Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

И. М. Кулишер.   История экономического быта Западной Европы. Том 2

Глава XLI. Кустарная, или домашняя, промышленность

Превращение ремесла в кустарную промышленность. Разделение между производством и сбытом. Образование класса скупщиков. Препятствии развитию кустарной формы производства. Расширение рабочего класса. Деревенская промышленность. Зависимое положение кустарей. Кустарные регламенты. Ассоциации скупщиков. Организация производства и положение кустарей в Лионе. Кальвская компания и ее рабочие. Скупщики и кустари в Австрии. Кустарная промышленность, как результат массового спроса со стороны государства на нужды армии. Влияние его на оживление в области горного дела. Проникновение скупщиков в эту область. Договоры казны с торговцами и передача им добычи металлов. Соглашения между торговцами.

Изменение в характере сбыта многих промышленных изделий, появление конкуренции внутри страны вызвало, как мы уже указывали, перемену в форме производства их, возникновение новых форм промышленности. С одной стороны, для сбыта многих промышленных изделий необходимо было посещение отдаленных рынков и, следовательно, прекращение производства ремесленниками на все это время; а с другой стороны, - конкуренция требовала большего знакомства с требованиями покупателей в различных местностях, большей энергии, большего рвения в сбыте товаров. По обеим этим причинам цеховой мастер не в состоянии был сохранить сбыт в своих руках. Он не мог приостанавливать производство на продолжительное время и не имел опыта в торговле, — последняя составляла для него всегда не главное, а побочное занятие. Должна была произойти дифференциация среди цеховых мастеров, должно было совершиться разделение функций продавца и производителя товаров, соединявшихся прежде в лице одного и того же ремесленника. Некоторые немногие из них, которые обладали коммерческими способностями и успели уже ранее скопить известный капитал, постепенно прекращали производство, все более посвящая себя исключительно сбыту промышленных изделий; они превращались в скупщиков-предпринимателей. Первоначально их торговые обороты были еще невелики; они брали часть предметов, изготовленных другими членами цеха, для сбыта их на ярмарке и по возвращении оттуда вновь принимались и сами за работу. Но с расширением своей торговой деятельности они постепенно сокращали и наконец вовсе прекращали производство, сделав своей специальностью исключительно сбыт изделий, произведенных другими мастерами, которым они теперь давали заказы. Огромное большинство мастеров, одновременно с этим становились исключительно производителями товаров, постепенно прекращая сношения с потребителями и сбывая свои продукты одним лишь скупщикам; они отказались, следовательно, от всяких функций торговца.

Так возникла во многих отраслях производства домашняя, или кустарная, промышленность, где мастер, работая по-прежнему у себя на дому, в своей мастерской, с подмастерьями и учениками, не сбывал, однако, продукты потребителю, а доставлял их скупщику-предпринимателю — посреднику между ним и потребителем. Так, в производстве холодного оружия в Золингене, известном центре оружейной промышленности, «первоначально, - говорит Тун, — торговцы, сбывавшие оружие, были вместе с тем и ремесленниками и, возвратившись с ярмарки, снова принимались за отделку оружия и изготовление ножен для мечей. Но чем более расширялась торговля Золингена, чем более отдельные торговцы, более энергичные, более бережливые и имевшие большую удачу, стали посвящать себя исключительно торговой деятельности, тем более они выделялись в самостоятельный класс купцов Вместе с тем, ремесленная форма производства постепенно переходит в кустарную. Все реже и реже кузнецы сами сбывают мечи, все более и более общим становится явление, что они работают, как и другие мастера, по заказу купцов»1. Появляется, таким образом, скупщик-торговец (Handler, marchand). «Главная деятельность членов компании состоит в том, что они выдают хлопок для прядения за известную плату или же покупают пряжу, из которой заказывают выделку различных тканей, затем последние отдают в белильню и, когда они совсем готовы, продают, почему их и следует называть "торговцами бумажными товарами"» (Baumwollwaren-Hundler)2.

В базельской шелковой промышленности случай, где 16 человек работают на одного скупщика, составляет в 1599 г. еще редкость; в 1646 г. уже установлен максимум станков, могущих работать на одного скупщика, в 50 (15 в городе и 35 в окрестных деревнях)3. В шелковой промышленности Лиона в XVITI в. на каждого скупщика приходилось 20-30 ткацких станков, 8-14 мастеров и 35-50 рабочих вообще, считая всех лиц, помогавших мастеру4. В г. Седан в XVIII в. были 25 предпринимателей, на которых работало свыше 10 000 человек5. В Ноттингеме в 1750 г. на 50 скупщиков работало 1200 чулочно-вязальных станков6. В Нидерландах, впрочем, предприятия были гораздо меньше: в суконной промышленности Дельфта в 1652 г. насчитывалось 69 скупщиков и 256 кустарей-рабочих; в Эйпене (Лимбург) в начале XVIII в. на 50 предпринимателей-суконщиков работало 340 станков7. На небольшое количество купцов г. Ренн работало около 5 тыс. человек в области текстильной промышленности, и обороты составляли свыше 1 млн ливров8.

Зачатки этой новой формы производства мы можем найти уже весьма рано в виде отдельных случаев изготовления товаров цеховыми мастерами по заказу других мастеров или купцов. Но до тех пор, пока такие случаи являлись редкими и, по общему правилу, мастер производил непосредственно на потребителя, мы имеем дело еще с ремесленником, а не с кустарем. В отдельных местностях и отраслях производства уже в Средние века развитие идет, однако, гораздо дальше, и работа на скупщика становится преобладающей. Это совершилось в тех немногих случаях, когда уже в Средние века допускался свободный привоз в города тех или иных промышленных изделий, т.е. тогда, когда какая-либо местность пользовалась фактической монополией данного промысла. Отсюда-то уже в XIV в. развилась кустарная форма производства в итальянских городах — Лукке, Венеции, Генуе, которые производили шелковые ткани для всей Европы, во фламандских и итальянских городах, где сосредоточивалось производство тонких крашеных сортов сукна (Брюгге, Гент, Ипр, Сент-Омер, Лилль, Дуэ, Арра; Флоренция, Милан, Венеция). В этих случаях продукты изготовлялись не только для местного рынка, но также и прежде всего для вывоза, почему и образовался класс скупщиков-предпринимателей. То же находим в производстве металлических изделий Нюрнберга, в производстве оружия в Бресчии, Милане, ибо эти города пользовались фактической монополией этого производства в Средние века9.

Но за исключением этих и только этих случаев (к ним присоединяется еще выделка полубумажных и льняных тканей в южно-германских городах — Ульме, Констанце, Сент-Галлеие)10 в Средние века кустарная промышленность не существовала и не могла существовать ввиду отсутствия широкого рынка сбыта11. Лишь с изменением хозяйственного строя в следующие века эта форма производства могла получить сильное распространение; теперь она соответствовала новым условиям сбыта. Вместе с тем кустарная промышленность сохранила прежний характер мелкого производства и ручной техники, следовательно, не производила никаких иных перемен, не делала резких скачков от прежней ремесленной формы к крупному производству: только сбыт был организован на началах крупного предприятия. Поэтому в глазах современников она являлась, в сущности, тем же ремеслом12, только пользовавшимся услугами купца; это, несомненно, облегчило ее распространение, преодоление тех препятствий, которые ей ставились цеховой организацией.

Препятствия, которые встречала на своем пути кустарная промышленность, заключались прежде всего в том, что, согласно средневековым цеховым статутам, каждый мастер должен был самостоятельно сбывать произведенные им изделия потребителям; и впоследствии, в XVI—XVII вв., цехи решительно настаивали на этом. Лишь постепенно цехи вынуждены были отказаться от этого принципа и допустить ввиду наличности большого количества бедных мастеров, не находивших сбыта своим товарам, чтобы более состоятельные приобретали у них эти товары для продажи и давали им новые заказы. А затем цехам пришлось пойти и на дальнейшую уступку — согласиться на то, чтобы одни цеховые мастера давали заказы другим, сами прекращая при этом производство и становясь исключительно торговцами. В Париже, по статуту 1575 г., могли брать работу на дом по заказу других мастеров только те ремесленники, которые обеднели и не имели средств держать собственную мастерскую; «в этом случае можно им давать работу, чтобы они могли снискивать себе пропитание»13. Английский закон 1548 г. запрещает богатым мастерам кожевенного цеха снабжать материалом бедных, но в следующем году запрещение пришлось отменить, мотивируя тем, что иначе поступить невозможно14. В нюрнбергской промышленности металлических изделий еще в XVI в., по общему правилу, запрещается давать другим мастерам работу для окончания товара; но в статутах меднокотельного цеха 1540 г. и позолотного цеха 1566 г. допускается производство изделий для другого мастера - нельзя работать лишь по заказу купца15. Однако и этих вышедших из состава цеховых мастеров скупщиков-предпринимателей оказывалось далеко недостаточно. Жалобы на невозможность сбыть свои продукты и на безработицу раздавались со всех сторон. В Страсбурге, например, ткачи уже в середине XVI в. не находят сбыта для своих изделий, и «так как они очень бедны и не в состоянии ждать более благоприятного времени, то они ходят по домам купцов и всячески упрашивают их купить произведенные ими продукты»16. В Лилле в начале XVII в. мастера суконного цеха вынуждены за отсутствием спроса закладывать свою одежду и платье жен и детей в городских ломбардах и даже выпрашивать себе подаяние; единственный исход для них — обратиться к купцам и принять предлагаемые последними условия17. Поэтому даже писатели-меркантилисты, относившиеся отрицательно к скупщикам, признавали их чрезвычайно важным элементом для развития промышленности.

Легче всего кустарная форма промышленности могла возникнуть в отраслях, где уже с конца Средних веков установился новый вид разделения труда, при котором процесс производства данного товара, сосредоточенный первоначально в руках одного мастера, стал распределяться между несколькими мастерскими, проходя таким путем различные стадии производства. В этих случаях один из цехов, обыкновенно тот цех, который производил конечные операции, захватывал в свои руки сбыт готовых изделий и постепенно превращался в корпорацию скупщиков, прекращая постепенно изготовление товаров. Так это произошло, как мы видели выше, в производстве холодного оружия в Золингене. Но и в ножевом промысле в том же Золингене, в производстве металлических изделий в Зигене, в игольном промысле Швабаха всегда наблюдаем те же явления: отделыватель, выполняющий конечные процессы, становится торговцем-капиталистом, а прежние самостоятельные мастера — кустарями, работающими по его заказу. И в Тюрингии (Рула) ножевщики первоначально составляли один цех, и один и тот же мастер изготовлял весь товар от начала до конца. Но когда в начале XVII в. мастера, производившие окончательную отделку, отделились от кузнецов и между ними установилось разделение труда, последние очутились в зависимости от первых. Из отделывателей, сбывавших готовые ножи, образовались скупщики18. То же происходило в шерстяной промышленности. Изучая производство материй в вюртембергском городе Кальве, Трельтш указывает на то, что мы находим здесь тот же процесс развития, что и в золингенской металлической промышленности. И в Кальве главную роль играли скупщики-красильщики, образовавшие сначала красильный цех, а затем торговую компанию, по-прежнему продолжая производить окраску сукна, так что и здесь (как и в игольном промысле Швабаха) они еще надолго оставались и мастерами, хотя характер их организации был уже чисто коммерческий19.

От этих отраслей производства, где класс скупщиков-капиталистов образовался преимущественно из прежних цеховых ремесленников, главным образом из мастеров-отделывателей, следует отличать промыслы иного рода Так, в особенности в шелковой промышленности сбыт уже с отдаленных времен находился обычно в руках торговцев, причем им занимались купцы, торговавшие и сырьем. Дороговизна сырья (в данном случае шелка) и характер производства, работавшего преимущественно для богатых придворных кругов (почему местный рынок всегда имел мало значения), приводил к тому, что в шелковой промышленности уже в XIII в. (итальянские города) число самостоятельных мастеров было весьма невелико; промысел всегда распадался на две группы: на торговцев-капиталистов и на работающих на них поштучно кустарей20.

Постепенно и в других отраслях ряды скупщиков стали пополняться из других слоев населения: именно, купцы, которые ранее торговали почти исключительно предметами сырья, теперь присоединили к этому приобретение у кустарей различных фабрикатов и сбыт последних. Но так как они никогда производством не занимались и в состав ремесленных цехов не входили, то они встретили гораздо более сильное противодействие со стороны последних, чем скупщики, состоявшие из бывших мастеров. Придерживаясь принципа, что только лицо, входящее в состав цеха, может сбывать изготовленные цеховыми мастерами товары, цехи, даже поскольку они признавали совершившуюся в характере промышленности перемену, разрешали цеховым мастерам работать лишь на других мастеров, но ни в коем случае не по заказу купцов. Между ними и купцами происходит продолжительная борьба. В Англии она выражается в борьбе из-за обязательности семилетнего ученичества для скупщиков-сукноделов, — борьбе, продолжавшейся свыше двух веков: здесь речь идет именно о допущении в число скупщиков лиц, не входивших в состав ремесленных корпораций и потому не бывших учениками, т.е. купцов21.

Однако раз постепенно было дозволено торговать изделиями цеха не только цеховым мастерам, прекратившим производство, оставаясь членами цеха, но и тем, которые к нему более не принадлежали, ушли совсем из цеха (т.е. бывшим членам цеха), то отсюда был всего один шаг до допущения в число скупщиков и лиц, которые никогда не занимались промыслом, т.е. купцов. А с другой стороны, последние достигали той же цели, обходя запрещение различными способами. Купцы ссужали мастеров деньгами или материалами с тем, чтобы последние были возвращены им в виде различных изделий, и таким образом они захватывали торговлю этими товарами в свои руки. В вюртембергской шерстяной промышленности пришлось признать, что подобного рода ссуды вызываются бедностью ткачей, и допустить эти операции22. Или же купцы записывались в состав цеха и, следовательно, как члены цеха, могли заниматься сбытом продуктов, изготовленных их товарищами. Так, лионский ордонанс 1619 г. еще запрещал тем, кто не принадлежит к цеху мастеров, заниматься сбытом шелковых тканей. Но в 1667 г. все купцы, торговавшие этими изделиями, были приняты в состав корпорации мастеров и, следовательно, этим окольным путем приобрели право торговли шелковыми материями23. В результате повсюду борьба, хотя иногда лишь после продолжительного времени, закончилась победой купцов; сбыт промышленных изделий тем или иным путем перешел к ним Таким образом, одновременно с отделением торговца от производителя в области промышленности установилась связь между промышленностью и торговлей - торговцы сбывали теперь всякого рода товары, в том числе и промышленные изделия.

Вместе с расширением класса скупщиков расширялся по мере развития кустарной промышленности и рабочий класс. В то время как в Средние века рабочий класс состоял почти исключительно из цеховых подмастерьев, теперь на ступень последних понизились и прежние самостоятельные мастера. Далее, увеличилось число подмастерьев, которых держал мастер, — вместо 1—2 оно доходило теперь до 6-8, до 10 и даже более. Наконец, присоединились новые элементы. Таковы были местные привилегированные мастера, получившие особый патент от короля и города; иностранцы, в особенности гугеноты, переселившиеся в различные страны; далее, лица, переходившие из деревень в города ввиду большей свободы и лучших заработков и не принятые в цех. Это были явные нарушители цеховых привилегий; но впоследствии постепенно установилось положение, что на скупщика могут работать и мастера, не входящие в состав цеха. К ним присоединились, далее, женщины-работницы, которые обыкновенно в цехи не допускались и поэтому только и могли принимать участие в производстве, получая работу на дом. Они имели огромное значение для развития новой формы промышленности, в особенности в первое время, когда купцам не давалось возможности приобретать произведения цеховых мастеров; они могли все же раздавать заказы женщинам; так возник обычай иметь работников вне собственной мастерской.

В значительном количестве работали на торговцев и солдаты. Относительно Пруссии у нас имеется много данных этого рода. Не только солдатские жены и дети, число которых нередко равнялось количеству солдат гарнизона, но и последние, сами будучи мало заняты службой, усиленно брали заказы на всякого рода работы, выполняя их не только вне казарм, но и в самих казармах. «Казармы походили на фабрики, ибо в каждом помещении стояли большие веретена и чесальные станки, на которых солдаты в свободное от службы время в одних рубашках, босые с утра до ночи пряли и чесали шерсть». В Бреславле, например, на одного предпринимателя работало наряду с 200 человек в городе и деревне 1319 солдат различных полков. Другие закупали на ярмарках хлопок для раздачи его солдатам и их семьям пяти различных полков. Когда же один из них был переведен в другое место, то и туда им пересылалось сырье, которое там обрабатывали 300 человек. В артиллерийских казармах хлопок распределялся четырьмя фельдфебелями, одним унтер-офицером и одним бомбардиром среди 245 прядильщиков24.

Однако наиболее важную роль в развитии кустарной промышленности играло не городское, а деревенское население, среди которого опять-таки преобладали женщины. Кустарная промышленность во многих случаях возникла в деревнях из работы для домашних потребностей, а оттуда уже перешла в города. Но и в тех случаях, когда она впервые появилась в городах, она распространяется впоследствии и в окрестных селах; в тех именно местностях, где эта форма производства получила значительное развитие, деревенские жители составляли главный контингент рабочих. Ввиду того что земледелие не могло прокормить население, последнее обращалось к кустарному производству как к подсобному промыслу. Для скупщиков же это обстоятельство было особенно выгодно, ибо деревенское население довольствовалось более низкой платой, имея, кроме того, доход с земли, и являлось для них орудием для понижения платы городских кустарей. В Англии уже в XVI в., в особенности в юго-восточных частях, деревенские мастера находятся в зависимости от торговцев, которые им доставляют сырье и скупают готовые ткани, производя отделку последних С XVII в. производство сукна, чулок, шапок, металлических изделий широко распространяется в деревнях в форме кустарной промышленности25. Тот факт, что и во Франции кустарная промышленность XVIII в. имела деревенский характер, в настоящее время твердо установлен профессором Е. В. Тарле на основании многочисленных фактических данных, найденных им в архивах и касающихся самых различных областей Франции. Документы, относящиеся к эпохе Людовика XVI, читаем у него, говорят о широком развитии деревенской кустарной промышленности не только на севере, северо-западе и северо-востоке Франции, но и во всем южном промышленном районе. Каждый человек — «фабрикант», деревенская индустрия составляет для крестьян «полезное добавление к земледелию»; «вследствие неприбыльности земледелия работают окрестные деревни, нередко на 15 лье в окружности» ; в некоторых местностях промыслы составляют главный заработок, которым «женщины и дети занимаются в течение 8 месяцев в году». Но и там, где земля являлась более плодородной и лучше кормила население, подчеркивалось значение распространения промыслов, выгодность «союза» между землей и индустрией, и лишь иногда раздавались жалобы на то, что крестьяне отвлекаются от более тяжелого земледельческого труда и приучаются к более легкой промышленной работе26. Это подтверждается и другими исследованиями. Орлеан являлся крупным промышленным центром, вокруг которого сосредоточивалась промышленность обширной округи. Окружавшие его деревни не могли существовать одним земледелием. На 55 скупщиков в области вязальной и суконной промышленности работало 400 станков в городе и деревнях, 45 скупщиков раздавали работу 12 тыс., которые, однако, уделяли ей не все время, ибо женщины были заняты домашним хозяйством, а мужчины летом нанимались на работу по уборке урожая Шерсть кустари получали через факторов, живших в общине, и им же сдавали изделия27. В 1789 г. производители шерстяных, бумажных и шелковых изделий г. Труа жалуются в своем наказе на то, что городские торговцы поощряют развитие деревенских промыслов, скупая изделия сельских жителей и убивая тем городских мастеров. Главная отрасль бретонской промышленности, производство холста, была распространена исключительно в деревнях, составляя важный промысел для крестьянского населения и сильно обогащая торговцев г. Ренн Во Фландрии, Пикардии, Верхней Нормандии земледелие находилось в благоприятном положении, но малоземельные крестьяне и тут не только работали на скупщиков, но и получали от них сырье, иногда и орудия производства. В Бургундии, в окрестностях Дижона, находим в XVII в. развитое суконное производство. Но лишь немногие ткачи работали за свой счет, — все остальные получали шерсть от дижонских торговцев и именовались fagonnier de drap, а скупщики назывались drapiers drapanls28. В Бельгии в XVII в. обнаруживается упадок промышленности в городах, в деревнях же развивается производство шерстяных материй, холста, кружев, гвоздарный и оружейный промыслы, причем работа производится по заказу скупщика, доставляющего нередко сырье и образцы заказанных товаров29.

Точно так же и в Германии, Австрии, Швейцарии в XVII и в особенности в XVIII в., поскольку мы там вообще находим производство, имеющее не чисто местный характер, оно заключается в деревенской кустарной промышленности. В саксонском Фогтланде прядение хлопка всегда производилось в селах, и в 1715 г. оно было формально разрешено с тем условием, чтобы пряжа доставлялась в г. Плауен и сбывалась местным купцам. В Рудных горах в 1797 г. в окрестностях Хемница насчитано было 15 тыс. жителей, занимающихся прядением, — это была третья часть населения. Другую значительную часть деревенского населения Саксонии составляли кружевницы. Точно так же в Богемии льнопрядение давало заработок свыше чем 200 тысячам деревенских жителей. То же мы наблюдаем в важнейших центрах баденской и вюртембергской промышленности в XVII в.: половина кустарей, работавших на кальвскую компанию, владела земельными участками; в XVIII в. земельные участки имели 72% кустарей. Лампрехт в своей истории Германии указывает на то, что в Германии вообще кустарная промышленность распространилась преимущественно в малоплодородных местностях, где заработная плата была низка и где сельское население имело в течение продолжительной зимы много свободного от сельскохозяйственных занятий времени. Вследствие этого Силезские (Исполинские) горы, Рудные горы, Франкенвальд, Тюрингервальд, Вестфальские горы с их неплодородными возвышенностями и суровым климатом стали центрами новой кустарной промышленности — вязального, ткацкого и кружевного промысла, выделки предметов из дерева, металла и камня30. На одну лишь суконную мануфактуру в Линце, принадлежавшую Восточной компании, в 60-х гг. XVIII в. работало несколько десятков тысяч деревенских ткачей в различных областях Австрии31. В швейцарском кантоне Гларус в 1798 г. было подсчитано 34 075 прядильщиц в деревнях. Неплодородная и гористая часть кантона Цюрих буквально кишела бумагопрядильщиками; в вышивальном промысле санкт-галленские скупщики пользовались трудом крестьянок за пониженную против городской плату; в базельской ленточной промышленности из 2268 станков (в 1786 г.) 2242 находилось в деревнях. Женщины пряли и ткали, а мужчины занимались земледельческими работами32.

Если с виду кустарная промышленность по сравнению с ремеслом не обнаруживала значительной перемены (перемена произошла лишь в организации сбыта), то на самом деле именно последнее обстоятельство — переход сбыта в руки скупщика - знаменовало собою крупный переворот в экономическом и социальном положении мастера-производителя. Из самостоятельного ремесленника, работавшего на потребителя, он превратился в зависимого от скупщика рабочего. Скупщики с самого начала стремятся подчинить своей власти кустарей; это происходит даже там, где мы находим уже в Средние века зачатки кустарной формы производства. Так, например, аугсбургский купец Отт Руланд, давая заказы мастерам янтарного цеха в Вене и Зальцбурге в середине XV в., как бы берет их к себе на службу на известное время; он требует, чтобы все изготовляемые ими в это время товары поступали исключительно к нему, и ремесленники обязуются не работать ни на кого другого33. Тем более такая зависимость устанавливается там, где ремесло заменяется кустарной формой производства. Так, в итальянской шелковой промышленности уже в XIV—XV вв. мастера лишаются возможности «сбыта своих произведений кому-либо, помимо скупщиков; получив же задаток или материал от определенного купца, они теряют и свободу продавать свои изделия иным скупщикам, помимо него34. В некоторых случаях, по-видимому, первоначально кустари пользовались относительной свободой; они имели возможность самостоятельно сбывать свои произведения на рынке купцам по своему усмотрению и не находились в задолженности у определенных лиц; зависимость их установилась лишь впоследствии. Но в других местностях и промыслах они, во всяком случае в XVII—XVIII вв., вынуждены были «смотреть купцу в глаза, плясать под его дудку», иначе лишались куска хлеба и записывались «на черную доску».

Они обязаны были брать аттестат от скупщика, чтобы получить работу у другого, ибо никто не вправе давать работу мастеру, не удостоверившись, что предыдущий хозяин остался им доволен; таким образом, достаточно было кустарю не угодить скупщику, чтобы лишиться на продолжительное время работы.

Зависимость кустаря от скупщика создавалась и усиливалась под влиянием различных условий Ткачи в окрестностях города Лилль в XVII в. жалуются на то, что купцы скупают оптом необходимую им шерсть, нет больше рынка для покупки шерсти, и поэтому купцы подчиняют мастеров своей воле и заставляют их работать по своей фантазии. Точно так же в Бранденбурге торговцы скупают шерсть и лучшие сорта вывозят, худшие же навязывают ткачу; эти скупщики шерсти и подчиняют себе ткачей и вследствие того, что они уговаривают торговцев, на которых прежде работали, что они, торговцы шерстью, будут им доставлять товары по более дешевой цене и лучшего качества, чем они получали от ткачей; они таким путем лишают ткачей их прежних покупателей и заставляют их подчиняться.

Здесь причина зависимости кустаря в недостатке сырья; в других случаях - в отсутствии средств, что заставляет его обращаться к торговцу за ссудой, просить денег вперед, брать материал в кредит Аугсбургские ткачи XVIII в., находясь в долгу у торговцев и красильщиков, не в состоянии обойтись без ссуд торговцев. Они вынуждены брать шерсть в уплату по ценам, превышающим обычные В богемской льняной промышленности ткачи берут пряжу у торговца в кредит. В Силезии кредит у торговца льняной пряжей являлся часто причиной полного обеднения; кустарь платил ему дороже обычной цены и все же получал материал плохого и неровного качества, который ткач, плативший наличными, отказывался брать. В производстве мелких железных товаров находим мастера с несколькими подмастерьями, работающими в кузнице, обычно в деревне, и за его спиной - городского торговца, выдающего ему деньги вперед и скупающего у него товар. Так, в Англии кустарь вынужден был брать у лондонского продавца железа значительную сумму в долг для расходов на инструменты и сырье (железо); он приобретал эти предметы для своих надобностей, и его семья и подмастерья перерабатывали сырье в изделия, которые он затем продавал тому же лондонскому торговцу железом, который вычитал ему из цены стоимость инструментов и сырья35.

Подобно цеховым уставам в области ремесла, в тех отраслях, где возникает кустарная форма производства, мы находим регламенты, которыми регулируются как техника производства, условия сбыта, так и отношения между предпринимателями и рабочими. Однако едва ли можно согласиться с теми экономистами, которые (как, например, Шмоллер, Трельтш, Бейн и др.) утверждают, что цель издания этих статутов состояла, поскольку речь идет о правах и обязанностях предпринимателей и рабочих, в устранении социальных несправедливостей На самом деле, как видно из приводимых ниже фактов, эти регламенты составлены исключительно в выгодах скупщиков и не имеют в виду интересов кустарей, чем они резко отличаются от фабричного законодательства XIX в.

Самая организация промысла, создаваемая этими уставами, клонилась далеко не к выгоде кустарей. В одних случаях в состав такой ассоциации, именуемой нередко по-прежнему цехом, входили как скупщики, так и кустари, причем, однако, по размерам вступительных взносов проводилась резкая граница между ними. Тот, кто не был в состоянии уплатить высокий взнос (в несколько сот ливров), принимался в качестве кустаря (maitre-ouvrier), а это его лишало права сбыта продуктов кому бы то ни было, кроме скупщиков (mailre-marchand) той же ассоциации. Или же запрещение скупщиков производить изделия или иметь у себя более 1-2 станков (в Лионе), держать учеников и подмастерьев (в Венеции) лишало мастеров возможности вступать в эту группу лиц; следовательно, и в этом случае они не могли сбывать самостоятельно своих товаров. В других случаях скупщики не только фактически, но и формально вполне отделились от рабочих, образовав особую компанию. При этом и здесь, с одной стороны, в состав компании скупщиков принимаются только лица, которые могут сбывать определенное количество продуктов, например давать заказы на 12 станков (в чулочном производстве Апольды и Эрлангена)36, доставлять на лейпцигскую ярмарку не менее 600 штук товара (в шерстяном производстве саксонского Фогтланда)37 и сделать известный, обычно высокий, вступительный взнос. Следовательно, доступ в компанию скупщиков сильно стеснен. А с другой стороны, все остальные, принадлежащие, следовательно, к корпорации рабочих (к цеху — форма эта часто сохранялась), обязаны сбывать свои изделия исключительно состоящей из немногих лиц компании скупщиков (Verleger). Последние, таким образом, разделили страну на районы, и в каждом районе господствовала определенная корпорация скупщиков, от которой зависело все местное население. Иногда, как это находим, например, в Цюрихе, деревенских кустарей обязывали закупать сырье исключительно у городских торговцев и им же сбывать готовый продукт, как и запрещали им работать для нецюрихских скупщиков, вследствие чего небольшое количество торговцев (30-50), обладавших крупными капиталами и закупавших в Триесте, Венеции и Марселе македонский или сирийский хлопок, держали в своих руках обширное население прядильщиц и ткачей (прядильщиц насчитывалось к концу XVIII в. в кантоне 34 тыс.). Однородные условия создали сказочные богатства двух десятков торговых домов в области базельской ленточной промышленности38.

В 1667 г. в лионской шелковой промышленности торговцы шелковыми изделиями были приняты в состав ткацкого цеха и этим добились равноправия с мастерами, производившими шелковые материи, бархат, парчу и т.п. Однако этим скупщики не удовлетворились; в тот же статут 1667 г. были внесены постановления, которыми мастера-производители низводились на степень подмастерьев и совершенно отдавались во власть мастеров-скупщиков. Как и подмастерья, они лишались права отказываться от работы на скупщика, не предупредив его об этом месяцем раньше, не окончив начатой работы и не возвратив полученного задатка. Последнее мог сделать за мастера в случае его несостоятельности новый скупщик, который ему давал заказы. Но если сумма была значительна, трудно было найти скупщика, который бы согласился на это, и мастер-кустарь рисковал остаться в течение продолжительного времени без работы. Выбирая из двух зол меньшее, он продолжал работать на того же скупщика, даже на невыгодных для себя условиях. Тот же статут содержал следующее постановление - мастер, который дает работу другому мастеру, подвергается штрафу в 60 ливров, если он не удостоверился в том, остался ли этим мастером доволен тот, на которого он раньше работал Мастера жаловались, что тем самым мастер никогда не может рассчитывать получить заработок, если он не умеет покорностью и низкопоклонничеством добиться милости у своего хозяина.

В том случае, когда мастер не сумел поладить со скупщиком и не получил от него соответствующего свидетельства, ему оставался один только исход - сбывать товары на собственный счет. Но и правом производства на собственный счет мастер-производитель обладал недолго; мастера-скупщики всячески старались лишить его этого права. В 1667 г. мастера были разделены на две категории: на лиц, работающих за собственный счет или заказывающих работу другим, и лиц, работающих исключительно на других и не пользующихся правом самостоятельного сбыта товаров. Для того чтобы войти в число первых, надо было уплатить сначала 12, а четыре года спустя уже 300 ливров, — сумму огромную для того времени; малосостоятельные мастера-производители совершенно не в состоянии были добыть так много денег. А статут 1712 г. различает уже три категории, именно: мастеров-скупщиков, которые сами не вправе производить товаров, мастеров, работающих на собственный счет, и, наконец, мастеров-кустарей. Первых насчитывалось 200 чел.; количество самостоятельных мастеров, говорится в статуте, колеблется изо дня в день, ибо, как только наступают какие-либо невыгодные для них обстоятельства, они сейчас же становятся кустарями. Последних, наконец, 3—4 тыс., так что на каждого скупщика приходится около 15—20 чел.; некоторые же из них дают заказы целой сотне рабочих. Как мы видим, скупщикам удалось и сократить конкуренцию в своей среде, и подчинить себе мастеров-ткачей, которые первоначально были с ними равноправны и даже пользовались известным преимуществом перед ними39.

Купцам г. Кальв (Вюртемберг) уже в конце XVI в. удалось вытеснить иностранных предпринимателей и занять преобладающее положение в этой местности. Преимущество среди них принадлежало тем, которые одновременно с торговлей занимались и красильным промыслом, ибо из красильщиков вышли первые скупщики. Но при установлении заработной платы кустарей красильщики вступали в соглашение с прочими купцами для устранения конкуренции на рынке труда. Вскоре, именно в начале XVII в., им удалось добиться и другой выгоды — лишить мастеров права заниматься красильным промыслом. Так как на ярмарки доставлялись только крашеные материи, то мастера, очевидно, находились отныне в зависимости от скупщиков-красильщиков, которым вынуждены были сбывать все свои изделия: сами они не имели более возможности торговать своими изделиями. Таким образом, уже в первой половине XVII в. власть скупщиков над кустарями была значительна; но еще более она усилилась начиная с 1650 г., когда была основана корпорация скупщиков, которая представляла собою полное товарищество, хотя и называлась до 1665 г. красильным цехом. С этих пор монопольное положение корпорации скупщиков вполне упрочилось. Прежде всего она приобрела исключительное право торговли всеми теми сортами материй, которые являлись наиболее ходкими на рынке; другим купцам Вюртемберга и мастерам была запрещена торговля этими изделиями. Далее, кустари, производившие материю, были лишены права входить в сношение с красильщиками, не принадлежащими к компании скупщиков города Кальв; им было запрещено сбывать свои изделия другим купцам, проживающим в этой местности; наконец, их право сбыта собственных произведений всячески сокращалось, пока оно не было совершенно уничтожено в 1658 г. Кустари обязаны были предлагать все свои изделия компании, и лишь те, которые она отказывалась принять, они могли продавать поштучно или аршинами внутри страны и за границу. С 1705 г. компания приобрела право накладывать штемпель на непринятые ею товары, и только этими штемпелеванными материями могли торговать мастера. «Вследствие этого, — говорит Трельтш, — ткачи, жившие на большом расстоянии от города Кальв, были вынуждены нести туда товар даже в том случае, если они были уверены, что он не будет принят компанией. При отвратительном состоянии дорог это влекло за собой потерю по крайней мере целого дня, к которой, в случае отказа, присоединялась еще потеря времени до окончательного сбыта товара; многие на обратном пути пропивали вырученные тяжелым трудом деньги; необходимость этой процедуры вынуждала также нередко кустаря довольствоваться меньшей платой, лишь бы избежать более значительных неудобств. Далее, штемпель, наложенный на не принятый компанией товар, рассматривался повсюду как позорное клеймо. С едкой иронией ткачи называли этот штемпель «voulez-vous»40, указывая этим на его значение. Штемпелеванный кусок материи терял часть своей стоимости. Наконец, очень существенным обстоятельством являлось то, что ткачам дозволялось лишь продавать свои изделия на месте, но запрещалось пересылать их в другие места; это запрещение лишало их возможности использовать надлежащим образом право сбыта собственных изделий».

Подобным же образом компания стесняла и сбыт пряжи. Прядильщицам, жившим в округе Кальва (Moderationsbezirk), запрещалось сбывать свою пряжу мастерам через границу; они должны были продавать ее ткачам, работавшим для компании, и только в случае отсутствия спроса со стороны последних могли, с разрешения администрации, доставлять пряжу другим лицам. В своем округе компания не допускала никакого другого предприятия, которое производило бы шерстяные изделия. Она желала сохранить за собой полную монополию в своем районе и устанавливать условия труда, не считаясь с какой бы то ни было конкуренцией. И этого она вполне достигла. Кустари-рабочие находились в полной фактической и юридической зависимости от компании и до того свыклись со своим положением, что и не думали о протесте41.

В Австрии вопрос об отношениях между скупщиками и кустарями и зависимости последних от первых разрешался в значительной мере постановлениями о разграничении, проводимом между производством и торговлей. Кустарь не только не должен был сбывать изделий других мастеров, но и своих собственных, чтобы не вторгаться в область торговца. Ему не дозволялось держать лавки для продажи товаров, а между тем скупщиков не было, и мастеру необходимо было отыскивать покупателя При недостатке же скупщиков они оказывались в положении монополистов, кустари же — в полной зависимости от них, «умевших предварительно снимать сливки». Меры эти отдавали кустарей, как признавали, в полное распоряжение скупщиков, в их власть, на их произвол. Правда, в отдельных местностях отступали от этого положения, предоставляя кустарям сбывать не только свои, но и чужие товары. Однако и то и другое допускалось, как было впоследствии прибавлено, лишь под условием, чтобы мастер, торгующий промышленными изделиями (холстом), работал по крайней мере на трех станках, для того чтобы он не прекращал своего промысла и не занимался всецело торговлей, - условие, для многих кустарей совершенно невыполнимое. Кустарям разрешалось продавать свои изделия только у себя дома и на ярмарках и лишь в некоторых случаях из особой лавки. Если же кустарь заключал договор с торговцем, обязавшись доставлять ему свои товары, то ему воспрещалось вообще сбывать что-либо даже на ярмарках, и в случае нарушения этого постановления скупщик имел право взыскивать с него убытки за такое нарушение договора.

Вообще говоря, кустарям дается совет воздержаться от торговли и «снабжать своих скупщиков хорошим товаром». Такое отделение производства от сбыта мотивируется тем, что лишь немногие «фабриканты» (кустари) способны «спекулировать или вести корреспонденцию с другими местами и еще менее в состоянии держать значительное количество товаров на складе». Кустарь, одновременно занимающийся и торговлей, лишает торговца его заработка и вследствие непосредственных сношений с «последним покупателем» устраняет, к убытку государства, «стоящий между ними источник пропитания». Но он наносит ущерб и себе самому, ибо торговля отнимает у него больше времени, чем допускает производство, и заставляет его хуже производить товары.

В 70-х годах XVII в. мастера-суконщики в Иглау обращаются к правительству с просьбой об отмене исключительного права продавать сукно в розницу, принадлежащего восьми торговцам, образующим корпорацию скупщиков. Вследствие такой монополии, предоставленной этим восьми лицам, все суконщики, в количестве 300 чел., не считая подмастерьев и помощников, оказывались в сильнейшей зависимости от скупщиков. Эта жалоба послужила толчком для ведавшего промышленностью органа (Hofkanzlei) к обращению к Марии Терезии с предложением отменить всякие ограничения по продаже мастерами своих изделий. Исходя из принципа, что свобода купли-продажи — душа торговли, что в области сельского хозяйства никого никогда не заставляли продавать свое зерно, шерсть и т.д. через «монопольные третьи руки», никогда не отнимали права продажи своих произведений и у ремесленников, доклад указывает на «вопиющую несправедливость», когда «фабрикант», в случае если купец не принимает произведенного им товара, так как он вышел не вполне по его желанию, не может под угрозой штрафа продать его кому угодно. «Какое неравенство в положении того и другого: положение раба - с одной стороны, деспотическая власть — с другой». Получается насилие, нарушение права собственности, удорожание товара для потребителя. На возражение же, что при разрешении сбыта кустарям создается соединение двух различных профессий — промышленной и торговой, — доклад отвечает, что там, где одно занятие не может прокормить человека, надо ему предоставить взяться и за другое; здесь же даже такого соединения нет, ибо производство неотделимо от сбыта и лишь случайно кустарь был прикреплен к торговцу в области сбыта своих изделий. Наконец, жалоба на то, что торговля от этого пострадает, не может иметь значения, так как интересы промышленности гораздо важнее и сокращение ее обозначает большой убыток для государства. Связь же между кустарем и торговцем вовсе не прекратится: нуждаясь в помощи купца, первый будет всегда предоставлять последнему товар как заказчику; но это будет результатом полюбовного соглашения, а не принуждения.

Мария Терезия с этим не согласилась, и только Иосиф II пошел на освобождение производителя от «рабского прикрепления к купцу», дозволив ему продажу своих изделий. После смерти Иосифа II торговцы сделали попытку вернуть себе прежнее монопольное положение, но она окончилась неудачей42.

Наряду с изготовлением предметов, необходимых для населения, в особенности предметов роскоши для высших классов43, кустарная промышленность работала для армии, создавала все необходимое для ее вооружения и снаряжения. Появление больших армий, хотя и наемных, начиная в особенности с XVI в., вызвало массовый спрос на нужные для них предметы, а тем самым и массовое производство, и новую организацию снабжения, — производство по заказу скупщика-поставщика, которому государство поручало заготовление оружия, снарядов, одежды и т.д. Характерной здесь являлась однородность вырабатываемых изделий, оружия, обмундирования, как и необходимость скорой, иногда немедленной доставки большого количества изделий. Все это неминуемо вело к замене ремесла крупным производством, направляемым поставщиком-торговцем, хотя и происходящим обыкновенно по-прежнему в мастерской производителя — мелкого мастера.

«Надо только представить себе, - говорит Зомбарт в посвященном вопросу о связи между войной и капитализмом сочинении, - что это обозначало для средневекового человека, который в качестве производителя был ремесленником, когда, например, в марте и апреле 1652 г. английское правительство немедленно потребовало 335 пушек, а в декабре того же года объявило, что ему нужны немедленно 1500 железных артиллерийских орудий весом в 2230 т. за 26 ф. ст. тонна и, кроме того, столько же повозок, 117 ООО снарядов, 5000 ручных гранат, 12 000 баррелей пороху по 4 ф. ст. 10 шилл. Немедленно! И агенты объезжали страну, стучались в двери ко всем мастерам, выделывавшим пушки, и все же не в силах были удовлетворить внезапный и огромный спрос»44. Какой переворот все это должно было вызвать в старинном процессе производства мастеров-оружейников! И не их одних. Рядом с производством ружей, пистолетов, пушек и других предметов вооружения (кирас, алебард), снарядов, селитры, пороха, рядом с появлением литейных заводов для литья пушек и гранат, производства ружей, пороховых заводов крупный спрос на эти предметы должен был повлиять на производство нужных для них материалов - металлов, железа, меди, олова — и преобразовать процесс их переработки, в особенности превращение руды в литое и ковкое железо: армия стала крупным потребителем последнего, в сущности единственным массовым потребителем железа. В связи с этим находится повсюду развитие горного дела с XVI в., расширение добычи железной руды, как и развитие в Англии медных, свинцовых, оловянных рудников. Отсюда появление и новых доменных печей — без них не могло обойтись литье железа, необходимое для пушек, ядер, труб. «Спрос на железные пушки являлся принуждением к устройству доменных печей» — во многих странах они сооружались исключительно для литья пушек и снарядов. Отсюда и применение новых инструментов. «Сверлильные и токарные станки, — говорит Бек, - получили свое первоначальное развитие в области производства артиллерийских орудий. Сверление пушек являлось той проблемой, на которой главным образом развилась сверлильная техника»45.

В области прядения и ткачества кустарная промышленность развилась и независимо от потребностей армии: сукно и холст производились и для населения государства, и для левантийских стран, и для американских колоний. Но потребности войска и флота - холст для парусов, форменная, т.е. однообразная одежда, — появившиеся в большом количестве, должны были и тут ускорить развитие этой формы промышленности. Этот спрос должен был захватить и некоторые виды промыслов, которые в общем сохраняли ремесленный характер: сапожный, седельный, кузнечный, плотничный, где, под влиянием спроса на армию (сапоги, седла, подковы, повозки для провианта) должны были наряду с ремеслом возникнуть и формы массового производства. Если везде и повсюду государство одновременно с зеркальными и фарфоровыми, кружевными и шелковыми мануфактурами особенно поощряет горное дело и металлургические заводы, прядение и ткачество шерсти и льна, то здесь обнаруживаются, с одной стороны, потребности двора в предметах роскоши, а с другой стороны - нужды государства в вооружении армии и в снабжении ее одеждой. Этим в значительной мере объясняется широкое распространение, как мы увидим ниже, прядения в работных домах, исправительных заведениях, сиротских приютах, принуждение отставных солдат и солдатских жен, как и малолетних, — всех, кого только возможно было, — заниматься столь необходимым для изготовления мундиров для армии прядильным промыслом.

Производство на армию не работало на широкий рынок, отыскивать покупателя не приходилось, но оно все же являлось массовым производством ввиду самых свойств потребителя — государства. И оно должно было получить кустарный (отчасти и мануфактурный) характер, так как потребитель не мог обращаться к многочисленным мелким производителям Он имел дело с немногими поставщиками, которые уже от себя раздавали работу и которые ручались заказчику в точности и правильности выполнения заказа, обязывались доставить предметы определенного свойства, в определенном количестве и к определенному сроку. Торговец ведет упорную борьбу с самостоятельным ремесленником, стараясь всевозможными мерами принуждения подчинить труд мелких мастеров иным требованиям — точной доставке огромных однородных масс товара, — ибо правительство жалуется на то, что однородности в поставках нет: одни куски сукна тоньше, другие толще, одни шире, другие уже, краски то ярче, то слабее, — все эти недостатки должны быть устранены. Крупные торговцы (contractors) берут в свои руки это дело. Но, принимая на себя такую ответственность, они, разумеется, приобретали и значительную власть и силу над производителем: им необходимо было дать широкие права в отношении исполнителей — кустарей, так как лишь в этом случае они в состоянии были исправно выполнять взятые на себя обязанности.

В связи с указанным выше оживлением горного дела и в этой области происходит перемена. Во многих случаях уже в XV в. скупщики проникают в сферу горной промышленности. Необходимость устройства дорогостоящих приспособлений для выкачивания воды из рудников и для устранения оттуда вредных газов заставляла горные товарищества обращаться к торговцам, которые дали бы им необходимые для сооружения штольней средства, обязуясь за это доставлять этим лицам в течение определенного числа лет весь добытый металл по условленной заранее цене. Так например, в венгерских медных рудниках мы наблюдаем в XV в. застой вследствие невозможности бороться с напором воды; в 1475 г. образуется ассоциация из богатых жителей города Краков, с Гансом Турцо во главе, которая обязуется заняться выкачиванием воды и взамен этого получает за каждое установленное водяное колесо 1 гульден золотом в неделю и сверх того — 1/6 всей добытой меди. Однородные соглашения встречаем в Саксонии при добыче олова, в Госларе в 1523 г. (добыча купороса), в Мансфельде (добыча меди). Иногда указывается на то, что ото делается в интересах бедных членов товарищества, которые не могут обойтись без скупщика. В Штирии бедные члены товарищества страдали от невозможности сбывать добытую руду, торговцы приобретали металл у более состоятельных; поэтому, согласно постановлению 1583 г., каждый должен был иметь скупщика (магистрат г. Штейр обязан позаботился об этом), который скупал бы у него добычу.

В результате члены горных товариществ превращались в зависимых от торговцев рабочих. Нередко бедные продавали свои паи более богатым членам или посторонним лицам; они не могли своевременно оплачивать своих подручных и поэтому лишались пая и превращались в простых рудокопов. В английских рудниках по добыче олова в конце XVI в самостоятельные с виду литейщики и «мастера»-рудокопы (small independent miners), нанимавшие от себя рабочих, фактически оказались в полной власти торговцев, которые предоставляли средства для выкачивания воды из шахт.

Скупщики же вторгались и в область производства, приобретая паи горных товариществ. Так поступали Фуггеры: в 1502 г. в Силезии, где их приобретения постепенно растут (в 1529 г. говорили, что «меньшая половина» рудника в Рейхенштейне в их руках); в 1522 г. в Тироле, приобретя сначала паи задолжавшего Баумгартнера (тоже торговца) в качестве его кредитора, а затем закупая их в целом ряде рудников; в Каринтии — уже в последние годы XV в. Так поступил и ряд других торговых фирм, — совершалось объединение промышленной деятельности (так как им принадлежала большая часть паев) с торговой.

При этом хотя они и концентрировали производство в своих руках, но размеры последнего оставались мелкими - они приобретали лишь паи в целом ряде рудников. Так, Фуггеры в 1527 г., например, в одном Тироле являлись пайщиками в Госензассе — в 13 рудниках, в Шенберге — в 19, в Фалькенштейпе - в 45 (всего там имелось 192 рудника). Лишь постепенно в течение XVI в., — вследствие споров по размежеванию районов между рудниками и вследствие больших расходов на выкачивание воды и извлечение металлов на поверхность, получавшихся для каждого рудника в отдельности, — ряд мелких рудников сливается вместе в несколько более крупных.

Во многих случаях право скупки добычи, в особенности золота и серебра, но также и железа, свинца, янтаря принадлежало государю, который уже старался заключить договор с торговцами на продолжительное время, предоставляя им затем полученный из рудников металл. К этому побуждала нужда в деньгах — у купцов можно было получить за предоставление им такого права крупные ссуды. Так, герцогу Тирольскому Сигизмунду компания Мейтинг дала в 1456 г. ссуду под обязательство передачи ей всего добываемого в тирольских рудниках серебра до полной уплаты ссуды; позже, с 1488 г., на таких же основаниях все серебро Тироля перешло в руки знаменитых Фуггеров, захвативших при помощи таких же кредитных операций в свои руки золотые россыпи в Венгрии и ртутные рудники в Испании. Однородные комбинации кредитных операций и монопольного права на добычу находим в госларских свинцовых рудниках (герцог Брауншвейгский и лейпцигские купцы), в Бранденбурге - в отношении янтаря (в 1518 г. любекские купцы дают беспроцентную ссуду в 10 тыс. марок). В Мансфельде договор заключался на медь: в 1557 г. фирма Манлих выдает ссуду графу в 300 тыс. флоринов под залог 3/5 добычи меди, нюрнбергская фирма Фюрер в 1561 г. — 140 тыс., Линденау и Мертенс из Лейпцига - 150 тыс.; с истечением срока договора о скупке графы не в состоянии были вернуть ссуду, почему права скупщиков были продолжены. Подобным же образом аугсбургский купец Нейдгардг заключил договор с Карлом V, выдав ему ссуду в 40 тыс. флоринов, которая должна быть возвращена в течение 3 1/2 лет жемчугом, получаемым из Америки.

Как мы видели, в области обрабатывающей промышленности имелись соглашения между торговцами по поводу размеров производства и сбыта. В области горной промышленности такие соглашения идут еще дальше и напоминают во многих случаях современные синдикаты, хотя развитие и находится еще в зачаточном состоянии. Подобно ссудам, выдаваемым королям и герцогам и возвращаемым товарами, которые практиковались уже итальянскими купцами в Средние века, и здесь первые случаи относятся к итальянским купцам средневековой эпохи. В 1301 г. известные флорентийские фирмы Барди и Франчези заключают — первые от имени короля Неаполитанского, а вторые — короля Французского, будучи арендаторами принадлежащих этим государствам соляных озер (в Провансе и в Эг-Морте), договор относительно устранения конкуренции при сбыте соли в интересах фиска того и другого (magna utilitas utriusque curiae). В 1470 г. заключено соглашение между папской курией и неаполитанским королем по поводу сбыта квасцов из принадлежащих им рудников. Это соглашение (именуемое societas, compagnia, intelligentia, но также convenlio, unione), заключаемое pro communi utilitate46, должно создать из обоих предприятий uno соrро overo anima47.

Сбыт квасцов происходил по заранее установленным ценам, и при совершении каждой сделки половина покрывалась папскими квасцами, другая — королевскими. С целью контроля при складах каждого контрагента состоял комиссар другой стороны, у которого имелись ключи от всех магазинов и которому предоставлялся отчет о количестве добытых и вывезенных квасцов. В последующие века мы встречаем и другие случаи синдикатообразных соглашений — например, в Мансфельде в начале XVI в. по сбыту меди, в Швеции по продаже железа в середине XVIII в., но наиболее яркое выражение находим в соглашении английских каменноугольных копей, существовавшем с середины XVIII в., где имелись старые рудники и новые, в Ньюкасле, применявшие новейшие технические усовершенствования и расположенные более выгодно. Эта ассоциация держала в своих руках лондонский рынок, устанавливая цены так, чтобы копям из других местностей Англии не было выгодно доставлять туда уголь. Регулировались и самые размеры производства — они определялись ежегодно: на долю ньюкаслских копей приходилось всегда 3/5, на долю прочих - 2/5 добычи; за всякое излишнее количество уплачивался определенный штраф48.

Все же число таких случаев и распространенность такого рода соглашений в эпоху XVI—XVIII вв. не следует преувеличивать. Нередко соглашения (например, относительно сбыта меди в Венеции между Фуггерами и другими торговыми домами в конце XV в.) являлись весьма кратковременными; в других случаях переговоры (например, в области саксонской оловянной промышленности, где делались многочисленные попытки) не давали никаких реальных результатов. Наконец, часто соглашения имели характер обычных между членами цеха или компании договоров относительно цены, которой участники будут придерживаться, и эти старинные формы не следует ни в коем случае смешивать с синдикатами.




1 Thun. Die Industrie am Niederrhein und ibre Arbeiter. Bd. II. 1880. S. 7-12.
2 Bein. Die Industrie des sachsischen Voigtlandes. Bd. II. S. 536.
3 Geering. Basels Handel und Industrie bis zum XVII. Jahrhundert. 1885. S. 604.
4 Godart. L'ouvrier en sole. Т. I. 1899. P. 20-26.
5 Martin. La grande industrie sous Louis XV. 1900. P. 259.
6 Mantoux. La revolution industrielle au XVIII siecle. P. 45.
7 Pringsheim. Die wirtschaftliche Entwicklung der Vereinigten Niederlande in 17. und 18. Jahrhunderte // Staats- und sozialwissenschaftliche Forschungen, hrsg. von Schmoller bzw von Schmoller und Sering. S. 29-30. Julin. Les grandes fabriques en Belgique vers le milieu du XVIII siecle // Academie royale de Belgique. Classe des lettres et des sciences morales et politiques. Memoires. T. 63. P. 30.
8 See. L'industrie et le commerce de la Brelagne. S. 12. Cp.: Roupnel. La ville et la village au XVII siecle. 1922. P. 143. See. La vie economique et les classes sociales au XVIII siecle. 1924. P. 191. Richard. La vie privee dans une province d'Ouest: Laval au XVII et XVIII siecles. 1922. P. 285 ff. Musset. Le Bay-Maine. 1917. P. 256 ff.
9 См. Т. I, гл. XXIII.
10 Furger. Zum Verlagssystem als Organisationform des Fruhkapitalismus im Textilgewerbe. 1927. Aubin. Zur Geschichte des Verlagssystems in der Periode des Fruhkapitalismus // Jahrbucher fur Nationalokonomie und Statistik. 1927. Bd. III. F. B. 72. Gothein. Wirtschaftsgeschichte des Swarzwaldes. Bd. I. 1891. Nubling. Ulms Baumwollweberei im Mittelalter. 1889. Schulte. Die Grosse Ravensgurger Gesellschaft. Bde. I-III. 1923. Amman. St. Gallens Wirtschaftsstellung im Mittelalter. 1928. (Aus Sozial- und Wirtschaftsgeschichte).
11 Имелись только, ак мы видели выше, зачатки, подготовительные стадии, в смысле появления зависимости, в особенности в суконной промышленности, различных групп населения от занимавшихся сбытом изделий, — но почти исключительно местным или на ближайшей ярмарке, — суконщиков (см. т. I, с. 2S6).
12 Даже экономисты XIX в. долгое время не могли отличить кустарной формы производства от ремесленной (см. выше, с. 107).
13 Hauser. Les ouvriers du temps passe. P. 86.
14 Unwin. Industrial Organisation. P. 56-57.
15 Schoenlank. Soziale Kampfe. P. 47, 161.
16 Schmoller. Tucher- und Weberzunft. Urk. 77. См.: Schmoller. Wirtschaflspolitik Friedrich des Grossen // Jahrbuch fur Geselzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft, hrsg. von Schmoller Bd. XI. S. 807, 812.
17 Pirnne. Histoire de Belgique. Т. IV. P. 581-582.
18 Thun. Die Industrie am Niederrhein. Bd. II. S. 24 ff. Schanz. Kolonisation and Industrie in Franken P. 300 ff. Sax. Hansinsindustrie in Thuringen. Bd. JI. 1884.
19 Troellsch. Die Calwer Zeughandlungskompagnie und ihre Arbeiter. S. 20, 31. 55 ff.
20 См. ниже.
21 См. об этом: Cunningham. Growth of English Industry and Commerce iu Modern Times. Vol. II. P. 38 ff., 354 ff. Lohmann. Die staatliche Regelung der englischen Wollindustrie vom XV. bis zum XVIII. Jahrhundert. 1900. S. 22. Эшли. Экономическая история Англии в связи с экономической теорией. С. 505 сл.
22 Stieda. Hausindustrie. S. 143 ff.
23 Godart. L'ouvrier en soie. Т. I. P. 91.
24 Hinze. Die Arbeilerfrage zu Beginn des moderne Kapitalismus in Brandenburg-Preussen. 1927. S. 175 ff. (Veroffentlich des Vereins fur Geschichte der Mark Brandenburg).
25 Cunningham. Growth of English Industry and Commerce in Modern Times. P. 518 ff. Mantoux. La revolution industrielle au XVIII siecle. P. 36 ff., 40 ff. Dechesne. L'evolution economique et sociale de l'industrie de la laine en Angleterre. P. 26 ff., 54 ff. Lohmann. Die staatliche Regelung der englischen Wollindustrie vom XV. bis zum XVIII. Jahrhundert. S. 21 ff. Ashley. The Economic Organisation. P. 88 ff. Lipson. History of Woollen and Worsted Industries. 1921.
26 Тарле. Рабочий класс во Франции в эпоху революции. Т. II. С. 78 и сл. Ср.: Ballot. L'introduction du machinisme dans l'industrie francaise. 1923. P. 164, 170.
27 Memoire de Tribert sur l'etat des manufactures dans la generalite d'Orleans // Мemoires et documents, publ. par Hayem. 2-е ser. 1912. P. 258 ff. Hardy. La localisation des industries. dans la generalite d'Orleans au XVIII siecle // Ibid. 3-е ser. 1913. P. 42 ff. Hardy. La Localisation des industries dans la generalite d'Orleans au XVIII siecle // Ibid. 3-е ser. 1913. P. 42
28 See. Les classes rurales en Bretagne du XVI siecle a la Revolution. P. 446 ff. See. La vie economique et les classes sociales au XVIII siecle. 1924. P. 128, 145. See. Remarques sur l'evolution du capitalisme // Revue de synthese histoire. 1924. Т. XI. P. 53. See. Remarques sur le caractere de l'industrie rurale en France // Revue historique. Janv. 1923. Roupnel. La ville et la campagne au XVII siecle. P. 91, 143. Musset. Le Bas-Maine. 1917. P. 256 ff. Demangeon. La pleine Picarde. 1905. Sion. Les paysans de la Normandie orientale. P. 166 ff. Lefebure. Les paysans du Nord pendant la Revolution francaise. Т. I. Levy. Histoire Economique de l'industrie cotonniere en Alsace. 1912.
29 Pirenne. Geschichte Belgiens. IV. P. 578-585.
30 Lamprecht. Zur jungsten deutschen Vergangenheit. Bd. II. Т. I. P. 295-296. Konig. Die sachsische Baumwollindustrie. 1899. S. 84. Troeltsch. Die Calwer Zeughandlungskompagnie und ihre Arbeiter. S. 257. Bein. Die Industrie des sachsischen VoigtLandes. S. 47 ff., 62. Gothein. Wirtschaftsgeschichte des Schwarzwaldes. S. 552 ff., 715 ff.
31 Hoffmann. Beitrage zur neueren osterreichischen Wirtschaftsgeschichte. I. Die Wollenzeugfabrik zu Linz // Archiv fur osterreichische Geschichte. Bd. 108. 1920.
32 Rappard. La revolution industrielle et les origines de la protection legale du travail en Suisse. P. 43-46, 51, 89-90, 93-94. Wartmann. Industrie und Handel des Kantons St.-Gallen. 1875. S. 89 ff., 94, 100, 15O ff., 160. Geering. Basels Handel und Industrie bis zum XVII. Jahrhundert. S. 593. 599-607.
33 Stieda. Hausindustrie. S. 119. Ott. Rulands Handlungsbuch. S. 15, 19. В другом случае четыре любекских купца в 1424 г. нанимают на 2 года цех, изготовляющий четки (для богослужения), обязуясь в течение этого времени приобретать у каждого из 12 мастеров определенное количество изделий с тем, что эти мастера отказываются на это время от своего права продавать этот товар в важнейших местах его сбыта, - в Венеции, Нюрнберге, Франкфурте, Кельне (Hildebrand Veckinchusen. Briefwechsel eines deutschen Kaufmanns im 15. Jahrhundert. S. 53).
34 Ajano. Die venetianische Seidenindustrie und ibre Organisation bis zum Ausgange des Mittelaliers. 1893. S. 49. Sieveking. Genueser Seidenindustrie // Jahrbuch fur Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft, hrsg. von Schmoller. Bd. XXI. S. 106, 11O-111. Doren. Florentiner Wollengewerbe. S. 264—270.
35 Vanhaeck. Histoire de le sayetterie a Lille. Т. I. 1910. P. 106. Bein. Die Industrie des sachsischen Voigtlandes. Bd. II. S. 38, 539. Boissonade. Essai sur l'histoire de l'organisation du travail en Poitou. Т. II. 1900. P. 139. Westerfield. Middlemen in English Business. P. 362. Sombart. Der moderne Kapitalismus. Bd. II. T. 2. S. 716, 720. Ср.: Rappard. La revolution industrielle et les origines de la protection legale du travail en Suisse. P. 79, 86. Burkli-Meyer. Zurcher Fabrikgesetzgebung. 1884. S. 56.
36 Schanz. Industrie und Kolonisation in Franken. Bd. II. S. 188, 272.
37 Bein. Die Industrie des sachsischen Voigtlandes. Bd. II. S. 41-48, 72-79.
38 Rappard. La revolution industrielle et les origines de la protection legale du travail en Suisse. P. 43, 45, 51, 76, 78, 83, 92-93. Rappard. Le facteur economique dans l'avenement de la democratie moderne en Suisse. Т. I. L'agriculture a la fin de l'ancien regime. 1912. P. 138. Burkli-Meyer. Geschichte der Zurcher Seidenindustrie. S. 176. Kunzle. Die Zurcher Baumwollindustrie von ihren Anfangen etc. 1906. S. 45-47. Jenny-Trumpy. Handel und Industrie des Kantons Glarus. Bd. I. 1898. S. 78. Thurkauf. Verlag und Heimarbeil in der Basler Seidenbandindustrie. S. 42.
39 Godart. L'ouvrier en soie. Т. I. P. 89-91, 180-184.
40 [He угодно ли вам (франц.).]
41 Troeltsch. Die Calwer Zeughandlungskompagnie und ihre Arbeiter. S. 19-20, 27-28, 49, 55-56, 74-75, 83, 89-95, 125-135. Относительно флорентийской кустарной промышленности - см. т. I, с. 273 сл.; об английской суконной промышленности — см. ниже, с. 166 сл.
42 Pribram. Geschichte der osterreichischen Gewerbepolitik. Bd. I. 1908. S. 84 ff., 187 ff., 238, 333 ff., 382.
43 См. ниже, с. 135.
44 Sombart. Krieg und Kapitalismus. S. 89.
45 Beck. Die Geschichte des Eisens in geschichtlicher und kulturgeschichtlicher Beziehung. Bd. III. S. 601.
46 [Ради общей пользы (лат.).]
47 [Единое одушевленное тело (итал.).]
48 Об образованиях этого рода см.: Strieder. Studien zur Geschichte kapitalistischer Organisationsformen. 2. Aufl. 1926. S. 159 ff., 168 ff., 193 ff., 272 ff., 279 ff. Stieda. Aeltere deutsche Kartelle // Jahrbueh fur Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft, hrsg. von Schmoller. 1913. Sayous. Les ententes des producteurs et des commercants au XVII siecle // Academie royale de Belgique. Classe des lettres et des sciences morales et politiques. Memoires. 1908. Muck. Der Mannsfelder Kupferschieferbergbau. 1910. Bd. I. S. 288. Ehrenberg. Das Zeitalter der Fugger. Bd. I. S. 396, 417. Davidsohn. Forschungen zur Geschichte von Florenz. Bd. III. № 382. Beck. Die Geschichte des Eisens in geschichtlicher und kulturgeschichtlicher Beziehung. Bd. III. S. 1103 ff. Levy. Monopole, Kartelle und Trusts. 1909. P. 97 ff.
загрузка...
Другие книги по данной тематике

Жан Ришар.
Латино-Иерусалимское королевство

Любовь Котельникова.
Феодализм и город в Италии в VIII-XV веках

Н. П. Соколов.
Образование Венецианской колониальной империи

И. М. Кулишер.
История экономического быта Западной Европы.Том 1

Марджори Роулинг.
Европа в Средние века. Быт, религия, культура
e-mail: historylib@yandex.ru