Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Г. А. Порхунов, Е. Е. Воложанина, К. Ю. Воложанин.   История Сибири: Хрестоматия

Социально-экономическое положение Сибири в XIX веке. Сибирское областничество

С ростом капиталистических отношений в Европейской России и распространением их вширь на территории окраин усиливается переселенческое движение в Сибирь, что приводит к росту числа мануфактур, сельскохозяйственного производства, золотодобывающей промышленности, торговли, развитию речного транспорта. Тем не менее развитие сибирской промышленности сдерживалось, поскольку большая часть сибирских доходов уходила за пределы региона. Это давало все основания в экономическом отношении считать Сибирь колониальной территорией.

Колониальная политика царизма в Сибири вызывала протест разных слоев населения России. Следует отметить, что революционеры-демократы, такие как А. И. Герцен и Н. П. Огарев, требовали для Сибири областной автономии с собственной Думой и своим Законодательным собранием.

Идейные предпосылки областничества были связаны с пробуждением патриотических чувств в среде сибирских интеллигентов, с осознанием ими нужд Сибири и выступлениями против колониальной политики самодержавия.

В середине XIX в. формируется политическое направление сибирских областников. Общественный подъем в Сибири 50-х – начала 60-х гг. явился начальной вехой в формировании единого общесибирского лагеря прогрессивных общественных сил. Важной составляющей в общественно-политическом движении Сибири явилось возникновение в нем своеобразного направления «областничества», которое отразило как черты общероссийского революционно-демократического движения, так и требования, рождаемые своеобразием социальноэкономического развития Сибири.

В обстановке подъема массового народного и общественного движения сибирская молодежь устремляется в учебные заведения Европейской России. Толчком к образованию кружков студентов (землячеств) послужили революционные события конца 1850-х – начала 1860-х гг., отмена крепостного права и деятельность революционеров-демократов. Сибиряков не оставило равнодушным заявление А. И. Герцена о передаче земли крестьянству и предоставлении провинциям автономии вплоть до «полного слития» или «полного расторжения». Свою лепту в формирование взглядов будущих областников внесли выступления М. А. Бакунина и М. В. Батушевича-Петрашевского об освобождении Сибири от опеки царизма и развития в ней самоуправления. Таким образом, идея автономии и даже отделение Сибири от России не были порождением идеологов областничества. М. А. Бакунин, находясь в сибирской ссылке (1857–1861), настойчиво пропагандировал идею автономии или отделения Сибири. Большое значение он отдавал Восточной Сибири, где тогда велось исследование Амура. Бакунин считал, что со временем Амур оттянет Сибирь от России, даст ей независимость и самостоятельность. Ему удалось убедить генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьева (троюродного брата) в необходимости децентрализации империи и отделения Сибири как возможной перспективы – «такая независимость невозможная теперь, необходимая, может, в довольно близком будущем, разве беда?»

Отрицание Бакуниным государственной централизации, идея объединения областей и общин на основе принципа федерализма нашли отклик в умах сибиряков. Сибирские областники являлись сторонниками федерального принципа государственного устройства, территориального самоуправления и хозяйственной самостоятельности различных регионов России. Идею децентрализации и федеративного устройства России высказывали А. И. Герцен. Он считал, что «децентрализация – первое условие нашего переворота, идущего от нивы, от поля, от деревни». Сибирь после получения самостоятельности пойдет вперед с американской быстротой. В целом истоки областнических взглядов таились не только в сибирской, но и в общероссийской действительности. В Сибири эти взгляды лишь проявлялись острее и ярче.

В начале 1860-х гг. петербургское землячество студентов-сибиря-ков пополнилось за счет прибывших сюда студентов Казанского университета: И. Худякова, Ф. Усова, Ч. Валиханова, И. Пирожкова, Н. Павлинова. Помимо названных студентов, в кружок входили Г. Потанин, Н. Ядринцев, С. Шашков, Н. Наумов, Й. Федоров-Омулевский, В. Березовский, И. Куклин и другие – всего до 20 человек.

Обсуждение острых социальных вопросов на сходках сибирского землячества стимулировали внимание к нуждам Сибири. По инициативе казаха Ч. Валиханова и бурята И. Пирожкова на обсуждение был вынесен «инородческий вопрос». Студенты сибирского землячества противопоставляли интересы Сибири как «колонии» интересам России как «метрополии». Студенты-сибиряки сблизились с революционно-демократическими кругами столицы, печатались в прогрессивных изданиях. Одна из статей Г. Н. Потанина была опубликована в «Колоколе» А. И. Герцена и Н. П. Огарева.

Постепенно оформлялась программа кружка. Она включала в себя требования буржуазно-демократических преобразований в Сибири, ожидаемых вслед за отменой крепостного права в России. Развернувшееся осенью 1861 г. революционное движение студенчества Петербурга, вызванное закрытием университета, захватило и членов сибирского землячества. Активно участвовавшие в студенческих сходках и митингах молодые сибиряки Н. Наумов, В. Березовский, Г. Потанин, Н. Лосев, Д. Кузнецов оказались в числе 300 арестованных и отправленных в Петропавловскую и Шлиссельбургскую крепости, а затем высланных в Сибирь. Но связи с нараставшим демократическим движением в центре остались. Это нашло отражение в программе, которую излагала демократическая молодежь областнического движения в прокламации к «Патриотам Сибири», написанной после реформы 1861 г.

Эта прокламация написана в духе революционных прокламаций 1860-х гг. В ней вскрывалась гнилость самодержавного строя и содержался призыв добиваться независимости Сибири путем вооруженного восстания и создания самостоятельной демократической республики. Демократическая сибирская молодежь полагала, что Сибирь больше, чем Европейская Россия, подготовлена к демократическим преобразованиям. Здесь имеются достаточные силы, прежде всего в лице массовой ссылки, чтобы поднять окраину на революцию и создать самостоятельное сибирское государство. В прокламации «Патриотам Сибири» об этом говорилось так: «Интересы Сибири никогда не соединялись с интересами России, она должна отделиться от России во имя блага своего народа, создавшего свое государство на началах народного самоуправления». Здесь же содержалось требование отмены уголовной ссылки, открытия университета в Сибири, улучшения жизни коренных жителей. Авторы прокламации требовали от сибиряков «служить своему краю» и бороться против общего врага – самодержавия. В этой борьбе сибиряки «братски подают руки российским патриотам». Так революционная идея освобождения всей России от самодержавия постепенно выливается в идею освобождения Сибири путем отделения ее от России.

Достигнуть своей самостоятельности можно, считали сибиряки, «только восстанием и войной за независимость» коренного нерусского населения. Предполагалось, что сибиряки создадут свое выборное правительство «из сибирского русского народа» со своей администрацией, финансами и войсками. Считалось, что революция в Сибири вызовет немедленную революцию в России. В таком случае не потребуется война за независимость Сибири. «Если отделение Сибири последует одновременно с Российской революцией, то дело обойдется вовсе без войны… Но если Россия замедлит свое освобождение, если она помирится на уступках того же подлого правительства, то мы не будем друзьями презренных рабов! Мы смело пойдем добывать одни свободу и силой вырвем нашу независимость от разбойничьего правительства и рабского народа».

В прокламации говорилось, что царизм эксплуатирует богатства Сибири, превратил эту страну в колонию, управляет ею с помощью назначаемых сюда чиновников. Кроме того, Сибирь превращена в место ссылки и представляет из себя огромный российский острог. Ограблению подвергается аборигенное население. Правительство не проявляет заботы о развитии в крае образования, запрещает здесь открывать университет, не промышляет о введении самоуправления. К этому прибавилась и расправа правительства с сибирской молодежью в столице, когда были исключены из университета Г. Потанин и другие сибиряки.

В 1862–1863 гг. из Петербурга в Сибирь возвратились Г. Потанин, Н. Ядринцев, Н. Наумов, Ф. Усов и другие участники сибирского землячества. Они вернулись на родину «зажигать сердца» местной интеллигенции, готовить Сибирь к переменам.

В Омске агитационную работу проводили также молодые казачьи офицеры Федор и Григорий Усовы, А. Нестеров, А. Дайтанов. Единомышленником Потанина и Ядринцева стал иркутский учитель Н. Щукин. В Красноярске эти идеи разделял С. Шашков. Хотя были и другие единомышленники, но их оказалось слишком мало. Н. Ядринцев в письме к Ф. Усову писал о своих сторонниках: «На днях я с Г. Н. Потаниным пересчитывал и ужаснулся их малочисленности… Как их у нас мало, как мало… Где смелые фанатики, преданные родным интересам, готовые на отчаянную борьбу за них. Или они явятся? Но когда?» На стороне идеологов «сибирского патриотизма» была в основном молодежь – главный объект «лихорадочной» пропагандистской кампании недавних студентов.

Позже Г. Потанин и Н. Ядринцев переезжают в Томск. Оба они начали публиковаться в «Томских губернских ведомостях» и организовывать лекции для томской публики. В числе ближайших сподвижников Потанина и Ядринцева оказался Е. Я. Колосов, выпускник Омского кадетского корпуса. «Когда я выходил из кадетского корпуса, – вспоминал Потанин, – он был еще в младших классах. Он вышел из корпуса в артиллерию, но офицером я его не видел до встречи в Петербурге. Он выехал из Сибири в 1862 г., чтобы поступить в Академию генерального штаба, с целой компанией других товарищей; увлекся студенческим движением, ходил на студенческие сходки… Вместо карьеры, расцвеченной орденскими лентами, шпорами и темляками, рисовалась другая, античная, с лавровыми венками». Под влиянием новых идей Колосов оставил военную службу. Но таких было очень мало. По этой причине, вероятно, неудалась попытка областников создать революционные кружки в Омске, Томске, Красноярске, Иркутске, где были их единомышленники. Не удалось осуществить и задуманную идею создания тайного Всесибирского общества «Независимость Сибири». Просветительская деятельность «сибирских патриотов» была прервана в мае 1865 г., когда все они оказались под арестом. Поводом для ареста послужила прокламация «Патриотам Сибири», обнаруженная у воспитанников Сибирского кадетского корпуса.

Федора Усова арестовали в Омске. Во время обыска у него на квартире изъяли бумаги и переписку, что дало возможность выявить его связи. В мае 1865 г. начались аресты в Томске, Тобольске, Иркутске и других городах, где были сторонники областничества. Г. Потанина, Н. Ядринцева, Е. Колосова арестовали в Томске, который считался центром областничества.

В течение двух-трех месяцев в Омске, Томске, Иркутске, Красноярске аресту подверглись 59 человек наиболее «опасных» подследственных, десятки были арестованы на местах. Их привезли в столицу Западно-Сибирского генерал-губернаторства, а материалы их допросов – в Омскую особую следственную комиссию, которая предъявила арестованным политические обвинения в стремлении свергнуть существующий строй. Так возникло громкое «дело об отделении Сибири от России» и образовании Сибирской республики. Началось следствие, которое привлекло внимание сибирской общественности. За время работы следственной комиссии, как пишет Г. Потанин, «стала известной до мелочей вся наша деятельность как в Сибири, так и в Петербурге. Она узнала наперечет всех наших друзей, с которыми мы переписывались, из наших писем стало известно, что мы в Петербурге периодически собирались на сибирские студенческие вечеринки, на которых пили пиво за здравие Сибири; что мы подговаривали своих товарищей возвращаться в Сибирь, отстаивать ее интересы, изучать сибирские нужды; что иногда разговаривали на тему об отделении Сибири от России в отдаленном будущем». Сам Г. Потанин на следствии держался откровенно, признал себя «главным агитатором» и «сепаратистом».

О деле «сибирских сепаратистов» стало известно и за пределами Сибири. М. А. Бакунин в письме к А. И. Герцену и Н. П. Огареву 8 октября 1865 г. спрашивал: «Что известно вам о Потанине и об открытом сибирском заговоре? Потанина я не только знал, но был, можно сказать, его создателем, или, вернее, открывателем. Я освободил его из-под казачьего ярма и отправил его в Петербург. С пошлой наружностью, это необыкновенно умный, честный и энергичный молодой человек – деятель без устали, без тщеславия, без фраз. Жаль его, если он погибнет…» А. И. Герцен о допросах в Омске сообщил в «Колоколе».

Следствие тянулось долго. Два года обвиняемые провели в Омской крепости в ожидании приговора. В это время в стране обострилась политическая ситуация. 4 апреля 1866 г. Каракозов стрелял в императора Александра II. Покушение оказалось неудачным. Однако оно насторожило правительственные круги. Начались перестановки министров. Шеф жандармов В. Долгоруков был заменен придворным генералом Н. Шуваловым. Министр народного просвещения А. Головнин смещен и этот пост занял обер-прокурор Синода Д. Толстой. Смещен генерал-губернатор Петербурга С. Суворов. На смену ему пришел генерал Трепов.

Вслед за перестановками министров последовал царский рескрипт на имя председателя Комитета министров. Император указывал: «Провидению было угодно раскрыть перед глазами России, каких последствий надлежит ожидать от стремлений и умствований, дерзновенного посягательства на все для нас исконно священное… Мое внимание обращено на воспитание юношества. Мною даны указания на тот конец, чтобы оно было направляемо в духе истин религии, уважения к правам собственности и соблюдения коренных начал общественного порядка, и чтобы в учебных заведениях всех ведомств не было допущено ни явное, ни тайное проповедование тех разрушительных понятий, которые одинаково враждебны всем условиям нравственного и материального благосостояния народа…» Особое внимание предписывалось обратить на революционную пропаганду. «Надлежит прекратить повторяющиеся попытки к возбуждению вражды между разными сословиями и в особенности к возбуждению вражды против дворянства и вообще против землевладельцев, в которых враги общественного порядка, естественно, усматривают своих прямых противников».

В такой сложной политической обстановке в стране шло следствие по делу «сибирских патриотов». Однако царские призывы не могли остановить и не остановили ни враждебного отношения к дворянству, ни к «общественному порядку». Общественное движение за глубокие демократические преобразования усиливалось. Революционные народнические организации «подталкивали» это движение на путь насильственных действий. Сибирь не являлась исключением. Первым проявлением решительных действий явилось вооруженное восстание на Кругобайкальской железной дороге в июне 1866 г. В этой связке проявилось движение «сибирских сепаратистов» с идеей автономии или даже отделения Сибири от России. Правда, сами областники, по заявлению Г. Н. Потанина, рассматривали «сепаратизм не как цель, а как средство, чтобы воспитывать местный патриотизм».

На следствии но делу «сибирских сепаратистов» предстало 44 человека. В мае 1868 г. московское отделение Сената вынесло судебный приговор. Г. Н. Потанин, взявший на себя ответственность за все дело о сепаратистах, был приговорен к 15 годам каторги (позднее наказание сокращено до 5 лет). Еще 18 человек приговорили к ссылке с лишением всех прав.

Над Г. Н. Потаниным провели обряд гражданской казни, через который ранее прошел Н. Г. Чернышевский. Сам Г. Н. Потанин позднее, в 1914 г., об этом писал так: «В день обряда меня подняли с тюремной постели в 4 часа и доставили в полицейское управление, которое находилось там же, где оно и теперь, т. е. в Новой Слободке (ныне улица Ядринцева в г. Омске). Недалеко от церкви святого Ильи. Здесь меня посадили на высокую колесницу, повесили мне на грудь доску с надписью. Эшафот был устроен на левом берегу Оми. Между мостом и устьем реки, т. е. при выходе на тогдашнюю базарную площадь. Переезд от полицейского управления до эшафота был короткий, и никакой толпы за колесницей не образовалось. Меня возвели на эшафот, палач примотал мне руки к столбу; дело он это исполнял вяло, руки его дрожали и он был смущен… Затем чиновник прочитал конфирмацию. Так как время было раннее, то вокруг эшафота моря голов не образовалось, публика стояла только в три ряда. Я не заметил ни одного интеллигентного лица, ни одной дамской шляпки. Продержав меня у столба несколько минут, отвязали и на той же колеснице отвезли в полицейское управление. Здесь я нашел, своих товарищей, которые были собраны, чтобы выслушать часть конфирмации, относящуюся для них». Соратники Г. Н. Потанина были осуждены на различные сроки ссылки в северные губернии Европейской России – Архангельскую и Вологодскую.

После гражданской казни Г. Н. Потанина отправили к месту отбывания каторги в Свеаборскую крепость. Это был редкий случай, когда из традиционного места каторги и ссылки, каким являлась Сибирь, преступника отправляли в Европейскую Россию. Правительство опасалось оставлять осужденного в Сибири. Это «кажется, единственный случай, когда Сибирь была признана чьим-то Отечеством и из него нужно было выдворять», – заметил Н. М. Ядринцев.

Свое каторжное положение в Свеаборге Г. Н. Потанин описал в письме к Н. М. Ядринцеву: «Первые полтора года работал на площадях. Бил молотком щебень, возил таратайки с камнем, колол дрова, пел „Дубинушку“. Наконец начальство в виде улучшения моего положения назначило меня в собакобои, и целое лето я был собачьим Атиллой и ужас насаждал в собачьем сердце. Потом меня повысили… в дроворазделователи, потом в огородники и учителя. Кормили нас овсом, что и прилично было для животных, возивших таратайки. Три года не пил чаю, не ел говядины… И не получал ни от кого писем».

Так содержался «главный областник» до ноября 1871 г. Отбыв три года каторги, Г. Н. Потанин был отправлен в ссылку сначала в Никольск, затем в Тотьму Вологодской губернии. Только в 1874 г. ему было разрешено проживание в любом из городов России. С этого времени начинается научная деятельность Потанина – исследователя Монголии, Тибета, Центральной Азии. В дальнейшем Г. Н. Потанин получил широкое признание сибирской общественности как ученый и патриот Сибири. Он «пользовался по всей Сибири громадной популярностью, почти такой же, как Лев Толстой в России», – отзывался о нем писатель-сибиряк Вячеслав Шишков, М. А. Бакунин назвал его «сибирским Ломоносовым».

После ареста и ссылки деятелей областничества само движение не прекратилось. Появляются его новые сторонники. Но это было уже не революционное, а либерально-реформистское движение. Областники теперь пишут исключительно об автономии, о территориальном самоуправлении Сибири в составе России.

Областничество явилось частью общего российского общественно-политического движения. Оно выражало оппозицию режиму, выдвигало проблему демократизации местного самоуправления. Своей деятельностью областники внесли большой вклад в становление духовной культуры, в развитие науки и просвещения.

(Порхунов Г. А. Сибирское областничество. XIX–XX вв. // Омский научный вестник. 2003. № 2. С. 11–16)

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Алексей Шишов.
100 великих казаков

Игорь Муромов.
100 великих авантюристов

Теодор Кириллович Гладков.
Тайны спецслужб III Рейха. «Информация к размышлению»

Дмитрий Самин.
100 великих композиторов

Дмитрий Самин.
100 великих вокалистов
e-mail: historylib@yandex.ru