Камень

Изобилие камня в стране явилось одной из предпосылок дальнейшего развития производства изделий из этого материала и в энеолите. Горы Ханаана сложены главным образом из известняков, среди которых имеются и очень пористые. Встречаются такие твердые породы, как доломит, диабаз, шифер (метаморфический), кварцит, халцедон, мрамор, гематит, песчаник, мергели, пробитые базальтом. Особенной твердостью отличается тот базальт, месторождения которого находятся к югу от Генисаретского озера. Как отмечают исследователи, при ударе он даже издает резкий металлический звук. Много его и в Ливане, и в горах Заиорданья. Известняком, песчаником и некоторыми другими горными породами богата и северная половина области Негев. Залежи хорошего кремня имелись в слоях мергеля и известняка гор западного и восточного побережья Мертвого моря, а также в осадочных отложениях других районов. В северной части страны широко использовались сходные по составу с кремнем шерт и сланцы. Последними очень богаты горы Ливана и более северных областей. Песчаные дюны на побережье Средиземного моря за долгую геологическую историю сцементировались в своеобразную плотную породу, называемую «куркар». Этот камень у жителей прибрежных районов также шел в дело.

Самыми распространенными материалами для изготовления орудий в энеолите были кремень, шерт, базальт и известняк. Гематитом — черным непрозрачным минералом, отличавшимся большой твердостью и металлическим блеском, пользовались особенно часто изготовители наверший булав и некоторых других мелких поделок. На производство сосудов шли главным образом базальт и известняк. Из мрамора и сланца охотно вырезали предметы обихода и украшения (палетки, под вески). Для изготовления небольших режущих орудий, а также .бус и подвесок применялся обсидиан. Значительно большее распространение предметов из него на севере страны объясняется близостью к источнику сырья (см. раздел «Связи»). На юге, в районе Беэр Шевы, были найдены предметы украшения из бирюзы, по-видимому синайского происхождения.

Мы не можем сказать ничего определенного о технических приемах, к которым прибегали древнейшие ханаанеяне при добыче камня. Строители IV тысячелетия обходились естественными булыжниками, которые собирали тут же поблизости, применяя их при возведении фундамента, части стен жилищ, при устройстве очагов, печей и дверных обрамлений.

В литературе отмечено всего несколько случаев применения в то время обработанного камня в качестве строительного материала.

Известно, что из камня возводились стены вокруг Иерихона времени докерамического и керамического неолита. Однако, как отмечает Кеньон, камни эти были не обработаны и представляли собой естественные обломки. Предполагают, что в конце энеолита в районе Библа уже умели разрабатывать для строительных целей довольно мягкий камень — куркар. Каплан при описании одной из пещер-некрополей в районе современного Тель-Авива упоминает о стоявшем там блоке из только что упомянутого материала, очевидно тоже выломанного. Не останавливаясь, правда, на деталях, он пишет также о пещере, где пол выложен известняковыми плитами [78, 302].

Население района Беэр-Шевы и Мецера второй половины IV тысячелетия пользовалось медными орудиями, пригодными для работы с камнем, но ограничивалось выламыванием мягкого мелового известняка. Это, однако, не были еще блоки правильной формы. Только в позднеэнеолитическом Мецере засвидетельствовано применение в строительстве колотого, более или менее определенного размера и формы камня [109, 127]. Самые ранние случаи такого применения обработанных блоков в Библе Дюнан датирует началом древней бронзы.

Энеолитические насельники страны, как было показано выше, делали в скале углубления для обработки некоторых плодов, например маслин, хозяйственные ямы, цистерны и искусственные пещеры наподобие тех, которые обнаружил Каплан. При устройстве этих ям и помещений, пусть даже в таких мягких горных породах, как куркар и известняк, каменщики пользовались определенными, сложившимися у них приемами работы. Поэтому изучение следов работы на этих стенах помогло бы при решении вопроса о способах добычи камня. Дело, однако, осложняется тем, что в наше время не всегда удается обнаружить на стенах таких искусственных пещер следы инструментов, которыми их делали, так как за последние несколько тысячелетий произошло выветривание, сглаживание поверхности стен и следы работы исчезли [61, 12, 17]. В имеющемся в нашем распоряжении издании скальных гробниц в Мегиддо отмечается хорошая заглаженость их стен и отсутствие каких-либо следов орудий, к которым прибегали каменщики. Тем не менее сам по себе тот факт, что эти пещеры делались в скальном грунте, свидетельствует о наличии у каменотесов определенного умения и опыта по выламыванию камня. Остается также неизвестным, была ли эта работа направлена на получение блоков правильной формы или задача ограничивалась лишь выбиванием пустот в скальном грунте.

Кремень, использовавшийся для производства орудий и различных мелких поделок, был широко распространен в Восточном Средиземноморье. Русла были особенно богаты кремневыми желваками. Отдельные вкрапления этого камня в известняковых породах, сравнительно легко поддающихся разлому, освобождались при разработке последних. Иногда глыбы камня как твердых, так и мягких пород разбивались от ударов тяжелыми каменными молотами. Обломки же скалы всегда можно было найти возле больших месторождений.

Разработка горной породы облегчалась в том случае, если она выходила на поверхность. Чтобы вызвать более или менее глубокие трещины, достаточно было пустить в ход каменные молоты-кувалды. Можно допустить, что древнейшим ханаанеянам был известен и огневой способ ломки, заключающийся в том, что сильно нагретую огнем костра твердую породу поливали холодной водой. От резкой перемены температуры она раскалывалась. Дальнейшие работы ограничивались уже разборкой камня. Процесс этот можно было повторять несколько раз в зависимости от количества материала, которое хотели получить.

При добыче мягких пород наподобие известняка древнейшие ханаанеяне с успехом могли прибегать к медным резцам, рассмотренным в предыдущем разделе.

Потребности в камне, как мы увидим, в пору энеолита были в общем невелики (из него делали лишь орудия и прочие небольшие предметы). Поэтому можно полагать, что в то время могли вполне обходиться небольшими обломками, находившимися на поверхности земли. В крайнем случае карьеры энеолитического времени могли представлять собой неглубокие выемки.

Техника обработки камня в IV тысячелетии включала в себя оббивку, шлифование и резьбу по камню.

Оббивкой, т. е. ударами специального небольшого камня-отбойника, отбивали небольшие осколки от другого камня, из которого хотели сделать изделие, до тех пор пока не достигали примерной заданной формы, например топора или сосуда. (Поверхность каменных блоков шириной от 75 до 95 см, образовавших лестницу башни в Иерихоне, была заглажена тоже оббивкой [84, 66; 119, 138]). Далее такой грубо сформованный сосуд шлифовался. Работа эта заключалась в том, что зажатым в руке камнем снимали ненужные части, а в случае надобности разравнивали поверхность.

При помощи шлифовального орудия расширяли углубление, когда хотели увеличить емкость каменного сосуда. Известно, что шлифование как новый общепринятый технический прием появилось в неолите. На археологическом материале из неолитических слоев, вскрытых в одном случае, можно до известной степени проследить постепенное распространение этой техники обработки камня. Два самых древних слоя докерамического неолита не обнаруживают шлифованных орудий, если не считать каменных ступок и пестов, так как в этом случае заглаживание не было преднамеренным. В самом верхнем, т. е. в более позднем слое, появились уже полированные топоры.

Шлифовальными орудиями служили небольшие каменные плиты, желваки, отходы от производства предметов из этого материала и фрагменты различных каменных изделий, пришедших в негодность, но которые были достаточно велики, чтобы их можно было держать в руке при работе [27, 55, 86, 122, 125]. На Антиохийской равнине были найдены обломки каменных сосудов со следами такого употребления. Основным условием для их применения в качестве шлифовальных орудий была достаточная твердость. Чаще всего они делались из песчаника. Среди находок в поселении Бейда была зарегистрирована и пемза, которая, как полагает Киркбрайд, применялась в VI тысячелетии и в желваках, и в размельченном, порошкообразном состоянии [89, 25, 32]. Пользовались такими камнями помимо камнеделов еще гончары, плотники, резчики по рогу, кости, а также строители. Последние разравнивали ими стены и полы после покрытия глиняной обмазкой.

Шлифование камнями из мелкозернистых горных пород имело результатом более гладкую поверхность. Поэтому в некоторых случаях эту работу можно было рассматривать как полировку. На таких камнях точили лезвия режущих инструментов и подправляли острие у каменных, костяных, роговых и даже, вероятно, у медных орудий. Вот почему на многих каменных точилах виден один, а иногда и несколько неглубоких треугольного поперечного сечения желобков, образовавшихся от такого употребления. Точильные приспособления из известняка, базальта, кварцита, кремня были открыты исследователями в слоях и неолита и энеолита. Иногда пришедшие в негодность точильные камни шли в кладку стен, как это наблюдали в Библе. Много таких камней для заглаживания было выявлено в Иерихоне в слоях докерамического неолита «В» [83, 49]. Употребление шлифовальных камней продолжалось и много позднее. Так, в Мегиддо, в слоях, датируемых второй половиной II тысячелетия, был найден такой камень. Он был в золотом обрамлении, и Маккоун допускает поэтому, что камень в данном случае был церемониальным [98, 187; 134, 566; 90, 114; 24, 15, V: 27—28].

Следы сверления нередко встречаются на каменных изделиях этого времени. Находили также камни под пятники с небольшой круглой ямкой для установки двери, сделанной сверлением. В такой ямке вращался нижний выступ дверной створки.

Процесс сверления каменным сверлом сводился, по существу, к шлифованию. Лишь кремневые сверла-острия, применявшиеся для высверливания небольших отверстий в бусах, подвесках и других предметах из камня, могут рассматриваться как некоторое исключение. Дело в том, что острые края таких твердых кремневых орудий резали главным образом более мягкий камень, подобный известняку и ли сланцу, и лишь в незначительной степени шлифовали его.

Камни-сверла из твердых горных пород в большинстве случаев применялись для заглаживания — отделки стенок углублений. Судя по оставшимся следам работы на известняковых и базальтовых чашах, ступках неолитического и энеолитического времени, предварительно при помощи каменных орудий выдалбливалась небольшая выемка. После этого вращением конусообразного сверла снимали шероховатость на стенках, придавая ямке правильную форму и при этом несколько углубляя ее [95, 66; 42, 19, 11: 14—16]. В результате работы рассмотренным приспособлением ямка получалась коническая. Однако поскольку встречаются изделия и с цилиндрическим отверстием, то это позволяет допустить возможность применения и трубчатых сверл.

Примечательно, что шлифованием древнейшие ханаанеяне и пилили камень. Насколько можно судить по археологическим находкам, к этому процессу работы прибегали в случаях изготовления топоров, тесел и других изделий из твердых горных пород (помимо кремня). При этом прежде всего доводили до конца внешнюю обработку камня-заготовки, придавая ему форму как бы двух рядом лежащих, но соединенных боковыми сторонами орудий. Затем в том месте, где должна была пройти разделяющая линия, делали ребром шлифовальной плиты желоб-пропил. Аналогичное углубление по черте раздела или под углом к ней делали на другой стороне заготовки. В результате этого обе половинки оказывались связанными лишь идущей между ними узкой перемычкой, которую разбивали затем ударом. Стороны разлома после отделения можно было разровнять шлифованием. Получалось два предмета — тесло и долото (или же другие орудия) уже в готовом виде.

Такое одновременное изготовление двух или более орудий, несомненно, давало экономию и в рабочей силе, и во времени по сравнению с тем, когда каждое изделие делалось отдельно. Более крупный камень-заготовку было сподручнее и закрепить, и обработать. Этот метод был особенно удобен для тех, кто занимался производством таких маленьких предметов из камня, как бусы. Рассмотренный прием работы камнеделов подтверждается археологическим материалом, датируемым V тысячелетием, но мы вправе допустить, что традиция эта продолжала существовать и позднее, в IV тысячелетии [27, 61, 91—92, 35: 5, 66: 3; 116, 171].

Резьба по мягким сортам камня осуществлялась, как пишет Перро, при помощи кремневого острия. Надо полагать, что различные геометрические узоры на базальтовых сосудах того же времени могли вырезаться сходным образом.

Итак, почти все горные породы, помимо кремня, обрабатывались в энеолите в обычной точечно-ударной и абразивной технике. Что же касается кремня, то в силу его особого свойства при ударе давать раковистый излом его обработку вели главным образом оббивкой. Всю энеолитическую кремневую индустрию Ханаана можно разделить на две группы. К первой относятся орудия, изготовленные из желваков кремня двусторонней оббивкой каменным отбойником или деревянной колотушкой, а ко второй — изделия из призматических пластинок и отщепов.

В технике двусторонней оббивки делались такие массивные орудия, как молоты, топоры, тесла, долота, мотыги, чопперы и некоторые ножи. Желваки камня при этом приходилось подбирать с таким расчетом, чтобы после обработки получилось изделие нужного размера.

Вторая группа — пластинчатые орудия. Это в основном режущий и скоблящий производственный инвентарь, а также наконечники стрел и копий. Они получались при раскалывании кремневых желваков. Однако начинали обработку нуклеуса с того, что отбойником скалывали с него отщепы, часть из которых была круглой или полукруглой формы с поперечным разрезом в виде сегмента. Подготовленное таким образом ядрище подвергали дальнейшему расщеплению, в процессе которого образовывалось множество ноже видных четырехугольных, треугольных или к ним приближающихся призматических пластинок с треугольным или трапециевидным поперечным сечением. При умелом расщеплении за короткий период времени можно было получить большое количество очень острых орудий (их края вдоль длинных сторон были острыми). Те же орудия из этой группы, которые имели острие, применялись с успехом для прокалывания и сверления. Часто внешне похожие орудия-пластинки отличались, однако, назначением, которое в наше время может определить лишь археолог после тщательного исследования¹.

Если же эти лезвия оказывались недостаточно острыми, их дополнительно заостряли отжимной ретушью, наносимой, как думают исследователи, при помощи костяных или деревянных палочек-ретушеров. Процесс этот состоял в осторожном, но сильном надавливании ретушера, с тем чтобы снять с края орудия чешуйки и маленькие пластинки. В случае надобности вторичной обработке подвергали и боковые стороны. Помимо этого лезвия некоторых орудий, как вкладыши и пилы, иногда зазубривали, т. е. со стороны спинки или брюшка пластинки по краю делали щербинки на равном расстоянии одна от другой. В результате получалась пилка. Такой пилкой могли перепиливать дерево и кость. Начиная со второй половины IV тысячелетия в области Восточного Средиземноморья получили распространение так называемые ханаанские пластинки, отличавшиеся от только что рассмотренных большим размером. Применяли их и позднее — в эпоху бронзы для изготовления вкладышей серпов, ножей, скребков и некоторых других орудий.

Более сложным было производство наконечников стрел и копий. Они делались также из призматических пластинок, но в северной половине страны их поверхность частично или полностью покрывали чрезвычайно искусной плоской ретушью, которая ложилась на поверхности параллельными рядами. Ретушь эта очень сходна с так называемой струйчатой ретушью, которая появилась в додинастическом Египте на одной группе кремневых ножей-бифасов.

Камень часто подвергали обработке на поселении, куда доставляли материал. В Рас Шамре в нескольких местах было обнаружено много полированных топоров, наверший булав и множество отщепов. По мнению исследователей, здесь было сосредоточено изготовление этих инструментов [127, 187; 116, 76]. На наличие подобных производственных комплексов указывают рассмотренные нами находки в Абу Матаре и других энеолитических поселениях. Обычно внутри таких малых хижин мастерских на полу лежал большой камень, служивший наковальней при откалывании от кремневых заготовок пластин, отщепов и при других операциях. В других поселениях находили груды еще не доработанных орудий, ядрищ и множество отщепов камня как отходы при изготовлении изделий [27, 527, 529]. Немало было собрано на древних селениях специальных орудий — кремневых и известняковых ретушеров, при помощи которых изготовлялись каменные орудия [27, 210, 539; 94, 10]. Своего рода мастерские по производству каменных орудий (число их в некоторых местах исчисляется тысячами) были обнаружены Глюком, Киркбрайд и другими в Негеве и к югу от Мертвого моря [88, 136]. При этом часть орудий, судя по форме, относится ко времени неолита.

При изучении изделий из камня мы наталкиваемся на большие трудности. Отсутствуют сколько-нибудь полные издания материала по орудиям из интересующего нас материала. Производственный инвентарь древнего Ханаана, включая и орудия из дерева и кости, мало изучен. Поэтому приходится довольствоваться краткими описаниями или простым перечнем найденных предметов и теми беглыми замечаниями, которыми ограничиваются археологи в отношении изготовления и применения каменных изделий.

Сами исследователи высказывают сожаление по породу того, что им недоступен крайне необходимый сравнительный археологический материал из других районов. Так, Ковэн, Пейни и Вехтер, изучавшие каменный инвентарь из Библа и поселений Антиохийской равнины и Лахиша, не могли ознакомиться с аналогичными памятниками из Рас Шамры и Иерихона.

Рис. 13. Каменные молоты-кувалды

Обратимся к рассмотрению каменных орудий, исходя из классификации по функциональному признаку.

Молотом чаще всего служил небольшого размера камень. Удерживая его в руке, наносили удары. В Гассуле и других поселениях были найдены десятки таких базальтовых и кремневых орудий. Тяжелые каменные кувалды были необходимы горнякам-металлургам. Экспедиция Ротенберга обнаружила в районе Вади-Тимны такие продолговатые орудия из базальта, датируемые, временем ІУ тысячелетия. В одной части кувалда имела сужение — «шейку» для лучшего прикрепления к деревянной рукоятке или, вернее, к двум палкам, привязывавшимся с двух противоположных сторон шейки. Концы их сходились в руках работника, который, удерживая молот, работал двумя руками. Существовали также каменные молоты, напоминавшие по форме топор, но отличавшиеся большей массивностью и отсутствием лезвия. В их верхней части делали сквозное отверстие для рукоятки. Подобное орудие было найдено в Антиохийской равнине. Р. и Л. Брейдвуды относят его к кельтам-теслам, хотя и сами сомневаются в правильности своего предположения, поскольку единственным признаком, роднящим данное орудие с теслом, является отверстие для рукоятки, которое в этом случае давало возможность соединять ее с орудием лишь под углом. Однако весьма тупой рабочий край, а также следы ударов на нем противоречат этому решению. Думается, что будет правильным отнести его к молотам [90, 32; 21, 34; 126, 57, XIV: 1; 27, 217, 164: 5].

Рис. 14. Каменное навершие булавы

Возможно, к этой группе надо отнести и некоторые камни, открытые в Хорват Бетере, если только они не выполняли роль утяжелителей к палкам-копалкам, как думает Дотан, издавший этот археологический материал. Одной из их особенностей было наличие сквозного отверстия.

Навершия булав в Восточном Средиземноморье были распространены со времени неолита. Они представляли собой плоский камень с отверстием, находившимся не всегда строго в центре [128, 10]. Более северные поселения той же поры делали правильные грушевидные или приближающиеся к этой форме булавы хорошей работы [27, 90, 12у7]. Навершия были выявлены во многих энеолитических поселениях, жилищах-пещерах, в некрополях-пещерах. Диаметр их не превышает 10—14 см, но основная их масса не достигает и указанного размера [116, 78]. Внешняя поверхность наверший, как правило, шлифовалась, а если материалом служила твердая горная порода, то и полировалась. Большой интерес представляют приемы, которыми делали отверстия. Почти у всех этих орудий оно биконическое, а это, как отмечают исследователи, является следствием выдалбливания и шлифования углублений с двух сторон [95, 70; 127, 488, 2: С; 42, 19].

Преобладание наверший с биконическим отверстием, вероятно, связано с желанием древних ханаанеян получить более подвижное соединение данного орудия с рукояткой. Палка с навершием, у которого углубление было упомянутой формы, легче могла образовать такое, как мы видели в предыдущем разделе, соединение.

Некоторые исследователи считают, что в неолитические времена каменные навершия булав могли служить не только как орудия охоты и как оружие, но и в качестве груза к примитивным деревянным мотыгам (палкам-копалкам).

В группу рубящих орудий мы включаем топоры, тесла, долота, мотыги и чопперы.

В IV тысячелетии продолжается начинавшееся еще в неолите изготовление каменных кельтов, имевших форму топоров и тесел [27, 58; 127, 158, 488]. Тесла, в отличие от топоров, были симметрично заострены [94, 6, XXVIII: 6]. Рукоятки к ним, разумеется, тоже прикреплялись по-разному. Более узкие тесла называются исследователями долотами. Последние два вида орудий были широко распространены в Гассуле и в некоторых других местах.

Размер топоров и тесел невелик. Длина их колеблется между 6 и 15 см при ширине и толщине около 5 и 3 см соответственно. Долота же бывают до 20—30 см длиной. Обнаружен и совсем миниатюрный, отлично сделанный базальтовый топорик, который, по мнению Дотана, мог быть вотивным [42, 31, 19; 31].

Исследователи отмечают необычайно высокое искусство изготовления топоров и тесел из базальта, диорита, диабаза, известняка и правильность их прямоугольных и трапециевидных форм. Лезвие их либо прямое, либо округлое. В тех случаях, когда орудия делали не из кремня, поверхность шлифовали, а иногда и полировали [27, 216, 127, 187, 258, 497]. Поверхность же кремневых топоров, тесел и долот почти не знает шлифовки, если не считать залощенности в виде небольших гладких полос по обе стороны режущего края [31, 491; 95, 63].

Для лучшего скрепления с рукояткой в верхней части некоторых топоров из Рас Шамры была сделана специальная насечка [127, стр. XXIV].

Топоры, включая и маленькие полированные топорики, найденные в Рас Шамре, а также тесла и долота являлись инструментами деревообделочников. Поэтому неудивительно, что обушковый конец иных кельтов, датируемых неолитом, имеет следы ударов. Возможно, при рубке дерева они употреблялись и в качестве клиньев, по которым били молотом. Встречаются, впрочем, и такие орудия, у которых вследствие рубки повреждено лезвие [127, стр. XXIV; 27, 58, 124].

Рис. 15. Кремневые орудия из Вади-Шеллале (Северный Негев)

Интересно отметить, что в северных поселениях и конце неолита и в начале энеолита наблюдается резкое' увеличение количества каменных топоров, тесел и долот, что, несомненно, было связано с ростом обработки дерева. Однако во второй половине IV тысячелетия на юге этих орудий находят уже мало. Это, в свою очередь, было, вероятно, вызвано появлением медных топоров, тесел и долот. Процесс постепенного исчезновения каменных рубящих и отесывающих орудий растянулся надолго. Он продолжался и в эпоху древней бронзы.

Ранние земледельцы поры энеолита пользовались небольшими овальными или четырехугольными плоскими камнями в качестве наконечников мотыг. На тупом конце их часто делалось сквозное отверстие для рукоятки [95, 25; 116, 78, XIII: 13; 43, 26]. Однако большинство из дошедших до нас этого рода орудий сделаны весьма грубо, отверстия не имеют и, следовательно, прикреплялись к рукоятке ремнями или веревками [18, 173, XVII: А: 4; 147, 47; 119; 129, 4\ 5]. Такие мотыги восходили к киркообразным орудиям, столь характерным для мезолитических и некоторых неолитических поселений [89, 41; 11, 343, 111, 4]. Кроме того, в энеолитических слоях теллей обнаружили треугольные орудия с треугольным же поперечным сечением и четырехугольные с трапециевидным поперечным разрезом. В районе Беэр-Шевы они были самыми распространенными орудиями. К сожалению, исследователи далеко не всегда могут определить, какие из них служили мотыгами, а какие — топорами. По форме они сходны. Поэтому единственным критерием для их определения является наличие специфической заполировки, образовавшейся на них при работе с землей. Затруднение заключается в том, что не все указанные инструменты подвергнуты тщательному анализу. Кроме того, на многих из обследованных орудий таких следов работы не было обнаружено. Вследствие этого приходится допускать, что какая-то часть мотыгообразных каменных орудий употреблялась и в качестве топоров. Поэтому более правильным будет следовать за авторами, которые называют их топорами или мотыгами.

К рубящим орудиям мы относим и так называемые чопперы, или сечки. Этим термином археологи назвали подобранные в Северном Негеве кремневые желваки, которые заострялись односторонней или двусторонней оббивкой. Среди кремневых орудий Абу Матара и Хор-ват Бетера последние преобладают, тогда как в Гассуле они вовсе отсутствуют [116, 78; 147, 47]. Остается, однако, неизвестным, для какой именно работы они предназначались.

Каменные орудия для метания представлены наконечниками копий и стрел.

Наконечники копий засвидетельствованы главным образом для северной половины страны. В энеолите они встречаются значительно реже, чем в неолите, и, кроме того, на протяжении IV тысячелетия они мельчают [27, 206, 525—526; 24, 15, 3; 12—13]. Делались эти дротики из кремневых пластинок, форма их — вытянутый ромб длиной до 11 см при ширине 2 см. Иногда рукояточная часть у них для лучшего прикрепления к древку имеет расширение. Одна поверхность у них покрыта параллельными рядами отжимной ретуши, идущей от краев к серединному ребру, а на другой стороне она видна лишь у острия и на рукоятке [127, 488, 1\ 3]. Ретушь эта плоская, прекрасно сделана и напоминает ту, которая встречается на некоторых египетских ножах второго до династического периода.

Наконечники стрел по форме сходны с только что рассмотренными орудиями. Это либо вытянутые ромбы, либо треугольники с выступом для прикрепления древка. Таким образом, в отличие от древнейшего Египта, где можно насчитать несколько групп наконечников стрел, в Ханаане с неолита до конца существования этих орудий в энеолите все они, по существу, принадлежат к одному уже упомянутому виду. Единственным до сих пор известным исключением является находка в Библе. Речь идет о кремневом наконечнике стрелы прямоугольной формы с поперечным лезвием. Датируется он рубежом неолита и энеолита [31, 491, 4: 6]. Все наконечники стрел делались из призматических пластинок и почти не имели дополнительной ретуши, если не считать той, которая была обнаружена на некоторых орудиях севера. При их изготовлении прибегали к плоской отжимном ретуши [27, 207, 161: 1; 54, 83].

В неолите наконечники стрел в Ханаане были широко распространены. При классификации этих орудий ил Иерихона и Бейды Киркбрайд подразделяет их на четы ре группы. Вехтер делит аналогичные находки из более северного поселения на две группы. Перро при описании кремневой индустрии Мунхатты отмечает разнообразие техники и хорошую работу изготовителей стрел. Все это, несомненно, говорит о той большой роли, которую играли эти орудия в экономике неолитических насельников Ханаана [31, 491; 127, 261; 87, 117; 89, 39].

В противоположность этому в энеолитических поселениях были обнаружены лишь единичные экземпляры наконечников стрел и копий. Единственным исключением, как указывает Анати, является одно энеолитическое поселение Западного Негева, богатое находками наконечников стрел [16, 297]. Среди них было много сделанных очень грубо и лишь отдаленно напоминающих тс правильной треугольной формы наконечники, о которых шла речь выше. Количественное уменьшение наконечников стрел в IV тысячелетии по сравнению с V тысячелетием указывает, как мы видели (см. раздел «Охота»), на падение их значения в экономике.

Интересно отметить, что на протяжении сравнительно короткого периода времени, которым измеряется существование энеолитического поселения Мецер, можно проследить развитие этих орудий. В самом верхнем, т. е. в самом позднем слое, были вскрыты наконечники стрел, формы которых уже несколько отличались от обычных треугольных, известных там в предшествовавшие времена [43, 28].

Для метательных орудий, распространенных на севере со времени неолита, делались ядра. В ранних слоях поселений Антиохийской равнины были выявлены чечевицеобразной формы известняковые камни, предназначенные для метания [27, 61, LXIX: 18—19]. Позднее, в IV тысячелетии, как думают, их заменили глиняные снаряды.

Следующую категорию составляют режущие и скоблящие орудия: вкладыши серпов, скребки, различной формы ножи, ножички, резцы-граверы, сверла и шилья-проколки.

Вкладыши серпов были самыми распространенными среди энеолитических кремневых и обсидиановых орудий. Все они являются призматическими пластинками². Различия между ними заключалось лишь в размерах и в расположении отжимной ретуши. Техника их изготовления, начиная с мезолита, когда они впервые появились, претерпела изменения. Так, в неолитическом поселении на р. Ярмук кремнеделы, очевидно не умея расщеплять ядрища на тонкие пластинки, были вынуждены снимать излишнюю толщину с брюшка и со спинки этих сколов при помощи отжимной ретуши. Обычная длина пластинок 5—8 см при ширине 1,5—2 см. С появлением вкладышей, изготовленных из ханаанских пластинок, их размер увеличивается почти в два раза по сравнению с этими же орудиями предшествующей эпохи [122, 24]. Однако на протяжении долгого периода времени наряду с большими призматическими пластинками существовали и прежние малые. При этом иногда, как подметили исследователи, последние являлись либо частью больших пластин, либо были побочным продуктом, образовавшимся при изготовлении больших пластинок. Лишь с начала III тысячелетия в стране начинают преобладать большие вкладыши. Они были в употреблении и в эпоху бронзы, и даже позднее, в железном веке [27, 206, 247, 531; 31, 493; 127, 254, V: 20; 139, 43,. 132, 325].

На одном или обоих рабочих краях этих орудий можно увидеть отжимную ретушь. Иногда изготовители подправляли ею и другие две боковые стороны. В неолитическое время вкладыши были часто грубо зазубрены [128, 7—8, 7: 1 —12]. Постепенно, однако, обработка их улучшается, появляются правильно и глубоко зазубренные вкладыши. Наряду с ними в энеолите встречаются и такие, у которых зубцы сделаны не столь хорошо [61, 20, XXXVII: 18—19, 21—22; 95, 60; 127, 178].
Большие вкладыши, как правило, имели отжимную ретушь лишь на рабочих краях, и зубцы у этих вкладышей сделаны в большинстве своем менее тщательно по сравнению с аналогичными орудиями первой половины энеолита.

Скребки делались из кремневых и обсидиановых очень острых призматических пластинок, отщепов, а также из пришедших в негодность вкладышей серпов и других орудий. Разнообразие формы — наиболее характерная их черта. Чаще других встречаются веерообразные скребки, которые отличаются полукруглым рабочим краем [116, 78; 31, 493, 5: 1; 134, 566, XXXVII: 15, 20; 24, 31, XVII: 26; 127, 187; 27, 171, 210; 147, 43]. Это довольно тонкие пластины, отбитые от блоков плитчатого кремня, которые иногда находят и на поселениях. Поэтому одна большая поверхность этих орудий часто не обработана и носит следы выветривания. Лишь полукруглый рабочий край заострен отжимной ретушью. Длина лезвия некоторых веерообразных скребков достигала 20 см [95, 58; 90, 94; 43, 23, III: J; 132, 325].

Рассматриваемые нами скоблящие орудия после вкладышей серпов были самыми распространенными в эпоху энеолита. В мезолите и неолите дело обстояло не так. В Иерихоне в слоях, датируемых VII—VI тысячелетиями, были открыты лишь единичные экземпляры. В слоях времени древнего неолита в Библе скребков не было найдено вовсе. Там они стали появляться лишь в поздненеолитических залеганиях. В таких поздних неолитических культурах, как ярмукская и Абу-Гош, типичные скребки (призматические пластинки) большая редкость. Роль этих орудий выполняли разной формы отщепы [27, 539; 87, 115—116; 31, 491; 119, 136].

Ножами и ножичками мы называем все те кремневые и обсидиановые орудия-отщепы, призматические пластинки и клинки, сделанные в технике двусторонней оббивки, которыми можно было резать [127, 178; 18^ 173, XVIIA: 2—3; 85, 40]. Однако нужно заметить, что ножи двусторонней оббивки в Ханаане очень редки [95, 60].

Плитчатый кремень, из которого в неолите делались ножи, в энеолите применялся очень редко. В огромной массе этих орудий-отщепов и пластинок нельзя наметить, исходя из формы, никаких определенных групп, поскольку все они приближаются к листовидно-овальным. В Ханаане, в противовес додинастическому Египту, не выкристаллизовалось ножей строго определенных форм. Многие из ножичков имели два режущих края, на которых засвидетельствована залощенность как следствие употребления [128, 7, 46, 189; 95, 60; 24, 15, 3: 16].

Рис. 16. Кремневый нож

Преобладающее большинство ножей, будучи изготовлено из больших призматических пластинок, не превышало 12—14 см в длину. В эпоху древней бронзы именно эти ножи были самыми распространенными кремневыми ножами, если принять во внимание археологические данные из поселения Телль эль-Фара [134, 584].

В Гассуле были найдены и малые призматические пластинки, названные из-за своего размера микролитами.

Микролитами называют обычно чрезвычайно маленькие, длиной 2—3 см, часто геометрической формы пластинки, вкладышевые орудия, изготовленные, как правило, из кремня и обсидиана. Они были особенно распространены в мезолите [90, 106]. В кремневой индустрии раннего неолита они продолжают доминировать. В энеолите число их резко уменьшается. Наглядно это можно проследить на археологическом материале из Библа, Иерихона и Мегиддо [50, 25; 87, 116; 54, 82; 94, 5—10]. Исключением являются некоторые поселения Северо-западного Негева, расположенные в районе Фары, где продолжалось массовое производство микролитов и в начале энеолита, что, по-видимому, отражает наличие в хозяйстве определенных архаических черт. Позднее, однако, судя по археологическим слоям, там делали лишь сверла-микролиты (см. ниже).

Относительно применения микролитов в энеолитическое время в Ханаане точных сведений нет. По моему мнению, ими могли пользоваться в качестве бритв, подобно тому как это имело место в древнем Египте. Это тем более вероятно, что среди руин Гассула упомянутые орудия были, зафиксированы в разных местах в виде отдельных скоплений. Очевидно, ими пользовались определенные лица, возможно, своего рода брадобреи, а также лица, занимавшиеся врачеванием. Такие маленькие ножички с чрезвычайно острыми лезвиями были особенно удобны для обрезания ногтей, вскрытия нарывов и различных других хирургических операций, как показывают древнеегипетские изображения.

По предположению исследователей, в неолите существовали и кремневые орудия наподобие долот-резцов, которыми пользовались при изготовлении сосудов из камня. Они, разумеется, могли быть в ходу и в энеолите. Кремневые сверла, острия, проколки-шилья, столь распространенные уже в эпоху неолита [128, 7, 8: 1, 3- 4], служили и в энеолите для проделывания отверстий и каменных предметах (навершиях булав, пряслицах, подвесках, бусах) и в различных изделиях из других материалов, как, например, в скорлупе страусовых яиц и в керамических черепках, при изготовлении пряслиц и при сшивании кож [31, 491, 5: 2—6; 24, 15, 3: 18, 21; 127, 258; 116, 78; 95, 74; 90, 89, 99; 27, 83, 204]. Обычно это кремневые, реже обсидиановые призматические пластинки с острием, которое дополнительно обрабатывали еще отжимной ретушью. Часто археологи находят лишь их фрагменты с соответствующими следами работы, указывающими на то, что некогда данное изделие служило сверлом. Размер этих орудий варьирует, что указывает на существование различных способов сверления. Маленькие сверла, которые чаще всего были микролитами, могли употребляться в основном лишь в станковом сверлении. При этом конец, противоположный острию, закреплялся в специальном стержне, на который набрасывали виток тетивы лучка. При движении лучки вперед и назад тетива вращала стержень и соединенное с ним сверло то в одну, то в другую сторону.

Более крупные, или, иначе называемые, одноручные сверла, поворачивались просто рукой. Иногда рукояточная часть их оформлялась так, чтобы при работе их удобнее было держать [27, 215, 534; 24, 15, 3: 14].

Интересно отметить, что в энеолите по сравнению с предшествующим временем число кремневых сверл резко сокращается. Причину этого явления надо искать в появлении в это время уже медных орудий [94, 8, 10, XXII: 1; 95, 61].

В Библе и в некоторых поселениях того же района найдены настолько необычные кремневые острия, что исследователи склоняются к мысли об их доставке сюда откуда-то извне. Орудия эти сделаны в очень искусной технике двусторонней обработки. Острие у них вытянуто, а противоположный конец на второй трети длины круто расширяется, образуя нечто вроде короткой лопаточки шириной в 4 см с закругленным или прямым краем. Длина всего острия около 10 см. О назначении этих орудий в специальной литературе пока не существует какого-либо определенного мнения [31, 495]. Возможно, они служили тоже сверлами или проколками.

Помимо кремневых и обсидиановых сверл в виде острия употреблялись и орудия этого же вида, сделанные из очень твердых горных пород. В Гассуле была найдена одна головка сверла конической формы из диорита со следами работы [95, 75, XXXV: 8]. К сожалению, мы не осведомлены о существовании в IV тысячелетии специальных сверлильных приспособлений наподобие тех, какие применялись в Египте фараоновского времени. Однако наличие в стране большого количества базальтовых сосудов хорошей работы как будто говорит в пользу правильности предположения Перро о том, что уже во второй половине IV тысячелетия в Ханаане применялись подобные особые приспособления. В одном случае он даже видит в каменном изделии, напоминающем навершие булавы, деталь к упомянутому устройству. Хотя мы не знаем, как выглядели в Ханаане сверлильные приспособления, но можно допустить, что они имели сходство с древнеегипетскими [120, 158]³.

Рис. 17. Каменные орудия (мотыга, навершие булавы и пряслица)

Обнаруженные известняковые и кремневые диски не большого размера (диаметром до 6 см) могли служить пряслицами, грузилами к рыболовным сетям, а также, может быть, к тем несложным ткацким станкам, которые были у энеолитических насельников Ханаана [167, 267-269; 42, 16, 19, 29—30; 21, 34]. В северной части страны на протяжении VI—IV тысячелетий форма пряслиц менялась. В поселениях Антиохийской равнины первоначально это были плоские округлые пластинки. На следующем этапе возникли выпуклые, а в энеолите наряду с рассмотренными формами появляются диски, у которых верхняя сторона выпуклая, а нижняя — вогнутая [27, 61, 90, 54, 171]. В Рас Шамре верхняя часть этих энеолитических орудий тоже слегка закруглена [127, 259, XI: 19, IX: 15]. Такая, более специализированная, форма особенно удобна для пряслиц.

Грузилами в Рас Шамре, вероятно, являлись и небольшие желваки камня, у которых на двух противоположных сторонах было по выемке, где при привязывании фиксировались витки веревки. Эти орудия, правда, найдены в неолитических слоях, но не исключено, что такие же пряслица были распространены там и в энеолите.

Рис. 18. Базальтовые сосуды из Гассула

Большие, доходящие до 0.5 м длины седлообразные, ладьеобразные и других форм камни с углублением примято называть зернотерками, хотя их назначение, как мы видели выше, было шире. Материалом для них служили в основном базальт, песчаник и лучшие сорта известняка. Небольшие плоские верхние камни-жернова чаще всего были кремневые. Круглые камни-шары, также применявшиеся для дробления, делались часто из базальта.

Рис. 19. Неолитическая каменная чаша (Абу-Гош)

Такие терочные камни были в ходу в Ханаане и на протяжении последующих двух тысячелетий (III—II) [27, 26; 95, 66; 61, 170, 127; 42, 30; 116, 78]. Интересно, что в мезолите роль рассмотренных орудий выполняли задолго до того как научились делать глиняную посуду в Ханаане, ее изготовляли уже из камня. В слоях докерамического неолита в Иерихоне были открыты известняковые, довольно хорошо выделанные, сосуды. Находили и доломитовые сосуды. В энеолите в качестве материала для производства сосудов стали применять базальт и некоторые другие твердые породы [119, 138; 127, 258; 117, 181].

В IV тысячелетии изготовление каменных сосудов достигло высокого уровня. Наряду с малыми встречаются и большие сосуды диаметром до V2 м. Некоторые из них тонкостенные и отличаются правильностью формы. В базальтовых чашах роль ручек с успехом выполняли сквозные отверстия, проделанные чуть ниже верхнего края. В них могли продеваться веревки, и тогда сосуд можно было подвесить и нести [42, 18; 105, 34, XVIII: 1, 4].
Не исключено, что в энеолите делали каменные подставки для остродонных сосудов. Такие подставки пока известны лишь из неолитического поселения Абу-Гош.

Рис. 20. Базальтовый сосуд из Абу Матара

В энеолитических пещерах- некрополях обнаружены и каменные урны. Они представляют собой грубо обработанные блоки куркара 75 X 45 X 50 см с углублением в 25 см. Крышками служили плоские камни. Известны также каменные доски — крышки к сосудам [97, 158—159; 24, 14, 17]. Небольшого размера каменные чаши или просто овальные куски камня с углублением служили светильниками. Иногда для фитиля делали нечто вроде носика — открытого желобочка [95, 75, XXXIII: 4; 27, 57, 32; 8]. (Лампами служили и керамические чаши.)

Каменные ступки в Ханаане известны с мезолита [114, 15] . В некоторых энеолитических поселениях были найдены большие камни с одним или двумя углублениями. По мнению исследователей, они могли выполнять роль рассмотренных выше вместилищ. Чаще, однако, ступки отличались от каменных сосудов неправильностью формы, большей толщиной стенок и грубостью отделки. На их внешних стенках можно увидеть желобки — следы первоначальной обработки. Ступки были самого разного размера. В Хорват Бетере, например, их диаметр колебался от 10 до 26 см [61, 20; 27, 249; 42, 19—20].

Песты — небольшие овальные или круглые в поперечном сечении цилиндры — делались главным образом из базальта. Встречаются этого рода орудия и не совсем правильной формы, поскольку в иных случаях использовались пришедшие в негодность кельты [27, 218, 250; 18, 173, XVI В: 2].

Каменные наковальни кузнецов, а также и большие каменные ступы, применявшиеся для дробления руды, как мы видели в предыдущей главе, были в ходу в энеолите. Камни-наковальни были совершенно необходимы и камнеделам при изготовлении бифасов и орудий из призматических пластинок. Ядрища, отбойники, ретушеры и шлифовальные камни, входившие в обязательный производственный инвентарь камнеделов, были рассмотрены выше.

В энеолите, как думают исследователи, делали из камня одну из основных деталей гончарного круга — диск (см. раздел «Связи»).

В археологической литературе имеются сведения о находке каменной ложки энеолитического времени. Однако она до сих пор не издана, и мы вынуждены ограничиться лишь этим указанием [117, 181].

В Ханаане, как и в Египте, в древности употреблялись палетки из известняка, мрамора и других горных пород. Размер их невелик (до 10 X 7 см) при толщине около 1 см. Обычно они были четырехугольной формы, но встречаются овальные и круглые. Эти плоские камни служили и для растирания красящих веществ — малахита, охры и др. [116, 78].

Некоторые затруднения мы испытываем при рассмотрении следующих каменных изделий. Первые исследователи Гассула нашли много камней более или менее правильной формы, названных ими гирями. Дальнейшее их объяснение, однако, не может быть нами принято. Дело в том, что исследователи придерживались имевшей в то время (30-е годы XX в.) широкое распространение теории Флиндерса Питри, который исходил из положения, что в странах древнего Ближнего Востока уже в IV тысячелетии существовала единая метрическая система. Это, однако, не было никем подтверждено. Нет также основания сближать древнеегипетскую метрологию времени II—III и IV тысячелетий с теми же системами других стран древнего Востока, а тем более допускать возможность существования какой-либо определенной весовой системы, общей для всех стран древнего Ближнего Востока. Последнее, разумеется, не исключает возможности применения упомянутых камней из Гассула в качестве разновесов [95, 75]⁴.

По всему Восточному Средиземноморью в IV тысячелетии продолжалось изготовление каменных изделий, которые принято называть печатями. Они напоминают пуговицу с выступом и отверстием для пронизывания. Такие предметы были найдены в слоях неолита и энеолита. В Гассуле, кроме того, была найдена печать в виде усеченного конуса, у которого сквозное отверстие сделано в верхней части [27, 63, 129, 220; 127, 81, 253, 261; 70, 12, 28].

Остается до конца невыясненным вопрос о небольших каменных предметах, называемых западными археологами «гвоздями», затычками. По-видимому, часть из них использовалась в качестве фишек для какой-то игры, как это имело место в энеолите в Египте и в других странах [2, 126—128; 8, 33—34; 27, 253, 192: 1—3].

К украшениям, изготовлявшимся из интересующего нас материала, мы относим подвески, бусы, браслеты. Дотан допускает, что некоторые подвески имитируют до династические египетские изделия, которые носились на ремешке и, как полагал Флиндерс Питри, применялись охотниками в качестве амулетов [42, 30, 19\ 29; 95, 74; 27, 220; 105, XIX: 1—4; 85, 40]. Каменных бус и браслетов найдено очень мало.

Весь материал, с которым мы ознакомились в этом разделе, подтверждает положение о том, что, несмотря на появление с конца V тысячелетия медных орудий, камень на всем протяжении IV тысячелетия оставался в большом ходу. Из него изготовлялись все основные орудия, необходимые для ведения земледельческо-скотоводческого хозяйства: наконечники мотыг, чопперы. Может быть, даже камни-утяжелители к примитивным деревянным мотыгам (палкам-копалкам), вкладыши серпов, зернотерки, ступки с пестами, ножи, ножички и скребки. Охотники пользовались кремневыми наконечниками стрел и копий, а рыболовные сети часто снабжались каменными грузилами. Большое количество оборудования и инструментов металлургов, камнеделов, косторезов, плотников, гончаров, ткачей также делалось из камня. К ним относятся молоты, камни для дробления руды, наковальни кузнецов и кремнеделов, шлифовальные и точильные орудия, отбойники, ретушеры, топоры, тесла, долота, резцы, пилки, сверла, проколки, шилья, диск к гончарному кругу, пряслица и грузила к ткацкому станку. Иными словами, камень был одним из основных материалов для изготовления производственного инвентаря. К этому надо добавить еще каменные предметы обихода — сосуды, светильники, печати, палетки, фишки для игр — и многочисленные каменные предметы украшения — бусы, подвески, браслеты и некоторые другие изделия.

В процессе изложения мы обращали внимание на большое разнообразие форм и размеров внутри каждой группы изделий. Напомним только некоторые из них. Среди наверший булав были плоские, грушевидные и приближавшиеся к ним. Форма топоров, тесел-мотыг колеблется от правильной геометрической до самой необыкновенной, замысловатой.
Все орудия и прочие изделия из камня претерпевали на протяжении энеолита изменения. Однако проникновение нового, как было отмечено, происходило очень медленно. Лучше всего это можно проследить на ханаанских пластинках. Появившись в середине IV тысячелетия, они затем долгое время сосуществовали с обычной энеолитической индустрией. Позднее, с конца IV и начала III тысячелетия, малые призматические орудия начинают исчезать, их вытесняют большие пластинки.

Вследствие медленности всего процесса развития, по степенного перехода от одной формы к другой не всегда возможно выявить все этапы развития. Поэтому иногда исследователи делают поспешный вывод об однообразии энеолитической каменной техники в Гассуле [95, 55], Рас Шамре [127, 487] и других поселениях. В начале 40-х годов XX в. Маккоун [98, 60] отметил, что в Гассуле прослеживается изменение в кремневой технике, но он ограничился этим общим замечанием.

На первых порах в энеолите продолжают существовать неолитические традиции. В особенности это относится к шлифованным топорам. Позднее, однако, наблюдается постепенный отказ от шлифования топоров. Процесс изготовления этих орудий в энеолите ограничивался оббивкой и — в лучшем случае — шлифовкой лишь режущего края. Произошли некоторые улучшения и в методах прикрепления топоров к рукояткам (насечка).

Большие изменения претерпел серп — одно из основных сельскохозяйственных орудий. От грубых сколов совершился переход к тонким, хорошо зазубренным пластинкам-вкладышам. Эволюция костяной или деревянной основы этого орудия нашла свое отражение и в особой отделке спинки кремневых вкладышей.

Существенный сдвиг Произошел и в обработке прядилиц. Даже среди наконечников стрел, которые в IV тысячелетии отошли на задний план, все-таки можно наблюдать изменения.
Бросается в глаза большое разнообразие технических приемов, которыми пользовались ханаанские камнеделы поры энеолита. Способы обработки камня — оббивка, сверление, шлифование, включая и полировку,— а также умение расщеплять кремень на тонкие пластинки и отщепы обеспечили мастерам по камню возможность производить весь рассмотренный нами огромный производственный инвентарь и прочие изделия из камня. Каждый из перечисленных процессов работы был на протяжении энеолита доведен камнеделами до известного совершенства. Лучше всего это можно наблюдать на таких изделиях, как навершия булав. Их изготовление завершалось сверлением с двух сторон. При этом вершины углублений совпадают, что говорит о хорошей центровке при сверлении. В Библе найдены кремневые топоры, которые делались при помощи нескольких искусных удлиненных сколов.

О поисках камнеделов по сокращению времени и усилий, затрачиваемых на производство изделий, говорит распиливание заготовки с целью получить два или более изделий в готовом виде (тесло, топор, бусы).

Новым в энеолитической технике по сравнению с неолитом был прием откалывания от плитчатого кремня тонких веерообразных пластин—гассульских скребков.

Особенно высоким мастерством отличались люди, занимавшиеся производством призматических пластин. Скалывание этих пластин с кремневых желваков в энеолите само по себе не было чем-то принципиально новым. Процесс этот был известен и в неолите. Новым, однако, являлось то, что в IV тысячелетии рассматриваемым приемом начали пользоваться в больших масштабах. Все вкладыши серпов, пилки, наконечники стрел, дротиков, сверла-проколки, а также почти все ножи и множество скребков стали делать из призматических пластин, которые являлись как бы полуфабрикатом. К тому же часть из упомянутых сколов, как ножи, вкладыши серпов и скребки, не требовала почти никакой подправки, если не считать зазубривания у вкладышей.

Другая половина орудий-пластин (сверла, наконечники стрел и копий) нуждалась лишь в минимальной дополнительной обработке.

Эти древние орудия кажутся весьма примитивными. Однако в умелых руках такие острые и очень твердые кремневые и обсидиановые пластинки и отщепы превращались в различного рода превосходные орудия.

Итак, в долгом процессе поисков в конце V и начале IV тысячелетия в Ханаане была найдена наиболее целесообразная, по существу, универсальная форма заготовки — пластинки для производства режущих, пилящих, скоблящих, колющих и сверлящих орудий. Все преимущества этих твердых и острых кремневых орудий, производство которых к тому же было массовым, обеспечили им долгое существование. Многие из них, как мы видели, были в ходу и в бронзовом, и даже в железном веке [Библия, кн. Иисуса Навина, 5, 3].

Максимальное увеличение срока работ каменных орудий обеспечивалось разными путями. Вкладыши серпов, например, после износа лезвия переворачивались в желобке с таким расчетом, чтобы первоначальная спинка пластинки стала лезвием. Это подтверждают многочис-ленные находки орудий с двусторонней заполировкой [27, 534; 132, 325].

Древние мастера прибегали и к другим способам. В качестве примера вторичного использования орудия при условии небольшой переделки можно привести найденный наконечник стрелы. Он сделан из вкладыша серпа, о чем свидетельствует совершенно необычная для наконечника стрелы зазубренность с одной стороны [119, 131]. Находка эта датируется временем неолита, но мы с полным основанием можем допустить существование этих же приемов и в энеолите. Пришедшие в негодность кельты переделывались в песты и т. п.

Появление медных орудий, имевших большие преимущества перед каменными, не могло не оказать влияния на изготовление последних. В некоторых поселениях конца IV и начала III тысячелетия замечается количественное сокращение кремневых орудий и почти полное исчезновение обсидиановых [27, 539]. В начале древней бронзы исчезли кремневые резцы и топорики, тесла и некоторые другие орудия. Остались в употреблении главным образом многочисленные вкладыши серпов, ножи и веерообразные скребки. Причем, ножи и вкладыши серпов представляли собой ханаанские пластины. Исследователи отмечают особенную тщательность изготовления ножей, которые имеют правильную форму и достигают большого размера (до 16 см длины). Вкладыши серпов часто были фрагментами этих же пластин. Что же касается веерообразных скребков, то они, хотя и не столь тонкие, как в предшествующую, энеолитическую эпоху, но зато более острые [54, 82; 136, 22].

В указанный период постепенно сходил на нет прием обработки кремня плоской отжимной ретушью, столь широко применявшийся в неолите и в начале энеолита в северной половине Ханаана. Одна из причин этого явления, по-видимому, кроется в том, что наложение отжимной ретуши тщательными параллельными рядами по поверхности орудий было довольно трудоемким процессом и требовало от мастера большого умения, неусыпного внимания и терпения. При этом вероятность брака все- таки оставалась большой. Достаточно вспомнить, что даже египетские кремнеделывиртуозы додинастического времени прибегали к струйчатой ретуши не так уж часто, а ограничивались тем, что покрывали ею лишь одну сторону орудия, а другую шлифовали.

Ввиду всего сказанного не приходится удивляться тому, что орудия — призматические пластины и оббитые, но не шлифованные каменные орудия вроде топоров, изготовленные более производительным способом,— начали в IV тысячелетии вытеснять те орудия, производство которых было связано с более трудоемкими процессами (шлифовка, сплошная оббивка и отжимная ретушь).

Переход к новым методам работы с камнем (скалывание призматических пластин), отказ от шлифования всего орудия и стремление к использованию естественных желваков с минимальной обработкой их, являясь известным упрощением, был в то же время большим шагом вперед в производстве орудий из камня. Для изготовления только что упомянутых орудий требовалось значительно меньше времени по сравнению с тем количеством времени, которое затрачивалось на их изготовление в неолите и в начале энеолита (бифасы с тщательной ретушью).

Рассмотренные в данной главе изменения каменных орудий имели своим последствием рост производительности труда в пределах техники каменного века, а в конечном счете это способствовало росту производительных сил Ханаана в IV тысячелетии.

¹Известно, что в древнейшие времена одинаковые по форме орудия могли выполнять разные функции. Поэтому для решения вопроса о применении каждого данного инструмента необходимо тщательное исследование поверхностей, где остались следы работы. По ним можно составить представление о характере работы, которую выполняли данным орудием,
²Иногда их называют пилками. Из-за отсутствия лабораторных данных по исследованию этих орудий с целью выяснить их назначение мы не можем сказать, какую еще работу помимо срезания стеблей растений и перепиливания небольшого размера стволов выполняли ими [128, 7].
³Имеется в виду сверлильное приспособление, которым приводили в движение каменное сверло. Лучок, рассмотренный выше, для такой цели не годился [4, 76].
⁴Исходя из наличного археологического материала Метрополитанского музея искусств, исследователи, в том числе и Хейс [159, 220], считают возможным выделить для Египта только две единицы веса — «золотой дебен», равный 14—15 г для времени Старого и Среднего царства, а для Нового царства и последующих эпох — «дебен», равный 91 г. Эти сведения сообщил нам О. Д. Берлев.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 7244

загрузка...

Другие книги по данной тематике