Ремесла и производство

   XIX в. стал веком появления нового класса среди евреев России – класса ремесленников. Предпосылок тому было несколько. Первая: на протяжении всей истории еврейского народа ремесло (обретение ремесла и преданность ему) имело не только финансовый, но и религиозный смысл.

   Талмудическая литература указывает на то, что занятие ремеслом удерживает человека от искушения отнимать собственность ближнего. Кроме того, это оберегает от всех тех пороков, которые проявляются в человеке вследствие праздности. Религиозным был и подход к различным профессиям.

   К примеру, еврейские мудрецы отличали чистые и легкие ремесла (вроде вышивания и нанизывания жемчуга) от грубых, связанных с грязной работой (кожевенное, горшечное, ремесло погонщиков, лодочников и лавочников). Особенно желательно избегать профессий, требующих частого общения с женщинами (к примеру, производство золотых украшений).

   Религиозные тексты даже регламентируют способы ведения дела, оговаривают дни, в которые ремесленник должен всей душой отдаваться работе, а когда ему лучше посвятить свое время молитве. Среди ремесленников-евреев за долгую историю этого народа были знаменитые мудрецы и талмудисты, которые почитали за честь владеть настоящей профессией.

   Сойфер (книжник) над свитком Торы

   Вторая и объективно основная причина обращения иудеев к ремесленному производству, конечно, законодательная: если раньше евреи занимались ремеслами исключительно в качестве дополнительного заработка к шинкарству, то теперь законы запрещают им брать в аренду питейные заведения. Возникает проблема поиска новых способов добычи пропитания. Многие евреи уже имеют опыт в различных ремеслах и теперь, на фоне общего экономического расцвета в стране, они вливаются в ряды мелких производителей.

   Чтобы стимулировать евреев пройти подобную переквалификацию, власти дают будущим ремесленникам право проживать в городах вне черты оседлости (правда, ограниченное время). Происходит перераспределение классовой принадлежности иудеев: если раньше (после екатерининской сословной реформы) они относили себя к мещанам, то теперь стремятся в класс купцов, поскольку мещанам Положение запрещало проживать во внутренних губерниях. Однако довольно долго еще евреи могут жить в великорусских губерниях исключительно временно, по особым паспортам.

   Начиная с 1804 г. государство выражало желание поспособствовать превращению «вредных» евреев-шинкарей в «полезных» ремесленников и фабрикантов. Страна находилась на грани войны и нуждалась в расширении производства. «Воображаемая картина множества еврейских мануфактур, растущих как грибы в благоприятных экономических условиях, была слишком заманчива, чтобы не воспользоваться удобным случаем», – подчеркивает историк Джон Гриер. Поэтому 20-я статья Положения гласила: «Все роды фабрик дозволяется заводить евреям в губерниях, где им жить дозволено, на том же основании и с тою же свободою, как и всем подданным российским». Каждая польская губерния, в которой предполагалось устроить новое экономическое чудо под названием «еврейские фабрики», получала по 20 000 рублей на займы для новых предпринимателей. При этом будущим фабрикантам особенно намекали, что стране категорически необходимы суконные, холстинные, красильные фабрики.

   Юрий Пэн. Портной. 1926 г.

   И хотя довольно быстро в силу военных расходов и общей невнимательности к реализации намеченных планов евреи лишились и дотаций правительства, и многих описанных в Положении льгот, это дало необходимый толчок к развитию мелких фабрик и мануфактур.

   Уже к концу 20-х гг. XIX в. еврейские промышленные предприниматели играли очень важную роль в производстве именно текстильной продукции. Евреям принадлежало множество фабрик в центрах текстильной промышленности Лодзи и Белостоке. Историк Абрам Юдицкий отмечает, что в 1828 г. в России было 75 прядильных мастерских, принадлежащих иудеям. При этом они составляли 16,95 % общей численности рабочих текстильной промышленности западных губерний (2185 человек из 12 897).

   Было немало ткачей-евреев, на некоторых предприятиях они составляли большинство. Государство, впрочем, тут благодарить не за что. Единственное, что оно смогло сделать для развития текстильного бизнеса евреев, это создать спрос на продукцию, который, впрочем, достаточно быстро пошел на спад: уже к 1822 г. наблюдалось перепроизводство военного обмундирования. Поэтому нередко евреи, начинавшие с фабрик по производству тканей, уходили в банковское дело или строительство железных дорог.

   Те же, кто оставался в этой отрасли, воспользовались правом владения фабриками и начали приобретать их в собственность. «Все крупные еврейские текстильные предприятия 30-х гг. XIX в. представляли собой фабрики, первоначально созданные помещиками», – отмечает Джон Клиер. Наполеоновские войны разорили не одного помещика. И многие предприятия оказались в руках евреев, поскольку были проданы за долги или отданы ростовщикам. Именно эти помещичьи фабрики заложили фундамент для появления крупных производственных предприятий, сосредоточенных в руках евреев. А вот те небольшие мастерские и мануфактуры, которые создавали евреи в местечках, почти не развивались, продолжали работать на устаревшем оборудовании и остались мелкими семейными предприятиями. В первую очередь потому, что государство так и не выдало обещанных дотаций, а капитал для развития производства удавалось накопить далеко не всем.

   Основательно влившись в развитие текстильного производства, евреи осваивали это направление и в торговле. По данным ЭЕЭ, в черте оседлости большинство магазинов, торгующих текстилем, принадлежало евреям, и даже в Москве половина капитала в области торговли текстилем к XIX в. была в руках евреев.

   Развивались и другие ремесла в черте оседлости и вне ее. Известный бизнесмен XIX в. и историк Иван Блиох в своей книге «Участие евреев в сфере ремесленной деятельности» подразделяет ремесленников той поры на пять классов: первый занят изготовлением продуктов питания, второй – одежды, третий – предметов хозяйства и домоводства, четвертый – ученых ремесел и пятый – все остальные.

   К концу XIX в. среди евреев преобладали портные (25,6 %), сапожники (14,4 %) и столяры (6 %). Также часто встречались цирюльники, красильщики тканей, булочники и мясники. По данным ЭЕЭ, 93 % всех ремесленников-иудеев проживали в пределах черты оседлости, где они составляли около 80 % от общего числа ремесленников.

   По всей стране к 1897 г. число иудеев-ремесленников и иудеев, занятых в производстве, составило 555 229 человек (данные всеобщей переписи населения). А в 1886 г. Высшая комиссия определила, что в 15 губерниях черты оседлости проживают и работают 310 560 ремесленников-евреев. Простейший расчет поможет понять, почему еврейские семьи, которые содержали мастерские и мелкие мануфактуры, жили очень бедно. Представители администрации в губерниях черты оседлости писали в своих докладах в Петербург: «Весьма много отличных мастеров, произведения которых отличаются изяществом отделки и прочностью работы, но искусство этих мастеров остается почти бесплодным [из-за большой конкуренции]». Ремесленники губерний внутри черты оседлости не имели финансовой возможности обновлять оборудование, а значит, и улучшать качество производимого товара.

   Граф Петр Александрович Валуев. 1880 г.

   Министр внутренних дел Петр Валуев отмечал: «Причины упадка ремесленной промышленности между евреями надо искать в тех общих ограничениях гражданских прав этого народа, которые существуют в нашем законодательстве, и всего более в воспрещении евреям иметь жительство вне мест, назначенных для их оседлости».

   Власти признавали две очевидные вещи: внутри черты оседлости существовало перепроизводство товаров, предлагаемых на рынке ремесленниками-евреями и христианами, а вне черты оседлости, во внутренних губерниях, обнаруживался при этом крайний дефицит хороших мастеров. Проведя подробную проверку экономической роли ремесленников-евреев в России, власти сделали выводы, что «этот класс составляет полезнейшее сословие между их единоверцами». В связи с этим предложено было разрешить евреям-ремесленникам проживание вне черты оседлости. В 1865 г. появился закон, позволивший «евреям-механикам, винокурам, пивоварам и вообще мастерам и ремесленникам проживать повсеместно в России, имея при себе членов своей семьи» (Ю. Гессен).

   Юрий Пэн. Еврей-пекарь

   Однако быть ремесленником вне черты оседлости было не так уж просто. Промышленный устав России ограничивал время пребывания иудеев во внутренних губерниях империи и предписывал частые проверки: «В отношении ремесленников из евреев возлагается на ремесленную управу обязанность время от времени удостоверяться в действительности занятий евреев своими цеховыми ремеслами и исключать из числа цеховых всех евреев, оставивших свои ремесла». Таким образом, прожив в том или ином городе внутренней губернии всю жизнь, состарившийся и отошедший от дел ремесленник вынужден был покинуть город и увезти семью за черту оседлости.

   В фонде Дворцового управления Царского Села сохранились документы, свидетельствующие о непростой судьбе семей петербургских ремесленников. Их приводит историк Анатолий Хаеш в своей статье «Евреи-ремесленники Ковенской губернии с генеалогической и краеведческой точек зрения» (по материалам Петербургских архивов). Вот история новоалександровской мещанки Ссоры Эфроимовны Дисенчик: «Покойный муж мой проживал в С.-Петербурге беспрерывно с 1875 г., занимаясь сапожным ремеслом, – пишет она министру в январе 1906 г. – А с 1880 г. проживала и я при нем как его законная жена. 14 числа минувшего декабря муж мой умер, оставив меня вдовою с двумя детьми… Старшая дочь, окончившая курсы в женской гимназии, оказывает мне теперь материальную помощь, занимаясь уроками. Сын, которому теперь 13 лет, занимается в СПб в частной гимназии Юргенсона». Вдова объясняет, что полиция требует от нее продолжать ремесло мужа, но она по состоянию здоровья не может этого делать. Ей с детьми грозит выселение. Дисенчик просит разрешить ее семейству жительство в Санкт-Петербурге без занятия ремеслом. Зачастую такие прошения удовлетворялись. Так случилось и на этот раз.

   При этом хотя евреям-ремесленникам и дозволена торговля вне черты оседлости, но только товарами, произведенными ими. Поэтому если булочник торговал мукой, а часовщик часами (детали часов ведь не он сделал), они подвергались строжайшему наказанию, вплоть до высылки и конфискации товара.

   К концу XIX в. в России сложился класс евреев-ремесленников, которые вместе с семьями проживали как в губерниях черты оседлости, так и во внутренних губерниях империи. Селиться в деревнях и селах евреям было запрещено, поэтому многие вынуждены были жить в небольших городах, пропадая при этом с утра до вечера в окрестных деревнях. Так работали кожевники, стекольщики, штукатуры и представители других наемных профессий.

   Немало было ремесленников-евреев и в столице Российской империи Петербурге. Согласно статистике, к 1901 г. в городе было 1157 евреев-ремесленников, что составляло 71,4 % от всех ремесленников столицы. Ремесленники класса ученых (к ним, по Блиоху, относятся фортепьянщики, часовщики, коновалы, цирюльники, золото-серебряники, резчики, музыканты, маляры и переплетчики) вообще зачастую были только евреями. К примеру, на северной окраине города существовал особый квартал евреев-кожевников, у которых был свой молитвенный дом.

   После запрета на приобретение сельскохозяйственных земель, введенного после 1882 г., иудеи вынуждены были окончательно покинуть деревни и пополнить класс ремесленников и рабочих. По данным всеобщей переписи 1897 г., более 35 % еврейского населения России проживали в городе и были заняты на производстве. Несмотря на разделение в талмудической литературе ремесел на чистые и грубые, евреи не гнушались никакими занятиями. К началу XX в. среди них насчитывалось свыше 16 000 кузнецов, около 12 000 плотников, столько же печников, большое количество каменотесов, каменщиков, гончаров, обжигателей кирпича и пр.

   Однако «большинство еврейских ремесленников группировалось по таким ремеслам, которые в большей степени требовали тонкости и изящества работы, нежели грубого физического напряжения», как подчеркивает историк Юлий Гессен. Происходило это, впрочем, не по религиозным, а по экономическим соображениям: евреи проживали в городах, спрос в которых главным образом был на продукты обрабатывающего, а не добывающего труда. А потому они в основном производили предметы потребления, а не производства.

   Со временем уровень городского производства евреев-ремесленников достиг наивысшего развития. Если в мелких поселениях ремесленники были универсалами, то в крупных городах происходило разделение производства на мельчайшие детали. К примеру, существовали изготовители отдельно мужской или женской одежды, но и они подразделялись на особые специализации: жилетники, брючники, пиджачники. В среднем портной в крупном городе за год мог заработать от 250 до 300 рублей в год (самые высокие доходы у проживавших в южных губерниях – до 400 рублей). Постепенно ремесленный бизнес евреев приобретал более крупные масштабы, чем вовлеченность христиан в домашнее или мелкопромышленное производство.