Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Льюис Кори.   Морганы. Династия крупнейших олигархов

Глава 14. Финансисты: старые и новые

   – Но когда вам придется превратиться в куколку, а потом в бабочку, вам это тоже покажется странным.

   – Нисколько, – сказала Гусеница.

Алиса в Стране чудес


   В течение десятилетия с 1879 по 1889 год банкирский дом Морганов продолжал консолидировать свою финансовую мощь и создавать ведомственный механизм контроля за инвестиционными ресурсами и бурно развивающейся промышленностью.

   Финансовое могущество Морганов проявилось во время паники 1884 года, когда для восстановления доверия народа потребовалось их вмешательство. С самого начала паника, сопровождавшаяся депрессией в сфере торговли и промышленности, огромной безработицей и нехваткой денег, привела к крушению рынка акций и многих банков. В разгар паники Сайрус У. Филд (первый энтузиаст прокладки трансатлантического кабеля связи) направил телеграмму Джуниусу Моргану, настаивая на том, чтобы его банкирский дом предпринял шаги для восстановления доверия к рынку акций: «Многие наши бизнесмены, похоже, совсем потеряли голову. Нам нужен сильный и хладнокровный лидер. Если вы создадите в Лондоне синдикат для покупки через «Дрексел, Морган и К°» хороших ценных бумаг на нашем рынке, уверен, вы заработаете много денег и в то же время полностью измените отношение к нему».

   Хитрый старый Джуниус Морган уже провел крупные и весьма выгодные сделки по покупке ценных бумаг, которые, по его мнению, были полезны для рынка акций, но не считал создание синдиката «желательным» или «необходимым». Ситуация тому не способствовала, а рынок ценных бумаг развивался самостоятельно. Тем не менее предложение Филда отражало настроение финансового сообщества и признание им ведущей роли Морганов, которая проявилась в действиях их дома во время других падений рынка акций, особенно в 1907 и 1929 годах.

   В 1889 году финансовая мощь Морганов проявилась другим, более характерным образом. Дж. П. Морган добился контроля над многими важными железными дорогами и объединил их финансовые возможности и потенциал довольно необычным тогда для американских финансов способом. Контроль над железной дорогой «Нозерн Пасифик» со стороны «Джей Кук и К°» представлял собой отдельно взятое спекулятивное предприятие, мало отличавшееся от других аналогичных схем, за исключением того, что Кук был банкиром, а Гулд и Вандербилт – главным образом предпринимателями, манипулировавшими железными дорогами. В противоположность этому, железнодорожная империя Моргана явилась прямым результатом развития финансов, которые обретали все новые и новые формы и функции. В 1889 году дом Морганов созвал совещание президентов железных дорог, на котором председательствовал сам Морган, выдвинувший им ультиматум. «Банкиры одержали верх, а президенты сдались», – комментировала это событие «Нью-Йорк таймс». С этого момента «морганизация», контроль финансов над промышленностью и соответственно централизация промышленности и финансов стали приобретать конкретные формы.

   В 1879 году банкирский дом Морганов представлял собой в основном финансовое предприятие старого стиля, занимавшееся обменом иностранной валюты, размещением американских ценных бумаг в Европе, объединением разрозненного капитала бесчисленных инвесторов путем продажи акций и облигаций, а также участием в правительственном финансировании. В 1889 году дом Морганов все еще занимался такими делами, но, помимо этого, он теперь принимал непосредственное участие в кооперативных сделках, объединяя, консолидируя, централизуя, навязывая промышленности волю финансов через посредство своего ведомственного контроля за инвестиционными ресурсами и самой корпоративной промышленностью.

   Империю, которую Дж. Пирпонт Морган построил на основе американской промышленности, часто интерпретируют с точки зрения его личности. И действительно, его жесткий характер лидера, подстегиваемый неутолимым стремлением к власти, не мог удовлетвориться традиционной функцией инвестиционного банкира, посредника между корпоративным предприятием и инвестором. Он хотел контролировать это корпоративное производство. Вместе с тем форму, в которой выражалось стремление Моргана к власти, и методы ее достижения определяли силы более существенные, чем его личность, – это целый комплекс новых финансовых и промышленных отношений, классовых сил и классовой борьбы, революционной трансформации американской экономической жизни.

   По обстоятельствам и своим склонностям Морган был банкиром, консервативным банкиром, и его консерватизм проявлялся в финансовой, политической и социальной сферах. Джей Кук был инициатором прокладки железных дорог через неосвоенные территории, другие создавали промышленность на пустом месте, но все это не подходило Моргану. Этот здравомыслящий, консервативный банкир консолидировал предприятия, но никогда не создавал их с нуля. И все же Морган олицетворяет революцию, которая превратила этого финансиста из агента промышленности в ее хозяина.

   Правильное и консервативное банковское дело – это учет всех практических фактов, задействованных в данной сфере бизнеса. Когда меняется бизнес, должно меняться и банковское дело, иначе оно оторвется от жизни. Изменить здесь, приспособить там, не выходя за рамки сиюминутных потребностей и прибылей, – именно таким постоянно расширяющимся путем морганизация оттачивала свои методы. Почти всегда Моргана занимали первоочередные задачи, а не отдаленные цели. При этом он учитывал все сильные и слабые стороны людей. Концентрируя свое внимание на этих первоочередных задачах, определяемых динамикой развития и проблемами американского бизнеса, Морган прозаично, мощно и неукротимо, учитывая все требования экономики, продвигался вперед к морганизации промышленности с помощью новых финансовых методов и учреждений, навязывая промышленности свой контроль и интегрируя промышленность и финансы.

   До Гражданской войны раздробленной промышленностью управляли главным образом отдельные люди или партнерства. Непосредственно заинтересованные в производстве люди сколачивали капитал, обычно небольшой, и, как правило, участвовали как во владении собственностью, так и в управлении ею. Функции банков оставались почти исключительно коммерческими и сводились к финансированию торговых сделок с промышленными товарами. Капиталист-торговец был главным предпринимателем. По мере развития промышленности капиталист-промышленник превзошел по своему значению капиталиста-торговца. Но, хотя изначально корпорации организовали капиталисты-промышленники, впоследствии эти объединения приобрели такие большие размеры и потребовали такого огромного капитала, что капиталисту-промышленнику пришлось отойти на второй план или стать зависимым от акционеров и финансистов. По мере консолидации и объединения корпоративной промышленности, которая становилась все масштабнее, финансовый капиталист занял ведущее место в этом бизнесе.

   Такие перемены породили целую систему сложных финансовых взаимоотношений и учреждений, умножали число банков и изменяли их функции, создавали другие финансовые учреждения и формировали новый тип финансиста. Эти перемены наметились еще в преддверии Гражданской войны и полностью оформились в период 1870—1900-х годов.

   Там, где коммерческие банки (что отражено в их названии) изначально просто предоставляли деньги для финансирования передвижения товаров от производителя к потребителю, теперь снабжали деньгами сами товаропроизводящие промышленные корпорации, предоставляя им займы для создания рабочего капитала и покупая их корпоративные облигации. Более того, эти банки взяли на себя функции инвестиционных домов, выдавая займы под новые эмиссии ценных бумаг, предназначенных для распространения среди инвестирующего населения, а зачастую и непосредственно участвовали в продвижении товаров. Таким образом, банки совместили свои прежние коммерческие функции с общими инвестиционными операциями.

   Финансовые перемены, вызванные корпоративным производством, привели к созданию трастовых компаний. Объединяя коммерческую деятельность и прямое банковское инвестирование любых видов, эти компании действовали как фискальные агенты корпораций, регистрируя и обеспечивая хранение ценных бумаг, выполняя роль депозитариев по соглашениям о реорганизации, и различными другими способами обслуживали корпоративную промышленность. После 1880 года их развитие шло параллельно и интенсивно.

   Поскольку размеры и ресурсы страховых компаний также росли, они стали важным фактором в финансировании корпоративного бизнеса и представляли собой огромные источники инвестиционного капитала.

   Все эти изменения привели к расширению функций и возможностей инвестиционных банков. До Гражданской войны инвестиционные дома главным образом участвовали в привлечении иностранного капитала, как в случае с «Пибоди и К°», а также в финансировании строительства каналов, железных дорог и других крупных предприятий. Когда же корпоративное производство заняло доминирующее место в бизнесе, инвестиционное банковское дело приобрело еще большее значение. Концентрация промышленности требовала дополнительных капиталов, которые генерировались банками и инвестиционными домами, а затем отдавались в пользование крупным предприятиям.

   Увеличение числа акционеров разделило функции корпоративного владения и управления. По мере роста корпораций акционеры оттеснялись от функционального участия в управлении промышленностью, помимо самого изначального акта инвестирования, и попросту получали прибыль от своих ценных бумаг. Трастовая компания, являвшаяся доверенным лицом отдельных людей и объединений, выполнявшая функции инвестиционного эксперта для инвесторов и принявшая на себя всю ответственность за инвестиции, обозначила отделение корпоративной собственности от управления ею, и теперь инвестор даже не выбирал объекты своих инвестиций. Этот растущий класс не принимающих участия в управлении инвесторов предоставил основное количество капитала, необходимого для корпоративного производства (там, где этот капитал не был обеспечен путем реинвестиции прибылей).

   Одним из первых результатов такого разделения собственности и управления стал приход к руководству пиратов, которые манипулировали собственностью разобщенных акционеров и просто разворовывали ее. Надувательство конкурентов еще больше осложнило ситуацию. Корпоративные предприятия начали объединяться, чтобы усилить свою конкурентоспособность, одновременно расширяя возможности пиратов заниматься грабежом. Такое пиратство и яростная конкуренция препятствовали ведению бизнеса, понижали общий уровень доходов и нарушали сложные взаимоотношения корпоративного бизнеса. Отсюда и возникла необходимость стабилизации{7}.

   Концентрация и объединение промышленности принесли значительную стабилизацию, но затем возникла проблема стабилизации среди самих объединений, неограниченная конкуренция которых была еще более ужасающей, чем среди мелких предприятий. Разделение собственности и управления, позволявшее пиратам воровать, теперь предоставило возможность банкирам вмешиваться в дела предприятий и узурпировать контроль над ними. Хотя финансисты часто использовали методы пиратов, сами финансы представляли собой стабилизирующую силу, демонстрирующую конструктивные аспекты нового экономического порядка. Банки, особенно инвестиционные, которые раньше почти исключительно выполняли роль посредников между корпорациями и инвесторами, продавая ценные бумаги, теперь стали активно участвовать в управлении корпорациями, определяя состав персонала и, в значительной степени, политику советов директоров, стали координировать общность интересов и сотрудничество среди объединений, а также осуществлять финансовый контроль корпоративного бизнеса.

   Концентрацию финансов сопровождала концентрация промышленности. Более крупные промышленные объединения нуждались в более крупных банковских объединениях. Банки накапливали большие ресурсы, консолидировались и объединялись. Инвестиционные банкиры стали контролировать банки и другие финансовые учреждения, а также их инвестиционные ресурсы, объединив управление источниками денег и корпоративными пользователями этих денег, проводя, таким образом, централизацию промышленности и финансов. Из такого сплава функций и учреждений возникла мощь финансистов нового стиля и, в частности, банкирского дома Морганов.

   Это тесное переплетение промышленности и финансов составляло фундаментальный аспект морганизации – проникновения финансов в промышленность и руководства ею. Но был и другой, не менее важный аспект. Сложная структура современной промышленности требовала централизации, в определенной мере унифицированного регулирования и контроля экономической жизни. Яростная, ничем не ограниченная конкуренция только дезорганизовывала и деморализовала. Корпоративные объединения привносили сравнительное единство в свои конкретные отрасли, но зачастую сталкивались друг с другом. Морганизация же вела к общности интересов корпораций и их хозяев, превращалась в силу, противостоящую самым худшим пиратским методам и уловкам бизнеса, порожденным экономикой Гражданской войны. Это являлось только частью более острой проблемы контроля и регулирования, решением которой общество в лице его правительства отказывалось заниматься и за которую взялись инвестиционные банкиры, используя метод морганизации.

   Из всех инвестиционных банкиров Дж. Пирпонт Морган наиболее четко представлял себе значение этих новых свершений и действовал активнее с учетом сложившихся обстоятельств. Но и другие банкиры (в частности, Джеймс Стилман и Джордж Ф. Бейкер) также участвовали в создании ведомственного механизма контроля за инвестиционными ресурсами и корпоративной промышленностью. Таким было неминуемое финансовое развитие концентрированного капитализма. Морган же добился наивысшего могущества благодаря особым качествам своего характера.

   Централизация промышленности и финансов в период 1870—1900-х годов представляла собой переходный период, а такие периоды открывают большие возможности для возникновения диктатуры. Взаимоотношения, которые впоследствии становятся обычной ведомственной функцией, во время своего становления в переходный период определяются прежде всего личной силой воли и принуждением. Такая система финансовой централизации и контроля нашла свое ведомственное выражение в лидерстве дома Морганов, а также в личной власти и диктатуре самого Моргана. Его непреклонное стремление возвышаться над другими людьми, управлять ими и умение навязать свое правление стало решающим фактором достижения превосходства домом Морганов. Но разработать новый финансовый метод было еще недостаточно. Моргану пришлось вести отчаянную борьбу с антагонистами, с людьми из его собственного лагеря, чтобы навязать свою волю и управлять ими. Высокомерная самоуверенность, напористость, определенная жестокость, пугавшая менее сильных людей, – все имело значение для подъема Моргана к власти из пекла экономической гражданской войны.

   Для Моргана власть означала диктатуру, другого способа управления для него не существовало. Он распоряжался людьми, деньгами и собственностью одинаково бесцеремонно, постоянно требовал подчинения и жестко подавлял сопротивление. Во время закрепления его власти над железными дорогами президент одной из них обратился к Моргану с протестом против предъявленного ему ультиматума.

   Президент. Вы не можете требовать, чтобы мы отдали вам всю железную дорогу!

   Морган. Вашу дорогу?! Она принадлежат моим клиентам.

   А это означало: «Ваши дороги принадлежат мне, и я буду поступать так, как сочту нужным, и буду отдавать приказы, которым вы обязаны подчиняться».

   Но Морган не только внушал всеподавляющий страх, требующий беспрекословного подчинения, он излучал доверие и благонадежность. Самоуверенный, массивный, с четко обозначенной позицией, обладающий такими качествами человек особо важен в переходный период, когда часто происходящие перемены приводят других в замешательство. «У человека всегда есть два объяснения его поступков, – говорил Морган, – благовидное и другое – реальное».

   Морган редко давал «благовидное» объяснение своим поступкам. Как для себя, так и для других он всегда откровенно признавал реальность – цинично, но честно. Такой человек никогда не отдается мечтам, не ставит перед собой слишком отдаленные цели, никогда не позволяет своему воображению оригинальничать – это может оказаться опасным. Морган не был оригинален, не обладал характером первооткрывателя, он был практичным организатором и управленцем и всегда безудержно рвался к высшей финансовой власти.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

А.Л.Никитин.
Эзотерическое масонство в советской России. Документы 1923-1941 гг.

Игорь Панарин.
Первая мировая информационная война. Развал СССР

Андрей Буровский.
Евреи, которых не было. Книга 2

В.С. Брачев, А.В. Шубин.
Масоны и Февральская революция 1917 года

под ред. А. Черинотти.
Розенкрейцеры: из молчания – свет
e-mail: historylib@yandex.ru