4.6. Вклад российского предпринимательства в развитие культуры. Основы благотворительности и меценатства в России

   «Меценатство» и «благотворительность» – понятия, которые нераздельно связаны друг с другом в российской истории. Во-первых, родство понятий «меценатство» и «благотворительность» позволяют увидеть корни последнего в толще многих столетий. Во-вторых, бескорыстие как обязательное условие истинной благотворительности на Руси позволяет разделить понятия «меценат» и «спонсор».

   Сравнение различных трактовок благотворительности позволяет осмыслить границы благотворительности – феномена, такого понятного интуитивно и такого неоднозначного при попытке анализа:

   1. Благотворительность – оказание материальной помощи нуждающимся как отдельными лицами, так и организациями. Благотворительность может быть направлена также на поощрение и развитие каких-либо общественно значимых форм деятельности (например защита окружающей среды, охрана памятников культуры и т. д.).

   2. Благотворительность – проявление сострадания к ближнему и нравственная обязанность имущего спешить на помощь неимущему.

   3. Благотворительность – действия и поступки безвозмездного характера, направленные на общественную пользу или на оказание материальной помощи неимущим.

   4. Благотворительность – добровольная деятельность граждан и юридических лиц по бескорыстной (безвозмездной или на льготных условиях) передаче гражданам или юридическим лицам имущества, в том числе денежных средств, бескорыстному выполнению работ, предоставлению услуг, оказанию иной помощи.^[128]

   «Меценатство» – термин, обозначающий благотворительную, покровительственную деятельность и помощь всем, кто в ней нуждается. О первом меценате, чье имя стало нарицательным, увы, известно немного.

   Меценат (Гай Цильний Maecenas) – римский государственный деятель, близкий друг и советник императора Октавиана Августа, происходил из древнего этрусского рода Цильниев. Он родился, как предполагают, между 74 и 64 годами до Рождества Христова и принадлежал к сословию всадников (высшее дворянство).

   Будучи одним из самых влиятельных и доверенных друзей и помощником императора, принимал самое деятельное участие в устроении государства и упрочении власти.

   В личности мецената сосредоточились черты, которые затем каждая эпоха повторяла в разных вариантах. Знатного происхождения, очень богатый, с неутоленным авторским тщеславием литератор-дилетант, врожденный такт и искренняя любовь которого к просвещению и искусству не позволили превратиться ни в сноба, ни в графомана.

   Он обладал достаточным вкусом, чтобы чужую хорошую мысль, истинную поэзию ценить больше собственной, материально поддерживал талантливых, помогал просвещению и просветителям, стремился достижения культуры и искусства превращать в достояние общественности. И все его материальные затраты с лихвой окупились.

   Имя мецената стало почетным, стало лозунгом, символом бескорыстного служения науке, искусству, просвещению – народному благу вообще.^[129]

   Благотворительная деятельность на Руси начиналась с принятия христианства, учреждения церковной организации, возникновения монастырей, т. е. с рубежа Х-XI вв., и в своем развитии до 1917 г. она прошла четыре этапа.

   До середины XVI в. христианская благотворительность была главным образом личной, частной. Подавая милостыню нищему, передавая средства монастырю, благотворитель – князь или боярин – делал это для того, чтобы самому стать выше духовно, обеспечить себе место в потустороннем мире благодаря молитвам тех, кому он оказал помощь. Князь Владимир Мономах обращался к своим сыновьям: «Самое главное – не забывайте убогих и сколько можете их кормите!». Это было типично для первого этапа развития благотворительности.

   Дифференциация положения нищих и стремление по-разному подойти к оказанию помощи лишенным средств существования появляются в середине XVI в. в законодательном документе «Стоглаве» (1551 г.), в котором говорится о необходимости создания богаделен для «престарившихся» и других. Близкие по духу идеи о помощи нуждающимся высказаны и в Соборном уложении 1649 г., в частности, об общественном сборе средств для выкупа пленных.

   Третий этап развития благотворительности ознаменовался значительными изменениями в организации социального призрения в России. Начало его следует считать с проекта 1682 г., в котором предлагалась государственная программа борьбы с нищенством всеми средствами – от частной и монастырской благотворительности, организации ремесленных училищ для малолетних и до полицейских мер. И уже в XVI в. государственная система призрения получила наибольшее развитие: каждый губернский город имел свою богадельню, своего попечителя богоугодных заведений. В 1715 г. образовались «гошпитали» для подкидышей. Это достаточно большая государственная помощь осуществлялась за счет специально полученных средств, таких как увеличение вдвое сбора с вступающих в брак, однопроцентный налог на все виды государственного жалованья, штрафные деньги с раскольников, от свечной монополии и др. Одновременно применялись полицейские меры – запрет пропуска нищих через заставы, отлавливание и передача их на мануфактуры, в солдаты и т. д.^[130]

   Представители императорской фамилии формировали моду на благотворительность и поощряли все ее проявления со стороны дворянства и купечества. В частности, был введен обычай создания благотворительных обществ женами губернаторов и генерал-губернаторов. По инициативе М. С. Сабининой в 1867 г. образовалось «Общество попечения о раненых и больных воинах»; в 1879 г. оно было переименовано в «Российское общество Красного Креста».

   Церковная благотворительность в России состояла в основном в содержании при церквах пристанищ для нищих, но в XVIII в. для нее стала характерна забота о детях и их образовании. В 1706 г. митрополит Иов учредил первый в России приют для незаконнорожденных «зазорных» детей. Создавались приходские попечительства, которые выделяли средства на содержание детских приютов и школ. К 1906 г. 50 % церквей имели благотворительные фонды, а всего к 1905 г. в России действовало 48 375 православных церквей. Важную роль в получении начального образования играли церковно-приходские школы. В 1902 г. Святейший Синод содержал около 44 тысяч таких школ.^[131]

   Но подлинный расцвет филантропии во второй половине XIX в. был связан с частной благотворительностью купечества и нарождающегося нового класса российских предпринимателей, что стало характерным для последнего четвертого этапа истории благотворительности. Начало ей было положено еще во второй половине XVIII в., когда императрица Екатерина II в 1781 г. разрешила частным лицам со своего изволения открывать благотворительные заведения.

   XVIII – начало XIX вв. отмечены благотворительными делами крупных представителей просвещенной дворянской филантропии. Яркими образцами благотворительных учреждений этого времени являются Голицынская больница, Первая градская больница, Шереметевский дом, Мариинская больница и др. Едва зародившись, российское предпринимательство естественно и надолго связало себя с благотворительностью. Союз предпринимательства и благотворительности убедительно прослеживается на примере многих известных купеческих династий. Предприниматели, безусловно, были заинтересованы в квалифицированных работниках, способных овладеть новым оборудованием, новейшими технологиями в условиях все возрастающей конкуренции. Не случайно поэтому огромные средства отчислялись дарителями прежде всего на образование и культуру. Основателем русского театра считается Ф. Г. Волков (1729–1763 гг.), сын купца. Именно с созданной им в Ярославле труппы открывается официальная история российского театра.

   Особенно прославилась меценатством фамилия Демидовых. Порфирий Демидов вложил свыше миллиона рублей на учреждение Воспитательного дома в Москве, 1,5 миллиона – на содержание коммерческого училища в Петербурге, 100 тысяч – на народные училища. Павел и Анатолий Демидовы построили в Петербурге вторую в Европе детскую больницу и «Демидовский дом призрения трудящихся». В то же время по заказу Анатолия Демидова Карл Брюллов написал полотно «Последний день Помпеи». Одновременно Павел Демидов учредил ежегодную премию Академии наук за достижения в области науки, техники, искусства.

   Не менее знаменита и фамилия Строгановых. Особенно известен меценатством граф Александр Сергеевич Строганов, собравший одну из лучших библиотек в Европе. Он покровительствовал Фонвизину, Державину, на его средства Гнедич перевел и издал «Илиаду», поддерживал устройство школ для крестьян, участвовал в создании Академии художеств. Его славу как покровителя наук и искусств продолжил генерал-адъютант С. Г. Строганов, имевший также военные отличия за Бородино и участие в русско-турецкой войне. Он стал учредителем (1825 г.) бесплатного Строгановского училища, сыгравшего важную роль в развития отечественной культуры. Многие известные русские художники обязаны ему за поддержку и помощь в начале своего творческого пути.^[132]

   Однако частный капитал в России в то время был не столь развит, чтобы заметно проявить себя в попечительстве. Ситуация принципиально изменилась во второй половине XIX в., когда развитие промышленности шло так бурно, что его темпы не укладываются в современные представления о росте экономики.

   Быстрое развитие промышленности и торговли, с одной стороны, породило множество социальных проблем, а с другой – позволяло наиболее энергичной части общества – классу предпринимателей – проявить свои нравственные качества. Если в начале XIX в. среди жертвователей преобладали аристократы: например, князь Д. М. Голицын финансировал строительство в Москве Голицынской больницы (1802), граф Н. П. Шереметев – Странноприимного дома (1807), то во второй половине века стали преобладать имена предпринимателей, память о которых сохранилась и сегодня, – Морозовская детская больница, Бахрушинская больница и другие.

   Среди русских меценатов первой половины XIX в. необходимо упомянуть «министра почт» Федора Ивановича Прянишникова. Он был одним из первых собирателей русской живописи, предшественником П. М. Третьякова. Будучи членом Общества поощрения художеств, Прянишников сначала покупал работы молодых нуждающихся художников, но вскоре увлекся собирательством и приобрел картины многих выдающихся русских мастеров.

   К числу богатейших российских предпринимателей, владельцев известных торговых предприятий, олицетворяющих своего рода «деловую элиту» России, несомненно, можно отнести и К. Т. Солдатенкова (1818–1901 гг.), купца-миллионера, прославившего свое имя широкой благотворительной деятельностью. Происходил он из рода купцов-старообрядцев. Козьма Терентьевич Солдатенков – внук крестьянина и сын купца, не получил никакого образования, но природный ум и широкий живой интерес к жизни сделали его одним из известнейших русских издателей и ценителей искусства.

   К. Т. Солдатенков на несколько лет раньше П. М. Третьякова начинает собирать коллекцию русской живописи, и в его собрании достойное место занимали такие известные работы национальной школы, как «Вирсавия» К. П. Брюллова, «Автопортрет» В. А. Тропинина, «Вдовушка» П. А. Федотова. Собрание живописи, состоящее из 230 полотен, были завещаны Румянцевскому музею. Туда же от него поступила коллекция гравюр, скульптур и живописные полотна европейских мастеров.

   На протяжении многих лет К. Т. Солдатенков регулярно вносил пожертвования в фонд Румянцевского музея и Московского университета, давал средства на другие общественные цели. В своем завещании К. Т. Солдатенков распорядился выделить 1 млн руб. на строительство ремесленного училища и 1,2 млн руб. на постройку больницы.

   В конце же XIX – начале XX вв. вышедшая на арену предпринимательская благотворительность начала играть существенную роль в жизни российского общества в целом. Во-первых, она была формой поддержки неимущих слоев (инвалидов, вдов, престарелых, сирот); во-вторых – способом улучшения жизни работающих; в-третьих, имела важное значение для самих предпринимателей, которые, как правило, будучи людьми религиозными, считали необходимым помогать нуждающимся, чтобы каким-то образом компенсировать свою жесткость в деловой сфере, оправдать богатство и заслужить прощение за совершенные или будущие грехи. Предприниматели стремились направить деньги на богоугодное дело также максимально целесообразно, устраивая благотворительные заведения, делая то, что могло принести пользу России или нуждающимся.

   Государство поощряло такую деятельность, давая звание почетного гражданина или производя в дворянство, что практиковалось еще с XVIII в. Это практически никогда не давало серьезных материальных выгод, но было очень почетным.

   Российский предприниматель длительное время был и фабрикантом-эксплуататором, и щедрым благотворителем, филантропом. И то, и другое нередко прекрасно в нем уживалось. Сначала его благотворительность согласовывалась с реальными традициями и проявлялась и подаче милостыни нищим и убогим, в пожертвованиях церковным учреждениям. Но общественно-экономические условия развития пореформенной России постепенно приводили все большее число предпринимателей к осознанию своей социальной ответственности перед обществом.

   К концу XIX вв. размах благотворительной деятельности В России возрос еще больше. К 1900 г. только в Москве производилось больше пожертвований, чем в Париже, Берлине и Вене. Федор Шаляпин с восхищением писал об этом: «Объездив почти весь мир, побывав в домах богатейших европейцев и американцев, должен сказать, что такого размаха не видел нигде. Я думаю, что и представить себе этот размах европейцы не могут».^[133] В 1910 г. в России было зафиксировано 4762 благотворительных общества и 6278 благотворительных заведений различных типов. Лишь 25 % их общего бюджета финансировалось за счет средств казны и местных органов власти, остальное – за счет частных пожертвований, но большей части купечества. Только по Москве они ежегодно составляли от 1 до 4 млн руб. Примерно треть этой суммы направлялась на помощь инвалидам, вдовам и престарелым; другая треть – детям и учащимся и еще одна треть – на медицинскую помощь.

   В настоящее время как-то принято считать, что на этом период активного развития благотворительности заканчивается и о предпринимателях русского зарубежья у нас известно гораздо меньше, чем о политиках, писателях, философах и деятелях православной церкви, вынужденных после революции поселиться в Европе и Соединенных Штатах. А ведь российский частный капитал не только выстоял, но и превратился в реальную финансовую силу. Эмигрантский частный капитал, несмотря на все дискуссии о том, позволительно или нет сотрудничать с советской властью, одним из первых стал налаживать экономические связи с советской Россией. Этим они в конечном итоге послужили Родине, которая столь жестоко с ними обошлась. В целом российские предприниматели, укрепившись и развив свое дело в изгнании, сыграли большую роль в жизни как самой эмиграции, так и государств, предоставивших им убежище. Многие из них жертвовали на нужды соотечественников и эмигрантских организаций. В частности, на деньги крупных предпринимателей был организован Конгресс русской эмиграции, прошедший в Париже в 1926 г. Базировавшийся в Париже Союз русских промышленников, возглавляемый одним из представителей рода Третьяковых, играл заметную роль в экономике Франции вплоть до второй мировой войны. Российским предпринимателям наряду с деятелями православной церкви принадлежит неоценимая заслуга в деле сохранения русской эмиграции как национальной и культурной общности.

   Таким образом, благотворительность и меценатство за недолгий срок существования русской буржуазии стали наиболее заметными традициями. Надо сказать, что истинному благотворителю не нужна была реклама.

   Показательно в этой связи, что Савва Тимофеевич Морозов обещал всестороннюю помощь основателям Художественного театра при условии: его имя не должно упоминаться в газетах. Хорошо известны случаи, когда меценаты по призванию отказывались от дворянства.^[134] Ретроспектива благотворительности, милосердия, меценатства велика по времени, богата ярчайшими примерами, позволяет выявить очевидную преемственность добрых деяний, истоки и тенденции отечественного меценатства. Традиции благотворительности и меценатства заложены на рубеже XIX–XX вв. меценатами «Золотого века» российской благотворительности – Третьяковыми, Морозовыми, Щукиными, Солдатенковыми, Мамонтовыми, Бахрушиными и другими российскими купцами, фабрикантами, банкирами, предпринимателями…

   С накоплением капитала менялся не просто образ мыслей. Говоря о «новой породе» русских купцов, сформировавшихся во втором и третьем поколении известных купеческих династий, Владимир Стасов уже так характеризовал их: «… была у них великая потребность в жизни интеллектуальной, было влечение ко всему научному и художественному… Именно в купеческой среде необычайно были развиты и благотворительность, и коллекционерство, на которые смотрели как на выполнение какого-то свыше назначенного долга».^[135]

   По инициативе действительно просвещенных и по-настоящему образованных дарителей развивались становящиеся приоритетными отрасли отечественной науки, открывались уникальные галереи и музеи, получили заслуженное признание у отечественной интеллигенции театры, которым было суждено осуществить глобальную реформу всего театрального дела. Такими стали Третьяковская галерея, Щукинские и Морозовские собрания современной французской живописи, Бахрушинский театральный музей, Частная опера С. И. Мамонтова, Частная опера С. И. Зимина, Московский Художественный театр, Музей изящных искусств, Философский и Археологический институты, Морозовские клиники, Коммерческий институт, Торговые школы Алексеевых, Морозовых и т. д.^[136] Благодаря пожертвованиям Варвары Алексеевны Морозовой, стало возможным создание первой в России бесплатной библиотеки-читальни имени И. С. Тургенева, содержавшей 3279 томов. В этой семье и отец, и дочь были страстными любителями книги и многое сделали для ее пропаганды в стране. Все приведенные примеры отмечены рядом общих черт: социальной значимостью, демократической направленностью, полнейшим бескорыстием, давними традициями благотворительности, что обусловлено принципами, убеждениями, личностными качествами. Родоначальник ветви семейства Щукиных, Василий Петрович, занимался торговлей мануфактурой и к искусству не проявлял особого интереса, но уже согласно принятым в среде богатых семей правилам, «держал кресла» в Большом театре. Он и помыслить не мог, что его фамилия останется в памяти потомков не за коммерческую хватку и усердие в бизнесе, а за вклад в русскую культуру. Но его дети, изменив традиции жертвовать на богадельни, приюты и монастырские нужды, свои усилия направили на поддержку искусства, науки и образования.

   Остались в истории имена людей, которым мы обязаны сохранением культурного наследия прошедших веков.

   Многочисленная семья Мамонтовых получила известность на различных поприщах: в области промышленности, искусств. Особое место среди них занимает Савва Иванович Мамонтов – промышленник, строитель железных дорог, музыкант, режиссер, писатель, скульптор. О многом говорит то, что он оказывал покровительство Антокольскому, Врубелю, Васнецову и Шаляпину. Даже в ряду других знаменитых меценатов Мамонтов занимает особое место. Он не столько поддерживал искусство, сколько участвовал в его развитии, созидал.

   Известно имя Марии Клавдиевны Тенищевой, которая была незаурядным человеком, обладательницей энциклопедических знаний в искусстве, Почетным членом первого в России Союза художников. Поражают масштабы ее общественной деятельности, в которой ведущим началом было просветительство: ею было создано Училище ремесленных учеников, открыто несколько начальных народных школ, совместно с Репиным организованы рисовальные школы, открыты курсы для подготовки учителей. Тенишева не только на редкость разумно и благородно ассигновала деньги на цели возрождения отечественной культуры, но и сама непосредственно своим талантом, знаниями и умениями внесла заметный вклад в изучение и развитие лучших традиций отечественной культуры.

   Особое место среди русских предпринимателей-меценатов занимал Павел Михайлович Третьяков, превративший дело служения национальной культуре в главную цель своей жизни и видевший в этом миссию, возложенную на него проведением. Он поставил четкую и определенную цель – создать общедоступную галерею национальной живописи, выполнил ее и преподнес свою уникальную коллекцию городу Москве.^[137]

   Согласно составленному перечню коллекция П. М. Третьякова включала: 1276 картин, 471 рисунок и 9 скульптур русских мастеров. Были представлены все школы и направления национального изобразительного искусства XVIII и XIX вв., все, сколько-нибудь значимые имена. Здесь были работы И. П. Аргунова, Ф. С. Рокотова, Д. Г. Левицкого, В. Л. Боровиковского, В. А. Тропинина, А. Г. Веницианова, О. А. Кипренского, К. П. Брюллова, П. А. Федотова, В. Г. Перова, М. В. Нестерова, А. К. Саврасова, А. И. Куинджи, И. Н. Крамского, В. М. Васнецова, И. И. Левитана, И. Е. Репина, В. А. Серова, Н. Н. Ге, В. Д. Поленова и многих других. Кроме того, в его собрании было 62 русские иконы.

   С именем А. А. Бахрушина связана история популярного на рубеже веков Театра Корша (ныне МХАТ им. Горького). В 1885 г. Бахрушины сдали драматургу и переводчику Коршу в аренду лучшую часть своего земельного владения на выгодных арендатору условиях. В 100 дней было возведено театральное здание в псевдорусском стиле, на которое Бахрушины пожертвовали 50 тыс. руб.^[138]

   Я. А. Прозоров – один из крупнейших меценатов вятской земли устроил на свои средства театр, в котором часто проводились концерты приезжих и местных музыкантов и певцов.

   Всегда есть и будут разного калибра меценаты, разного масштаба коллекционеры, но в истории остались немногие: Николай Петрович Лихачев, Илья Семенович Остроухов, Степан Павлович Рябушинский и т. д. Настоящих меценатов всегда было мало.

   Все вышеуказанное доказывает, что благотворительность и меценатство не были эпизодом, деятельностью немногих образованных предпринимателей, оно охватывало самые разные среды и было велико по сути и масштабам сделанного. Отечественная буржуазия действительно оказывала заметное влияние на культуру России, ее духовную жизнь. Необходимо отметить, что благотворительные пожертвования нередко были основным источником развития целых отраслей городского хозяйства (например здравоохранения и образования). Меценатство и благотворительность в России было заметной стороной духовной жизни общества и в большинстве случаев было связано с теми отраслями общественного хозяйства, которые не приносили прибыли и не имели поэтому никакого отношения к коммерции. Это во многом определяло своеобразие отечественной буржуазии. Личностные качества известных нам меценатов, спектр их ведущих интересов и духовных потребностей, общий уровень образованности и воспитанности дают основание утверждать, что это – подлинные интеллигенты. Отечественные меценаты в России – качественно новое образование, оно просто не имеет аналога в истории цивилизации, в опыте других стран.

   Новейшая история России во многом напоминает уже бывшее ранее. Наблюдая за формированием нового класса предпринимателей, иногда кажется, что мы смотрим кадры кино о событиях столетней давности. Теперь и мы получили возможность познакомиться со всеми нелицеприятными сторонами периода первоначального накопления капиталов. Все это наводило бы на грустные размышления, если бы тот же исторический опыт не обнадеживал. Деньги меняют не только жизнь, но и людей. И не всегда, как показывают исторические примеры, в худшую сторону. И не случайно, что на вопрос: «Кто ваши „культурные герои“ в бизнесе?» – большинство респондентов сегодня называют не нынешних олигархов, а имена меценатов Морозовых, Третьяковых, Мамонтовых и иже с ними.

   Несомненно, в современных представлениях о меценатах прошлого присутствует большая доля идеализации и не только по причине слабого знания реальной истории. Неудовлетворенность существующим сегодня положением вещей обостряет ностальгию по «золотому веку» российской благотворительности. Обществу нужны герои для подражания и когда их не находят в настоящем, тогда обращаются в прошлое. Однако историческая справедливость, как обычно, находится где-то посередине. Да, «новые русские» остаются пока только героями анекдотов и криминальной хроники. Да, образованием они зачастую не блещут, а их познания в искусстве застряли на уровне учеников первого класса общеобразовательной школы, весь арсенал знаний которых исчерпывается именами Шишкина и Айвазовского. И все же нам не пришлось ожидать смены двух-трех поколений, чтобы лучшие российские музеи, театры, музыкальные коллективы и даже библиотеки нашли поддержку у новой бизнес-элиты. Именно их усилиями сегодня идет формирование новых традиций благотворительности и меценатства в России. Многие примечательные события не смогли бы состояться без помощи меценатов и спонсоров. Есть все основания утверждать, что по интенсивности развития меценатства в России это явление не имеет аналогов в новейшей истории. Но очевидно и другое – этих усилий оказалось недостаточно, чтобы перевесить тот негатив, который и по сию пору тянется за ними тяжелым шлейфом. Новейшая история российской благотворительности и меценатства насчитывает чуть более десяти лет. По историческим меркам – этот срок невелик. Все только начинается. Сумеют ли новые предприниматели вернуть своему классу блеск и славу меценатов прошлого?

   Оценка меценатской и благотворительной деятельности за 100 лет претерпела противоречивые метаморфозы. В дореволюционный период главной причиной меценатства и благотворительности считалась высокая религиозность русской буржуазии. Ряд исследователей считают, что в своей благотворительной деятельности русские предприниматели следовали евангельской формуле: «Кто одел голого, накормил голодного, посетил заключенного, тот Меня одел, Меня накормил, Меня посетил».

   Изучение проблем меценатства и благотворительности, исходя из политической и экономической ситуации в России, актуально с точки зрения восприятия опыта российских просветителей прошлого и начала нынешнего столетий в плане поиска финансовой базы для осуществляемых культурных начинаний. В настоящее время, когда российское общество переживает период не только финансового, но духовного кризиса, сохранение культурного наследия во всех его проявлениях стоит особенно остро. Ценностные ориентации россиян определяют готовность (или неготовность) социума к восприятию передовых экономических, политических, идеологических национальных идей, способствуют консолидации и объединению общества.

   Более того, есть весомые основания рассматривать лучшие традиции отечественного меценатства как уникальное явление, представляющее значимость и актуальность не только для России, но и для других стран.