Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Мариан Белицкий.   Шумеры. Забытый мир

Судьба человека

Говоря о предназначении человека, неизбежно хочется спросить: кто определял судьбы людей? Ответить на этот вопрос, как и на многие другие вопросы, связанные с религиозными верованиями шумеров, чрезвычайно трудно (мы уже говорили об этом, рассказывая о шумерских богах), тем более что мифология этого народа пока ещё недостаточно хорошо изучена и многие выводы получены путём умозаключений, а не на основе анализа письменных источников. Одно ясно: у шумерских богов, в особенности у верховных, было слишком много обязанностей, чтобы они могли ещё заниматься судьбами отдельных людей. Каждый человек имел своего бога–покровителя, который являлся посредником между ним и главными богами. Сохранялась, если можно так выразиться, «служебная иерархия». Не каждый человек мог обратиться непосредственно к таким богам, как Ан, Энлиль, Энки, Инанна, Уту, Нанше. Такую возможность имели только правители, цари–жрецы и, вероятно, высшие чиновники. Выслушав просьбу своего подопечного, бог–покровитель передавал её богу, в чью компетенцию входило разрешение того или иного вопроса. Но и боги–покровители не могли изменить того, что было предначертано человеку. После долгих споров историки и лингвисты пришли к мнению: судьбу человека определяли не сами боги. Судьба, точнее, сущность или нечто «детерминирующее предначертание» у шумеров называли «намтар»; так же звучало имя демона смерти — Намтар. Возможно, это он, как в греческой мифологии мойры, выносил решение о смерти человека, которого не могли отменить даже боги.

Мы не случайно прибегли к сопоставлению с греческой мифологией. Мифология и верования шумеров очень часто вызывают подобные ассоциации. Разнообразными и сложными путями проникали религиозные концепции и даже обряды из Ура, Урука и Лагаша в Афины, Фивы и Спарту. Прототипом культа Адониса — Венеры является культ Думузи — Инанны. Греческие Аид, Цербер, Стикс напоминают шумерские Кур, Нети, подземную реку. Нарисованная шумерами картина мира, по–видимому, оказала влияние на формирование представлений древних греков. Всё это свидетельствует о законченности и убедительности воззрений шумеров, которые через много столетий проникли к другим народам, обогатив их верования и этические каноны. То же относится и к шумерской литературе. Но к этому мы ещё вернёмся.

Среди шумерских притч есть несколько произведений, в которых речь идёт о Намтаре, демоне смерти, или о намтар, предопределении. Эдмунд Гордон перевёл и интерпретировал эти притчи, считая их группой самостоятельных изречений. Иное мнение по этому вопросу высказал Торкильд Якобсен. Он отнёсся к этим притчам как к единому целому и, исходя из этого, перевёл и интерпретировал их как одну притчу, названную им «Бедняк и его судьба». Интерпретация Якобсена оказалась чрезвычайно интересной, тем более что она дала возможность глубже проникнуть в фаталистическую концепцию судьбы и лучше понять представление шумеров о предназначении как о высшей и неотвратимой силе. Текст притчи не вполне ясен, вокруг него ведутся лингвистические споры, но познакомиться с переводом этого необычайно ценного документа, бросающего свет на религиозные воззрения шумеров и многие другие вопросы, безусловно, стоит:

Что определило мою судьбу, скажу — [хотя] только
презрительными словами;
Ту [которая сказала их], я заставлю появиться —
[хотя] только там, где может пребывать дух;
Что определило мою судьбу, скажу соседке:
Это она [моя мать] подставила меня под [действие]
презрительных слов;
На зародыш [человека] смотрела, в который [таким образом]
проникла моя судьба;
В несчастный день я был рождён;
Что определило мою судьбу, она сказала: она отказалась быть моей матерью!
Познание…
Соседка, которая вошла в дом, чтобы [помочь] моей матери,
Она перенесла меня в жизнь, умастила меня.
Как говорится, я человек, который стал подкидышем
ещё до того, как была определена его судьба;
«Я опытный казначей, позволь тебе служить», —
сказала она мне. Как говорится, я человек, который стал рабом (?)
ещё до того, как была определена его судьба;
«Я опытна в денежных и имущественных делах,
позволь мне тебе служить», — сказала она мне.
Судьба — это зверь, всегда готовый укусить.
Как грязная одежда, она прилипает [говоря]:
«Кто бы ни был мой господин, пусть знает:
Судьба подобна той одежде [что на него надета],
пеленает плотно среди пустыни. Судьба — это [также] бешеный вихрь,
несущийся над страной. Судьба — это пёс, следующий за ним по пятам.

Трудный, усложнённый текст, да и интерпретация, предложенная Якобсеном, далеко не однозначны. Прежде всего обращают на себя внимание страх и ненависть по отношению к предопределению, хотя страх перед божеством (как–никак Намтар — один из богов «страны, откуда нет возврата») не мешает употреблять «презрительные слова»: судьба сравнивается с псом, с грязной одеждой. Против судьбы нельзя бунтовать, но бранить её и осыпать проклятиями можно. Никакого сравнения с жалобами безвинного страдальца в притче об «Иове»! Там — смирение, покорность, здесь — проклятия, почти богохульство. Эпитеты и сравнения в этой поэме напоминают те, которые использовались по адресу злых демонов. Это и неудивительно: Намтар считался демоном, притом одним из самых жестоких, ведь он нёс смерть.

После этого отступления, необходимого для понимания истоков шумерских представлений о потустороннем мире, вернёмся к верованиям и обычаям, связанным со смертью.

Мы сопровождали богиню Инанну в её путешествии в царство мёртвых, столкнулись с безжалостными законами «страны, откуда нет возврата». Миф об Инанне и трагедия верного Энкиду помогли нам представить себе атмосферу преисподней и удостовериться, что впитанный с молоком матери страх оказаться в Куре был вполне естествен и понятен.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Самюэль Крамер.
Шумеры. Первая цивилизация на Земле

Пьер Монте.
Эпоха Рамсесов. Быт, религия, культура

Сирил Альдред.
Египтяне. Великие строители пирамид

Всеволод Авдиев.
Военная история Древнего Египта. Том 1
e-mail: historylib@yandex.ru