Охота, рыбная ловля и собирательство

В Восточном Средиземноморье в IV тысячелетии водились дикие животные: лев, пантера (леопард), медведь, волк, шакал, гиена, лисица и др. Обильную пищу находил себе в дубовых лесах и в густых болотных зарослях дикий кабан. Все эти животные, за исключением львов, имеются там и ныне¹, так как ивовые рощи и камыши Иорданской долины служат диким вепрям надежной защитой. По сравнению с древностью численность их, однако, уменьшилась.

Паслись стада антилоп, газелей, оленей, онагров, быков, коз и овец. Можно было встретить и диких кошек, и различных грызунов (дикобразов, зайцев). Обитали там и птицы. По берегам озер, особенно по берегу оз. Хула, водилось много водяных птиц: цапель, пеликанов, гусей, уток. Последние и в наше время не всегда долетают до Египта, а остаются часто зимовать в этих благодатных для них местах. В пустынных областях Заиорданья жили страусы. Из большого числа видов пресмыкающихся, включая и небольшого размера крокодилов, возможно, имели значение только черепахи, поскольку панцирь их мог идти на поделки, а мясо — в пищу.

Мы ничего не знаем об охоте на таких хищников, как лев и лисица, но кости их были открыты в слоях, датируемых энеолитом [61, 213; 116, 84]. Известно даже изделие из кости льва (см. раздел «Кость»). Иногда земледелец вынужден был заниматься охотой, чтобы уберечь свои поля и скот от диких животных.

Зато скопление костей газелей, антилоп, козлов, оленей, кабанов и птиц (к тому же часто разбитых) на неолитических поселениях говорит о том, что эти животные попали туда как охотничья добыча [111, 61; 156, 70; , 65, 95]. В энеолите охота велась главным образом на газелей, антилоп и оленей. В одном поселении Северного Негева, в Хорват Бетере, археологи открыли остатки газелей и антилоп. Но в Сафади и Абу Матаре, по мнению Ангресса, газелей не было найдено [17, 54, 42, 32; 116, 84]. На северной окраине описываемой ими страны чаще всего встречаются остеологические остатки лани и косули, мясо которых отличается прекрасным вкусом. На одном из рисунков в пещере Меддо изображена охота на животное, рога которого очень напоминают оленей [21, 35; 27, 225; 149, 356; 91, 19]. Олени, косули и серны были известны и не много позднее [Библия, кн. Песня песней, 2, 9; 4, 5]. В одном случае зафиксированы кости дикого онагра [149, 356] различия в костных находках говорят о том, что охота была связана с фаунистическими особенностями разных частей страны.

Кое-где в энеолитических слоях были обнаружены кости зайцев, тушканчиков, мышей, но, по мнению исследователей, часть из этих остатков попала туда случайно.

О приемах охоты в древнейшем Ханаане можно только догадываться по остаткам охотничьих орудий. До нас дошли лишь каменные наконечники копий, грел, каменные и глиняные ядра.

Если при раскопках неолитических поселений археологам попадалось много наконечников стрел, то в позденеолитических залеганиях (таких поселений, как Гибл) заметно постепенное сокращение их количества.

В энеолите их или вовсе не находят, или в лучшем случае обнаруживают лишь единицы. Исключение составляет хозяйство населения Вади-Газы, пещерных обитаелей Иудейской пустыни и некоторых других мест, археологи, исследовавшие пещеру Мураббаат, пришли к заключению, что ее население занималось земледелием в малых объемах, а главное внимание уделяло охоте и скотоводству. Об этом говорят обнаруженные там наконечники стрел [128, 4; 119, 142; 24, 22].

Сходная картина наблюдается и при рассмотрении каменных дротиков. Очевидно, это было также связано уменьшением роли охоты в хозяйстве по сравнению предшествующим временем.
На севере, в поселениях Антиохийской равнины, найдены глиняные ядра. Возможно, что это были метательные ядра для пращей. Предполагается и другое решение. Так, в неолитическом среднеазиатском поселении Джейтун такими же снарядами стреляли из специального лука-гуляка [27, 508; 5, 9].

В других местах лук как охотничье снаряжение продолжал еще долго существовать. Его изображения от конца IV тысячелетия встречаются на камнях святилища в Мегиддо (см. раздел «Дерево»).

Для ловли антилоп, газелей и онагров немаловажное значение имело лассо. Анати именно так понимает один рисунок на камне в Мегиддо. И в древнем Египте при охоте на антилоп и газелей очень часто прибегали к этому же орудию. В Шумере в III тысячелетии охота на онагров также осуществлялась при помощи лассо [16, 294—295; 157, 370]. С большой долей вероятности можно допустить, что охота на этих быстроногих животных велась не без помощи собак.

Не исключено, что при облавной охоте применялись специальные загоны. Для ловли отдельных видов животных, например зайцев, как, впрочем, и птиц, возможно, ставили всякого рода механические ловушки (капканы, силки, петли и т. д.). На птиц могли охотиться и с бумерангами. Прямых доказательств тому нет, но некоторые предметы из слоновой кости отдаленно напоминают это орудие (см. раздел «Кость»). Кроме того, охота на некоторых четвероногих и пернатых носила сезонный характер. Птенцов легко можно было брать из гнезда до их вылета.

Вполне вероятно, что съедобными считались многие пресмыкающиеся и земноводные. Естественно тогда, что их тоже ловили.

Большинство рек Ханаана бедно рыбой. Причиной тому является не только быстрое течение, особенно в верховьях, но и то обстоятельство, что летом они пересыхают. В Иордане в наши дни рыбаки ведут промысел лишь в районе, близком к месту, где река вытекает из Генисаретского озера. Рыба водилась лишь в таких больших реках, как Кишон, Оронт, и некоторых других. В Ярмуке она распространена главным образом в низовье.

Интересно отметить, что фауна озер и рек этой части Средиземноморья, в особенности южной, близка к нильской. В озерах Хула и Генисаретском в наше время водятся такие редкие рыбы, как сом и карп, которых можно встретить лишь в Ниле.

Трудно сказать, занималось ли население морским промыслом. Мы не осведомлены о том, какие были у древнейших насельников этой страны лодки. Глиняная модель из одного древнего поселения позволяет предполагать, что на изготовление таких лодок могли идти тростник, камыш и папирус. Модель эта очень напоминает древнеегипетские папирусные лодки с поднятым носом и кормой [149, CXXXV: 2; 2, 124, 161]. Вряд ли можно было на таких утлых суденышках уходить далеко в открытое море.

В мезолите и докерамическом неолите, судя по археологическим данным, рыболовство было весьма широко распространено в стране. От этого времени найдены остатки рыб даже в районе Иудейских гор и на реках, стекавших в Средиземное море [30, 24].

Примечательно, что обширный костяной рыболовный инвентарь — гарпуны, крючья для ловли рыбы, известные в мезолите,— в энеолитических поселениях вовсе отсутствует. В IV тысячелетии лов рыбы велся преимущественно сетями, поскольку археологи находят множество каменных грузил. Лишь в одной пещере Иудейской пустыни были обнаружены остатки плетений, часть из которых, может быть, является сетями [18, XVII В: 7—11]. Кроме того, в распоряжении рыбаков для перекрытия малых рек могли быть и другие плетения, до нас не дошедшие, как, например, различные заборообразные преграды. Только в немногих энеолитических поселениях, расположенных к тому же на морском берегу, были вскрыты небольшие наслоения костных остатков рыб [127, 178; 46, 443]. Возможно, древнейшие ханаанеяне знали и простейшие формы заготовки рыбы впрок. Все эти данные заставляют прийти к заключению, что население побережья Средиземного моря, озер, а также бассейнов некоторых рек занималось рыболовством.

В болотах и сырых местах в Ханаане рос тростник самых различных видов. Вокруг оз. Хула и к северо-востоку от Генисаретского озера стояли заросли африканского папируса, столь распространенного в древнем Египте. Он находил разнообразное применение. Им стеблей папируса, тростника, камыша и различных трав плели веревки, которые имели весьма большое хозяйственное значение. Они использовались при стягивании отдельных строительных конструкций. По крайней мере, так понимает Каплан рельеф на одной глиняной урне из Беней-Берака [78, 305]. Из веревок делались и орудия наподобие пращи и лассо.

Рис. 1. Глиняный сосуд со многими ручками

Веревки расширяли возможности транспортировки. Достаточно сказать, что ручки многих керамических и каменных сосудов имели столь малого размера проушины, что через них можно было продеть лишь веревку и таким образом или подвесить сосуд или нести его.

Из указанных растений делали корзины и всевозможные плетения: циновки-маты, рыболовную снасть, а также, может быть, изготовляли ладьи. В слое докерамического неолита в Бейде, датируемого временем около 6800 г. до н. э., сохранилась корзина. Она была наполнена кусками асфальта. Следы от циновок были найдены в глиняной обмазке полов нескольких жилищ в Иерихоне (см. раздел «Жилище»). В только что упомянутом слое поселения Бейда были зафиксированы костяные орудия, рассматриваемые Киркбрайд как приспособления для плетения и ткачества [89, 25, 30]. Плетеные изделия имели немаловажное значение и в быту древних ханаанеян. Они в известной мере заменяли им мебель. О большой развитости этого производства говорит и богатство узоров рассматриваемых изделий. Помимо простых способов вязания (спирального — от центра) применялись и более сложные приемы. Об этом можно судить по отпечаткам на дне глиняных сосудов, формовка которых шла на циновках (рис. 2). Возможно, что иногда дверные проемы завешивались циновками. К такому выводу пришел Перро при изучении глиняных хижинообразных урн. Дверцы некоторых оссуариев были расписаны под плетенку [122, 31, 34].

Рис. 2. Отпечатки плетений на днищах керамических сосудов

Весьма интересна находка сита, вскрытого археологами в одной из пещер Иудейской пустыни. Оно было сделано очень искусно из растительных волокон и прутьев и представляло собой неглубокую чашу. Бар-Адон допускает, что оно применялось для просеивания муки, что вполне вероятно. Кроме того, плетенки-подносы с успехом могли служить в качестве обеденной утвари.

Растительные волокна использовались и при тканье. Многочисленные находки керамических, каменных и костяных пряслиц от веретен свидетельствуют о том, что ткачеством занимались уже со времени неолита. Обычно это конические или биконические диски с отверстиями. Сделать такое керамическое колечко было несложным делом. Формовка шла от руки и часто на палке или даже на пальце. После этого изделие обжигалось. Встречаются пряслица, представляющие собой просто черепочки, в которых проделано сквозное отверстие. Часть из найденных маленьких дисков с отверстием служила, по-видимому, грузилами для ткацких станков, подобно тому как это было в эпоху древней бронзы [27, 204, 244]. Точная их конструкция неизвестна, но есть основания полагать, что она мало отличалась от строения простейшего египетского ткацкого станка, изображение которого дошло до нас от додинастического времени [2, 148, I; 8].

Весьма существенной деталью рассматриваемых ханаанских станков являлись ножевидные костяные орудия [91, 140], которыми уплотняли во время работы ткань, придвигая одну нить к другой.

В слоях энеолита и древней бронзы сохранились единичные фрагменты тканей, которые из-за полной разрушенности почти не поддаются изучению. Удалось лишь установить, что нити состояли из каких-то растительных волокон, в том числе, вероятно, и льняных [85, 94, 519]. Очевидно, здесь, как и в древнем Египте, помимо льна в качестве материала для выпрядания нитей широко применялись и другие растения, включая и луб дерева [2, 148]. В последнем случае мы имеем дело с нитью из крученой коры. Интересно отметить, что фрагмент ткани из Иерихона, датируемый по С 14 рубежом IV и III тысячелетий, состоит из чрезвычайно тонких нитей. Это, в свою очередь, предполагает большое умение обработки растительного волокна, т. е. связано с усложнением технологии обработки исходного сырья. От толщины волокна зависит и толщина выпрядаемой нити, а следовательно, и ткани.

Неизвестно, применяли ли в Ханаане в IV тысячелетии шерсть овец для выпрядания нити, хотя некоторые исследователи и допускают это (см. выше). По крайней мере, в Гассуле таких свидетельств не было найдено.

Рис. 3. Человеческие ноги в обуви (деталь стенной росписи в Гассуле)

Обнаруженные там ножевидные орудия ткачей отличались столь тонким лезвием, что не могли быть пригодны для работы с шерстяной нитью, которая значительно грубее растительной [91, 140]. Перро, однако, полагает, что найденное в одном поселении костяное изделие могло применяться для обработки шерсти (см. раздел «Кость»). Мы не осведомлены о каком-либо другом использовании шерсти овец, например, для изготовления войлока или ковров.

Ученые отмечают, что в позднем энеолите в Иерихоне уже умели выпрядать очень ровную (без узлов и утолщений) нить. Соответственно и ткань из таких нитей получалась лучшего качества [85, 519]. Все это, вместе взятое, говорит о росте технических навыков и прядильщиков и ткачей.

Мужчины в древнейшем Ханаане носили пояс, набедренную повязку и очень короткую юбку, материалом для которых могли служить и ткани, и кожа, а также плетенки. Женщины, по-видимому, ограничивались юбкой. В ходу была и одежда из кожи и меха [16, 294—295].

На наскальных рисунках голова обычно увенчана островерхим головным убором, сделанным либо из меха, либо из ткани [145, 56].

Сохранились также изображения человеческих ног, одетых в своеобразные чулки, возможно даже кожаные [95, LXVI; 72, 74, VII: 5].

Р. де Во реконструирует одежду населения времени древней бронзы по египетским рельефам, где, по его мнению, изображены пленные азиаты, одетые в длинное до колен платье. Несколько позднее, по предположению того же исследователя, в ходу были рубахи и туники [136, 19—20].

При изготовлении обуви, одежды и головных уборов из ткани и меха ранние земледельцы описываемой нами страны прибегали к шильям и иглам из кости и меди, а также к кремневым проколкам. Тонкими жальцами этих орудий проделывались отверстия в шкурах и ткани при их сшивании.

В дело могли идти и такие материалы растительного происхождения, как, например, стручки акации — дубильное вещество.

Собирали моллюсков (наземных, пресноводных и морских). Множество ракушек было обнаружено в поселениях времени неолита и энеолита. Нарезной орнамент на керамике, как допустил Чайлд, делался краем раковины. Ракушки служили и украшениями, которые были распространены и в эпоху древней бронзы. Так, на Телле эль-Фара вскрыли сосуд, содержавший 87 раковин- бус [89, 28; 27, 43, 99; 128, 10; 85, 40; 134, 583]. Раковины могли иметь и другое назначение. Например, в древней Месопотамии (Убейд, Урук) они употреблялись в качестве чашек, ламп и ложек для еды [19, 21—37].

Моллюски шли в пищу. На это указывают находки ракушек около очагов.

Не пренебрегали, вероятно, птичьими и черепашьими яйцами. Об использовании скорлупы страусовых яиц известно по находкам из Библа. Там из них делались бусы.

Не исключено, что в пищу употреблялись и некоторые насекомые, как саранча. Много позже, во II тысячелетии, в странах Передней Азии, в том числе и в Палестине, это считалось деликатесом. [Библия, кн. Левит,11, 22]. Могли также собирать мед диких пчел.

Важное значение имел сбор всевозможных съедобных растений. В их число входили корни, плоды и семена дикорастущих трав и плоды деревьев. Хельбек считает, что и в эпоху древней бронзы население Ханаана могло заниматься сбором плодов дикорастущих фисташковых деревьев. Одни из плодов — яблоки, груши, смоквы — годились в пищу в свежем и засушенном виде. Другие, как, например, орехи, желуди, вероятно, поджаривались. Питательные свойства желудей, как известно, очень высоки. Они лишь немногим уступают ячменю. Желудевая мука в трудное время могла замешиваться наряду с другой. Скорлупа желудей была найдена в одной пещере Иудейской пустыни.

Обработка такого рода продуктов собирательства производилась на ступках и зернотерках, использовавшихся ранними земледельцами при растирании зерен злаковых, которые наряду с мясомолочными продуктами являлись основой их питания. Вполне возможно, что помол, полученный от дробления, просеивали на сите, чтобы отделить муку от крупы. Мука могла идти на лепешки-хлебцы, а крупа — на приготовление похлебки, каши. Блюда эти, как и хлебцы из муки, полученной из поджаренного, как мы видели выше, зерна, должны были иметь сладковатый вкус, так как при прокаливании часть крахмала в зерне превращается в разновидность сахара — декстрин.

Пищу готовили, а также часто хранили в глиняной посуде. Для приготовления пищи служили очаги и печи. Внутри этих неглубоких ям-очагов и печей археологи находят кроме золы и пепла кости животных и рыб, мясо которых шло в пищу. Хлебцы выпекали, вероятно, на камнях очага, в горшках и в печах. Между раскаленными камнями можно было изжарить и мясо. Печи, столь необходимые для поджаривания зерна, имели и, другое назначение. Равномерный и долго сохраняющийся жар в них используется и современным населением этой области не только для выпечки хлебцев, но и для приготовления мясных блюд [95, 37—39]. Поэтому не исключена возможность такого же применения печей и в древности.

Точно неизвестно, какие продукты готовили из молока овец, коз и коров. По-видимому, в их числе были масло, сыры², квашеное молоко и др.

Из некоторых энеолитических поселений до нас дошли черепки со многими отверстиями. Они, очевидно, являются фрагментами керамических фильтров [43, 23; 105, 41—42]. В древности, кроме того, для процеживания с успехом применялись плетеные корзины и сита. (Так обстояло дело в древнеегипетском пивоварении.) Найдены также сосуды с отверстиями в днище. Они, по мнению исследователей, тоже могли иметь производственное назначение. Вода из одного сосуда попадала через эти отверстия в другой.

По общему мнению исследователей, в Ханаане поры энеолита были известны и различные напитки, изготовление которых было связано с процессом брожения. На это указывают многочисленные находки керамических сосудов не совсем обычной формы. Речь идет о двух группах керамики. Одна из них — яйцевидные вместилища (см. раздел «Гончарное дело»). В археологической литературе их обычно называют маслобойками из-за сходства с вместилищами, в которых современные женщины-бедуинки стран, расположенных на территории древнего Ханаана, сбивают масло (рис. 4) [42, 14, 16: 1]. Аналогичной формы посуда, как указывает Перро, применяется в некоторых районах Франции и в наши дни для приготовления уксуса, связанного с тем же процессом ферментации [116, 82]. В этих маслобойках, разумеется, можно было держать и воду, и молоко, и различные другие жидкости, включая и масло. Другую часть интересующей нас керамики называют сосудами в форме птицы, так как внешне они напоминают пернатых [95, 3, 53: 3]. Трудно сказать, какие приготовлялись напитки, помимо молочных и вина, но несомненно, что среди них были и хлебные, вроде пива. От времени древней бронзы в некоторых сосудах в Иерихоне были найдены остатки ячменного пива [136, 19].

Рис. 4. Сосуд для приготовления напитков — «маслобойка»

Охота, собирательство и рыболовство давали населению дополнительные продукты питания, а также сырье для изготовления орудий, предметов обихода и украшений. Эти виды хозяйственной деятельности, бывшие с палеолита основными источниками пропитания, со временем, как было показано выше, стали отходить на второй план, уступая постепенно место развивавшимся с мезолита земледелию и скотоводству. В Иерихоне уже в пору докерамического неолита, как допускают исследователи, охота не была основным занятием населения [83, 49].

Из-за отсутствия статистических данных по остеологическим находкам из северных поселений нельзя решить вопрос о процентном соотношении там домашних животных, мясо которых употреблялось в пищу. На основании изучения костных остатков из части южных поселений (Хорват Ветер, Абу Матар и Сафади) можно прийти к выводу, что в пищу шло главным образом мясо домашних животных [17, 71; 75, 256].

Изменение в охотничьем вооружении — исчезновение наконечников стрел и копий — свидетельствует, с одной стороны, о снижении роли охоты в хозяйстве энеолита.

С другой стороны, указанные изменения означали, что наметился переход к более специализированным, а следовательно, и более продуктивным методам охоты, преимущественно на крупных травоядных — газелей, антилоп, онагров и оленей [17, 54].

К совершенно аналогичному заключению мы приходим при знакомстве с рыболовством. В мезолите и в пору докерамического неолита оно базировалось на гарпунировании рыб и на том, что давали рыболовные крючки с наживкой. К IV тысячелетию, судя по археологическому материалу, стали вести этот промысел сетями и подобными им приспособлениями, что, несомненно, обеспечивало и больший улов.

¹О слоне и бегемоте см. в разделе «Кость».
²В одной древнеегипетской гробнице от начала III тысячелетия (II династия) сохранились на блюдах и в сосудах остатки пищи, которые подверглись исследованию. Были определены хлебцы из пшеничной муки, каша из ячменя, приготовленное на огне мясо, птица, рыба и сыр [5-3, 6—7]

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 5410

загрузка...

Другие книги по данной тематике