7.5. География отдельных фамилий
|
§ 1. Карты русских фамилий: От Абрамова до Яковлева - Карты 75 фамилий - Невероятная устойчивость
§2. Кто где? Восточные Смирновы и западные Ивановы - Ты Кузнец или Коваль? - Два полюса Поповых - Недружные Дружинины - Неразлучные Козловы и Волковы - «Лоскутное одеяло» для Морозовых - Соловьёвы средней полосы - Близнецы Петровы и Васильевы - Путешествующие Никитины и прозападные Григорьевы - Центральный хребет и полярные пустыни Беловых - Южные оазисы Черновых - Котовы, которые гуляют сами по себе §3. Что показали карты? Характер карты независим... от частоты фамилии - Каждой фамилии по ареалу - В запредельных землях различия стираются - 75 граней одного кристалла Итак, мы рассмотрели, как соотносятся друг с другом регионы по распространённым фамилиям. «Лица» отдельных фамилий порой исчезали в толпе, но все вместе они помогли каждому региону занять его истинное место в русском генофонде. Теперь мы рассмотрим эту картину как бы наоборот: не как выглядит отдельный регион по совокупности фамилий, а как выглядят сразу все регионы только по одной фамилии. В этом нам помогут «простые» карты - карты встречаемости отдельной фамилии, но во всех русских популяциях. Объём книги допускает привести карты лишь нескольких фамилий. Но и они позволяют охватить взглядом сразу весь генофонд, увидев его так, как он виден глазами одной из многих тысяч фамилий. И увидеть с помощью не сухих цифр, а картографических образов. Всё же, как ни важен статистический анализ, главным инструментом геногеографии остаётся карта. Она даёт наиболее живой и объективный образ пространственной изменчивости, позволяет одним взглядом охватить огромное количество цифр, мелькающих в таблицах. §1. Карты русских фамилийКАК ЧИТАТЬ КАРТЫ Карта каждой фамилии построена по данным о частотах этой фамилии в 100 русских популяциях (50 районов, 50 сельсоветов). Напомним, что частоты в районах рассчитаны по данным обо всём населении района старше 18 лет. И вновь повторим (для читателя, не заглядывавшего в другие главы книги), что высокие частоты встречаемости фамилии окрашены в тёмные тона, низкие частоты - в светлые тона. Все карты даны в единой шкале частот, поэтому их легко сравнить: на всех картах фамилий один и тот же оттенок шкалы означает одну и ту же частоту. Исключение составляет лишь последний «открытый» интервал - он включает любые частоты больше 2%. Шкала частот приведена в верхнем окне легенды карты, а высота столбца и число над ним указывают долю картографируемой территории, занятую данным интервалом частоты фамилии. В статистическом окне легенды указаны: число изученных популяций, число узлов картографической сети, минимальная, максимальная и средняя частоты фамилии в популяциях. Все эти показатели рассчитаны по карте. Все данные приведены только для ареала с высокой надёжностью картографического прогноза. 
75 распространённых русских фамилий, включённых в картографический анализ ФАМИЛИИ Основой Атласа русских фамилий являются карты 75 распространённых русских фамилий. К сожалению, введение данных о сельсоветах не только нарушает правило проведения картографирования на едином уровне популяционной организации, но и ограничивает картографирование лишь 75 фамилиями. Дело в том, что для отбора фамилий А. П. Бужиловой был применен «качественный» критерий: из всей совокупности выявленных ею фамилий выбраны те, которые встретились более чем в двух популяциях. Именно эти фамилии, числом семьдесят пять, в этом разделе мы будем называть «распространёнными» русскими фамилиями. Их перечень приведён в таблице 7.5.1. ВЕРНЫ ЛИ КАРТЫ? Мы не ставим перед собой задачу изучить географию каждой фамилии. Конечно же, каждая из многих тысяч фамилий уникальна и заслуживает специального историко-географического и филологического исследования. Но для популяционного генетика любая фамилия - как и любой признак генетики или антропологии - лишь одно из отражений генофонда. Поэтому для нас важен ответ на общий вопрос: информативны ли карты отдельных фамилий в отношении структуры генофонда? Сумеет ли карта фамилии выявить закономерности в её изменчивости? Или же карты отдельных фамилий столь мозаичны и хаотичны, что только обобщённый анализ (то есть анализ всех фамилий вместе) сможет различить сквозь пелену этого хаоса архитектонику, каркас русского генофонда? Эти опасения не случайны. Они вызваны «гипервариабельностью» фамилий. В терминах генетики фамилии предстают как один ген с чрезвычайно большим числом аллелей (сколько фамилий - столько и «аллелей» в этом «гене») и высокой скоростью их мутаций. Средняя частота каждого фамильного «аллеля» редко достигает даже 1% уровня полиморфизма. Например, в выборке 200 тысяч жителей Санкт-Петербурга (на 1910 год) даже самая распространённая фамилия Иванов наблюдалась с частотой р=0.0095; а список из ста наиболее распространённых в Питере фамилий замыкал Наумов с частотой р=0.0006 [Суперанская и др., 1984]. При такой вариабельности фамилий для их достоверной оценки необходимо изучать большие популяции численностью в несколько тысяч, а не в несколько сотен человек. Половина популяций 50 районов - соответствуют этим требованиям. Но когда мы используем в качестве опорных популяций 50 сельсоветов, то мы ожидаем встретить резкие флуктуации в частотах фамилий: даже соседние сельсоветы могут резко различаться по частоте одной и той же фамилии. Дрейф генов («дрейф фамилий») вызывает случайные изменения частот фамилий в малых популяциях. Например, в одном сельсовете будет множество Смирновых, а в соседнем - множество Поповых, в то время как в исходной для них «прапопуляции» Смирновых и Поповых было поровну. Поэтому надо охватить много таких малых популяций в районе, чтобы правильно оценить среднюю частоту встречаемости и той, и другой фамилии в изучаемой части русского ареала. Первый вариант анализа мы провели по данным только о сельсоветах [Балановский и др., 2001]. Честно говоря, мы собирались анализировать по ним лишь обобщённые карты. Мы были уверены, что на картах отдельных фамилий увидим лишь «лоскутное одеяло» - слишком малые размеры сельсоветов дадут слишком хаотичную картину изменчивости отдельной фамилии. Это не препятствовало бы эффективности обобщённого анализа. Так. для генов наследственной патологии характерна чрезвычайно низкая частота (и «простые» карты строить для нет смысла), но их обобщённый картографический анализ оказался высоко эффективным [Наследственные болезни в популяциях человека, 2002; Зинченко и др., 2000]. Каково же было наше изумление, когда не только на обобщённых картах, но и на большинстве карт отдельных фамилий вместо «лоскутного одеяла» мы увидели ярко выраженные тренды (см. карты в [Балановский и др., 2001]). Насколько эти тренды должны быть сильны, что они сумели пробиться сквозь все случайности «дрейфа фамилий»! Видимо, благодаря тому, что ареал русского народа велик, мы можем охватить взглядом эти тренды вопреки случайным биениям (случайным всплескам или падениям) частоты отдельной фамилии. Такие тренды можно увидеть с высоты птичьего полёта, а не из мышиной норки (Л. Н. Гумилев). Такую высоту и даёт нам охват всего «исконного» русского ареала. Так, вопреки эффектам «дрейфа фамилий», карты отдельных фамилий оказались способными выявлять пространственные закономерности в масштабе «исконного» русского ареала. Это прямо свидетельствует в пользу пригодности русских фамилий для анализа генофонда. Поэтому в том виде анализа, который мы приводим здесь, мы включили оба типа популяций - сельсоветы и районы. И получили редкую возможность сравнить их с картами, построенными нами ранее - только по данным о сельсоветах. Это даёт возможность ответить на вопрос - насколько верны закономерности, выявленные на «сельсоветных» картах? Не исчезнут ли они, если мы введём ещё столько же популяций, полученных по много более надёжным популяциям - районам? Эти новые карты охватывают в два раза больше популяций и в тридцать раз больше обследованных (почти 1 млн. человек). И вновь - вопреки нашим опасениям - оказалось, что новые карты нигде не нарушают обнаруженные ранее на «сельсоветном» уровне (Балановский и др., 20011 основные закономерности, но уточняют и детализируют их. Этот вывод - один из важнейших методических выводов проведённой работы. Он свидетельствует о парадоксальной надёжности фамилий в качестве квазигенетического маркёра. КАРТЫ РАЗНЫХ ФАМИЛИЙ В таблице 7.5.2. указаны: 17 фамилий, карты которых приводятся в этом разделе; порядковый номер их места в «магистральном» списке всех встреченных русских фамилий (67 ООО фамилий); их среднерусская частота (по данным о почти 1 миллионе изученных индивидов); число встреченных индивидов в каждом из регионов (перейти к региональной частоте фамилии можно с помощью общей численности обследованных в регионе, которая приведена внизу столбцов). Мы дадим очень сжатое и краткое описание карт отдельных фамилий. Этому три причины. Во-первых, интерпретация таких карт - дело специалистов в области ономастики и лингвистической географии. Во-вторых, читатель сам с таким же правом, как и мы, может рассмотреть и описать эти карты. А в-третьих, и в основном, эта книга посвящена вовсе не фамилиям. И наша задача - отметить в картах лишь то, что имеет отношение к главной задаче книги: к выявлению архитектоники русского генофонда в целом. 
Семнадцать фамилий, представленные на картах в разделе 7.5., и их положение в общем фонде русских фамилий §2. Кто где?Смирновы и Ивановы, Кузнецовы и Ковалёвы, Поповы и Дружинины, Козловы и Волковы, Морозовы и Соловьёвы, Петровы и Васильевы, Никитины и Григорьевы, Беловы, Черновы и Котов ФАМИЛИЯ «СМИРНОВ» (рис. 7.5.1.) по нашим данным лидирует среди всех русских фамилий (средняя частота - 1.9%). Есть у нас и косвенные сведения из иных источников о том, что Смирновы выходят на первое место среди фамилий не только сельского, но и в целом современного русского населения. Но даже для самой распространённой фамилии мы вовсе не видим равномерного распределения по русскому ареалу! Напротив, распределение её чётко очерчено склонностью к востоку. Напомним, что в Восточном регионе частота Смирновых достигает уникальной отметки - 5.9% {табл. 7.3.4). Причём в некоторых восточных районах частота Смирновых доходит до 13%! Также Смирновы занимают первое место в Центральном регионе (в среднем 2.3%). В Западном регионе (0.8%) они опускаются на 6 место (и также в Сибирском регионе занимают 5 место). А в Северном регионе (0.2%) и в Южном (0.08%) их частоты столь малы, что Смирновы не попали даже в «топ-50» (см. раздел 7.4). Это табличные данные. Те же особенности ярко видны на карте - максимум на востоке и постепенное снижение вплоть до самых западных границ. Конечно, мы видим где-то всплески, где-то падения частоты за счёт «дрейфа фамилий» в сельсоветах. Но то, что Смирновы - фамилия среднерусской полосы, даже столь несовершенная карта показывает удивительно ясно. Очень чётко очерчены и оба «полярных» региона. На Русском Севере Смирновы встречаются с невысокой частотой, но повсюду. На юге Смирновых нет. Три широтных зоны - северная, среднерусская, южная - столь явно очертились на карте «главной» русской фамилии! Напомним, что эти зоны мы выявляли по табличным данным, но наши пять регионов в них были представлены лишь семью областями. Теперь, охватив данные по 22 областям, эти зоны на картах обретают свои истинные ареалы. 
ФАМИЛИЯ «ИВАНОВ» (рис. 7.5.2), занимает следующее, второе место в списке русских фамилий (средняя частота - 1.3%). Она имеет особое значение из-за своей высокой распространённости - она обычно считается «лицом» русского этноса (русские Иваны). Имя «Иоанн» встречается в церковном календаре 79 раз и является самым распространённым мужским именем. В середине XX века оно встречалось с частотой около 15%, а с XVII до середины XX века - в два раза чаще, чем следующее за ним по частотности имя «Василий» (расчёты проведены нами по данным [Суслова, Суперанская, 1991]). Для столь распространённой и, надо полагать, полифилетичной фамилии (т. е. многократно возникавшей по всему ареалу от самого распространённого имени святцев) естественно было ожидать отсутствие каких-либо географических закономерностей. Тем удивительнее, что карта демонстрирует территории, на которых Ивановы практически отсутствуют. Зона повышенных частот расположена на западе и северо-западе, и тянется она почти сплошным «горным» массивом до северо-востока. На севере и на юге, за исключением отдельных «островков», Ивановы очень редки. ФАМИЛИЯ «КУЗНЕЦОВ» (рис. 7.5.3) занимает почётное третье место в «магистральном» списке русских фамилий (средняя частота - 1.0%) {табл. 7.5.2). Мы видели, что почти во всех регионах она вошла в число наиболее распространённых. Однако в распределении Кузнецовых не удаётся выявить столь же чёткую географическую закономерность, как для предыдущих фамилий: острова накопления этой фамилии чередуются с зонами её отсутствия. В целом массив Кузнецовых занимает почти весь русский ареал - земли и северные, и восточные, и центральные, снижая частоты лишь на западной и южной границе ареала и исчезая на юго-востоке. Сопоставление карт распространения Кузнецовых (рис. 7.5.3) и Ковалёвых (рис. 7.5.4) может быть интересным с точки зрения происхождения русских фамилий. Предполагается, что если уж обе кузнечные фамилии («Ковалёв» и «Кузнецов») происходят из разных диалектов, то и ареалы должны быть альтернативны. Однако картографирование показало, что ареалы этих фамилий частично перекрываются. Поэтому корреляция между картами не отрицательна - она просто близка к нулю. Возможно, это связано с тем, что в зоне контакта двух диалектов ковали и кузнецы могли дружно сосуществовать, занимая разные профессиональные ниши. 
Рис. 7.5.5. Карта распространённости фамилии «ПОПОВ» ФАМИЛИЯ «КОВАЛЁВ» (рис. 7.5.4) занимает 32 место по частоте в списке русских фамилий (средняя частота - 0,3%) и третье место среди «профессиональных» фамилий (после Кузнецовых и Поповых). Территория распространения Ковалёвых удивительно компактна - это самый запад и юго-запад России, вдоль по границе с Белоруссией и Украиной, что наводит на мысль о возникновении фамилии «Ковалёв» (именно с финалем «-ев») на этой территории. Это, конечно, поле работы для лингвистов, но отметим, что эта компактность территории встречаемости выявилась только благодаря компьютерному картографированию. ФАМИЛИЯ «ПОПОВ» (рис. 7.5.5) занимает пятое место в списке русских фамилий (средняя частота - 0.8%), а среди «профессиональных» (связанных с деятельностью на благо людей) занимает второе место. Но, как мы не раз говорили выше, она является самой распространённой в обоих «полярных» регионах. При этом в Северном регионе средняя частота фамилии Попов 1.8%, а в Южном регионе составляет 0.8%. В Восточном регионе Поповы занимают седьмое место, составляя в среднем 1.0%, в отдельных районах Костромской области повышаясь до 3-4%. В Центральном и Западном регионах частота Поповых мала. На карте такая «полярная» ориентация проявилась ещё ярче, подтверждая выявленные ранее закономерности. Мы видим, как весь север (за исключением одной точки) демонстрирует единое «нагорье» частот Поповых. Его восточные отроги спускаются до Костромской области, а в целом «горный» массив северного ареала Поповых тянется от реки Унжи на востоке до Чудского озера на западе. На южной границе ареала возвышается второй полюс - второе «нагорье» частот Поповых, отроги которого тянутся на запад до Смоленской области. Причём южное «нагорье» с его западными отрогами является почти зеркальным отражением северного «нагорья» с его восточными отрогами. Эти два «нагорья» разделяет пустыня с отсутствием Поповых, которая тянется обширной полосой с северо-запада на юго-восток - от Псковских земель до Саратовских. Такой необычный ландшафт одной из самых распространённых фамилий вновь убедительно говорит в пользу исторической неслучайности географического распределения фамилий. ФАМИЛИЯ «ДРУЖИНИН» (рис. 7.5.6.) - последняя из четырёх «профессиональных» фамилий, включённых в Атлас. Однако к профессиональным фамилиям она относится довольно условно. Эта фамилия могла происходить не только от воинской «дружины», то есть не только от профессии дружинника, но и от другого значения слова «дружина» - друг, спутник, в том числе и спутник жизни. Это самая редкая из 75 картографированных фамилий (табл. 7.5.2.), а в общем списке русских фамилий она занимает 337 место (средняя частота 0.05%). Из популяций районного уровня она с заметной частотой встречена в двух северных районах Архангельской области (по 16-26 человек в районе) и в четырёх восточных популяциях Костромской области. С невысокой частотой она также распространена в трёх южных популяциях Белгородской области (но присутствует ещё в восьми южных районах) и в одной западной - Смоленской (но обнаруживается ещё в четырёх западных районах). Районные популяции репрезентативны. Наличие фамилии пусть с невысокой частотой, но в нескольких географически близких популяциях районного уровня позволяет уверенно говорить о накоплении фамилии в этих регионах. Повышение же частоты Дружининых в одном из сельсоветов Пензенской области (всего несколько носителей этой фамилии дали всплеск частоты до 1.4%) можно рассматривать на этом фоне как случайное событие. Поэтому мы можем уверенно говорить, что основные ареалы Дружининых расположены в северных и восточных регионах, а в остальных регионах они встречаются редко, но повсюду. Для нас важно, что карты позволяют проследить распространение даже столь редкой фамилии. Но, конечно же, при выделении ареала редких фамилий надо опираться на выборки большого объёма. 
Рис. 7.5.6. Карта распространённости фамилии «ДРУЖИНИН» ФАМИЛИЯ «КОЗЛОВ» (рис. 7.5.7.) и ФАМИЛИЯ «ВОЛКОВ» (рис. 7.5.8.) не только расположены рядом, занимая седьмое (средняя частота - 0,6%) и одиннадцатое (средняя частота - 0,5%) места в списке русских фамилий, а в списке «звериных» фамилий - третье и пятое места. Они и на карте неразрывно следуют друг за другом, образуя обширное «нагорье» высоких частот на западе и юго-западе русского ареала, а затем двигаясь сплошной полосой в северо-восточном направлении и далее на север. Этот коридор Козловых-Волковых следует от смоленских земель через Волго-Окское междуречье в земли тверские и костромские. А затем, ослабевая по частоте, но возрастая по обширности ареала, уходит в земли вологодские и архангельские. Причём, как и положено в пищевой цепи, почти везде Козловых больше, чем Волковых. Конечно, на этом пути встречаются и исключения - где-то есть Волковы, но Козловых нет. Но такие исключения связаны, в основном, с «дрейфом фамилий» в малых популяциях сельсоветов. Когда данных будет намного больше, можно будет проверить эти закономерности. Даже несовершенные карты демонстрируют не только чётко выраженную закономерность, но и высокую корреляцию друг с другом фамильных ландшафтов Козловых и Волковых. Причём, если в предыдущей паре фамилий Кузнецовы-Ковалёвы ожидалась корреляция отрицательная (там, где много одних, мало других), то в паре Козловы-Волковы корреляция положительная (они идут след в след). 
ФАМИЛИЯ «МОРОЗОВ» (рис. 7.5.9.) особая по семантике, Рассмотрев все профессиональные фамилии подряд, мы нарушили порядок следования фамилий по частоте. Вслед за Козловыми по убыванию частоты в таблице 7.5.2. идут Морозовы, занимающие девятое место в общерусском списке фамилий (средняя частота - 0.6%). Это единственная рассматриваемая нами карта «иных» фамилий, то есть не отнесённых ни к одному из четырёх главных классов фамилий. Но, несмотря на её достаточно высокое положение в списке русских фамилий (в первой десятке), в её пространственной изменчивости трудно разглядеть явные закономерности. Несколько чаще Морозовы встречаются в широкой центральной зоне русского ареала. Но полоса повышенных значений частоты Морозовых следует вдоль западных и юго-западных границ, а также на севере русского ареала. Как тенденцию можно отметить снижение частоты Морозовых на юго-востоке ареала. Однако в целом карта приближается к мозаичному типу («лоскутное одеяло»). 
ФАМИЛИЯ «СОЛОВЬЁВ» (рис. 7.5.10.) занимает следующее - десятое - место в списке фамилий и четвертое место среди «звериных» фамилий (средняя частота - 0,5%). Впереди неё идут две других «птичьих» фамилии - Соколовы (4 место) и Лебедевы (6 место). «Птичья» фамилия Соловьёв имеет своеобразное распространение. Она отсутствует на севере и на юго-востоке, однако встречается по окраинам русского ареала от юга до севера (Онежское озеро). Максимальные частоты Соловьёвых обнаруживаются в средней полосе России - в Тверской и Костромской областях. 
ФАМИЛИЯ «ПЕТРОВ» (рис. 7.5.11.) и ФАМИЛИЯ «ВАСИЛЬЕВ» (рис. 7.5.12.) занимают в списке русских фамилий соседние двенадцатое (средняя частота - 0.5%) и тринадцатое места (средняя частота - 0.4%), а в списке календарных фамилий - почетные второе и третье места. Их фамильные ландшафты так похожи, что карты легко перепутать. Обширная зона распространения Петровых и Васильевых локализована на северо-западе России. Локальные максимумы обеих фамилий обнаруживаются в новгородских землях, смоленских и верховьях Онеги. Далее на восток (захватывая часть костромских популяций) и на север (охватывая его почти целиком) простирается зона, где Петровы и Васильевы встречаются реже, но повсеместно. Такая же зона простирается и на юго-западе. Очень редки обе фамилии на юго-востоке центральных земель, включая восточную часть Волго-Окского междуречья. В целом, в фамильных ландшафтах Петровых и Васильевых намечается единая обширная зона, простирающаяся по западной половине русского ареала от севера до юга. 
ФАМИЛИЯ «НИКИТИН» (рис. 7.5.13.) и ФАМИЛИЯ «ГРИГОРЬЕВ» (рис. 7.5.14.) также относятся к календарным, но встречаются в два раза реже предыдущих (0.2%): они занимают по частоте, соответственно, 62 и 70 места, а среди календарных фамилий - 25 и 29 места. В целом, они укладываются в тот же ареал, который очерчен предыдущими двумя календарными фамилиями. Но из-за более низкой частоты фамилии «Никитины» и «Григорьевы» чаще под действием «дрейфа фамилий» исчезают, образуя большие, но случайно разбросанные зоны с отсутствием этих фамилий. Но всё же Никитины и Григорьевы не близнецы - есть и различия в их распространении. НИКИТИНЫ образуют компактное ядро на западе в новгородско-смоленских землях. Обширная область менее высоких частот Никитиных находится на севере, охватывая Онегу, Сухону и часть Костромской области. 
ГРИГОРЬЕВЫ занимают ареал, охватывающий западные российские области. Он практически непрерывен, лишь часть Тверской области характеризуется низкой частотой этой фамилии. Локальные максимумы находятся в новгородских, тверских, московских землях, а также у Белоозера, образуя основную северозападную, а также меньшую нижегородскую зоны. Несмотря на случайные колебания частот фамилий, и Никитины, и Григорьевы входят в ту единую обширную зону, охватывающую западную половину русского ареала, которая была очерчена предыдущими двумя календарными фамилиями. На картах фамилий вновь видим, что календарные фамилии - принадлежность лишь западного «полушария» русского ареала, а вовсе не неотъемлемое свойство любых русских популяций. 
ФАМИЛИЯ «БЕЛОВ» (рис. 7.5.15.) занимает 27 место в списке фамилий (встречаясь со средней частотой 0.3%) и шестое место среди «приметных» фамилий - после Смирновых, Новиковых, Румянцевых, Хромцовых и Беляевых. Отметим, что и Беловы, и Беляевы чаще всего встречаются в Центральном и Восточном регионах. Карта распространения Беловых, несмотря на их невысокую частоту, выявляет на удивление чёткий «фамильный ландшафт». Весь русский ареал пересечен непрерывным хребтом относительно высокой частоты Беловых - от Смоленска на западе до Костромы и Нижнего Новгорода на востоке. К северу и к югу от такого среднерусского хребта простираются пустыни с редкими оазисами Беловых. Беловы и Черновы наряду со Смирновыми отнесены к своеобразному классу «приметных» фамилий, закрепляющих в фамилии приметные черты внешнего или психологического облика. 
ФАМИЛИЯ «ЧЕРНОВ» (рис. 7.5.16.) оказалась намного более редкой - она занимает 211 место в списке фамилий, а средняя частота (0.07%) в четыре раза ниже, чем у Беловых. Распространение Черновых не является альтернативой Беловым - есть зоны, где встречаются и те, и другие, но есть и локальные максимумы, где представлена лишь одна из этой пары фамилий. Карту Черновых можно отнести к разряду мозаичных. Впрочем, проглядывает и некая закономерность. Среди всего множества популяций севернее линии, соединяющей Смоленск, Москву и Нижний Новгород, встречен лишь один сельсовет в Вологодской области с носителями фамилии Чернов. Южнее этого меридиана мы видим целый ряд популяций с заметной частотой Черновых. Поскольку часть этих популяций районного уровня, дающего надёжные оценки встречаемости, то на эту закономерность можно положиться. Тогда «фамильный ландшафт» Черновых можно описать как пустынный в северной половине ареала русского народа, и насыщенный оазисами Черновых в южной его половине. 
ФАМИЛИЯ «КОТОВ» (рис. 7.5.17) замыкает демонстрацию карт. Она занимает 129 место в списке русских фамилий, встречаясь со средней частотой 0.1%. Хотя их частота выше, чем Черновых и Дружининых (табл. 7.5.2), однако увидеть какую-либо закономерность на карте нельзя. Все - и северные, и южные, и западные, и центральные, и восточные всплески встречаемости Котовых опираются на достоверные данные «районного» уровня. Карта представляет яркий пример мозаичного типа карт, довольно редкого для изученных 75 фамилий. Котовы гуляют сами по себе и встречаются разбросанными «островами» среди моря популяций, в которых Котовых нет. Однако такие мозаичные карты пока не позволяют сделать заключение о «самозарождении» Котовых в нескольких разных частях ареала. Именно для таких признаков - с мозаичным распределением и низкими частотами - необходимо дальнейшее значительное расширение объёма выборок из всех частей ареала. Только тогда можно будет сделать обоснованный выбор между гипотезами миграций, случайного дрейфа и «мутационных» событий (полифилетического происхождения - независимого зарождения фамилии в разных частях ареала). 
§3. Что показали карты?Мы рассмотрели семнадцать карт распространения фамилий (их, как и прочие карты Атласа фамилий можно увидеть на нашем сайте www.genofond.ru). Не так много, но некоторые черты моря проявляются и в его каплях. Вглядимся в эти черты. ЧАСТОТА ФАМИЛИИ НЕ ОПРЕДЕЛЯЕТ ТИП «ФАМИЛЬНОГО ЛАНДШАФТА» Например, сопоставляя «фамильные ландшафты» (рис. 7.5.1.-7.5.17) и средние частоты этих фамилий (табл. 7.5.2), можно прийти к выводу, что компактность, мозаичность или же площадь ареала распространения фамилии вовсе не определяются её частотой, как можно было предполагать. Мозаичный тип карты можно встретить не только среди редких, но и среди самых частых фамилий, точно так же и чёткие географические закономерности встречаются среди фамилий, резко различных по частоте. Это положение требует специальной проверки картографо-статистическими методами, которое мы не имеем возможности привести здесь. Нет спора, 17 карт фамилий из многих тысяч фамилий не составляют сколь нибудь значимую выборку. Но они создают некое общее представление о свойствах их распространения. КАЖДАЯ ФАМИЛИЯ ИМЕЕТ СВОЙ АРЕАЛ Основной вывод, который можно сделать по рассмотрении карт случайно выбранных фамилий - это вывод о географической приуроченности русских фамилий. Причём эта приуроченность в ряде случаев проявилась очень ярко и чётко. Она являет собой правило. Тогда как «повсеместные» фамилии, мозаично или же равномерно распределённые по всему ареалу, являются исключением. Чтобы точно очертить истинные ареалы распространения каждой из русских фамилий, надо существенно расширить источниковую базу: полноценно представить не избранные, а все географические районы русского ареала. Но то, что географические закономерности в распределении отдельных фамилий проявились вопреки несовершенству наших сведений, указывает на много большую, чем ранее считалось, пригодность русских фамилий для исследования русского генофонда. Подчеркнём принципиальный момент: именно картографирование частот фамилий позволяет объективно выявлять их пространственную изменчивость. Для фамилий карта является незаменимым и главным инструментом в арсенале исследователя. «ЗАПРЕДЕЛЬНЫЕ» ЗЕМЛИ Рассматривая классические маркёры (глава 5), мы уже видели, что, как только мы выходим за пределы «исконного» ареала, сразу же встречаем нарушения основных черт генетического ландшафта, и, как правило, его сглаживание, усреднение. Так при старении гор исчезают снежные вершины и глубокие ущелья - стираются крайности и различия, всё превращается в некий выровненный «средний» ландшафт местности. Так и наши - генетические или же фамильные - ландшафты за пределами своего «месторождения» приобретают выровненный, усреднённый облик. Например, на карте Поповых (рис. 7.5.5.) примечателен «обрыв» северного «нагорья» - к востоку от него, за пределами «исконного» ареала, тянется длинный язык «пустынных» значений частоты фамилии. Он представлен популяциями Кировской и Пермской областей, не входящими уже в «исконный» русский ареал. Их значения не продолжают ландшафт «исконного» ареала, а нарушают его: «запредельные» популяции точно воспроизводят среднерусские частоты, а вовсе не частоты соседних с ними северо-восточных популяций «исконного» ареала. Эту же закономерность мы видели и на картах Смирновых. Ивановых, Кузнецовых, Козловых, Волковых. Это означает, что на всех картах, где «исконные» восточные земли отличаются от среднерусских значений, мы обнаруживаем в «запредельных» землях (Кировской и Пермской областей, ещё дальше на восток) не продолжение оригинальных восточных ландшафтов, а некие усреднённые значения. Именно этот эффект мы отмечали и для карт «классических» маркёров (глава 5, раздел 5.2.). Территории, находящиеся за пределами «исконного» ареала и заселённые после того, как сформировался облик русского народа, усредняют в себе потоки многоликих миграций. Если этих потоков было много, и шли они из разных регионов, то велика вероятность того, что за пределами «исконного» ареала мы будем встречать «усреднённые» русские популяции. Конечно же, если миграция шла из одного из регионов - то «запредельные» территории будут воспроизводить черты конкретного источника миграций. Отсюда следует два вывода. Во-первых, изучив географию фамилий в «исконном» ареале и имея демографические сведения об источниках и силе миграционных потоков, мы можем прогнозировать фамильный портрет данного окраинного региона. Это неплохо уже и само по себе. Но если у нас есть возможность сравнить прогнозируемый фамильный портрет с реальным, то можно сделать и следующий важный шаг. Если фамильные портреты совпали, значит, мы на верном пути, и источники миграций установлены. И теперь можно, используя банки данных о классических и ДНК маркёрах определить уже не фамильный, а генетический портрет окраинного региона (прогнозировать частоты генов). Для этого не потребуется экспедиций, забора венозной крови, дорогостоящих лабораторных анализов - достаточно лишь достоверного знания о фамильных ландшафтах и о демографии региона. Во-вторых, это означает, что в пределах «исконного» ареала по-прежнему сохраняется «исконная» структура русского генофонда. Если бы поздние миграции выровняли ландшафт - то мы и на «исконных» территориях видели бы то же, что и на «запредельных» землях. Мы бы увидели всюду некие усреднённые русские характеристики, а не индивидуальные особенности отдельных регионов. Наличие пространственной структуры русского генофонда - важное свидетельство его сохранения, а не его «гибели». Но эту тему мы оставим для последней главы книги, а сейчас вернёмся к русским фамилиям. ОБЩИЕ ЧЕРТЫ ГЕНОФОНДА Итак, карты отдельных фамилий выявляют географические закономерности в их изменчивости. Это позволяет задаться вопросом: если даже карты отдельных фамилий позволяют проводить районирование ареала, нельзя ли выделить основные черты генофонда по совокупности всех фамилий? Мы видели «хребты» высоких значений, пересекающие весь «исконный» русский ареал и делящие его на три широтные зоны - северную, южную и среднерусскую. Видели разделение ареала на две половины - в одних случаях на северную и южную, в других - на восточную и западную. Видели и более сложные «фамильные ландшафты». Каждый из них - одна грань единого целого. В каждой фамилии преломляется единая история русского народа и его генофонда. Конечно же, у нас в руках слишком мало карт - пока лишь карты 75 фамилий - чтобы восстановить «фамильный портрет» русского народа во всей его полноте. Но мы видели, что даже десяток самых частых фамилий давал представление о соотношениях между регионами (раздел 7.3). Поэтому всё же можно попробовать увидеть структуру генофонда через призму обобщённого анализа имеющейся у нас панели 75 фамилий. |
загрузка...