Глава 10. Вместо заключения
|
Мы стоим у края необъятного моря. Тысячи различных драгоценных или вредных веществ — генов — растворены в этом море... И это море волнуется. Неслышными взрывами ежеминутно взрываются в них мутации, создавая новые ценности или отравляя это море новыми ядами. Медленно расползаются диффузионными процессами эти гены, захватывая всё новые и новые зоны. Сложными потоками переливаются, смешиваясь и крутясь, разноцветные струи, рождая новые комбинации генов, часто не ведомые человеку... Имя этому морю — генофонд. Познать, понять и овладеть его взволнованной многосложной жизнью — наша благородная задача!
А. С. Серебровский Над морем, диким полуночным морем Муж-юноша стоит — В груди тоска, в уме сомненья — И, сумрачный, он вопрошает волны: «О, разрешите мне загадку жизни, Мучительно — старинную загадку, Над коей сотни, тысячи голов - В египетских, халдейских шапках, Гиероглифами ушитых, В чалмах, и митрах, и скуфьях, И с париками и обритых - Тьмы бедных человеческих голов Кружилися, и сохли, и потели, - Скажите мне, что значит человек? Откуда он, куда идет, И кто живет над звёздным сводом?» По-прежнему шумят и ропщут волны, И дует ветр, и гонит тучи, И звезды светят холодно и ясно, — Глупец стоит — и ждет ответа! Ф. И. Тютчев - Понимаешь, — пояснил Муми-папа. — Я хочу найти тайные правила, которым подчиняется море... - Но тогда море — живое, — рассуждал Муми-папа. — Оно может мыслить. Оно поступает, как ему вздумается... Это невозможно понять... Потом внезапно его мордочка прояснилась, и он сказал с облегчением: — Стало быть мне не надо понимать! Море — это просто существо с плохим характером, на которое нельзя полагаться. Туве Янсон. «Папа и море» В этой книге мы собрали все данные, накопленные о русском генофонде самыми разными науками, и провели анализ этих данных методами геногеографии. Казалось бы, что ещё нужно, чтобы разрешить, наконец, загадку русского генофонда? Объём данных огромен, их объективность и разносторонность не вызывают сомнения, а методы позволяют не только проанализировать данные каждой науки, но ещё и сопоставить и объединить их. Похоже, что сейчас, в заключительной главе, мы сможем подвести итоги и, наконец, сказать самое главное о структуре русского генофонда. Ах, если бы... Главный результат мы получили давно - в конце 1999 года, когда у нас в руках оказались четыре массива данных о русском генофонде. Это были: антропологическая сводка (предоставленная В. Е. Дерябиным), данные по дерматоглифике (Н. А. Долинова), по русским фамилиям (А. П. Бужилова), по классическим генетическим маркёрам (наш Банк данных, пополненный информацией проф. В. А. Спицына, который и убедил нас картографировать классические маркёры для русских). Для каждого из этих массивов данных ещё тогда мы провели анализ главных компонент - обычный для геногеографии способ выявить самую главную информацию. Мы не раз уже выявляли главные сценарии самых разных генофондов - от отдельных народов до субконтинентов. Но здесь мы впервые обнаружили поразительный факт - карты первых главных компонент русского генофонда по каждому из четырёх массивов информации были удивительно похожи. Главный сценарий каждого очевидца показывал широтную изменчивость: постепенные изменения в русском генофонде с севера на юг. Мы смотрели на эти широтно бегущие волны генофонда с изумлением, восхищением и недоверием - почему изменчивость русского генофонда широтна? Ведь в Восточной Европе, на значительной части которой раскинулся ареал русского народа, эти волны бегут в совершенно ином - долготном направлении. И почему эта закономерность так хорошо проявилась во всех, самых разных массивах данных? Мы тогда же доложили этот поразительный результат на съезде Вавиловского общества [Балановская и др., 2000], и решили, что русский генофонд стоит того, чтобы его изучать - объёмы накопленной информации уже позволяют делать достоверные выводы. Прошедшие с тех пор годы мы его и изучали. В ходе собственных экспедиций создали ещё два новых массива данных по ДНК полиморфизму в русском населении (гаплогрупп мтДНК, Y хромосомы). Увеличили объём других массивов данных (по фамилиям - практически создали его заново). Провели много разных видов анализа и узнали много, как мы надеемся, интересного о русском генофонде - всё это подробнейшим образом изложено во второй части книги. И при этом главный результат остался неизменным - широтная изменчивость как ведущая закономерность в русском генофонде. Подобно основоположнику нашей науки Александру Сергеевичу Серебровскому, мы стояли у края моря - генофонда (см. цитату в эпиграфе) и, подобно тютчевскому герою, видели широтно бегущие волны генофонда и просили у них ответа. Чтобы осмыслить эти результаты и найти ответ, мы и задумали написать эту книгу. Книга написана, но ответа по-прежнему нет. Если, конечно, не принимать во внимание ответ Муми-папы... Несомненно, мы можем дать ту или иную интерпретацию широтной изменчивости. Например, сопоставить ее с северным и южным потоками славянской колонизации [Седов, 1999]. Или с северным и южным русскими наречиями [Диалектологический атлас русского языка, 1986, 1989, 1996, 2002]. Можно и не считать широтную изменчивость главным результатом, а переключиться на другие закономерности - распространения русских фамилий, или же гаплогрупп Y хромосомы, или на «ядерные структуры», обнаруженные по антропологическим данным. Чуть ниже (раздел 10.1) мы попытаемся перечислить основные полученные результаты. Но главное, что мы хотели бы сказать читателю - это что мы сами, имея в руках всё множество этих результатов, не решаемся выбрать, который из них основной. Нам неизвестны те слова, в которых можно было бы сформулировать «главное о русском генофонде». Мы можем сказать о нём довольно много, но неизвестного - ещё больше. И что является важнейшим, самым существенным - этого мы по-прежнему не знаем. Стоим и ждем ответа. Потому-то мы всегда и описывали больше сами результаты, чем наши выводы - теперь читатель, держа в руках те же результаты, находится с нами в равных условиях и, может быть, сумеет увидеть новые, нераспознанные нами, закономерности, лежащие в самой основе генофонда. В этом и была главная цель нашей книги. Мы решили на всём её протяжении оставаться в строгих рамках научного мышления. И не навязывать читателю готовые решения, а предложить те итоги многих наук, которые позволят ему самому размышлять над тем, что же такое русский генофонд. Тех, кто привык получать готовые ответы, это отпугнет. Эта книга больше для тех, кто хочет искать ответы. Нашей задачей было дать пищу для научных размышлений - сделать научные сведения доступными не только специалистам и обобщить их так, чтобы читателю не требовались специальные познания в той или иной области науки. Надеемся, что эту главную задачу мы выполнили. И в этой заключительной главе мы не хотели бы изменять своему правилу, - даже отвечая на непрофессионально заданные вопросы, мы будем рассматривать научные факты в рамках научной логики. Но если «самое главное о генофонде», возможно, осталось не понятым до конца, мы всё-таки знаем достаточно, чтобы сказать, чем генофонд не является. Какие воззрения на генофонд являются ошибочными, неверными, необоснованными, ненаучными - это мы сказать теперь можем. Этот принцип - «не то» и «не это» - используется при описании очень сложных объектов (например, в духовной литературе). Он помогает очертить границы, в пределах которых реально находится объект. Поэтому нашу заключительную главу мы построим следующим образом. Сначала кратко перечислим «положительное» знание о генофонде, то есть основные итоги нашего исследования (раздел 10.1). А затем перейдем к «отрицательному» знанию. Рассмотрим широко распространённое мнение, что главное в русском генофонде - это результат татаро-монгольского нашествия (раздел 10.2). Забегая вперед, скажем, что это оказалось не так. Поговорим о типичных ошибках, которые порой совершают при интерпретации геногеографических карт (раздел 10.3). Потом рассмотрим мнение, что русский генофонд «деградирует», разрушается, исчезает (раздел 10.4). Поскольку в популяционной генетике практически нет критериев «деградации», нам придётся, вместе с читателем, создать некую теоретическую базу на примере иных генофондов, и затем применить её к русскому генофонду. Мы обнаружим, что рассуждения о «гибели русского генофонда» не находят обоснования в научных данных. Но поскольку эти рассуждения очень распространены в околонаучных кругах, а опасения основаны на современной демографической картине, мы решились предложить свои рецепты помощи генофонду. Не то чтобы мы считали, что без этого генофонд погибнет, отнюдь. Но уж если в современном российском обществе есть благородный интерес к своей истории и желание бережного отношения к генофонду (русскому, мордовскому, татарскому, нивхскому...), то лучше предложить ему рассмотреть научно обоснованные способы содействия сохранению генофонда. Наконец, в двух словах поясним, почему не существует «русских генов» (как не существует генов английских, татарских, индоиранских...). И почему, тем не менее, правомочно говорить о русском (или английском, или сибирском, или индоиранском, или ином) генофонде (раздел 10.5). |
загрузка...