в кн.: А. Goetze. Kleinasien, 2. Ausg., München, 1957) см. также S. Аlр, Die soziale Klasse der NAM.RA-Leute. “Jahrbuch für kleinasiatische Forschung", 1,2, 1950, стр. 113-135; В. В. Струве, Очерки социально-экономической истории Древнего Востока, М.-Л., 1934. стр. 45-65; Э.А. Менабде, К вопросу об экономическом развитии Хеттского царства, «Проблемы социально-экономической истории древнего мира». Сборник памяти акад. А.И. Тюменева, М.-Л., 1963, стр. 73-87; его же, О рабстве в Хеттском государстве, «Переднеазиатский сборник», М., 1961, стр. 11-56, и др. Данные, приводимые в работе Э.А. Менабде, Хеттское общество, Тбилиси. 1965, должны восприниматься критически, см. I.М. Diакоnоff, Die hethitische Gesellschaft, “Mitteilungen des Institute für Orientforschung”, 13, 3, 1967.

75) Это шумерская гетерограмма со значением «полон, добыча»; по-хеттски она, вероятно, читалась арнувалас.

76) На особом положении были, вероятно, граждане автономных храмовых городов.

77) Хеттские законы, табл. I, § 32-36.

78) Следует оговорить, что распространенное в западной литературе мнение о якобы гуманном обращении с рабами у хеттов, как показали советские исследования, совершенно не соответствует действительности. В частности, то обстоятельство, что за преступление и нанесение ущерба раб платил половинную виру по сравнению со свободным, объясняется, конечно, тем, что большинство рабов пекулия не имело, и выплата виры неизбежно падала на хозяина.

79) В хеттской клинописи, широко применявшей гетерограммы, т. е. шумерские или аккадские написания, при чтении произносившиеся в хеттском переводе, хиппарес обозначаются гетерограммой A-SI-RUM или A-SI-aš, что по-аккадски означает «пленный, связанный» и специально пленный-раб (об их положении в Вавилонии см. W. F. Leemans, The Asiru «Revue d'assyriologie», LV, 2, 1961, стр. 57 и сл.). Любопытно, что в урартской письменности эта же гетерограмма применялась для слова «воин», — вероятно, первоначально так назывались только воины вспомогательных контингентов, набранные из покоренных. См. Хеттские законы, § 48-49.

80) Подробно см. Э.А. Менабде, О рабстве в Хеттском государстве, «Переднеазиатский сборник», М., 1961, стр. 11 и сл.

81) Хеттские законы, § 40.

82) В переводе Хеттских законов, опубликованных в «Вестнике древней истории», 1952, № 4, стр. 263, гетерограмма, которой обозначается такое лицо (LÚ GIŠTUKUL «человек оружия» — по-хеттски читать, вероятно, хантатийалис), переведена «воин». Однако, как показал Ф. Зоммер (F. Sommer und A. Falkenstein, Die hethitisch-akkadische Bilingue des Hattušili I, München, 1938, стр. 120-133), «человек оружия» обладал мирной профессией и обычно был, вероятно, ремесленником; отсюда передача LÚ GIŠTUKUL как «ремесленник» в переводе Хеттских законов В. Иванова в «Хрестоматии по истории древнего Востока» под ред. В. Струве и Д.Г. Редера, стр. 314. Вероятно правильнее переводить «военнообязанный». Ср. также Хеттские законы, § 176б (о ремесленниках и рабах).

83) Так, в случае смерти члена семейной общины его жену и, вероятно, его долю в хозяйстве поочередно наследовали другие взрослые члены семейной общины. Совместно с «военнообязанным», а иногда совместно с жрецом или другим лицом, обязанности которого часто отвлекали его от хозяйства, последнее вел некий «человек его доли» — возможно, кто-либо из его младших родичей; при разделе «человек доли» имел право на известную часть (около трети) общего хозяйства. (Хеттские законы, табл. I, § 53; табл. II, §§ 192-193; ср. табл. I, § 51).

84) Зависимые от царя и сановников люди, по-видимому, жили небольшими дворами, однако правило ивару распространялось и на них — во всяком случае, на тех из них, чьи участки были выделены им из общинной земли для несения повинности; лишь лицо, приобретавшее у них ивару и тем самым, очевидно, входившее в состав семейной общины, или же образовывавшее новую семейную общину с тем же земельным фондом, обязано было нести соответствующую повинность. (Хеттские законы, табл. I, § 46-47; табл. III, § 36-39).

85) См. Э. А. Менабде, О рабстве..., стр. 19 и сл.

86) Старейшины общины (мийахвантес) часто упоминаются в хеттских источниках, см. Е. von Sсhuег, Hethitische Dienstanweisungen, Graz, 1957, стр. 47-48, а также Хеттские законы, табл. III, § 4.

87) Хеттские законы, табл. I, § 47, 50-51, 54-55; табл. III, § 36.

88) Там же, табл. I, § 54. Упомянутая в тексте Keilschrifturkundcn aus Boghazköi [KUB], XVII, II, 21 Хеммува, может быть — другая страна.

89) Этот термин обозначал какие-то северные племена, которых жители более южных районов считали за варваров; позднее в ассирийских и вавилонских текстах этим же термином (умман-манда) обозначались, в различные периоды, киммерийцы, скифы и мидяне. В хеттское время он, возможно, как полагал Э. Форрер, обозначал упоминавшиеся нами выше индоиранские коневодческие племена. Г. А. Капанцян находил следы этнонимов «Мáнда» и «Сáла» в родовых прозвищах некоторых семейств средневековой армянской знати, однако его выводы требуют проверки.

90) См. A. Goetze, Kleinasien, 2. Ausg., München, 1957, стр. 85-103. Помимо царей великих держав (Египта, Вавилонии и т.п.), которых хеттские цари считали равными себе, хетты различали подчиненных царей (хассус) разных рангов — «союзных» и «присягнувших»; особняком стояли «малые цари» — члены хеттского царского дома. Только верховный царь хеттов носил титул тапарнас.

91) Помимо нее, хеттский царь имел гарем с женами и наложницами различных рангов, а царицу окружали гаремные женщины — жрицы.

92) Например, царь за произвольные казни царских родичей.

93) О панкусе см. В. В. Иванов, Происхождение и история хеттского термина panku- «собрание», «Вестник древней истории», 1957, № 3, стр. 19-36; 1958, № 1, стр. 3-15.

94) См. документы Аниттаса, I. J. GеIb, Inscriptions from Alisar and Vicinity, Chicago, 1935, №№ 1 и 49 и др.

95) Th. V. Gamkrelidze, The Akkado-Hittite Syllabary and the Problem of the Origin of the Hittite Script, ”Archiv Orientalni”, XXIV, 1961, стр. 406 и сл. Причина этой перемены неясна. Такая же реформа примерно в это же время произошла и в самой Ассирии, где царь Шамши-Адад I изгнал из канцелярий староассирийскую клинопись и ввел ее вариант, имевший хождение на его собственной родине — в Северной Месопотамии, а также в Сирии. Этот вариант клинописи гораздо ближе к вавилонскому. Быть может, преследовалась цель создания средства сношений, общепонятного на всей территории Ближнего Востока. В Хеттском царстве новый вид клинописи применялся для письма на аккадском и хеттском языках, но так как богослужение отправлялось в Хеттском царстве на разных языках, то в богослужебных текстах встречаются отрывки, записанные тем же письмом, но передающие текст на хаттском, хурритском, лувийском и палайском языках. Необходимость знать аккадский язык — международный язык того времени —  и аккадскую клинопись требовала от хеттских писцов изучения также шумерского, нужного для понимания и правильного употребления шумерских гетерограмм, которыми пестрели аккадские и хеттские клинописные тексты. О гетерограммах см. выше, стр. 49, прим. 79.

96) Н.Б. Янковская, Хурритская Аррапха, «Вестник древней истории», 1957, № 1, стр. 17-33; ее же, Юридические документы из Аррапхи в собраниях СССР, «Переднеазиатский сборник», М., 1961, стр. 424-580; ее же, Землевладение большесемейных домовых общин в клинописных источниках, «Вестник древней истории», 1959, №1, стр. 35 и сл.; ее же, Общинное самоуправление в Угарите, «Вестник древней истории», 1962, №3, стр. 35 и сл.; N. В. Jankowska, Zur Geschichte der hurritischen Gesellschaft, «Труды XXV Международного конгресса востоковедов», I, М., 1963, стр. 226 и сл. и др. Ср. также И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений в Ассирии, Л., 1949, гл. II.

*) В книге этого слова нет, но по смыслу что-то такое здесь требуется. HF.

97) Это не только предположение; скудные данные урартских надписей показывают ряд черт сходства между урартским обществом еще I тыс. до н.э. и обществом хурритов II тыс. до н.э., — например, существование семейнообщинных поселений, самоуправление территориальных общин и т.п.

98) Е. А. Speiser, New Kirkuk Documents Relating to Family Law, «Annals of the American Schools of Oriental Research», X, стр. 365-366.

99) См. Н. Б. Янковская, Общинное самоуправление в Угарите. «Вестник древней истории», 1963, стр. 54-55.

100) Но встречалась и обратная картина: организация родственных, связанных общим происхождением семейных общин могла быть настолько широкой, что охватывала не одну, а несколько соседских общин, в которые могли входить также и неродственные семейные общины, по всей вероятности, занимавшие более или менее подчиненное положение.

100а) Второй и третий ярусы такой башни занимали только часть площади крыши первого яруса: тип здания, известный и в Урарту.

101) Народные собрания, во всяком случае, имелись в низовых сельских общинах, см. Н.Б. Янковская. Общинное самоуправление в Угарите, «Вестник древней истории», 1963, №3, стр. 54-55.

102) L. Woollev, A Forgotten Kingdom, Penguin Books, 1953, стр. 126-127. {Рус. пер.: Вулли Л., Забытое царство. М., 1986. HF.}

103) М.Л. Гельцер, Новые документы из Алалаха. «Вестник древней истории», 1956, 1, стр. 17 и сл.

104) Н. Б. Янковская, Юридические документы из Аррапхи в собраниях СССР, «Переднеазиатский сборник», М., 1960, стр. 428.

105) По-видимому, существовало два вида переделов: 1) внутри семейной общины, вероятно, происходивший ежегодно, и 2) генеральный передел земли в территориальной общине с аннулированием сделок отчуждения земли (андурāру), объявлявшийся через большие промежутки времени. Однако этот вопрос не достаточно исследован.

106) В Нузе Техиб-Тилла, бывший одновременно главой крепости, членом совета и ростовщиком, был «усыновлен» почти 150 раз.

107) Здесь знать успела накопить большие богатства еще в период деятельности торговых колоний, а разлагающее влияние обмена ощущалось, вероятно, сильнее, чем в других соседних центрах.

108) Воинская служба, а также разные виды дворцовых служб были в ряде областей (Ашшур, Аррапха, Хеттское царство) связаны с особыми участками земли, выделявшимися специально для этой цели из семейно-общинного фонда в пределах территориальных общий (в Аррапхе — за предоставление воды общине государством).

109) Это были так называемые хапиру — термин, который ранее ошибочно принимали за этническое обозначение предков евреев; они были распространены во всех странах древнего Востока. См. J. Воttéro [ред.], Le problème de ḫabiru, “Cahiers de la Société Asiatique”, XII, 1954; (Более поздние работы M. Greenberg, The Ḫab/piru, New Haven, 1955; R. Borger, Das Problem der 'apiru (Habiru), „Zeitschrift des Deutschen Palästina-Vereins”, 74, 1958, стр. 121-132; S. Yeivin, The Origin and Disappearance of the Khab/piru, «Труды XXV Международного конгресса востоковедов», I, М., 1963, стр. 39, и некоторые другие кажутся нам шагом назад по сравнению с выводами, сделанными в книге Ж. Боттеро).

110) Это весьма вероятно в отношении хурритов и достоверно известно в отношении хеттских NAM.RA; см. следующую главу. Ср. также М. В. Rowton, The Topological Factor in the hapiru Problem, „Stures in Honor of B. Landsberger”, Chicago, 1965, стр. 377 сл.

111) По обычному праву, с которым, впрочем, все меньше считались, долговые рабы — по-видимому, в том случае, если в их родной семейной общине за ними еще сохранялась земля — подлежали отпуску на волю в связи с генеральным переделом земли территориальной общины (андурāру).

112) Н.Б. Янковская, Юридические документы из Аррапхи в собраниях СССР, «Переднеазиатский сборник», М., 1960, стр. 454-455.

113) У хеттов впервые в анналах Суппилулиумаса I (XIV в. до н.э.); у ассирийцев первое упоминание увода (и ослепления?) 14400 пленных — в анналах Салманасара I (XIII в. до н.э.):, см. Е. Еbeing, В. Meissner, Е. F. Weidner, Die Inschriften der altassyrischen Könige, I, Leipzig, 1926, стр. 118-119.

114) Э. А. Meнабде, О рабстве в хеттском государстве, стр. 14, прим. 13.

115) См. тот же текст Салманасара Ι и ср. также Е. Ebeling, Keilschrifttexte aus Assur juristischen Inhalts, Leipzig, 1927, №180.

116) По мнению Н. Б. Янковской, в хурритском обществе «дворец» не есть синоним царского хозяйства: сами цари и царские родичи получали из него выдачи на общем основании с другими должностными лицами. «Дворец», в таком случае, должен рассматриваться как государственное хозяйство, выросшее из страхового фонда территориальной общины и лишь позже захваченное царем, как лично ему принадлежащее. Вопрос этот нуждается в доследовании.

117) Этот термин очень часто встречается в переписке египетских фараонов с правителями из архива Телль-Амарны, в документах из Угарита, Алалаха и т.п.; сам термин, видимо, чисто хурритский.

118) А. Goetze, Kleinasien, 2. Ausg., стр. 104. Однако это оспаривается другими исследователями.

119) И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений в Ассирии, Л.,1949, стр.18 и сл.; ср. стр. 40.

120) Митаннийские «послы» ставили в Ашшуре свои стелы наряду со стелами ежегодно сменявшихся глав совета старейшин, они же главы казначейства (лимму), см. W. Andrae. Die Stelenreihen von Assur, Leipzig, 1913, № 63, 129, 137a.

121) И. M. Дьяконов, ук. соч., стр. 38.

122) Кроме Ашшура, такое положение существовало, по-видимому, в некоторых городах Сирии и др.

123) М.Л. Гельцер, Новые тексты из древнего Алалаха, «Вестник древней истории», 1956, 1, стр. 15 и сл. Документы относятся ко времени до возникновения Митанни, когда Алалах зависел от государства Ямхад (с центром в г. Халеб). М. Л. Гельцер полагает, что речь идет о перекупке прав у старейшин общин, очевидно, в качестве патриархов, присваивавших себе общинные взносы и повинности.

124) Н. Б. Янковская, Землевладение большесемейных домовых общин в клинописных источниках, «Вестник древней истории», 1939, № 1, стр. 42-43. Н. Б. Янковская справедливо замечает, что «дворец» содержал воинов за счет поборов с населения. Она же указывает (там же, стр. 41), что армейское снаряжение могло выдаваться общинам централизованно.

125) Это мифы и сказки; они сохранились только во фрагментах. См. Н.G. Güterbock, Kumarbi. Mythen vom churritlschen Kronos, Ziurich-New York, 1946; J. Friedrich, Churritische Märchen und Sagen hethitischer Sprache, «Zeitschrift für Assyriologie», XLIX, 1950, стр. 213-255; его же, Der churritische Mythus vom Schlangendämon Hedammu in hethitischer Sprache, ”Archiv Orientálni”, XVII, стр. 230-254; H. G. Guterbock, The Song of Ullikummi, New Haven, 1952 и др.

126) Г. А. Меликишвили. Наири-Урарту, Тбилиси. 1959. стр. 165.

127) Таковы Тульпуннайа, одна из самых свирепых ростовщиц, связанная с дворцом в Нузе, или Амминас, адресатка письма, сохранившегося в архиве царевича Шильва-Тешуба, см. R. Н. Pfeiffer, The Archives of Shilwateshub, Harvard Semitic Series, IX, Cambridge, Mass., 1932, № 1; ср. список MÍ.LUGAL, SMN 2662: ср. E. A. Speiser, рец. на Harvard Semitic Series XIV, Journal of the American Oriental Society, 72, 2, 1952, стр. 95.

128) Е. А. Speiser, Introduction to Hurrian, New Haven, 1941, стр. 11 сл.

129) См. библиографию в кн. Эпос о Гильгамеше, пер. И. М. Дьяконов. М.-Л., 1961, стр. 208-209; там же, стр. 117, о месте хурритского варианта в истории этого эпоса.

130) Известно, что хеттские, ранние ассирийские (XII— IX вв. до н.э.) и урартские царские надписи строились по определенным повторяющимся формулам. Многие формулы урартских надписей совпадают и с хеттскими, и с ассирийскими, однако другие не имеют аналогии в ассирийских, но только в хеттских анналах. Ср., например, урартскую формулу: «С богом Халди эти деяния за 1 год я совершил» с хеттской: «и это за 1 год я совершил» (например, А. Goetze, Die Annalen des MuršiIiš. «Mitteilungen der Vorderasiatisch-Aegyptischen Gesellschaft», 38, Leipzig, 1933, стр. 130-131); или урартскую формулу: «Мужчин и женщин оттуда увел, x юношей (?) захватил, у женщин, z бойцов, n коней, m быков, α баранов — это царю досталось, но что воины увели, они увели отдельно, когда страну я покидал», с хеттской: «...и то, что я, Солнце, из пленных увел во дворец, тех было всего x пленных, а что господа и воины и колесничие Хаттусаса увели из пленных, крупного и мелкого скота, сосчитать было нельзя» (A. Goetze, там же, стр. 76-77). Эти формулы в ассирийских анналах не встречаются. Однако возводить урартскую анналистику непосредственно к хеттской трудно, так как само урартское письмо имеет черты сходства с хурритским, а не с хеттским. Должны были быть посредствующие звенья, связывающие хеттскую анналистику как с урартской, так и с ассирийской. Таковой могла быть только хурритская. См. И.М. Дьяконов, Урартские письма и документы, М.-Л., 1963, стр. 23 и сл., 96, 101.

131) Так, на месте Нузы еще в середине III тыс. до н.э. стоял город Гасур, где господствовали классовые отношения и существовало храмовое хозяйство типа шумерского, см. Th. J. Меек, Excavations at Nuzi, III, Cambridge, Mass., 1935; ср. А. И. Тюменев, Государственное хозяйство древнего Шумера, М.-Л., 1956, стр. 237 и сл. Население Гасура еще не было хурритским; по-видимому, город был заброшен в начале II тыс. до н.э. и место его заселено впоследствии новыми жителями. См. Н. Б. Янковская, Хурритская Аррапха, «Вестник древней истории». 1957. №1, стр. 18.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Мария Гимбутас.
Балты. Люди янтарного моря

Вера Буданова.
Готы в эпоху Великого переселения народов

Малькольм Тодд.
Варвары. Древние германцы. Быт, религия, культура

Заурбек Ужахов.
Британия до бриттов. Загадка пиктов

под ред. Анджелы Черинотти.
Кельты: первые европейцы
e-mail: historylib@yandex.ru