2. Общий обзор археологических памятников славян VIII—IX вв.
|
Хотя в изучении археологических памятников проделана и большая работа, воспользоваться результатами ее без дополнительных источниковедческих изысканий и систематизации, к сожалению, невозможно. К этому имеются весьма важные обстоятельства. Во-первых, в силу плохой источниковедческой обработки материалов достоверная принадлежность отдельных групп археологических памятников славянам остается недоказанной. Во-вторых, частные исследования, посвященные отдельным районам или летописным племенам, не совпадают между собой во времени; они охватывают различные, чаще всего небольшие хронологические отрезки в границах от первых веков нашей эры до XIII—XIV вв.1 И, наконец, еще одно существенное и, пожалуй, наиболее важное обстоятельство. Мы имеем в виду новые материалы, относящиеся к исследуемой нами поре, добытые археологами за последнее время, помогающие лучше понять памятники, раскопанные ранее, а тем самым и полнее осветить интересующее нас прошлое.
Все это создает необходимость пересмотреть используемые археологические памятники территории летописных славян Восточной Европы, выделить из них достоверно славянские памятники интересующей нас поры (VIII—IX вв.) и систематизировать их. *** Славяно-русская археология в изучении славянских памятников второй половины I тысячелетия н. э. на территории Восточной Европы в последнее время, расширяя и накапливая материалы, постепенно завоевывает все новые и новые рубежи как в хронологическом, так и в территориальном отношении. И тем не менее осталось еще немало районов, занятых, по летописным данным, славянами, где достоверно славянские древности времени накануне образования Древнерусского государства не совсем еще ясны. Недостаточно хорошо знаем мы и те памятники, принадлежность которых славянам не вызывает сомнений. Как и в письменных источниках, исследователи не всегда имеют возможность определить узкие хронологические границы отдельного памятника или группы их, установить соотношение той или иной группы памятников с памятниками предыдущей или последующей поры; имеются еще случаи, когда в отдельных районах (особенно в северо-западной части страны) не всегда представляется возможность выделить из состава известных памятников собственно славянские древности. Требует дополнительных данных и вопрос об отношении летописных известий о славянах Восточной Европы и археологических памятников, оставленных ими. Не предрешая всех возникающих вопросов, следует все же признать, что исследователи сейчас располагают значительной группой достоверно славянских памятников, которые вместе с письменными источниками помогут решить, что же собою представляли славяне на территории Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства, т. е. в период VIII — первой половины IX в. Такими памятниками являются остатки древних укрепленных и неукрепленных поселений (городища и селища), могильники (курганные и бескурганные), случайные находки отдельных вещей и кладов, обнаруженные на , территории Восточной Европы, которая была занята, по летописи, славянами. Хотя выделение достоверно славянских памятников конца I тысячелетия н. э. в настоящее время остается все еще трудным делом, а в отдельных районах, как будет показано ниже, сделано все еще очень мало, тем не менее, как нам кажется, исследователи добились в этом вопросе главного. Этим главным мы считаем выработку методики, с помощью которой выявление достоверно славянских памятников стало возможным. Путь этих поисков пролегает от памятников, принадлежность которых восточным славянам засвидетельствована письменными источниками, в глубь веков. Такими исходными археологическими данными явились древнерусские летописные города X—XIII вв. — Киев, Чернигов, Путивль, Рыльск и др., содержащие культурные отложения не только X—XIII вв., достоверная принадлежность которых восточным славянам бесспорна, ио и более ранней поры. Исследование отложений X—XIII вв. и предшествующих им VIII—IX вв. показало, что культура славян X—XIII вв. на этих поселениях представляет собою не что иное, как развитие культуры, оставленной населением более раннего времени, обитавшим здесь. Другими словами, оказалось, что культуры VIII—IX и X—XIII вв. генетически связаны между собой. Этим путем был установлен характер (облик) славянских древностей VIII—IX вв. Отправляясь тем же путем от древностей VIII—IX вв. вглубь, удалось определить и славянские древности VI—VII вв. Говоря о методике, считаем необходимым отметить, что при исследовании соотношения древностей разных эпох сравнительному изучению подвергались не отдельные элементы культуры (например,IX керамика), а культура в целом (тип поселения, жилище, обряд захоронения, керамика и т. д.). Правда, не все идут по этому пути. Некоторые исследователи считают его чрезмерно трудоемким, а тем самым и замедленным. Они предпочитают определять принадлежность славянам тех или иных памятников без проверки связи их с достоверными славянскими памятниками, а исходя лишь из того положения, что в более позднее время на данной территории обитали славяне. А проще говоря, делается это «на глазок», по интуиции. Так, в свое время в число славянских памятников были зачислены верхнедпепровские и прилегающие к ним городища конца I тысячелетия до н. э. и I тысячелетия н. э.; памятники культуры «полей погребений» черняховского типа (III—IV вв.) юго-запада нашей страны и некоторые другие. К чему привела эта спешка, сейчас мы знаем хорошо.2 Беда такого подхода состоит не столько в том, что мы затрачиваем силы, средства, а также теряем время, — что, конечно, имеет свое значение, — сколько в том, что частые изменения во взглядах па историю славянского мира, которые имеют место при таком подходе, создают весьма недоброжелательный настрой к нашей науке, особенно когда эти повороты совершаются с молниеносной быстротой под углом в 180° без какого-либо заметного к тому повода. Археологические памятники исследуемой поры — поселения и могильники, сравнительно бедны и однообразны. Их различия сводятся преимущественно к некоторым деталям обряда погребения, да к отдельным чертам жилищно-хозяйственных построек и поселений в целом, обусловленным, очевидно, с одной стороны, природными условиями, а с другой — окружающей средой. Особенно мало среди находок датирующих вещей. Вследствие этого не всегда имеется возможность установить время жизни населения, оставившего тот или иной памятник (могильник или поселение). В этих случаях приходится довольствоваться широкими хронологическими рамками археологической культуры славян второй половины I тысячелетия н. э. К счастью, славянская культура этого времени имеет такие черты, которые на рубеже IX—X вв. начинают исчезать, и тем самым представляется возможность отделить памятники конца I тысячелетия(VIII—IX вв.) от памятников последующей поры. Говоря так, мы имеем в виду ручную лепку глиняной посуды3 и захоронение покойников по обряду трупосожжения.4 Лепные сосуды на большей части территории славян Восточной Европы в конце IX—начале X в. начинают вытесняться сделанными на гончарном круге; лишь на восточной окраине этот процесс протекает несколько медленнее. Например, в области верхнего течения Дона лепная посуда широко бытует еще в конце X в.5 Обряд трупосожжения у славян известен, но археологическим данным, начиная с VI в. Верхней хронологической границей этого обряда является X в. Правда, в отдельных случаях трупосожжение доживает до XI в. Некоторое время трупосожжение сосуществует с идущим ему на смену обрядом трупоположения. Трупосожжения поздней поры (X в.) более или менее легко выделяются но сопровождающей их глиняной посуде, сделанной па гончарном круге, и некоторым другим вещам. Основываясь на этих данных, мы используем в качестве источника изучения славян Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства — VIII—IX вв.: 1) все могильные памятники славян с захоронениями по обряду трупосожжения, за исключением захоронений с гончарной посудой (X и последующих веков) и некоторыми другими вещами, относящимися явно ко второй половине IX в. и позднее; 2) остатки славянских поселений с преобладанием лепной посуды; 3) случайные находки отдельных вещей и кладов, датированных VIII—IX вв. Несомненно, при отборе источников (поселений и могильников) вкрадутся ошибки. Какая-то часть привлеченных памятников окажется относящейся к более ранней поре (VI—VII вв.), а в отдельных случаях и к более поздней (Хв.). Но нет сомнения в том, что памятники, хронологически выходящие за границы VIII—IX вв., составят незначительный процент, что, конечно, не сможет отразиться на воссоздании картины жизни славян исследуемого времени. Исходя из некоторых особенностей археологических памятников, а также из хода исторического процесса, всю территорию Восточной Европы, занятую по летописи славянами, мы разбиваем на три области: а) лесостепной юго-запад; б) лесостепь к востоку от Днепра и в) лесную зону. По этим областям мы и даем ниже обзор археологических памятников. 1 А.В. Арциховский. Курганы вятичей. М., 1930; Б. А. Рыбакоў. Радзiмiчы. Працы сэкцыі археолёгіі, т. III, Менск, 1932, стр. 81—151; Б.А. Рыбаков. 1) Поляне и северяне. СЭ, VI—VII (сборник статей), М.—Л., 1947, стр. 81— 105; 2) Древние русы. СА, XVII (сборник статей), М., 1953, стр. 23—104; П.Н. Третьяков. Восточнославянские племена. Изд. 2, М., 1953, стр. 217—260. 2 П.Н. Третьяков. Восточнославянские племена (изд. 2), стр. 107—130; ср.: П.Н. Третьяков. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.—Л., 1966, стр. 200—203, 230—239, 273—279. 3 Б.А. Рыбаков. Ремесло Древней Руси. М., 1948, стр. 45, 71—77, 96, 97. 4 А.А. Спицын. Расселение древнерусских племен, по археологическим данным, стр. 308—319. 5 П.П. Ефименко и П.Н. Третьяков. Древнерусские поселения на Дону. МИА, №8, М.—Л., 1948, стр. 35—45, 55; А. Н. Москаленко. Городище Титчиха. Воронеж, 1965, стр. 98—113, 142—151. |
загрузка...