2.2.4. Латинские посольства и борьба в Константинополе (1437-1438)

Раскол на Западе, повлекший за собой открытое противостояние между папой и Базельским собором, от которого отделилась и встала на сторону первого так называемая «pars sanior», стал началом нового этапа борьбы, получившей свое продолжение в самой византийской столице. Обе стороны, действуя независимо друг от друга, отправили свои посольства в Константинополь. История этих миссий и связанных с ними событий позволяет выявить ряд немаловажных аспектов нашего исследования, тем более что недостатка в источниках, посвященных этой проблеме, нет. Особенно это касается базельского посольства (несколько слов о нем уже было сказано в предыдущей главе). Обширный пласт документов, весьма подробно отражающих его историю, был опубликован в т. 5 «Concilium Basiliense» под редакцией Г. Бекмана²⁵⁶. Богатая дипломатическая переписка, дополненная обстоятельным отчетом самих участников, дает возможность проследить ее развитие от начала до конца. Имеется достаточная документальная база, посвященная и папскому посольству²⁵⁷. На основе имеющихся материалов можно восстановить относительно полную и содержательную картину событий.

Вопрос об очередной экспедиции в Византию, которая доставила бы на Запад православную делегацию, был поставлен на Базельском соборе задолго до описанных выше событий 7 мая 1437 г., положивших начало расколу. Еще в ноябре 1436 г. послы герцога Амадея Савойского сообщили депутатам о его готовности предоставить в их распоряжение морскую флотилию (четыре галеры), а во главе нее поставить знатного кондотьера по имени Никод де Ментон²⁵⁸. Последний спустя три дня лично предстал перед собором и предложил ему свои услуги. 18 ноября с ним был заключен официальный договор, в ознаменование которого Никод получил церковный штандарт и жезл адмирала. Отныне на него возлагалась обязанность снарядить флот, нанять экипаж, навербовать 300 лучников - одним словом, обеспечить техническую сторону дела. На все это ему обещали 30 тысяч 800 дукатов. Из этой суммы реально были доступны пока лишь 6 тысяч, которые согласился авансировать Авиньон.

Таким образом, первые шаги были сделаны еще до голосования 5 декабря, после которого у города появилась реальная перспектива стать местом созыва униатского собора. На удивление быстро состоявшееся избрание Никода капитаном и первый денежный взнос, возможно, должны были подготовить почву к тому, чтобы авиньонский проект состоялся. Как уже говорилось, после 5 декабря между Авиньоном и Базелем возникли взаимные обязательства. Авиньон должен был предоставить 70 тысяч дукатов на организацию вселенского собора, а в качестве источников погашения займа ему были обещаны доходы от продажи специальных индульгенций и десятая часть доходов церкви во Франции и в соседних областях²⁵⁹. Когда эти меры были санкционированы французским королем, от Авиньона начали требовать реальной выплаты денег. От того, насколько быстро удалось бы решить этот вопрос, напрямую зависели сроки отправки посольства в Константинополь.

Состав миссии был утвержден в середине февраля 1437 г. В нее вошли епископы Любека (Германия), Пармы (Италия), Лозанны (Франция) и Визеу (Португалия)²⁶⁰. Обращает на себя внимание уже тот факт, что все четыре участника имели высокий духовный чин. Не был случайным и их подбор по национальному признаку - по одному депутату от каждой нации, представленной на Базельском соборе (германской, итальянской, французской и испанской). Наиболее влиятельным и фактически руководящим лицом делегации был епископ Любека, активно выступавший за перенос собора в Авиньон. Однако ему, а также епископу Пармскому позднее пришлось прервать путешествие.

Посольству отнюдь не сразу предстояла прямая дорога в Константинополь. Прежде надлежало отправиться в Авиньон и оставаться там до тех пор, пока город, претендующий на то, чтобы стать местом проведения вселенского собора, не выплатит всю сумму, установленную для этого мероприятия. Посольский мандат²⁶¹ предусматривал попутное решение и других задач. Послы должны были, например, нанести визиты герцогу Савойи, королям Франции и Арагона, обменяться посланиями с целым рядом городов, чтобы всячески пропагандировать цель своей миссии и в целом политику, проводимую Базельским собором в вопросе о греках. Коронованных особ неизменно просили о двух вещах: во-первых, оказать давление на папу, добиться его согласия приехать в Авиньон; во-вторых, личным обращением убедить в том же византийского императора. Для этой цели в запасе был набор соответствующих аргументов. В случае правильного решения византийцам обещали самое благожелательное отношение и покровительство со стороны светских правителей Европы от имени трех наций - французской, германской и испанской (nationes Gallicana, Germanica et Ispanica). Таким образом, последняя нация, представленная в Базеле, итальянская, была им жестко противопоставлена. Инициаторы посольства в своих прокламациях убеждали греков, что Италия в настоящий момент подвержена войнам и раздорам и что даже в самой вотчине св. Петра нет спокойствия и потому желанной помощи и сочувствия греки там не получат. Напротив, «заальпийские» страны преподносились как очаг мира и стабильности²⁶². В Базеле и Авиньоне, по заверениям собора, греки находились бы под покровительством королей Франции, Кастилии, Сицилии и Арагона, от которых в результате могли бы получить помощь и деньгами, и войском²⁶³.

Внушаемая мысль о якобы прочном альянсе трех наций (французской, германской и испанской), конечно, не вполне соответствовала действительности. Единство заключалось в нежелании их представителей переносить собор в Италию. Но авиньонский вариант устраивал тоже не всех. С ним, как уже известно, не соглашался император Сигизмунд. Однако в Базеле не видели в этом непреодолимого препятствия. Собор специально просил французского короля написать как самому императору, так и германским князьям и австрийскому герцогу Альбрехту Габсбургу, чтобы убедить их всех принять данный проект²⁶⁴. Ко всему сказанному остается добавить, что базельское посольство увозило с собой как минимум четырнадцать охранно-пропускных грамот (salvi conducti) от имени наиболее значимых европейских монархов и городов. По распоряжению собора они поступали в его распоряжение еще в течение предыдущего года. Одним словом, посольство, аккредитованное собором, скорее выполняло функцию общеевропейского представительства или вполне могло претендовать на это. По крайней мере, у той делегации, которую позже отправит папа, прав на эту роль было несоизмеримо меньше.

Начиная с 25 февраля 1437 г. послы один за другим стали выезжать из Базеля в Авиньон²⁶⁵. Никто не предполагал, сколь долгим окажется их пребывание в этом городе, от которого с нетерпением ждали выполнения взятых на себя финансовых обязательств. Сделав сначала запланированную остановку у герцога Савойского²⁶⁶, а затем в Лионе²⁶⁷, 16 марта посольство вступило в Авиньон²⁶⁸. Однако здесь выяснилось, что в городе отсутствует человек, без которого нельзя вести дела, - папский легат в Авиньоне, кардинал де Фуа. Последний активно содействовал реализации авиньонского проекта в связи с униатским собором, но в тот момент как раз находился у короля, и его возвращения ожидали со дня на день. Послы не стали терять время и сами отправились ко двору, находившемуся в Монпелье. По пути они встретили возвращавшегося кардинала, но решили не прерывать путешествие и 21 марта были приняты французским монархом. Карл VII удовлетворил все их просьбы: пообещал написать папе и византийскому императору, подтвердил свое согласие на продажу индульгенций, как и на сбор десятины с клира в королевстве для обеспечения Авиньону финансовых гарантий²⁶⁹. С этим ответом послы через несколько дней вернулись в Авиньон.

27 марта в главной церкви города состоялось собрание его граждан²⁷⁰. Епископы Любека и Пармы на латыни, а затем епископ Лозанны на французском изложили суть своей миссии, конечной целью которой был Константинополь, и призвали горожан выполнить свои обещания перед Базельским собором относительно денег. В помощь послам прибыли также два эмиссара от короля. Авиньонцам показали постановления собора, гарантировавшие им на уже известных условиях полный возврат займа, и попросили дать ответ не позднее следующего дня. Но за это время в настроениях горожан были посеяны сомнения. В Авиньон явились два папских посланника. Первый из них сразу же проследовал к королю, а второй завязал переговоры с членами городского совета. Целью обоих было не допустить успешного развития отношений между Базелем и Авиньоном, граждан которого надо было убедить в безосновательности их надежд принять у себя вселенский собор. Через своих агентов папа предостерегал авиньонцев от напрасной траты денег. Ссылаясь на византийских послов (Иоанна и Мануила Дисипатов. - Н. П.), понтифик уверял, что греки не поедут в их город²⁷¹. Его предупреждения вынудили городские власти лишь ужесточить свою позицию по вопросу о гарантиях под предоставляемый кредит. Так, они попросили, чтобы в случае карающих санкций со стороны папы они могли твердо надеяться на покровительство Базельского собора. Послы охотно им это обещали и заверили, что в подобной ситуации городу гарантирована и поддержка светских государей²⁷².

Но решение вопроса вновь откладывалось. Распространился слух (возможно, не без помощи папских эмиссаров), будто городская казна вообще не располагает нужной суммой. Чтобы доказать обратное, власти распорядились выставить в здании городского совета большое количество различных материальных ценностей и продемонстрировать их послам. Те, убедившись в платежеспособности города, в крайнем раздражении заявили, что им нужны не визуальные, а реальные деньги²⁷³. Авиньонцы, в свою очередь, ответили новыми условиями. Теперь они требовали заранее назначить порт, в который надлежало доставить восточную делегацию. Затем они изъявили желание доверить деньги двум коммерческим агентам, которые отправились бы вместе с посольством в Константинополь и совершили бы выплату только в том случае, если бы греки согласились поехать в Авиньон. Базельцы сочли эти требования излишними. Никто не мог поручиться, что купцы, пользуясь данной им властью, не найдут других поводов, чтобы не выдавать деньги. Что же касается порта, то его уполномочен был назначить собор после исполнения Авиньоном своих обязательств²⁷⁴.

Послы предупреждали власти, что дальше медлить нельзя: если до 11 апреля в Базеле не получат подтверждения тому, что город начал выплачивать деньги, то там вправе будут назначить для вселенского собора другое место. 5 апреля 1437 г. городской совет наконец распорядился выдать 24 тыс. 800 дукатов и выписать официальное поручительство еще на 39 тыс. 200, т. е. на всю оставшуюся по договору сумму²⁷⁵. Цель, таким образом, была достигнута. Однако слишком поздно. Известие об этом поступило в Базель только 14 апреля, спустя пять дней после условленного срока. Это дало повод папалистам объявить сделку с Авиньоном недействительной и потребовать назначения новых выборов. Их противники доказывали, что нет смысла останавливать уже запущенный процесс. Ожесточенные баталии завершились известным расколом на злополучной сессии 7 мая 1437 г.

В том, что Авиньон, несмотря на трудные переговоры и происки папской дипломатии, в конце концов все-таки начал выплачивать деньги, была несомненная заслуга французского короля. Еще 5 апреля монарх писал авиньонцам, призывая их как можно скорее выплатить всю причитающуюся собору сумму: «Знайте же, что ваша медлительность способна нанести такой вред великому и славному делу, что по вашей вине, возможно, будет принижено и оскорблено достоинство французской церкви»²⁷⁶. То, что авиньонцы, собирая средства на вселенский собор, содействовали этим репутации не католической церкви вообще, а именно французской церкви, весьма показательно. Когда письмо было отправлено, дело уже сдвинулось с мертвой точки, и 6 апреля послы обратились к монарху с благодарственным посланием, в котором писали: «За наилучшее содействие в деле переговоров между собором и гражданами Авиньона, оказанного как благодаря письмам, так и посланникам вашим, и силою которого эти переговоры, как мы полагаем, подошли к успешному концу, хотя и не по достоинству, но по мере сил наших, выражаем признательность Вашему Величеству»²⁷⁷.

Правда, визит ко двору пришлось повторить еще раз. Карл VII, санкционируя наложение специальной десятины на клир, сделал исключение для некоторых прелатов и наиболее бедных церквей, пострадавших от войны (Столетняя война, как известно, еще продолжалась)²⁷⁸. Авиньонцы посчитали это нарушением своих условий и потребовали, чтобы послы убедили короля отменить данное распоряжение. Епископы Любека и Визеу отправились в Монпелье и 17 апреля снова были приняты монархом. Здесь им пришлось опровергать многочисленные слухи о том, будто собор уже отозвал свое посольство, что из-за недостатка верных ему прелатов авторитет его сильно упал и что в Базеле намерены назначить вместо Авиньона другой город. На встрече с членами королевского совета послы категорически все это опровергли. Не согласились они и с тем, что якобы в установленный срок ничего не сообщили собору о получении денег от Авиньона²⁷⁹, хотя должны были понимать, что их письмо от 5 апреля с соответствующим уведомлением не могло прийти вовремя. Что же касается недостаточного количества прелатов, то здесь, возможно, действительно назревала проблема: послы настоятельно просили короля подыскать образованных теологов дли участия в униатском соборе²⁸⁰.

Таким образом, налицо были результаты деятельности сторонников курии, пытавшихся убедить французский двор в несостоятельности авиньонского проекта по вопросу о вселенском соборе. Как раз в эти дни в Монпелье с этой целью находился один из них - архиепископ Крита. Но ему не удалось разубедить короля. По приказу последнего 21 апреля в городе отслужили торжественную мессу во имя возвращения греков в лоно католической церкви и в торжественной обстановке огласили указ о выпуске индульгенций²⁸¹. 24 апреля за подписью короля вышло несколько писем, адресованных Базельскому собору, королевским послам, находившимся там, и гражданам Авиньона. В первом послании Карл VII подтверждал, что Авиньон как нельзя лучше подходит для проведения греко-латинского собора, обещал всячески содействовать этому и просил депутатов как можно скорее издать соответствующий декрет²⁸². Своих представителей в Базеле король призывал позаботиться о том, чтобы вместо Авиньона ни в коем случае не был выбран другой город²⁸³. Наконец, самим авиньонцам король также обещал пойти навстречу и скорректировать свои распоряжения о десятине в желательной для них форме²⁸⁴.

Успешно завершив дела, 26 апреля оба епископа вернулись в Авиньон²⁸⁵. Оставалось лишь дождаться, пока в Базеле примут декрет, официально провозглашающий этот город местом проведения вселенского собора, чтобы после этого потребовать от него остальной денежной суммы. Делать это раньше городские власти отказывались. 8 мая 1437 г. ожидаемый декрет, принятый накануне от имени большинства, был отправлен из Базеля в Авиньон. К нему было приложено обращение французской нации, в котором авиньонцев призывали всеми силами ускорить отправку кораблей в Константинополь и обещали громкую славу, которая ожидает их город, если это дело будет доведено до счастливого конца²⁸⁶. 15 мая декрет поступил в Авиньон. Но здесь его отказались признать, так как на нем отсутствовала печать (как известно, вопрос о том, какая из партий должна обладать печатью, решался в Базеле еще целую неделю после сессии)²⁸⁷. К тому же практически сразу стало известно и то, что другой частью собора принят свой декрет. И напрасно епископы убеждали, что последний, принятый меньшинством, законной силы не имеет. Авиньонцы остались непреклонны.

28 мая из Базеля явились два эмиссара, которые доставили декрет, на этот раз с печатью. Они же предупредили, что если в течение 12 дней с момента их прибытия оставшиеся деньги не будут выплачены, то все переговоры будут свернуты. Впрочем, авиньонцев с самого начала подобные предостережения не слишком тревожили. Между тем 30 мая из Италии прибыл человек, которого город, как оказалось, посылал туда, чтобы еще раз проверить мнение папы. Однако понтифик, как и прежде, отговаривал авиньонцев от их намерений, грозя штрафными санкциями²⁸⁸. Несмотря на это, состоявшееся 31 мая общее собрание граждан, на котором присутствовало до 700 глав семейств, высказалось за положительное решение по вопросу займа²⁸⁹. Возобладало мнение, что лучше потерять деньги, чем отказаться от начатого²⁹⁰. Но и после этого власти не торопились. 6 июня они высказали новые сомнения. Так, например, они заявили послам, что новая редакция королевского указа о наложении десятины на клир до сих пор ими не получена и, кроме того, что германская нация на Базельском соборе предложила прибегнуть к этому побору только в том случае, если доходы от индульгенций окажутся недостаточными²⁹¹. Но послы уже не могли удовлетворять все новые претензии, и 7 июня городской совет наконец подтвердил решение о выдаче денег. Вслед за этим едва не спутал все карты посол от короля Рене Анжуйского. Поскольку в это время он уже занимал неаполитанский престол, то открыто заявил, что является вассалом папы и намерен защищать его интересы. Так как авиньонцы собирались выделить деньги на проведение греко-латинского собора в своем городе, то поступали не только против папы, но и против нового короля Неаполя²⁹². С его стороны теперь сыпались угрозы. Однако Рене Анжуйский оказался не той политической фигурой, которая могла заставить их изменить свои планы. Хотя угрозы не ограничились только словами. Когда через пару дней на галерах прибыл капитан Никод, толпа каких-то провансальцев, скорее всего подданных анжуйского дома, попыталась преградить ему доступ к причалу. Город находился на грани беспорядков²⁹³. Вместо того чтобы выдать посольству последнюю сумму - как раз истекал последний срок, - властям пришлось наводить порядок. И только 12 июня 1437 г. деньги наконец были выплачены²⁹⁴.

Таким образом, хотя и с опозданием, Авиньон все же выполнил свои обязательства, что формально давало ему право принять в своих стенах вселенский собор. Этот проект стоил городу немалого напряжения сил. Чтобы изыскать деньги, пришлось прибегнуть к экстраординарным мерам. На всех граждан и домовладельцев был наложен специальный налог, который собирали в церковных приходах. Часть необходимой суммы была предоставлена внешними кредиторами²⁹⁵. Практически сразу после получения денег началась процедура погашения займа. С санкции Базельского собора специально назначенные сборщики производили взимание десятины с духовного сословия и продавали индульгенции, доходы от которых поступали в городскую казну. После событий 7 мая 1437 г., расколовших католическую церковь, многие клирики отказывались платить, в связи с чем в Базеле издали буллу, которая еще раз подтверждала законность десятины. В конце концов, по данным французского историка Лабанда, город все же сумел вернуть всю одолженную сумму²⁹⁶.

Базельское посольство выполнило первую часть своей миссии, затратив на это почти четыре месяца. Возможно, по этой причине пришлось отменить ранее назначенный визит к арагонскому королю Альфонсу V. Собор ограничился письменным посланием к монарху, которое было отправлено примерно в середине июля. Поведав королю о всей проделанной работе, касавшейся унии с греками, его просили обеспечить безопасное плавание посольству, а впоследствии и самим грекам, которые, как предполагалось, тем же путем должны были проследовать на Запад²⁹⁷. Предупреждая о возможных кознях соперников, депутаты писали: «Если будет Тебе известно о недоброжелателях, препятствующих нашему святому делу, которые намереваются сорвать прибытие греков либо каким-то образом расстроить их договор с собором насчет места, которое должно быть им для этого назначено, то пусть благоразумие Твое послужит на благо церкви, чтобы попытки такого рода не увенчались успехом (ибо уже немало разоблачено лиц, которые настолько враждебно относятся ко всему этому, что дошли до фальсификации писем и постановлений собора»²⁹⁸. Как видно, правителя Арагона в Базеле рассматривали как союзника и надеялись, что его представители, находящиеся там, впоследствии явятся к месту проведения униатского собора.

Сами послы еще несколько недель оставались в Авиньоне, поставив в известность о благополучном завершении дел Базельский собор и специально герцога Савойского²⁹⁹. Письмом от 27 июня они сообщали о своей миссии византийскому императору. Поведав о преодоленных ими трудностях, послы писали, что теперь с галерами и всем необходимым, как это предусмотрено договором, они постараются как можно скорее прибыть в Константинополь. «Именем Господа, - говорилось в этом послании, - дело которого движется нашими усилиями, просим Ваше Величество оказать снисхождение нашей медлительности и терпеливо дождаться нас, сохранив при этом верность договору, предусматривающему, что решение о выборе места под вселенский собор принимается в Базеле; согласно же этому решению собор для успешного заключения унии между нашими церквами должен состояться по ту сторону альпийской гряды - там, куда легко смогут добраться римский император (Сигизмунд. - Н. П.) и остальные короли и князья наций, находящихся за Альпами, с той целью, чтобы после заключения унии в помощь Вам и Вашим подданным был созван крестовый поход против нечестивых завоевателей Греции, который без участия вышеупомянутых наций не будет эффективным. Мы не сомневаемся, что если между Вами и этими нациями, по милости Всевышнего, состоится этот священный союз, то непременно вам будет оказана спасительная поддержка, чтобы общими силами мы могли сразиться во славу Христа и ради освобождения его народа»³⁰⁰.

Как видно уже из приведенного фрагмента, послание было весьма своеобразным. Хотя и не было ничего сказано о событиях, которые за это время успели посеять очередную смуту на Западе, из контекста можно было получить представление о том, что ситуация там далека от идеальной. Вновь проскальзывает мысль о противопоставлении Италии, с которой так тесно был связан сам папа, остальным нациям Европы. За приглашением приехать за Альпы скрывались политические игры, о которых авторы письма предпочли умолчать. Непосредственно перед отплытием епископы отправили это письмо с неким геральдом, посланником герцога Савойского³⁰¹. Как выяснится позднее, гонец не доплывет до места назначения, а будет перехвачен венецианцами.

29 июня 1437 г. посольство наконец выехало из Авиньона вместе с капитаном Никодом. Благодаря ему были подготовлены флот и корабельная команда. Через день пути делегация достигла Арля, где их ожидала одна из галер, а 7 июня прибыла в Ниццу³⁰². Путешествие начиналось непросто. Из состава экспедиции успел выбыть ее фактический руководитель, епископ Любека. Задержанный сначала императором Сигизмундом, который продолжал настаивать, чтобы местом созыва вселенского собора был Базель или Буда, посол затем вообще отказался от поездки под предлогом болезни³⁰³. Между тем остановка в Ницце, к огромному недовольству послов, растянулась на целый месяц. Понадобилось еще одно судно, чтобы свободно разместить команду наемников³⁰⁴. Задержка явилась поводом для конфликта между епископом Пармским и капитаном, которого он обвинил в недобросовестном исполнении своих обязанностей. Лишь 6 августа флот вышел из Ниццы и через два дня бросил якорь в генуэзском порту. Послы, возможно, надеялись на более теплый прием. Инструкции Базельского собора предписывали им вступить в контакт с властями города, чтобы те написали своим согражданам в Галату и просили бы их при необходимости оказать помощь Константинополю³⁰⁵. Однако генуэзцы допустили в город лишь несколько членов команды и самого капитана, тогда как с послами не пожелали говорить вовсе. Здесь от продолжения поездки отказался еще один член делегации, епископ Пармский. Поводом стал новый конфликт с капитаном, который не разрешил ему производить досмотр судов³⁰⁶. Таким образом, в посольстве от его первоначального состава осталось два человека - епископы Лозанны и Визеу, которым предстояло выполнить миссию до конца.

19 августа флот возобновил плавание, делая частые остановки в попутных гаванях. На этой почве, кстати, не раз возникали разногласия между послами и капитаном, от которого требовали ускорить движение. В первой декаде сентября корабли прошли Мессинский пролив, 28-го причалили к острову Хиос, еще через неделю миновали Тенедос и в первых числах октября вошли в Босфор. Только здесь и обнаружилось, какими неприятными последствиями для дипломатической миссии Базельского собора обернулась потеря времени. К моменту ее прибытия посольство папы уже находилось в Константинополе, опередив своих конкурентов на целый месяц.

То, что партия, которая отстаивала интересы папы, попытается переключить на него переговоры с Востоком, стало очевидно сразу после событий 7 мая 1437 г. Уже спустя две недели представители этой стороны покинули Базель и выехали в Болонью, где располагалась курия. Это были Николай Кузанский, а также епископы Диня (Франция) и Опорто (Португалия)³⁰⁷. Совместно с папой они должны были решить вопрос об экспедиции в Константинополь, изыскать для этого деньги, сформировать флот, навербовать 300 лучников, заготовить охранно-пропускные грамоты³⁰⁸ - все в соответствии с договором 1434 г. Но о том, насколько драматично складывалась ситуация, говорит последний пункт посольских инструкций: «Необходимо, чтобы наши представители поторопились с выездом и достигли Константинополя раньше, чем это сделают галеры из Авиньона...»³⁰⁹. Иными словами, гонка между двумя конкурирующими партиями теперь приобретала вполне буквальное значение.

В это же самое время и два византийских посла, Иоанн Дисипат и Мануил Тарханиот, которые до последнего часа наблюдали все происходящее в Базеле, направились к папе. 24 мая на заседании курии Дисипат выступил с речью. Общий смысл ее сводился к тому, что отныне право законного представительства на Базельском соборе осталось за той его частью, которая выступает за проведение вселенского собора в Италии, так как другая его часть без всяких оснований назначила для этой цели Авиньон и уже провалила все сроки, нарушив тем самым условия договора³¹⁰. 29 мая папа ратифицировал декрет меньшинства³¹¹. Началось формирование посольства. Надо заметить, что громадное содействие в этом оказала Венеция, откуда родом был и сам понтифик. В его распоряжение республика предоставила галеры, а капитаном флота был назначен племянник папы, венецианец Антоний Кондульмер³¹². Другой его родственник, Марк Кондульмер, был включен в состав дипломатической миссии. Обращает на себя внимание и следующий факт. Перед тем как вышеупомянутые представители из Базеля отправились к папе, у них уже имелась при себе охранно-пропускная грамота для греков, выданная Венецией. Причем ее надлежало использовать как шаблон для составления других подобных грамот, которые следовало получить от Флоренции, Равенны, Генуи, Римини и самого папы. Речь шла, таким образом, исключительно об итальянских городах, в которых могла остановиться или через которые могла проследовать византийская делегация³¹³. Правда, в июне 1437 г. папа обратился к императору Сигизмунду королям Франции, Англии, Португалии с просьбой о выдаче с их стороны таких грамот, но безуспешно³¹⁴.

В составе посольства три человека выступали от имени Базельского собора (как уже говорилось, это были Николай Кузанский с двумя епископами) и еще два участника представляли самого папу - Марк Кондульмер и уже хорошо известный Христофор Гаратони, который к тому времени являлся епископом Корона (опять же венецианской колонии на Пелопоннесе). В этом составе папа и презентовал посольство в письме византийскому императору Иоанну VIII от 15 мая 1437 г.³¹⁵ При этом в число первых трех лиц, представлявших собор, папа включил и Иоанна Рагузанского, заочно отнеся его к своим сторонникам, хотя едва ли мог сомневаться в обратном. Но Иоанн Рагузанский, как известно, находился в полном неведении относительно последних событий на Западе.

26 июля 1437 г. папская делегация на венецианских галерах вышла в море. 15 августа она достигла Крита. Здесь флот разделился. Одна из галер с большей частью посольства через четыре дня продолжила путь. Марк Кондульмер и Николай Кузанский задержались на несколько недель, чтобы собрать команду из трехсот лучников³¹⁶. Первая же группа 3 сентября достигла Константинополя. То, что дальше происходило в византийской столице, сами современники расценивали не иначе, как откровенный позор, которым покрыла себя латинская церковь перед лицом восточных христиан.

Два вышеупомянутых епископа из Базеля, Христофор Гаратони с сопровождавшими их лицами и византийский посол Иоанн Дисипат сошли на берег. Весть об их прибытии мгновенно разлетелась по городу. Иоанн Рагузанский одним из первых поспешил на встречу. Делегаты представились как от лица папы, так и от собора. Домимниканцу было конечно же приятно услышать, что между ними достигнуто согласие. Однако он обратил внимание на то, что верительные грамоты выписаны только от имени понтифика³¹⁷. На это ему ответили, что из-за спешки не все сделало по форме, поэтому письмо императору и патриарху тоже подписано одним лишь папой. Такого рода объяснения немало удивили посла, искушенного в формальных тонкостях дипломатии. Он начал было расспрашивать о галерах, которые, по слухам, должны были прийти из Авиньона. Делегаты ответили, что Авиньон не выполнил своих обязательств в отведенный для этого срок, не предоставил вовремя ни денег, ни кораблей и что вообще этот вариант в самом начале был опротестован византийским послом, поэтому теперь вселенский собор должен состояться в Италии. Иоанн Рагузанский поинтересовался, исходит ли новое назначение от всего собора, и если нет, то от большей или меньшей его части. Уклоняясь от прямого ответа, ему объяснили, что в этом деле имеет значение не численность, а правомочность той партии, которую представляет прибывшее посольство. Что же касается кораблей из Авиньона, то Иоанна заверили - ждать их бессмысленно. Доминиканцу ничего не оставалось, как поверить в искренность всего сказанного. Примерно так же обстояло дело на официальной аудиенции у императора. Послы старательно обошли вопрос о новом расколе в западной церкви.

Так продолжалось до тех пор, пока 4 октября не появилась авиньонская эскадра, над которой развевался флаг Базельского собора. Завидев ее, капитан папской флотилии Антоний Кондульмер призвал свою корабельную команду к оружию, чтобы не допустить конкурентов в гавань. То же самое он предложил сделать экипажу стоявшей на рейде флорентийской галеры. Когда ее владельцу сказали, что перед ними их общий враг, тот ответил, что их общим с Венецией врагом является миланский герцог, но никак не церковь. Кондульмер начал было убеждать его, что корабли и принадлежат Милану, однако флорентиец показал на штандарт церковного собора, после чего поспешил увести свое судно в Галату³¹⁸. Тем временем авиньонские галеры, предупрежденные об агрессивных намерениях соперников, остановились в шести милях от берега. Несколько греков, поднявшись на борт, попросили их не двигаться дальше. Капитан Никод ответил, что им некого бояться, что в случае нападения они способны защитить себя. Его уверенность подкреплялась тем, что из Галаты прибыли гонцы, предложившие от имени генуэзской колонии в качестве помощи один корабль и пятьсот лучников. Одним словом, конфликт грозил обернуться настоящим побоищем. Византийцы могли наблюдать поистине беспрецедентную картину: два посольства, которые должны были доставить их на вселенский собор, готовы были в буквальном смысле драться за это право прямо в константинопольской гавани. Чтобы не допустить столкновения, понадобилось вмешательство императора, который отправил приказ Антонию Кондульмеру немедленно разоружиться и пропустить новое посольство. Командир эскадры сослался на распоряжение папы уничтожить авиньонскую флотилию, где бы ее ни встретил³¹⁹. О существовании такого приказа пишут и участники базельской делегации, но исходил он, по их убеждению, не от папы, а от правительства Венеции³²⁰. Так скорее всего и было. В инструкциях понтифика нет и намека на возможность подобных действий. А на дерзкую реплику Кондульмера греки ответили, что в любом другом месте он может выполнять такие приказы, но на своей территории император никому не позволит устраивать войны³²¹. Компромисс наконец был достигнут. Базельское посольство, встретив особые почести со стороны населения Галаты, вошло в гавань и сошло на берег³²².

Нетрудно заметить, что в основе всех этих событий лежит политическое соперничество. Эскадра, посланная папой, находилась под явным патронажем венецианцев. Их традиционные соперники, генуэзцы из Галаты, по-видимому, хорошо понимали это, когда предлагали капитану Никоду свою помощь против них. Когда же предводитель папской флотилии Антоний Кондульмер в разговоре с флорентийским капитаном заметил, что прибывшие галеры принадлежат их общему врагу, герцогу Миланскому, то и в этом была доля истины. Последний был против проведения униатского собора во Флоренции и, следовательно, имел прямое отношение к базельскому посольству. Флорентиец же, скорее всего из частных интересов, не стал вмешиваться в конфликт, предпочтя найти убежище от венецианского кондотьера в той же Галате. Ее жители приветствовали базельскую эскадру, словно речь шла об их союзниках. Эти события в очередной раз продемонстрировали полное отсутствие собственно византийского контроля над морем.

Прибытие базельского посольства резко изменило ситуацию. Конкуренты встретились лицом к лицу прямо в Константинополе. Все то, что до сих пор делегаты с Запада скрывали от греков, теперь моментально предстало перед ними в самом неприглядном свете. Отныне бессмысленно было скрывать или преуменьшать тот факт, что папе и его сторонникам противостоит основная часть Базельского собора и что эти две партии так и не сумели прийти к общему решению. Византийцы были обескуражены всем произошедшим. То же самое испытал Иоанн Рагузанский, для которого раскрывшийся обман стал не менее сильным потрясением. Но если он немедленно отождествил себя с базельским посольством, то для византийцев выбор происходил не так легко. Ранее они требовали, чтобы на Западе, прежде чем созывать вселенский собор, собственными силами были решены внутренние разногласия. Теперь же им предстояло иметь дело с двумя разными делегациями, из которых одна исключала законность второй. Ситуация дошла до абсурда: стоял вопрос о том, на чьи галеры вообще следует садиться. Источники позволяют воссоздать атмосферу тяжких, мучительных раздумий, в которой принималось решение. Но и после этого сомнения не покидали греков на всем пути их следования на Запад.

5 октября, на следующий день после приезда, базельское посольство получило аудиенцию у императора в присутствии его брата Константина и группы сановников³²³. Епископы Лозанны и Визеу передали письма от Базельского собора. Капитан Никод одновременно выполнял функции посланника герцога Савойского, а его коллега Пьер де Фуа представлял французского короля. Оба передали послания от своих монархов³²⁴. Императору дали понять, что прибывшие прежде епископы вместе с Николаем Кузанским не являются законными послами Базельского собора, за которых себя выдают, а их верительные грамоты фальшивые. Надо сказать, что в сравнении с ними базельское посольство действительно выглядело гораздо более достойно. Оно предъявило императору его собственный хрисовул от 1434 г. и целый пакет документов, имевших отношение к переговорам всех предшествующих лет. Из них самым важным являлся декрет от 7 мая 1437 г., который предлагал грекам приехать в Базель, Авиньон или Савойю. В пику своим соперникам базельцы уверяли византийского монарха в том, что бессмысленно ехать во Флоренцию. Следуя инструкциям, дипломаты доказывали, что делегации трех главных наций Базельского собора проигнорируют конгресс в Италии³²⁵. С особым усердием приводился довод о том, что за Базельским собором стоят самые влиятельные политические фигуры Запада³²⁶. По свидетельству папского посла, базельцы предупреждали императора, что все светские князья, от которых были доставлены письма и грамоты, будут против него, если он не поедет в одно из предложенных ему мест. В этом случае они грозили лишить его самой возможности устроить вселенский собор. Зато в случае согласия помощь в борьбе с турками была обещана³²⁷. Зная о том, какое значение имела для греков позиция папы, базельцы показали императору папскую буллу от 1434 г., в которой понтифик ратифицировал декрет «Sicut pia mater». Она была представлена как доказательство того, что все постановления собора в отношении греков папа не имеет права отменять.

Однако бессмысленно было ссылаться на факты трехлетней давности, когда византийцы видели, что в настоящий момент мнения папы и собора разошлись окончательно. Поэтому послы предъявили императору документы, свидетельствующие о начатом в Базеле процессе против понтифика. К этому они добавили, что если греки поедут на папских галерах, то папа, возможно, будет смещен еще до их прибытия либо будет лишен права созывать вселенский собор в Италии³²⁸. О том, что имели место заявления подобного рода, сообщают папские дипломаты. По свидетельству одного из участников папской делегации, португальского клирика Родриго де Диего, базельцы якобы сказали грекам, что папой уже стал герцог Амадей Савойский, в родстве и дружбе с которым находились короли Франции и Кипра, герцоги Бургундский³²⁹ и Миланский. И все они якобы были готовы оказывать помощь в борьбе против турок³³⁰. Как известно, Базельский собор провозгласил герцога Савойского папой спустя несколько месяцев после того, как письмо вышеупомянутого автора было отправлено из Константинополя. Это может свидетельствовать о высокой степени его осведомленности. Не исключено, что в Базеле уже считали возможным такой вариант развития событий на тот случай, если бы греки огласились приехать в Авиньон, а папа Евгений IV отказался бы следовать за ними. То, что он отступил от договора с собором (булла от 1434 г.), могло быть использовано как повод для его смещения. 7 октября базельцы встретились с патриархом в храме Святой Софии. При этом присутствовали до 80 представителей от восточной церкви. На следующий день состоялась новая встреча с императором. Беседа на этот раз была закрытой и происходила за пределами города. Наряду с императором присутствовали деспот Константин и четыре советника. Некий генуэзец из Галаты, пришедший вместе с послами, по требованию греков должен был удалиться³³¹. Император начал разговор с замечания о том, что уже истекли сроки, в которые с Запада, согласно договору, должны были прислать галеры³³². Но основная его мысль состояла в том, что противоборствующие стороны должны сначала договориться между собой и выработать формулу компромисса³³³. Послы, в свою очередь, вообще отрицали наличие каких-либо разногласий, предложив императору все противоречия, если таковые обнаружатся, уладить на месте. Заканчивая разговор, император попросил собеседников подумать о способах компромисса с другой партией, пообещав со своей стороны также приложить к этому все усилия. Однако на следующий день базельцы потребовали однозначного ответа, отвергнув саму возможность какого-либо примирения. 15 октября византийцы сообщили им свой вариант решения, согласно которому император должен был выехать на собственной галере в сопровождении обеих латинских делегаций, высадиться в Италии, южнее Венеции, чтобы по прибытии на Запад продолжить попытки к примирению сторон³³⁴. Если бы базельский флот пришел первым, убеждали греки, то император поехал бы с ним, но так как прибыли два посольства одновременно, император хочет, чтобы они сопровождали его вместе. Однако заявленный пункт назначения все-таки был выгоден папскому, а не базельскому посольству. Какой бы корректной ни была формулировка, базельцы восприняли этот ответ как собственное поражение. Византийцы напрасно подчеркивали нейтральный характер своего решения и пытались доказать, что император одинаково лояльно относится к каждой из сторон³³⁵. Базельскому посольству предложено было даже совершить обратный путь вместе с императором на его собственной галере, а на базельских судах разместить часть восточной делегации, включая членов императорской фамилии³³⁶. Предложение было отвергнуто. Предчувствуя провал своей миссии, базельцы настояли на новой встрече с государем. Просьбу удовлетворили. Последняя беседа состоялась 17 октября³³⁷. Император Иоанн VIII еще раз подчеркнул, что если бы базельское посольство прибыло первым, то он с ним бы и отправился на Запад, но теперь хочет добиваться примирения между партиями и, если нужно, готов быть посредником. На это ему ответили, что договор греки подписывали только с собором, тогда как папа лишь утвердил его своей буллой. Капитан Никод попытался выяснить что-либо о судьбе пропавшего геральда, которого, по его мнению, венецианцы держали в порту Константинополя³³⁸. Император признал, что и сам он, когда узнал о гонце, был немало озабочен его поисками, однако его заверили, что задержанного геральда отправили в Венецию.

Ничего не дали и старания Иоанна Рагузанского, который все это время трудился в том же направлении, что и посольство из Базеля. Пытаясь убедить императора в том, что греки должны ехать в Базель, ибо только так якобы можно прекратить смуту в самой латинской церкви, доминиканец услышал предельно лаконичный ответ: quod scripsi, scripsi³³⁹. Вероятно, имелись в виду последние договоренности, которые императорские послы заключили с папой и которые исключали возможность обратного решения. Последней надеждой дипломата была беседа с патриархом. Но глава византийской церкви оказался более откровенным и в разговоре высказал внушенные ему подозрения относительно намерений Базельского собора использовать греков для того, чтобы разделаться с папой³⁴⁰. Это был главный аргумент против дальнейших переговоров.

С момента приезда базельского посольства прошло более двух недель. Хотя греки заявили, что поплывут в Италию, папские посланники, судя по всему, крайне нетерпимо стали относиться к самому факту присутствия конкурентов. В один из дней кто-то из греков предупредил базельцев об угрожающей им опасности и посоветовал покинуть город. И те под покровом ночи поспешили перебраться в Галату. То же сделал и Иоанн Рагузанский. Предосторожность оказалась не лишней. Ночью отряд лучников ворвался в жилище доминиканца, убив при этом слугу. На следующий день Марк Кондульмер потребовал от генуэзских властей Галаты выдать ему беглеца, но получил отказ, предлогом была его дипломатическая неприкосновенность. После этого инцидента базельцы уже не выходили из Галаты. Через посредников они потребовали от императора отдать им 8 тысяч дукатов на том основании, что он отказался ехать с ними и поэтому должен возместить все финансовые потери. Но император ответил, что именно их сторона нарушила договор - не уложилась в сроки, неправильно назначила место для вселенского собора и не смогла найти общий язык с папой. На этой недружелюбной ноте переговоры были прекращены. 2 ноября 1437 г. базельский флот взял обратный курс. Вместе с ним покидал Константинополь и Иоанн Рагузанский. Два года пребывания здесь окончились для него самым большим разочарованием: плодами его трудов теперь пользовались соперники.

На руках у посольства было письмо императора Базельскому собору³⁴¹. Автор сообщал о своем решении в ближайшем будущем отправиться на Запад (не называя при этом конкретного места) и в осторожной форме упрекнул депутатов в том, что они не во всех пунктах выполнили имевшийся между ними договор. Тон письма явно подчеркивал, что император по-прежнему считался с возможностью в ближайшем будущем продолжить переговоры. 25 ноября 1437 г. византийская делегация выехала на Запад.

В истории с латинскими посольствами политическая борьба вокруг унии с греками достигла своего пика. Благодаря деятельности обеих миссий эхо этой борьбы отозвалось в различных политических центрах Европы, пока ее нити не пересеклись в самом Константинополе, поставив греков перед трудноразрешимой проблемой выбора, к которому они оказались явно не готовы. Позиция византийского императора в сложившейся ситуации была последовательно ориентирована на поиск компромиссного варианта, который, однако, натолкнулся на глухую стену противоречий между противоборствующими латинскими партиями. Принятое византийцами решение отправиться в Италию стало важнейшим фактором успеха папы и стоявших за ним политических сил.

²⁵⁶См. сноску 22. Этой теме посвящено несколько работ, но ни одну из них нельзя назвать исчерпывающей - см.: Mugnier M. L'expedition du concile de Bale a Constantinople pour l'union de l'eglise Grecque a l'eglise Latine (1437-1438) // BHPh. 1892. Bd. 32. P. 335-350; Zlocisti J. Die Gesandtschaft des Basler Konzils nach Avignon und Konstantinopel (1437-1438). Halle, 1908 (в этой работе крайне недостаточно освещены события, связанные с пребыванием Базельского посольства в Константинополе); Соhn W. Die Basler Koncilsflotte des Jahres 1437 // Basler Zeitschrift fur Geschichte und Altertumskunde. 1913. Bd. 12. S. 16-52 (в работе рассматриваются преимущественно технические аспекты посольства, связанные с вопросами навигации).
²⁵⁷См. доклад французского епископа о посольстве в Константинополь, представленный им после возвращения к папе 1 марта 1438 г. в Ферраре: Relatio Petri episcopi Dignensis, redeuntis de Constantinopoli (1438 mart. 1 Ferrariae) // Cecconi, DLXVI- DLXXXVIII (далее - Rel. ep. Dign.).
²⁵⁸См.: Cohn W. Op. cit. S. 22-23.0 биографии Никода де Ментона см. S. 24-27.
²⁵⁹По проблеме авиньонского займа и связанных с этим финансовых отношений между Авиньоном и Базельским собором имеется специальное исследование - см.: Labande L.-H. Projet de translation du concile de Bale en Avignon pour la reunion des eglises grecque et latine // Annales de Societe d'etudes provencales. 1904. T. 1. P. 10-24, 39-54, 189-200.
²⁶⁰MC. II, 935. Краткую информацию о личности каждого из делегатов см.: Cohn W. Op. cit. S. 20-22.
²⁶¹Текст этого мандата со всеми инструкциями посольству см.: СВ. V, 185-205.
²⁶²СВ. V, 190 (см. сноску 261): Item quia aliunde succursum, iuvamen et auxilium ipsi Graeci hodiernis temporis... non poterunt habere, quam a nationibus Gallicana, Germanica et Yspanica...; Ibid. S. 197: ...hodie natio Italica est guerris et tribulationibus submissa... hodie autem nec in Gailis nisi modicum, in Germaniis et Ispaniis nichil est quoad guerras et tribulationes...
²⁶³Ibid, 187 (см. сноску 261): ...omnia commoda et utilitates ipsarum civitatum enarando ad longum notificando vicinitatem principum regis Francie, Cicilie, Ispanie et Aragonum... a quibus omnibus succursum et iuvamen in eventum? quo ipsi Graeci indigerent possent et in pecuniis et gentibus habere.
²⁶⁴МС. II, 940.
²⁶⁵СВ. V, 189 (см. сноску 261); Zlocisti J. Op. cit. S. 7.
²⁶⁶Rel. amb., 277.
²⁶⁷Ibid. 278.
²⁶⁸Ibid. 282.
²⁶⁹См.: Rel. amb., 282-284; Zlocisti J. Op. cit. S. 9.
²⁷⁰Ibid. 285.
²⁷¹Ibid. 286.
²⁷²Ibid. 289.
²⁷³Rel. amb., 292.
²⁷⁴Ibid. 287-288.
²⁷⁵ Ibid. 294.
²⁷⁶Karolus VII. Epistola ad civitatem Avinionem (1437, apr. 5 Montpellier) // CB. V, 215: Scitis namquc, quod dilatio vestra causa posset omnimodam huiusmodi tam magni et inacstimabilis boni rupturam, quod cederet in vestrum onus maximum ac depressionem et detrimentum honoris ecclesiae Gallicanae.
²⁷⁷Brief der Bischofsgesandtschaft des Basler Konzils an Konig Karl von Frankreich // CB. V, 216: Pro illa optima vestrae regalis serenitatis promotione negotiorum sacri concilii apud cives Avinionenses tarn per litteras quarn per nuntios vestros laudabiliter facta, cuius vigore haec negotia arbitramur promota efficaciter extitisse, referimus eidem serenitati vestrae si non condignas, tamen possibiles gratiarum actiones.
²⁷⁸См. письмо архиепископа Крита из Монпелье епископу Тарента в Базель от 31 мая 1437 г.: СВ. I, 456.
²⁷⁹Rel. amb., 290.
²⁸⁰Ibid. 291. Возможно, собор уже предвидел дефицит профессиональных теологов в случае разрыва с папой.
²⁸¹Ibid. 293.
²⁸²Karolus VII. Epislola ad concilium Basiliensem (1437 apr. 24 Montpellier) // CB. V, 223- 224: Est enim locum ille Avinionensis ad hoc aptus et habilis... interponemus favores et auxilia oportuna dabimus eandenque conditionem sacrosanctam fovere, protegere et conservare... Rogamus igitur... super electione praedicta decretum vest rum irrevocable conficere el publicare incunctanter velitis.
²⁸³CB. V, 233, anm. 1.
²⁸⁴Karolus VII. Epistola ad civitatem Avinionem (1437 apr. Montpellier) // CB. V, 225: Laquelle lettre du diziersme avons voluntiers et de bon cuer fait reformer en bonne et souffisante forme.
²⁸⁵Rel. amb., 291.
²⁸⁶Epistola nationis Gallicanae ad civitatem Avinionem (1437 maii 8 Basileae) // CB. V, 234-236.
²⁸⁷Rel. amb., 294: ...non erat eis satisfactum, cum non esset sub plumbo.
²⁸⁸СВ. I, 457 (см. сноску 278): Cum enim pridie reversus tuerit quidem magister in theologia ordinis praedicatorum, quem cives ad dominum noster transmiserant ad excusandum... relatione sua hic facta realiter dixit, dominum nostrum dixisse... ut desisterent ab huiusmodi prosecutione, alias taliter sua sanctitas provideret, quod esset memoria usque ad tertiam eorum generationem.
²⁸⁹См.: Rel. amb., 297; Labande L.-H. Op. cit. P. 40.
²⁹⁰CB. I, 457 (см. сноску 278): ...dicunt potius vellent pecuniam istam perdere, quam desistere ab inceptis...
²⁹¹Rel. amb., 299.
²⁹²CB. I, 457 (см. сноску 278); Rel. amb., 301: ...qua a domino nostro papae tenebatur in feudum regimen suum Ceciliae, ipse dominus praefato domino nostro papae obligatus erat eumque sustinere et defendere debebat...
²⁹³Rel. amb. 301.
²⁹⁴Ibid. 303.
²⁹⁵См.: Labande L.-H. Op. cit. P. 42-43.
²⁹⁶См.: Ibid. S. 48-50. По мнению Лабанда, основным мотивом, побуждавшим авиньонцев изо всех сил стремиться разместить у себя униатский собор, было именно желание вернуть своему городу былой статус, утраченный после того, как он перестал быть резиденцией папы.
²⁹⁷Brief des Easier Konzils an den Konig von Aragon Alfons V // CB. V, 244-245: Potest autem serenitas tua, rex inclite, felici prosecutioni rerum istarum maximam praestare opem cum te terra et mare potentem effecerit divina miseratio et praesertim in eis regionibus, per quas nostri ad Graeciam incedunt oratores et per quas imperator Romeorum cum suis transiturus est.
²⁹⁸Ibid: Et, si quos huius sanctissimi negotii impeditores conoveris, qui Graecorum ipsorum adventum retardare aut perturbare quaererent vel conventionem eorum cum hac sancta sinodo in altero iocorum, ut praemittitur, electorum habendam quomodolibet impedire - multos enim tales deprehendimus, qui huic rei tanto adversati sunt, ut usque ad falsandas litteras et bullas sacri concilii sunt aducti, - det operam tua providentia in subsidium sanctae matris ecclesiae, ut talium conatus minime praevaleant...
²⁹⁹Brief der Bischofsgesandtschaft des Basler Konzils an Herzog Amadeus von Savogen (1437 iun. 19 Avignon) // CB. V, 239.
³⁰⁰Brief der Bischofsgesandtschaft des Basler Konzils an den byzantinischen Kaiser (1437, 27 iun. Avignon) // CB. V, 240: ...exhortamur in Christo, cuius res agitur, eandem vestram serenitatem, ut moram nostram dignemini benigniter tollerare et nos pacienter expectare el in proposito sanctissimo compactatorum huiusmodi firmiter permanere et amplecti conclusionem electionis loci etc. per ipsum sacrum concilium factam, ita quod pro orientalis et occidentalis ecclesiarum unione felici perficienda ycumenicum concilium citra montes celebretur, ubi longe facilius quam alibi gloriosissimus dominus Romanorum imperator ceterique domini reges et principes nationum citramontanarum convenire valeant ad instituendum et ordinandum huiusmodi unione completa salutari contra infideles Graeciae invasores ad vestram et omnium subditorum vestrorum consolationem passagium generale, quod praeter earundem nationum potentatumet succursum fieri posse non ambigitur. Et nec dubitamus, quod, si beata illia unio per gratiam altissimi, veluti speramus, hiis diebus citra montanes valeat consumari inter eandem vestram serenitatem et nationes antedictas, mutuo auxilia oportuna ferentur et efficacia invicem iuvamina iugiter militabunt runctione gratissimorum federum caritatis et amoris ad honorem et gloriam nominis Christi ac erus populi plurimam consolationem.
³⁰¹СВ. V, 241 (см. предыдущую сноску).
³⁰²См.: Cohn W. Op. cit. S. 27-28.
³⁰³См. по этому поводу комментарии Г. Бекмана: СВ. V, ХХII-ХХIII.
³⁰⁴См.: Cohn W. Op. cit. S. 28-29. He совсем понятно, какова была численность этой команды, если она вообще была. Во всяком случае в Константинополь базельское посольство приехало без трехсот лучников, которые были предусмотрены договором.
³⁰⁵Из инструкций Базельского собора своим послам в Константинополь -СВ. V, 196: Item in Ianua visitabitis ducem et communitatem et tradetis litteras nostras causam vestri recessus notificando ac exhortando eosdem, ut velint scribere dare succursum, concilium, auxilrum et favorem possibiles civitati Constantinopolitanae...
³⁰⁶Cohn W. Op. cit. 32.
³⁰⁷См.: Leidl A. Die Einheit der Kirchen... S. 48.
³⁰⁸См. инструкции этому посольству, сформулированные в Базеле руководителями партии меньшинства: СВ. I, 461-463.
³⁰⁹См.: Ibid: Necessarium est, quod isti oratores nostri sine mora expediantur, ad hoc applicent cicius Constantinopolim, quam galeae de Avinione...
³¹⁰Cecconi, CCCXXXIII-CCCXXXVII.
³¹¹См. текст буллы: ЕР. I, 67-68.
³¹²См. папскую грамоту о его назначении: Ibid. 76-77.
³¹³СВ. I, 462 (см. сноску 308): Portabitis vobiscum salvumconductum Venetorum. Item cum eritis Bononiae... quod habebitis salvumconductum Florentinorum in simili forma, sicut est ille Venetorum... Item quia transituri sunt per aliquas terras ecclesiae, portabitis salvumconductum domini nostri papae in ea forma, sicut est salvusconductus Venetorum. Item salvumconductum domini civitatis Ravennatis et civitatis Arimmensis... Facite ergo, quod... procurarent etiam salvumconductum Januensium...
³¹⁴ЕР. I ,69-71.
³¹⁵Ibid. 81-82.
³¹⁶Relatio eр. Dign., DLXVIII-DLXIX.
³¹⁷Joh. Rag. Relatio, DVII.
³¹⁸Ibid. DXII.
³¹⁹Syropulos III, 12.
³²⁰Rel. amb., 311: Interim autem a fide dignis perceperant capitaneum ipsarum galeamm venetorum publice dixisse habere in mandatis a Communitate sua, ubicumque galeas sacri Concilii invemret, illas, si posset invadere.
³²¹Syropulos III, 14.
³²²Rel. amb., 312.
³²³Rel.amb., 312-313.
³²⁴См. перечень документов, находившихся в распоряжении базельского посольства: СВ. V, 357-362.
³²⁵Rel. amb., 314: ...quoniam illuc ire non esset aliud nisi vacuus et sine fructu redire, quoniam illuc nunquam accederent nationes Germanica, Ispanica, Gailicana nec etiamtota Italia...
³²⁶Ibid. 315: ...quamplurimi reges et principes hanc rem effectui mancipari cuperent.
³²⁷Rel. ep. Dign., DLXXVII.
³²⁸Rel. ер. Dign., DLXXVII: Preterea ostenderunt sibi litteram monitorii facti contra dominum nostrum, subiungentes quod, si in galeis papae venirent, frustraretur intento suo, quoniam Papa vel esset depositus antequam veniret, vel non haberet potestatem dandi sibi ycumenicum Concilium in Italia.
³²⁹Герцог Бургундии Филипп Красивый в это время еще колебался между Базельским собором и курией. Его позиция определилась к концу осени 1438 г.: герцог стал союзником папы и отправил посольство в Феррару - см.: Helmrath J. Die lateinischen Teilnehmer des Konzils von Ferrara/Florenz // AHC. 1990. Bd. 22. S. 177; Meuthen E. Eugen IV, Ferrara-Florenz und der lateinische Westen // Ibid. S. 227; см. также: Tonssaint J. Les Relations diplomatiques de Philippe le Bon avec le concile de Bale (1431-1449). Louvain, 1942.
³³⁰Из письма одного из участников папского посольства на Запад - см.: Hofmann G. Rodrigo de Diego, Dekan von Braga // OCHP. 1943. Vol. 9. P. 183: Item, quod dux Sabaudiae erat Papa; qui quidem dux habebat magnam consaguinitatem cum rege Franciae et duce Burgundiae et duce Mediolani et rege Ciprii et omnes istii erunt cum eo. Et quod habebat unam filiam et dederat eis in mandatis eam tradere fratri imperatoris in uxorem, qui etiam est viduus. Quiquidem domini supradictierant potentissimi et eum contra Turcos...
³³¹Rel. amb., 318.
³³²Кроме того, базельцы скорее всего не выполнили еще одно условие: в Константинополь не были доставлены триста лучников. Известно, что упрек в связи с этим высказал патриарх в разговоре с Иоанном Рагузанским. Тот, в свою очередь, руководствуясь какими-то собственным сведениями, обещал прибытие в ближайшем будущем еще одного судна с двумя сотнями стрелков - см: Joh. Rag. Relatio, DXIX. Однако нет никаких оснований верить этому. Капитан Hикод нанял какое-то количество лучников уже вскоре после своего назначения. Но весной 1437 г., когда эскадра находилась в Ницце в изнурительном ожидании конца переговоров между Базельским собором и Авиньоном, почти все наемники успели разбежаться - см.: Mugnier M. Op. cit. P. 340. Когда же Авиньон выполнил свои денежные обязательства, то времени на вербовку новой команды, по всей видимости, уже просто не было.
³³³Rel. amb., 319: Cupiebat enim, ut aiebat, hanc rem cum. pace et sine scandalo fieri et, quia hoc erat communae et non particularae negotium, oportebat considerare modum, per quem pacificarentur.
³³⁴Rel. amb., 329.
³³⁵Ibid. 328: ...Dominus imperator unam partem taiem et tandem reputabat sicut aliam...
³³⁶Ibid. 329: ...dixerunt deputati, quod dominus imperator tractavit cum concilio et papa et per hoc obligalatur exire... quod nos in ipsa sua galea ad praedictum locum navigaremus et ipse... poneret etiam multos orientales ex sua et patriarchae familia et comitiva super galeas nostras...
³³⁷Ibid. 331.
³³⁸См. сноску 301.
³³⁹Joh. Rag. Relatio, DXIII.
³⁴⁰Это заявление патриарха Иоанн Рагузанский воспроизводит в своем отчете - см.: Ibid. DXVI.
³⁴¹Johannes VIII Palaeologus. Epistola synodalibus Basiliensibus (25 oct. 1437 Constantinopoli) // Cecconi, CCCCXLV-CCCCXLVI.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3527

загрузка...

Другие книги по данной тематике