3. Торговые фактории Венеции в восточной и центральной части Средиземноморья в первой половине XIII в.

Представление о процессе становления Венецианской торговой империи было бы неполным, если бы мы оставили без внимания тот вид торговой экспансии Венеции, который заключался в создании ею сети опорных [431] торговых пунктов, торговых факторий по берегам Средиземного моря. Мы уже отчасти касались этого вопроса в связи с колониальной экспансией Венеции в Сирии и на территории Византии. Здесь необходимо обобщить эти данные и дополнить краткими сведениями относительно проникновения венецианских купцов на территории мусульманских государей.

Торговая практика и опыт торговой экспансии на территории Византии определяли те задачи, которые следовало разрешать венецианским дипломатам, и давали те образцы, которым в меру возможности надо было подражать. Хрисовулы Алексея I и последующих Комнинов и императоров из дома Ангелов были тем идеалом, к осуществлению которого упорно стремились венецианцы в своих переговорах с различными государями Востока. Степень приближения к этому идеалу прямо зависела от соотношения сил сторон и международной обстановки, в которой протекали переговоры. В одних случаях дипломатам республики удавалось добиться таких льгот и привилегий для своих купцов, какими они пользовались в пределах византийских владений; в других — им приходилось довольствоваться обеспечением льготного и безопасного торга на территории контрактанта и свободы от произвольного обложения. Примером договоров первого типа могут служить договора с Иерусалимским королевством, или Латинской империей; примером второго рода — договора с различными мусульманскими государями.

Договора, которыми мы располагаем для освещения этого вопроса, относятся, поскольку дело идет о взаимоотношениях с Византией, еще к XI в., договора с государствами крестоносцев в Сирии — к XII в., как мы это уже видели; договора же с различными мусульманскими государями восходят к началу и первой половине XIII в. Не подлежит никакому сомнению, что правительственная деятельность в Венеции, как и всякая другая правительственная деятельность в условиях частнособственнических отношений, отставала от инициативы отдельных лиц и санкционировала уже сложившиеся связи и отношения. Об этом свидетельствуют и сами договора, где подчеркивается, что норма обложения венецианской торговли «не должна превышать установленной издавна, по обычаю».⁷⁹⁾ Таким образом, можно безошибочно [432] утверждать, что и на территориях мусульманских стран торговые дворы Венеции возникали ранее начала XIII в. Косвенным доказательством этого являются также и дошедшие до нас торговые договоры соперницы Венеции, Пизы, которые она заключила с Египтом, Марокко и другими мусульманскими странами уже в семидесятых и восьмидесятых годах XII в.⁸⁰⁾

В результате длительных усилий частию в форме полупринудительно навязанных договоров, как это было на территории Византии, частично насильственными средствами, как это было в некоторых пунктах Сирии, частию, наконец, средствами дипломатического искусства, как это было в той же Сирии или в сношениях с мусульманскими государствами, республика св. Марка раскинула за пределами своих непосредственных владений, в районах центрального и восточного Средиземноморья, обширную сеть торговых факторий, в большинстве случаев на началах большей или меньшей экстерриториальности.

Ранее чем где бы то ни было сеть опорных торговых пунктов была раскинута Венецией в пределах Византийской империи. Это вполне понятно: Венеция когда-то была частью этой империи, она была географически близка к владениям восточного императора, а роль Византии в посредническом торговом обороте между Западом и Востоком была огромной. Венеция очень рано стала заботиться о том, чтобы обеспечить свои интересы в отдельных пунктах империи торговыми договорами. Неудивительно, что и торговая сеть, раскинутая Венецией в пределах Византийской империи, была наиболее обширной по числу составлявших ее единиц.

Об этой сети со значительной долей вероятности можно судить уже по хрисовулу Алексея I. Этим документом, как мы видели, Венеция постаралась нарочито обеспечить свои интересы в наиболее важных для нее центрах, которые и были в хрисовуле перечислены. Здесь сначала названы были пункты северной Сирии — портовый город Лаодикея (Латаки) и Антиохия; затем был указан ряд городов в Малой Азии — Мамистра, Тарс, Аталия, Стровилон; из островов Архипелага назван Хиос; очень много пунктов указано на Балканском полуострове, по преимуществу на побережье — Драч, Авлона, Корон, Навплий, Коринф, Фивы, Афины, Хризополь, Димитриада; наконец [433] перечислен ряд городов на побережье Пропонтиды — Абидос, Родосто и во Фракии —Адрианополь.⁸¹⁾

Все эти географические названия потом неизменно воспроизводились в хрисовулах и Калоиоанна, и Мануила, и Исаака Ангела.⁸²⁾ Только в Хрисовуле Алексея III — это мы тоже видели — этот список резко расширяется: в этом документе от 1199 г. перечисляются уже не города только, а «провинции» и при том не только прибрежные, но и расположенные далеко от морских берегов. Здесь названы районы Охриды, Кастории, Ниша, Прилепа, Моглины, Лариссы, Трикалы и др.; перечислены важнейшие острова Архипелага и Ионического моря — Негропонт с его городами, Андрос, Кеос, Милос, Самос, Кос, Крит, Кипр и др., Корфу, Кефалония, Закинф, Левкада, Итака; в Малой Азии также перечислены почти все входящие в ее состав области.⁸³⁾

Это стремление перечислить по возможности все области империи не означает, конечно, что во всех этих пунктах Венеция развернула свою торговлю, многое здесь указано было, вероятно, «про запас», для обеспечения будущих интересов; однако едва ли можно сомневаться в том, что хрисовул Алексея III косвенно свидетельствует о значительном росте торговых связей и торговых интересов Венеции на Востоке. Об этом свидетельствует такой факт, как появление в списке интересующих Венецию городов Солуни, которой не было названо в хрисовуле Алексея I, но которая позднее будет фигурировать в качестве важного торгового центра, где крупное фондако будет обеспечено специальным пунктом договора.⁸⁴⁾

Возникает вопрос, в каких именно из всех этих перечисленных выше пунктов возникли настоящие торговые дворы венецианских купцов. Имеющиеся в нашем распоряжении источники не дают возможности прямо и с надлежащей полнотой ответить на этот вопрос, мы можем представить лишь косвенные доказательства наличия таких договоров в отдельных городах. Мы видели в своем месте, что во время борьбы с норманами при императоре Алексее I Драч от Роберта Гюискара защищали, между прочим, венецианцы, проживающие в городе. Едва ли можно сомневаться в том, что здесь речь идет о венецианской торговой колонии в осажденном городе. В Родосто — это мы также видели — венецианцы обосновались [434] довольно прочно, так как здесь венецианские купцы хлопочут перед императором Мануилом о льготах для монастыря св. Георгия. Далее мы увидим, что венецианцы получат разрешение на обладание фондако в городах Сирии и Малой Азии, перечисленных в хрисовуле императора Алексея, от различных потентатов, владевших ими во второй половине XII и начале XIII вв. Это — Лаодикея, Антиохия, Аталия, Мамистра. Едва ли можно сомневаться в том, что этими договорами создавалась не новая ситуация, а закреплялась старая. Когда потом после гибели Латинской империи венецианцы будут вести переговоры с Михаилом Палеологом, то они постараются добиться от него санкции на обладание домами, складами, банями, церквами и землями для их размещения в различных портовых городах. Среди них мы видим Альмиру, город на Пегасийском заливе; Волер, расположенный в Южной Фракии; Энос — в той же Фракии в устье реки Гебра; Артаку — город недалеко от Кизика: Адрамиттий в Малой Азии и Энею около Эфеса, а также Смирну.⁸⁵⁾ Выше уже была названа, кроме того Солунь. Венецианская колония в Константинополе общеизвестна. Африканские фондако в Египте, Тунисе и т.д. несомненны. Этот список мог бы быть значительно пополнен, если бы мы располагали достаточно подробными сведениями об этом вопросе.

Когда Венеция вела переговоры с императором Алексеем I о городах в Малой Азии и Сирии, уже не принадлежавших империи, то венецианские политики делали это «на всякий случай», и они не ошиблись: когда позднее, отчасти уже при Алексее I, а в еще большей степени при его ближайших преемниках Калоиоанне и Мануиле, некоторые из этих городов оказались снова в руках Византии, то в их распоряжении оказалось готовое на счет этих городов соглашение. Еще позднее, когда Византия еще раз потеряла эти владения, Венеция, как мы увидим, заключала о них особые соглашения с новыми их владельцами.

Это были крестоносцы в Сирии и Малой Азии, Мало-Армянское государство в малоазиатской провинции Киликии, Румский султанат в центральной и Никейская империя в западной Малой Азии.

Мы уже видели в своем месте, как прочно обосновались венецианцы в период трех первых походов в Сирии. [435]

Договора с Иерусалимским королевством, с князьями Антиохии, сеньорами Бейрута и Триполи, соглашения с вождями Малой Армении позволили Венеции раскинуть обширную сеть торговых факторий по всему сирийскому, а отчасти и малоазиатскому побережью. В некоторых пунктах венецианцы обосновались довольно далеко от морских берегов, именно там, где пролегали караванные пути с Востока или города были важными торговыми центрами сами по себе.

В начале XIII века, когда Венеция вступила в права византийского наследства, венецианские купцы так или иначе обосновались в Акре, Кайфе, Тире, Сидоне, Бейруте, Аскалоне, Яффе, Цехарее, Триполи, Антиохии, Суди, Мамистре, Адане, Тарсе. Все это были приобретения и успехи XII в., но в XIII в., поскольку эти города и порты сохранились в руках их прежних владельцев, права венецианцев по-прежнему подтверждались. Это мы можем видеть на примере Малой Армении: король Хетон в сороковых годах подтвердил все льготы, предоставленные венецианским купцам его предшественниками.⁸⁶⁾

Торговые интересы республики св. Марка были значительны и в прочих городах Малой Азии. В начале XIII в., когда южное и западное побережье этого полуострова оказалось в руках никейских императоров и румских султанов, неизбежны были переговоры с этими новыми владельцами побережья. Порт Аталия, например, находясь в центре южного побережья Малой Азии, упомянут уже в первом договоре венецианцев с Комнинами, — очевидно, что уже во второй половине XI в. значение этого пункта не было маловажным.⁸⁷⁾

Экономические интересы Венеции заставили ее дипломатов преодолеть трудности, вытекавшие из естественного чувства острой вражды, которые питали друг к другу венецианцы и владетели Никейской империи. В 1219 г. подеста Венеции в Константинополе Якопо Тьеполо заключил торговый договор с императором Феодором Ласкарисом. Венецианцы на основании этого договора могли свободно торговать на всем протяжении Никейской империи без уплаты обычных торговых пошлин, равно как и использовать малоазийские порты для транзитной торговли.⁸⁸⁾ Одновременно обеспечивалась целость имущества и товаров венецианских купцов, потерпевших кораблекрушение, и устанавливались гарантии правильной [436] передачи имущества и товаров по наследству. Договор этот был двухсторонним, так как венецианцы обязались предоставить греческим купцам Никейской империи те же условия на территории, находившейся в их распоряжении, правда с некоторыми оговорками: греческие купцы освобождались не от всех пошлин, а лишь от некоторых, и от подеста в Константинополе зависело разрешение на вывоз лесоматериалов и тем более вербовка солдат на территории Романии. Ласкарис вынужден был согласиться на некоторую неравноправность договора очевидно потому, что торговые греческие города Малой Азии болезненно ощущали разрыв старых экономических связей с Западом. Играло известную роль и то обстоятельство, что венецианцы признали за Ласкарисом императорское достоинство, равно как, впрочем, и сам никейский император признал императорское достоинство за новыми властителями Константинополя.

Аналогичные же причины заставили венецианцев почти тотчас же за образованием Латинской империи вступить в переговоры с мусульманскими государями и, прежде всего, с султаном Рума.

Мы располагаем данными относительно трех договоров, заключенных венецианцами в период существования Латинской империи с румскими султанами, — это договора с Кейхозревом I и его двумя сыновьями, последовательно правившими после отца, Азеддином и Кейкобадом. По договору, заключенному с Кейхозревом, венецианцы получали на территории султанов право свободного передвижения по всей стране и право торговли. Купцы республики св. Марка не могли, конечно, рассчитывать здесь на беспошлинные операции, но они добились все-таки сравнительно низкого процента обложения. «Никто из представителей власти на территории султана — гласил хрисовул Кейхозрева — да не посмеет взимать с венецианцев более двух процентов»...⁸⁹⁾ Договор этот может быть датирован лишь приблизительно годами правления Кейхозрева (1203—1211).

Как уже было указано, договор был подтвержден и преемниками Кейхозрева, Азеддином (1211—1220),⁹⁰⁾ и преемником этого последнего Алаеддином Кейкобадом, сделавшего это в самый год вступления на трон румских султанов, т.е. в 1220 г. Договор этот, заключенный с венецианской стороны константинопольским подеста [437] Якопо Тьеполо, был разработан более детально, чем два предыдущие, сохранив, однако, их существенные черты. Договор предусматривал прежний размер пошлин, но освобождал от налога операции с хлебом, золотом, серебром и драгоценными камнями. Если каперские суда подданных султана захватят корабль венецианцев, то он должен быть отпущен без всякого нарушения венецианских интересов. Венецианские купцы не должны также терпеть никаких убытков и в том случае, если бы они были захвачены не на своем, а на чужеземном корабле. Все порты султана должны быть открыты для венецианских кораблей, преследуемых корсарами. Несомненно, венецианцы добивались, как и всюду, для своих купцов права экстерриториальности и во владениях султана, но в этом им было отказано: и венецианцы между собою и в их спорах с пизанцами, и тем более в распрях с подданными султана должны были представлять свои дела для разрешения судьям султана, которые должны были чинить разбирательство по законам страны. Характерной особенностью этого договора является требование взаимности, выставленное турками. Венецианцы согласились на него по отношению к той территории, на которую распространялись их суверенные права, но сумели все-таки не связать себя определенным процентом обложения торговых операций турецких купцов, — они должны были платить «по обычаю».⁹¹⁾

Действие этого договора продолжалось несомненно в течение всего правления Кейкобада, т.е. до 1237 г. После смерти Кейкобада политическая обстановка в Малой Азии еще раз резко изменилась: там появились татары, а с ними и новые заботы венецианцев о защите своих торговых интересов. С татарами венецианцам пришлось иметь, дело, однако, не столько в Малой Азии, сколько в районах северного и восточного Черноморья.

Так как часть Сирии в начале XIII в. оказалась в руках эмира Алеппо и при том такая часть, по которой пролегали пути транзитной торговли с отдаленными областями Азии, то Венеции нужно было обеспечить свои интересы также и с этой стороны.

Около 1207 г. по инициативе Венеции был заключен первый договор с алеппским султаном Эльмелик Эльзари. Договор этот потом с благоприятными для венецианцев изменениями был подтвержден и преемником [438] Эльмелика Мухаммедом Эльмелик-Азизом около 1225 г. и еще раз в 1229 г.

Эльмелик Эльзари обещал венецианцам неприкосновенность их личности и товаров, а также свободу передвижения и торговли в пределах его владений, при уплате, однако, довольно высоких пошлин: со всех ввозимых и вывозимых товаров венецианцы должны были платить 12 проц., и кроме того портовые пошлины в размере 17 динаров с каждого корабля, перечеканка золота и серебра в монету должна была сопровождаться уплатой шестипроцентного сбора с золотой и пятипроцентного сбора с серебряной монеты. Имущество умерших на территории эмирата венецианцев передавалось по завещанию, а в случае отсутствия завещания, поступало в распоряжение дожа.⁹²⁾ Мухаммед Эльмелик-Азиз в первом своем договоре снизил указанный выше размер пошлин до 6 проц. к обороту и до 3 проц. и двух динаров с корабля — портовые пошлины. Венецианцы, по-видимому, усердно хлопотали о предоставлении в их распоряжение порта Лития (прежняя Лаодикея к югу от Антиохии), но встретили твердый отказ (nol podea far); вместо этого эмир предоставлял венецианским купцам право организовать в интересовавших их портовом городе свой торговый двор, предоставлял в их распоряжение церковь, баню, хлебопекарню.⁹³⁾ Кроме того, эмир отказался от практиковавшейся, по-видимому, до этого времени круговой поруки венецианских купцов за убытки и преступления, причиненные или совершенные каждым из них, — с того времени каждый отвечал за себя.⁹⁴⁾ В договоре от 1229 г. были подтверждены все условия предшествующего договора, и кроме того, предоставлялось право на организацию торгового двора также и в Алеппо. Представители венецианских интересов в Литии и Алеппо именуются в договоре bajuli, и им представляется право разбирать тяжбы венецианцев между собою. Из договора мы видим также, какие товары служили главным предметом торговли венецианцев с подданными эмира, — это были сукна, хлопок, перец и пряности.⁹⁵⁾

Огромное значение морского и караванного пути, связывавшего южные страны Востока со Средиземным морем через Египет, делало для венецианцев необходимым проникновение и в нильскую долину. Торговые связи с Египтом, существовавшие несомненно издавна, не были, [439] по-видимому, до начала XIII в. облечены в форму договорных отношений. Мы допускаем, как об этом уже говорилось выше, что у венецианских политиков одно время могла существовать мысль о том, чтобы проложить дорогу в Красное море при помощи крестоносных ополчений; но затем расчетливые купцы пришли к мысли добиться разрешения интересовавшей их проблемы мирными средствами. Республика св. Марка после событий четвертого крестового похода особенно сдержанно относилась к новым крестоносным авантюрам, в которых венецианцы уже не могли рассчитывать на руководящую роль. На письмо Иннокентия III к преемнику Энрико Дандоло, написанное в 1213 г., где папа деликатно напоминал о все еще невыполненном Венецией обете, дож выразил готовность содействовать крестоносцам, но не отзывался на приглашение римского первосвященника лично принять крест.⁹⁶⁾ Мысли венецианских дипломатов работали в это время в другом направлении.

Вероятно около 1217 г.,⁹⁷⁾ когда начала подниматься новая крестоносная волна с Запада, венецианцы и добились у тогдашнего египетского султана Эльмелик Эладиля обычных в их сношениях с мусульманскими государями привилегий. Султан в нескольких грамотах гарантирует свободу передвижения в своих владениях, неприкосновенность личности и имущества не только венецианцев, но и тех из западных пилигримов, которые будут совершать путешествия во «св. землю» вместе с венецианцами. «Для роста и укрепления торговли», — значилось в договоре, — венецианцы не должны платить больших портовых и таможенных пошлин;⁹⁸⁾ они могут беспрепятственно торговать на всей территории Египта;⁹⁹⁾ султанские чиновники не должны преследовать их даже за ввоз вина, поскольку последнее предназначалось для личного употребления;¹⁰⁰⁾ венецианские купцы должны быть в почете и получают oxpaнные грамоты ко всем местным представителям султана. Венеция обеспечила для своих купцов также и опорный пункт в Александрии: договор предоставлял им право «на птичьем рынке» этого города устроить гостиный двор, вокруг которого они могут поставить стражу и «спокойно и благопристойно» проживать в нем.¹⁰¹⁾ Договор составлен в особо дружественном тоне, и стороны называют себя добрыми друзьями. [440]

Вероятно, заключением этого соглашения объясняется тот факт, что позднее, в связи с шестым крестовым походом, католический Запад не мог добиться от венецианцев большего, чем простой нейтралитет в предстоявшей войне с египетским султаном. Циркуляр дожа от 1226 г. запрещал венецианским купцам отправлять на Восток лес, железо, смолу, под страхом конфискации этих грузов, как военной контрабанды.¹⁰²⁾

В рассматриваемое нами время торговые интересы Венецианской республики в остальных районах Африки были менее значительными, чем в Египте или Малой Азии и Сирии, но тем не менее, они заслуживают внимания. Северная Африка была рынком закупки и сбыта самых разнообразных товаров. Из Африки Венеция вывозила рабов, лошадей, соленую рыбу, соль, зерно, оливковое масло, выделанную кожу разных сортов, дубители и красители, сахар, воск, мед, финики, миндаль, благовонные травы, ковры, шерстяные и хлопчатобумажные ткани и в еще большей степени разнообразное текстильное сырье, свинец, ртуть, слоновую кость, кораллы, лаки и клей. В состав встречных товарных потоков входили: лес и изделия из него, металлы — медь, олово, железо, драгоценные металлы в монете и слитках, драгоценные камни — рубины, изумруды и жемчуг, фальшивые камни, мастерски изготовлявшиеся в Венеции, железо — скобяные и посудохозяйственные товары, стекло, некоторые виды красителей, белители и обезжириватели, пряности, сукна, благовонные вещества, медицинские средства и даже отчасти вино для христианского населения. Тлемсен, Бужия, Тунис, Триполи, Бона были оживленными рынками, где всюду слышалась европейская, особенно итальянская речь.¹⁰³⁾

В западной части северо-африканского побережья гораздо раньше венецианцев обосновались их конкуренты, пизанцы и генуэзцы. Возможно, что даже ранее чем пизанцы и генуэзцы, появились в западной части северо-африканского побережья марсельцы. Первый их договор с султаном Марокко относится еще к 1138 г.¹⁰⁴⁾ Пизанцы и генуэзцы показались в портах африканских потентатов почти одновременно, около середины XII в., — по крайней мере от этого времени мы располагаем документами, свидетельствующими о таких связях:¹⁰⁵⁾ в 1157 г. от султана и Туниса в Пизе было получено письмо [441] об оформлении договора о мире и торговле, заключенного между ним и Пизанской республикой; документы о торговле различных коммерсантов Генуи идут от 1155, 1157, 1162 и т.д. годов.

Венеция вступает в договорные отношения с государями северной Африки гораздо позднее и с султаном Туниса, например, не ранее тридцатых годов XIII столетия. Первый дошедший до нас договор относится к 1231 г. Султан Туниса и Триполитании Захария Яхья по этому договору предоставил венецианцам право повсеместной торговли в его владениях, при условии оплаты пошлин в размере 10 проц. с оборота. Операции с золотом и серебром могли протекать при вдвое пониженном проценте обложения, но портовые пошлины должны были оплачиваться во всех случаях. От каперских операций, направленных друг против друга, должны были воздерживаться обе стороны, а венецианцы, кроме того, и не должны были покупать товаров, отнятых кем бы то ни было у тунисских купцов, а если бы кто-нибудь из них совершил такую операцию, то такие товары подлежали конфискации. Венецианцы особо оговорили важное для них право закупки хлеба в пределах владений султана, на что он дал согласие при условии, если цена на него не будет выше определенного уровня. Венецианские купцы по смыслу договора могли основывать торговые дворы во владениях султана, обносить их высокой изгородью, охранять их, самостоятельно разбирать в них тяжбы между собою. При любом торговом дворе они могут иметь церковь, хлебопекарню и пользоваться банями по своему обычаю. Если султану понадобился бы флот, то он мог бы зафрахтовать до одной трети венецианских кораблей, которые оказались бы в портах Туниса и Триполитании, но по выбору венецианского консула.¹⁰⁶⁾

Так по всему побережью восточной части Средиземного моря постепенно вырастала цепь венецианских фондако, которые не только облегчали венецианским купцам ведение их торговых операций, но служили также и целям политического влияния на Востоке.

Представление о масштабах венецианской торговой экспансии не было бы достаточно полным, если бы мы не коснулись еще одного важного района этой экспансии, берегов Черного моря. [442]

Вопрос о времени появления венецианцев на Черном море трактуется обычно в том смысле, что их деятельность широко развернулась там еще с очень раннего времени, не позднее начала XI в.¹⁰⁷⁾ Первые крестовые походы расширили здесь их торговые операции и ввели сюда их конкурентов, генуэзцев и пизанцев.¹⁰⁸⁾ «Пизанский порт» на Азовском море и генуэзцы в Тане появились будто бы еще в XII в.¹⁰⁹⁾ «Венецианские экспедиции в эту страну (северные берега Черного моря) в XII в. были очень активными, — пишет Арменго, — северная Европа обязана им своими связями с Югом и Востоком».¹¹⁰⁾ На раннем появлении в Черном море итальянцев вообще и венецианцев, в частности, настаивали и наши русские ученые — Ф. К. Брун и М. М. Ковалевский.

В качестве единственного документального доказательства всего этого привлекается содержание договора, заключенного императором Мануилом и генуэзцами в семидесятых годах XII в., в котором лигурийским купцам разрешалось плавание по Черному морю, за исключением Росии и Матрахи,¹¹¹⁾ причем из этого делается совершенно неожиданный и ничем неоправданный вывод — «для венецианцев и пизанцев, следовательно, такого ограничения не существовало».¹¹²⁾ Ссылаются иногда на факт упоминания о венецианцах в Киеве в «Слове о полку Игореве». Этот факт, конечно, достоин внимания, но из него не следует, что венецианцы появлялись в Киеве благодаря их широкому внедрению на берегах Черного моря уже в XII в.¹¹³⁾

Нам думается, что весь этот вопрос должен быть поставлен несколько иначе.

Огромное значение для Византии северного рынка общеизвестно. Отсюда этот самый большой город средневековья получал продовольствие и разнообразное сырье для своей промышленности. Не забудем, что в VII в. арабы отняли у Византии Египет, а в XI в. — турки — Малую Азию. Торговые договоры киевских князей с Византией нужны были не только Руси, но в еще большей степени для самой Византии. В X в. Русь обосновалась на берегах Черного и Азовского морей. Усиленное засорение черноморских степей кочевниками затрудняло, разумеется, торговые связи Руси с Восточной империей, но они не прерывались. Плано Карпини видел в Киеве в 1247 г. трех венецианских и двух генуэзских купцов, — торговые [443] связи новых владельцев Константинополя и проливов с северным Черноморьем продолжались, стало быть, традиционным порядком, несмотря на татарский погром. Торговые связи Византии с севером были «святая святых» ее экономической жизни, которые она должна была ревниво охранять от всякого проникновения в них посторонних, — только ее корабли должны были плавать вдоль северного Черноморья. Осуществлять этот принцип экономической политики, политики монопольного использования торговли с северным Черноморьем и Приазовьем было тем более легко, что ни один корабль не мог пройти незамеченным мимо причалов и морской стражи Восточной столицы.

Потому, думаем мы, ни венецианцы, ни генуэзцы, ни пизанцы не могли иметь и не имели регулярных торговых связей с северными берегами Черного моря вплоть до того момента, когда и морская дорога, ведшая из Средиземного моря в Черное, и Константинополь не оказались в руках латинян.

В свете такого понимания дела все будет ясно. Понятно будет, почему Мануил, разгромив венецианцев, пошел на уступки генуэзцам, допустив их проникновение в Черное море, за исключением, однако, берегов Азовского моря и северного побережья Черного.¹¹⁴⁾ Понятно, почему в договорах Венеции с Византией в XI и XII вв. нет упоминания ни об одном торговом пункте на берегах Азовского и Черного морей, хотя, особенно в договоре девяностных годов XII в., венецианцы перечислили все сколько-нибудь значительные торговые пункты на всем, кроме севера, протяжении империи. Понятно, наконец, почему в договоре о разделе империи венецианцы не обеспечили за собою никаких территорий и портовых городов по берегам Черного моря. Мы уже говорили выше, что в Венеции, очевидно, не существовало сколь-нибудь значительной группы купцов, которая могла бы подталкивать венецианское правительство в этом направлении.

Тут, естественно, возникает возражение: Византия в XII в. фактически не владела северным Черноморьем и поэтому для Венеции было бесполезно добиваться включения в свои договоры с Византией его торговых пунктов.

На это возражение мы отвечаем указанием: во-первых на то, что фактически экономическое влияние Византии на северных берегах Черного моря не прекращалось [444] и в XII в. и во-вторых на то, что венецианцы настаивали на включении в договоры городов и портов, которые заведомо не принадлежали более Византии, — такова, например, Антиохия, упоминаемая в договоре Венеции с Алексеем I. Предусмотрительные политики св. Марка не упускали из вида возможности возвращения под скипетр базилевсов уже давно потерянных ими владений.

Таким образом, не исключая возможности посещения черноморских берегов отдельными венецианскими мореплавателями и купцами и ранее четвертого крестового похода, хотя для такового допущения в нашем распоряжении не имеется бесспорных доказательств, мы тем не менее относим возникновение серьезных торговых интересов Венеции на Черном море только к первой половине XIII в. В ближайшие же после взятия Константинополя время, — когда именно сказать очень трудно, — венецианцы появились в портовых городах Крыма, в Солдайе-Суроже в первую очередь, а затем и во всех других городах будущей генуэзской экспансии, т.е. в Кафе, Чембало (Балаклава), Черко (Керчь), Тамани, оживили старинную Тану. Генуэзцы после мира 1218 г. в свою очередь энергично приступили к колонизации северного Черноморья, не будучи в состоянии, однако, вытеснить отсюда своих конкурентов венецианцев, пока те держали в своих руках большую дорогу из Средиземного моря в Черное, т.е. до 1261 г. В крымских торговых городах и в Приазовье возникли венецианские торговые конторы, венецианские купцы обзаводились здесь домами, на улицах рядом с греческой все более и чаще слышалась речь итальянская.

В результате двухвековых усилий Венеция создала ряд опорных пунктов для распространения своего владычества в Истрии, в Далматинском архипелаге и на Далматинском побережье, создала сеть торговых дворов в северной Африке и на сирийских берегах. События четвертого крестового похода отдали в ее руки Корон и Модон на Пелопоннесе, остров Крит на большой дороге из Адриатики к берегам восточного Средиземноморья, распространили влияние на Негропонт, сосредоточили в ее руках проливы и торговлю важнейшего центра средневековой торговли, Константинополя, открыли венецианским [445] купцам дорогу к черноморским портам. В прямой связи с событиями этого похода находится деятельность венецианских конкистадоров, захвативших значительную часть островного мира Архипелага. В руках Венеции или в сфере ее политического и экономического влияния оказалась обширная колониальная империя.

Империя еще была далека от того, что можно было бы назвать состоянием устойчивого равновесия. Всюду была необходима борьба: и в Истрии, где многочисленные враги Венеции оспаривали ее влияние; и в Далмации, где надо было постоянно считаться с королем венгерским и непреодолимым стремлением самих зависимых городов освободиться от экономической венецианской гегемонии; и на берегах Босфора, где медленно агонизировала Латинская империя; и на Негропонте, где неспокойные феодалы всегда были готовы схватиться за оружие; и на Крите, где за войной с генуэзцами последовали тяжкие испытания классовой борьбы с закрепощенным крестьянством, выступавшим под руководством греческих феодалов. От времени до времени перед республикой св. Марка возникала перспектива полного крушения ее великодержавия: это были то тяжелые войны на Востоке, против врагов Латинской империи, то борьба с великодержавными притязаниями Фридриха II, то схватки не на живот, а на смерть с Генуэзской республикой.

Венецианская колониальная империя возникла в непрерывной борьбе и только благодаря ей могла продолжать свое существование. [446]

⁷⁹⁾ FRA. DA., v. XIII, p. 184.

⁸⁰⁾ Fanucci J. B. Storia dei tre celebri popoli maritimi della Italia. Pisa. 1817—1822, v. I, pp. 91 ss.

⁸¹⁾ FRA. DA., v. XII, pp. 51 ss.

⁸²⁾ Ibid., pp. 115-122, 248-254.

⁸³⁾ Ibid., pp. 258, 272.

⁸⁴⁾ Ibid., v. XIV, pp. 77-89.

⁸⁵⁾ Ibid., p. 81.

⁸⁶⁾ Ibid., v. XIII, pp. 426-428.

⁸⁷⁾ Ibid., v. XII, pp. 52, 53.

⁸⁸⁾ Ibid., XIII, p. 206 — Sine commerkio et sine aliqua dactione.

⁸⁹⁾ Ibid., v. XII, pp. 439-441. [508]

⁹⁰⁾ Ibid., pp. XIII, p. 143.

⁹¹⁾ Ibid., pp. 222, 223.

⁹²⁾ FRA. DA., v. ХI, pp. 64-68.

⁹³⁾ Ibid., pp. 257, 258. — Lo fondego, e la glexia, о lo bagno, e lo foro...

⁹⁴⁾ Ibid., p. 257.

⁹⁵⁾ Ibid., p. 275.

⁹⁶⁾ Ibid., p. 171.

⁹⁷⁾ Хроника Дандоло связывает заключение этого договора с походом венгерского короля Андрея (цит. хр., кол. 339, 340).

⁹⁸⁾ FRA. DA., v. XIII, р. 186.

⁹⁹⁾ Ibid., p. 188.

¹⁰⁰⁾ Ibid., p. 193.

¹⁰¹⁾ Ibid., p. 189.

¹⁰²⁾ Ibid., pp. 261, 262.

¹⁰³⁾ Mas Latrie. Les Traitées de paix. Introduction, pp. 214, 215, 219.

¹⁰⁴⁾ Ibid., p. 88.

¹⁰⁵⁾ Ibid., pp. 22 ss., 106 ss.

¹⁰⁶⁾ FRA. DA., v. XIII, pp. 301, 306.

¹⁰⁷⁾ Armingaud, op. cit., p. 130.

¹⁰⁸⁾ Marin, op. cit., v. III, pp. 28, 51; Da Canale, op. cit., v. II, p. 154.

¹⁰⁹⁾ Armingaud, op. cit., pp. 120, 121.

¹¹⁰⁾ Ibid., p. 121.

¹¹¹⁾ Aneu Rhosias kai ton Matrachon.

¹¹²⁾ Schaube, op. cit., p. 239.

¹¹³⁾ Этот довод вслед за Бруном повторяет также и Гейд (Heyd, op. cit., v. I, p. 328).

¹¹⁴⁾ Мы считаем искусственными доводы Гейда, который отказался в aneu Rhosias видеть берега русского Черноморья, — с X в. они по традиции считались русскими — и усматривает здесь никому неведомый casal degli Rossi в устьях Дона; толкование же ton Matrachon, как пункта у входа в Азовское море, мы принимаем полностью. (См. приложение I).