Формальные и действительные различия между двумя категориями наделов
|
Как мы уже видели, на протяжении всей истории надельной системы эдиктами для байсин предусматривались две категории наделов: «открытые поля» или «подушные поля» и «тутовые поля» или «ноля вечного занятия». Последние, как отмечалось, предназначались для посадки тутовых и плодовых деревьев. Однако отсюда не следовало, что на этих наделах никаких других культур не выращивали и что именно в этом состояло их различие.
Текст эдикта 485 г. ясно показывает, что деревья сажали одновременно с зерновыми культурами. Это подтверждается и материалами «Циминь яошу» — универсального пособия энциклопедического характера периода Северного Вэй, содержащего в числе прочих и рекомендации по ведению сельскохозяйственных работ. Там сказано, что на землях, занятых под тутовыми деревьями, сеяли и зерновые, в частности просо, или бобовые [28, т. 1, с. 283, 295]. Далее говорилось, что в связи с этим земледельцы не должны были пахать слишком близко к корням деревьев во избежание их порчи [28, т. 1, с. 282-283, 294-295]. Им рекомендовалось высаживать на землях, занятых под тутовыми деревьями, турнепс или брюкву, а затем выпускать на эти поля свиней, которые, поедая корнеплоды, разрыхлят землю, и тогда отпадет надобность в специальной пахоте [28, т. 1, с. 283, 295]. По данным того же источника, на каждое посаженное тутовое или плодовое дерево приходилось не менее 10 бу земли [28, т. 1, с. 282, 294]. Согласно же эдикту 485 г., на площади 20 му полагалось сажать 58 деревьев (разд. II, Б, п. 8). Если принять 1 му равным 240 бу, то на каждое дерево приходилось примерно 82,75 бу земли, что значительно превышало количество, упомянутое в «Циминь яошу». Не случайно, очевидно, эдикт разрешал на 20 му «тутового поля» сажать и больше 58 тутовых деревьев (разд. II, Б, п. 8). Следовательно, на этих наделах оставалось еще достаточно земли для выращивания зерновых культур. По-видимому, все дело заключалось в том, что государственная администрация была особенно заинтересована в получении пряжи и тканей, а также различных плодов и всячески стимулировала выращивание тутовых и плодовых деревьев. Именно поэтому эдикту регламентировали нормы посадки деревьев (минимальное их количество) на соответствующих наделах и вводили поощрительные меры при превышении предусмотренных норм. Высадка деревьев ограничивалась определенными сроками, и при невыполнении их наделы отбирали (разд. II, Б, п. 8; II, Е, п. 7). По эдикту 485 г., при выделении хозяйствам байсин дополнительных наделов на земли, остававшиеся под паром, в их общую площадь включались и «тутовые поля» данных хозяйств (разд. II, Б, п. 14). Следовательно, они рассматривались как надел пахотной земли, на которой культивировали зерновые. Наконец, согласно тому же эдикту, «тутовое поле» могло быть превращено в «основное поле» (чжэн тянь), которое уже квалифицировалось как пахотная земля — «открытое поле» (разд II, Б, п. 13). Из сказанного вытекает, что «тутовое поле», так же как и «открытое поле», использовалось для посадки зерновых культур. Материалы источников позволяют показать неоспоримость подобного вывода и в отношении «полей вечного занятия» периода Тан. По словам японского исследователя Нисимуры, в документах из коллекции экспедиции профессора Отани в 46 случаях указываются виды культур, посаженных на «полях вечного занятия». И только два поля оказываются занятыми плодовыми деревьями, а все остальные — зерновыми [126, т. 2, с. 332]. Кроме того, в некоторых документах при фиксировании «полей вечного занятия» сделаны пометки «и и» или «сань и» [126, т. 2, с. 176-179], что означало «перерыв» в течение одного года или трех лет в выращивании зерновых или других культур (с. 165). А это, как известно, могло характеризовать только пахотную землю. В танских эдиктах при определении общей площади «подушных полей» данного хозяйства учитывались и те «поля вечного занятия», которые принадлежали предшествующим поколениям семьи (разд. II, Е, п. 8), т. е. и в этом случае они фиксировались как пахотная земля. Несмотря на отсутствие аналогичных сведений для других периодов истории надельной системы, вполне допустимо предположение, что они были сходны в этом отношении с периодами Северного Вэй и Тан и что наделы, на которых культивировали тогда тутовые и плодовые деревья, прежде всего были пахотной землей. Из всего сказанного можно сделать определенный вывод: главное отличие «полей вечного занятия» от «подушных полей» состояло не в их хозяйственном назначении. Главное их отличие заключалось в правовом статусе: первые не подлежали переделу и передавались по наследству, а вторые, напротив, не передавались по наследству и подлежали переделу. Однако на этот счет существует и другая точка зрения: «поля вечного занятия» или «тутовые поля» наследовались именно потому, что деревья требовали длительного и тщательного ухода в течение многих лет и их целесообразнее было закреплять за каким-либо одним хозяйством [170, т. 2, с. 558]. Но тогда невозможно объяснить, почему купля-продажа этих наделов ограничивалась в меньшей степени, чем купля-продажа «подушных» и «открытых полей». По логике вещей должно было быть наоборот (т. е. следовало ввести большие ограничения на продажу «тутовых полей» и «полей вечного занятия»). В действительности скорее всего наблюдалась обратная зависимость. В связи с необходимостью длительного и тщательного ухода тутовые и плодовые деревья высаживались на наделах, передававшихся по наследству, а не на подлежащих переделу. Подтверждая существование такого порядка, источники подчеркивают и особую роль тутовых деревьев как символа принадлежности земли данному хозяйству [9, цз. 2, с. 146]. Сошлемся здесь на доклад чиновника Ли Аньши, в котором говорилось, что принадлежность поля трудно было определить потому, что «тутовые деревья и вязы были пересажены» (см. гл. 4). Китайский исследователь Тань Хуэйчжун также отмечал, что каждая семья высаживала на своем поле тутовые деревья и вязы, которые обозначали границы между полями разных хозяйств и символизировали принадлежность поля определенной семье [139, с. 138-139]. По-видимому, роль тутовых и плодовых деревьев как символов юридических прав на данное поле продолжала сохраняться и после введения надельной системы. Именно с этим связано включение в эдикт 485 г. запрещения высаживать деревья на наделах временного пользования, подлежащих возвращению (разд. II, Б, п. 14). Присутствие деревьев на них означало бы, что это наследственные наделы, не подлежащие переделу. Кроме того, как будет показано ниже, на наследственных наделах в определенных районах выращивали не тутовые деревья, а коноплю. Значит, передача этих наделов по наследству была обусловлена вовсе не тем, что на них сажали тутовые деревья. Итак, «тутовые поля» или «поля вечного занятия» представляли собой наследственные наделы байсин, в то время как «открытые поля» или «подушные» — наделы временного пользования. В тех районах, где тутовые деревья не произрастали, согласно эдиктам, байсин предоставлялись «конопляные поля». По эдикту 564 г., статусы данных полей и «тутовых полей» были идентичны (разд. II, В, п. 5), и те и другие, вероятно, передавались по наследству. Точно таким же представляется их положение при Суй и Тан. Свидетельством этому может служить тот факт, что названия «тутовые поля» и «конопляные поля» перестали употребляться раздельно уже в эдиктах того времени. Очевидно, обе категории полей были объединены теперь в рамках одного общего понятия — «вечное занятие», которым обозначались наследственные наделы байсин. Эту эволюцию можно проследить по текстам эдиктов разных периодов. Так, в эдикте 485 г. названы порознь «тутовые поля» и «конопляные поля», причем «тутовые поля» относятся к «наследственному занятию». В эдикте 564 г. также фигурируют термины «тутовое поле» и «конопляное поле». Но здесь расставлены несколько иные акценты: «тутовое поле» уже не названо «наследственным занятием», а сказано о наделах «вечного занятия», которые отводятся под «тутовые поля». И поскольку статусы «конопляных полей» и «тутовых полей» были идентичны, и те и другие следует рассматривать как две разновидности одной категории — наделов «вечного занятия». А в эдиктах периодов Суй и Тан, как уже говорилось, отсутствовали понятия «тутовые», или «конопляные поля» и фигурировали лишь «поля вечного занятия». При этом, по-видимому, для районов, где выращивали тутовые деревья, подразумевались «тутовые поля», а для остальных — «конопляные поля». Таким образом, с Северного Ци до Тан включительно в тех районах, где тутовые деревья не произрастали, байсин также имели наследственные наделы, на которых они должны были выращивать коноплю, чтобы затем вносить подать тканью. Как указывалось выше, на наследственных наделах байсин тутовые деревья высаживались в дополнение к зерновым. Однако ни в одном из источников не упоминается о том, чтобы коноплю также сеяли на одном поле с зерновыми. А если в тех районах, где вместо тутовых деревьев выращивали коноплю, байсин не могли использовать свои наследственные наделы под зерновые, то они оказывались в менее выгодном положении, чем жители тех районов, где выращивали тутовые деревья. Но данные «Циминь яошу» позволяют думать, что в действительности такого неравенства не возникало или по крайней мере оно было незначительным. В том же источнике рекомендовалось сеять просо на полях, занятых до этого посевами конопли [28, т. 1, с. 31, 57], и одновременно ежегодно давать полям «отдых» от конопли [28, т. 1, с. 89, 93]. Следовательно, байсин ежегодно засевали зерновыми наделы, занятые в предшествовавшем году коноплей, и в то же время отводили под коноплю, как это можно предположить, часть земли, за сеянной ранее зерновыми. Необходимо еще учесть, что эдиктами всегда регламентировалось минимальное количество тутовых деревьев, которое следовало высадить на наследственных наделах, причем, как были показано выше, оно было меньше того, что в действительности можно было вырастить на данном участке. В отношении же конопли в эдиктах вообще никаких рекомендаций не встречается, и можно лишь предположить, что байсин отводили под коноплю далеко не всю площадь наследственных наделов. Следовательно, наследственные наделы были у байсин как в тех районах, где сажали тутовые деревья, так и в тех, где вместо них выращивали коноплю. Исключение в этом смысле составлял период Северного Вэй — в то время лишь «тутовые поля» были наследственными, а «конопляные» подлежали переделу (разд. II, Б, п. 14). В целом же наделы байсин на всем протяжении истории надельной системы делились на две категории: наследственные и временного держания. И различия в степени ограничения свободы купли-продажи наделов двух категорий выглядят в конечном счете вполне логично: байсин обладали большими правами по отношению к наследственным наделам, нежели к наделам временного пользования, и они пользовались большей свободой при распоряжении первыми. |
загрузка...